- Я слышал - им постоянно не хватает личного состава, поэтому они набирают рекрутов из пленных. - Гитон вздрогнул, где-то совсем рядом разорвался осколочный снаряд (только дангары еще позволяли себе применять столь грубое и примитивное оружие, но оно было дешево и весьма эффективно). - А потом проводят какую-то нейрообработку. Он съежился едва ли не больше, чем когда свистели осколки.
- Наплевать, лучше чип в голове, чем дыра. Главное - выжить, а остальные проблемы будем решать потом.
Добавить к этому было нечего, а строить дальнейшие предположения о своем ближайшем будущем не хотелось. Они чутко прислушивались к звукам боя и напряжено следили за поворотом, откуда должны были появиться воюющие стороны. Наконец послышался тяжелый топот.
- Дангары! - почти взвизгнул Гитон, отшвыривая оружие.
Как раз в этот момент из-за угла показался первый нападающий. Не разбираясь, он выстрелил, но промахнулся. Аскилт выронил свое оружие и рухнул на колени, рядом с уже распростершимся Гитоном. Мгновенно оценив этот жест, дангар сдержал второй выстрел и, подобрав оружие, побежал дальше. Через секунду появился следующий и застыл напротив них, держа на прицеле. Крики почти прекратились. В основном слышался топот дангар, зачищавших территорию. Выстрелов почти не было, видимо, нападавшие стремились взять как можно больше пленных.
Аскилт и Гитон стояли на коленях, не смея шевельнуться или даже просто осмотреться по сторонам. Ноги и задранные вверх руки затекли, между лопаток струился холодный пот, а сердце было готово выскочить из груди.
Послышались шаги, отличавшиеся от торопливого топота рядовых солдат. Не смея поднять голову, гвардейцы могли видеть лишь ноги приближающегося командира, его сапоги были немного почище, чем у остальных, и не так стоптаны. За его спиной маячило несколько охранников. Напротив них этот маленький отряд остановился. Гвардейцы затылками могли почувствовать его тяжелый давящий взгляд. За спиной, из камеры, послышался легкий шорох. Ощущение давления прошло, словно взгляд переместился.
- