Они провели его в лабораторию Тау и изложили свою историю. Выражение недоверия на его лице сменилось тревожной заинтересованностью, и он захотел вначале осмотреть пациентов, а затем и зверьков, которых хранили в глубоком холоде. Где–то в середине этих событий Дэйн, поддавшись усталости, которая охватила его после напряжения последних дней, добрался до своей каюты и согнал с койки Синдбада, который, как только Дэйн лег, вскочил обратно и свернулся рядом с ним.
Когда Дэйн проснулся, отдохнувший телом и душой, "Королева" тоже была иной. Это был корабль, на котором поселилась надежда.
– Хован установил причину болезни! – восторженно сказал ему Рип. Это, несомненно, яд из клешней маленьких дьяволов. Что–то вроде наркотика, который вызывает глубокий сон. Врач как раз работает над этим…
– Отлично, – Дэйн отбросил всю остальную информацию, которая в других условиях заинтересовала бы его, и задал вопрос, который казался ему самым важным. – Он сможет поставить на ноги наших людей?
Лицо Рипа слегка омрачилось.
– Пока неизвестно. Он пробует различные средства.
– И неизвестно, как долго это будет продолжаться, – добавил Али.
Время – впервые за последние дни Дэйн вспомнил об этом – время! В его мозгу всплыло воспоминание о деле, забытом за последние тревожные недели о контракте с жрецами. Даже если им удастся избавиться от обвинений, если все члены экипажа поправятся, он был уверен, что им не удастся в срок вернуться на Саргол с обещанным грузом, плата за который уже была на борту корабля. Они нарушат свое обещание и не смогут восстановить торговые права на эту планету, если их вообще не занесут в "черный список" Торговой Палаты. И "И–С" немедленно воспользуется их затруднениями, даже если компания и не виновата в их несчастьях, хотя на борту "Королевы" все были убеждены в обратном.
– Мы нарушим контракт, – громко сказал он, и это сразу убавило уверенность у Рипа и Али.
– Что ты об этом думаешь? – спросил Рип у Али.
Помощник инженера отрицательно покачал головой.
– У нас достаточно горючего, чтобы подняться и опуститься где–нибудь, например, в Террапорте. Однако дальние полеты без дозаправки невозможны.
Нет, придется оставить всякую мысль о полете на Саргол. Заправиться нам не даст Патруль. Торсон прав, мы нарушим контракт.
Рип опустился в кресло.
– Что ж, выходит "И–С" возьмет над нами верх?
– Остается лишь одна возможность, – проговорил Дэйн. – Мы можем представить нарушенный контракт на рассмотрение Службы. Но прежде нужно избавиться от обвинений и преследований Патруля. Как это сделать?
– Хован на нашей стороне. Он согласен лечить наших больных и поддержать нас. Он мог бы поручиться перед медицинской контрольной службой, что у нас нет на борту инфекции.
– Как это сделать, если мы лишены всех прав? – спросил Али. – Если мы здесь окружены, то клятва Хована нам не поможет. Он – врач из отдаленного поселка. Я не хочу сказать, что он плохой специалист, но у него нет достаточного авторитета. И для защиты от "И–С" и Патруля нам понадобится что–то большее, чем слово одного врача…
Рип перевел взгляд с пессимистично настроенного Камила на Дэйна. Его вопрос прозвучал как утверждение:
– Ты знаешь, что нам делать?
– Я просто вспомнил кое–что, – поправил его помощник суперкарго. Вспомнил прием, который использовал Ван Райк на Лимбо, когда Патруль пытался лишить нас прав на эту планету после ареста банды.
Али нетерпеливо сказал:
– Он угрожал поговорить с ребятами из телевидения и радио, рассказать им о кораблях, пойманных установкой Предтеч и лежащих на планете сокровищах. Но какое это имеет для нас значение сейчас? Мы отдали свои права на Лимбо за монополию Кама на Саргол, и это нам не принесло ничего хорошего.
– Ван угрожал при помощи телевидения и радио распространить сведения о Лимбо и тем затруднить положение властей. Но при этом Ван действовал совершенно законно. Мы же вне закона, но обращение к публике может нам помочь. Много ли землян знают об этом неписанном законе войны против зачумленных кораблей? Кто, кроме космонавтов, знает о положении тех, кого кидают на Солнце или сжигают, не давая возможности доказать, что на борту нет опасной болезни? Если мы громко обратимся ко всему населению Земли, может быть, нас и услышат…
– Выступим прямо с радиостанции Террапорта. Не так ли? – насмешливо заметил Али.
– А почему бы и нет?
В каюте наступило молчание, все задумались. Молчание вновь прервал Дэйн:
– Мы ведь приземлились здесь, а этого никто никогда не делал.
Рип коричневыми пальцами чертил на поверхности стола только одному ему известную кривую. Али уставился на противоположную стену, как будто это был механизм, который ему предстояло наладить.
– Это будет, разумеется, трудная работа, – спокойно сказал Камил. Ребята, а может мы слишком долго болтались в космосе, и "шепчущие" заговорили нас? Рип, ты сможешь посадить корабль достаточно близко к радиостанции?
– Можно попробовать. Как бы не разбить при этом нашу старушку. Перед ангарами компаний в Террапорте есть такая площадка. Она обычно свободна, а снижаясь, мы дадим предупредительный сигнал. Но все же это самое последнее средство.
Дэйн заметил, что после этого обескураживающего замечания Рип отправился прямо в каюту капитана и выбрал микрофильм, который содержал сведения о Террапорте и инструкции по посадке в этой столице международных линий. Приземляться там без предупреждения – это действительно обеспечит им широкую известность, а если им удастся и выступить по радиостанции Террапорта, их услышат не только на Земле, но и во всей Солнечной системе.
Новости из Террапорта передавались по всем каналам каждый час днем и ночью, и ни один телезритель не мог их избежать.
Но прежде следовало посоветоваться с Хованом. Захочет ли он поддержать их своими профессиональными знаниями и авторитетом? Или способ, которым его убедили посетить корабль, теперь будет действовать против них?
Они решили, что Рип задаст несколько вопросов врачу.
– Итак, вы посадите корабль в центре Террапорта? – было первое замечание врача, когда временный капитан "Королевы" объяснил положение. А затем хотите, чтобы я убедил всех в том, что корабль не заражен. Не слишком ли многого вы хотите, сынок?
– Я понимаю, как это выглядит с вашей точки зрения, сэр. Мы похитили вас и силой заставили лететь, но мы не можем заставить вас говорить, если вы откажетесь.
– Не сможете? – врач поднял брови. – А как насчет вашего юного хулигана с бластером? Его аргументы достаточно убедительны. С другой стороны, у меня есть сын, который мечтает о звездах. Если я передам вас Патрулю, он упрекнет меня. Хотя вас и разыскивает Патруль, вы не кажетесь мне отъявленными уголовниками. Видимо, вы оказались в критическом положении и действовали так, как вам казалось лучше. Ладно, я пойду с вами. Если повезет, то до посадки в Террапорте кто–нибудь из больных будет уже на ногах…
Они думали, что местоположение "Королевы" не обнаружено. Вряд ли кто–либо осмелился преследовать похитителя врача в Большом Ожоге. И естественно, их надежда заключалась в том, что их заметят слишком поздно или примут за обычный корабль, который направляется на посадку. Это было вполне вероятно, и Рип с Али проводили часы за проверкой механизмов и подготовкой их к старту, в то время как Дэйн с выздоравливающим Уиксом помогали Ховану в его попытках поставить на ноги больных.
Дэйн трижды посетил грузовой трюм и убедился, что Хубат не поймал больше ни одного вредителя. После этого Дэйн посадил разгневанное голубое страшилище в его клетку и отнес ее на обычное место, в каюту капитана Джелико. Можно было считать, что корабль очищен от вредителей, тем более что Синдбад ходил по всем коридорам, заходил во все каюты и даже побывал в трюме, куда пустил кота Дэйн.
Утром того же дня, когда был намечен старт, Хован получил первый успешный результат своего медицинского искусства. Крэйг Тау встал, изумленно оглянулся и что–то спросил. То, что он немедленно вновь впал в коматозное состояние, не обескуражило нового врача. Прогресс был на лицо: и он был уверен в конечном успешном результате лечения.
Они стартовали в ноль часов, поднялись над буйной растительностью, которую не осмелились исследовать, и устремились в небо, надеясь, что знания Рипа помогут им благополучно сесть.
Дэйн дежурил у пульта связи, ожидая, когда схлынет гул радиации, и он сумеет поймать какую–нибудь радиостанцию.
– …вернулся вчера вечером. Высокий уровень радиации исключает для преступников возможность скрыться в центре Большого Ожога. Поиски сейчас ведутся на севере. Полиция склонна считать, что это последнее преступление связано с исчезновением "Королевы Солнца", зачумленным кораблем, который разыскивается Патрулем после его нападения на А–станцию "Интерсолар".
Каждый, кто что–либо знает об этом исчезнувшем корабле, обязан передать информацию ближайшему полицейскому или патрульному пункту. Люди с корабля, несомненно, вооружены и весьма опасны. Помогите их отыскать, сообщайте любые сведения в Террапорт или ближайший патрульный пункт.
– Звучит грозно, – заметил Дэйн, выслушав сообщение. – Достаточно, чтобы нас сразу начали обстреливать…
– Что ж, если мы сядем быстро, – ответил Рип, – они не смогут стрелять, иначе им придется вместе с нами уничтожить половину порта. Не думаю, чтобы они пошли на это.
Дэйн надеялся, что Рип прав. Если только Шеннон сумеет точно посадить корабль!
Он не мог оценить действий Рипа, он даже не всегда понимал, что тот делает. Но он знал достаточно, чтобы оставаться на своем месте, не задавая вопросов, и ждать результата с пересохшим горлом и сильно бьющимся сердцем. Наступил момент, когда Рип взглянул на него и странно высоким голосом спросил или сказал:
– Молись, Дэйн, мы садимся!
Дэйн услышал громкие крики в микрофоне. Оглушенный, он уже хотел сорвать наушники. Рип собирался сесть как можно ближе к центру связи. Он держал палец на кнопке предупредительного сигнала, чтобы нажать ее в самый последний момент. Садясь без предупреждения, они могли лишь молиться, чтобы место посадки оказалось незанятым.
Дэйн считал секунды. Две–три–четыре–пять… – еще немного, и они будут уже слишком низко, где их не смогут перехватить… Позади оказалось последнее мгновение, когда корабль был еще уязвим для стрельбы. Дэйн вздохнул с облегчением. Еще один шанс за них. В наушниках звучала смесь недоуменных вопросов, приказов и распоряжений. Пусть болтают, скоро они поймут, что это значит.
Глава 16
Схватка в телестудии
Очень уверенно, несмотря на охватившее его напряжение, Рип произвел образцовую посадку, которая учитывая обстоятельства, должна была принести ему громкую славу среди опытных межзвездных пилотов. Но Дэйн подумал, что если они потерпят неудачу, посадка приведет Рипа лишь к долгим годам в лунных шахтах. Сотрясение от посадки было поглощено предохранительными ремнями их посадочных кресел, и они мгновенно оказались на ногах, готовые к действиям.
Последующая операция была спланирована заранее. Дэйн взглянул на экран. "Королеву" окружали сооружения Террапорта. Да, любая попытка нападения на корабль была очень опасна для этих сооружений. Рип посадил их не на обычное поле, а на площадку между распределительным центром и телевышкой. Это место обычно пустовало и использовалось лишь для посадки правительственных скутеров. Дэйн подумал: насколько пострадала эта площадка от пламени садившейся "Королевы".
Как слаженный механизм, четверо членов экипажа приступили к действиям. Али и Уикс ожидали у внутреннего люка. С ними был врач Хован.
Помощник инженера был в громоздком космическом скафандре, еще два таких скафандра были приготовлены для Рипа и Дэйна. Последние одевались, помогая себе пальцами в железе: космический скафандр мог служить некоторой защитой от бластера или парализующего пистолета. Затем вместе с Хованом, бросавшимся в глаза обычной одеждой, они забрались в один из корабельных краулеров.
Уикс привел в движение внешний люк, и спусковой механизм с головокружительной скоростью опустил краулер к основанию корабля на оплавленную площадку.
– Двигай к башне, – прозвучал в наушниках шлема голос Рипа.
Дэйн взялся за рычаги управления, а Али в это время отцепил зажимы спускового механизма, который связывал их с кораблем.
Сквозь стекла шлема они могли видеть необычное оживление в порту.
Муравейник, в который сунули и дважды повернули палку, не мог сравниться с Террапортом после необычной посадки "Королевы Солнца".
– Патрульный мобиль с юга–востока, – довольно спокойно предупредил Али. – Похоже, что у него на носу портативный огнемет.
– Вижу. – Дэйн изменил направление, стараясь двигаться так, чтобы между ними и мобилем все время находилось здание таможни. Маневр уклонения – и затем он выжал предельную скорость из неповоротливой машины.
– Над нами полицейский катер, – это произнес Рип.
Что ж, им не удалось избежать стычки. В то же время Дэйн чувствовал уверенность, что преследователи не станут нападать на них открыто, поскольку в их группе отчетливо выделялся незащищенный Хован.
Но он оказался слишком оптимистичен. Заглушенное восклицание Рипа заставило его обернуться и посмотреть на врача. Он успел увидеть, как Хован безвольно упал вперед и вывалился бы из краулера, если бы его не подхватил Шеннон. Дэйн был достаточно знаком с действием парализующих лучей, чтобы понять, что случилось.
Полицейский катер использовал наиболее безвредное оружие. Только космические скафандры, приспособленные для действий в космосе и на чужих планетах, спасли трех торговцев от той же участи. Дэйн подозревал что его собственная реакция тоже замедлилась, хотя он и не уступил полностью действию лучей. И пока Рип удерживал потерявшего сознание врача на сидении, Торсон продолжал вести краулер к башне, где находились системы телевидения.
– Нас догоняет П–мобиль…
Дэйн был раздражен этим предупреждением Рипа. Он и сам заметил этот черно–серебристый наземный вездеход, и отлично сознавал угрозу, которая исходила от оружия, установленного на носу мобиля и направленного прямо в быструю машину торговцев. Тогда он решил идти напролом, как это сделал Рип во время посадки.
– Спрячьте Хована за борт, – приказал он громко. – Я взломаю дверь башни.
В ответ послышалось поспешное движение, доказывающие, что безвольное тело врача было укрыто за корпусом машины. К счастью краулер был приспособлен для использования на планетах, которые не имели дорог. Дэйн был уверен, что у машины хватит скорости и массы, и они сумеют прорваться в нижний этаж башни, неважно, что дверь ее была закрыта.
Обескураженные смелостью их маневра, полицейские не стреляли, опасаясь ранить беззащитного Хована – Дэйн об этом не думал. Но он был благодарен за несколько минут отсрочки, когда выжимал из протестующего двигателя краулера последние усилия. Гусеницы краулера гремели на ступенях, которые вели к входу в башню. Прошло еще несколько секунд, и вот они уже перед дверью.
Тяжелый нос машины ударил по закрытой двери, сила удара подбросила их на сидениях. Покрытая гравированной бронзой тяжелая дверь не выдержала этого удара, ее створки распахнулись, и торговцы оказались в просторном нижнем зале телебашни.
– Берите Хована и несите его в лифт, – вторично приказал Дэйн – Я постараюсь их задержать.
Он чувствовал, что каждую секунду его сжимающиеся тело может прожечь луч полицейского бластера, и даже его космический скафандр не защитит.
В дальнем конце зала были видны служащие и посетители. Они разбегались, испуганные ворвавшимся краулером. Среди них появились две закованные в железо фигуры торговцев, которые поддерживали бессознательное тело врача. Используя вспомогательные антигравы своих поясов, они одной рукой поддерживали Хована, в другой у них были парализующие пистолеты. Они без колебаний пустили в ход оружие и до тех пор поливали им помещение, пока все законные обитатели башни не оказались на полу в глубоком сне.
Увидев, что Али и Рип овладели положением, Дэйн вернулся к своим заботам. Он пустил краулер задним ходом и принялся маневрировать с легкостью, появилась в результате практики на бездорожной Лимбо. Захлопнув таким образом дверь, он развернул машину и прижал ею дверь изнутри. Он надеялся таким образом сберечь несколько драгоценных мгновений. Им придется пустить на полную мощь свой огнемет, чтобы ворваться в зал.
Выбравшись из машины, он обнаружил, что трое с "Королевы" исчезли, а все их возможные противники лежат на полу. Вероятно, трое воспользовались лифтом и поднялись на этаж, где располагалась студия. Дэйн заторопился вслед за ними, держа в руках свое наиболее убедительное доказательство импровизированную клетку, в которой находился вредитель пойманный в грузовом трюме.
Это доказательство вместе с выступлением Хована по телевидению должно было убедить всех, что они не зачумленный корабль.
Дэйн добежал до входа в лифты и увидел, что клети лифта нет.
Сообразят ли Рип и Али, что он ждет лифт внизу?
– Рип, верни лифт, – сказал он в микрофон, установленный в шлеме.
– Спокойно, – прозвучал в наушниках холодный голос Али. – Лифт возвращается. Не забудь захватить главный экспонат.
Дэйн не ответил. Мысли его были заняты другим. На бронзовой двери, от которой он только, что отошел, появилось быстро перемещающаяся ярко красная точка раскаленного металла. Они пустили в ход огнемет. Дверь продержится не долго, и скоро полицейские будут в холле. Этот лифт…
Боясь потерять равновесие в своем неуклюжем скафандре, Дэйн не заглядывал в шахту подъемника. Но когда его колебания достигли предела, появилась платформа лифта. Дэйн сделал два шага и, все еще держа в руках клетку, оказался в сравнительной безопасности. Первая попытка нажать кнопку подъема толстым пальцем перчатки не удавалась, он попытался вторично и нажал слишком сильно. Он понесся вверх со скоростью, которая возмутила даже его привыкшее к ускорениям внутренности. Он потерял равновесие и прибыл наверх, лежа на полу лифта.
Но предусмотрительности не утратил. Прежде чем выйти из клетки лифта, он нажал кнопку подъема и привел ее в такое положение, чтобы лифт, поднявшись вверх, там и остался. Это отрезало торговцев на этаже студии, но и мешало представителям закона проникнуть на их этаж.
Дэйн обнаружил своих в круглом центральном зале телевизионной секции.
Он узнал панораму, которую тысячу раз видел за диктором, читавшим последние новости. В одном углу Рип, который снял скафандр, наклонился над бесчувственным врачом. А Али с угрюмой усмешкой разговаривал с человеком в форме связиста.
– Все в порядке? – Рип оторвался от своего бесполезного занятия.
Дэйн поставил клетку и принялся снимать свой скафандр.
– Когда я уходил, они начали прожигать входную дверь.
– Вам не удастся уйти отсюда… – едва начал связист.
Али угрюмо усмехнулся, но в его улыбке не было веселья.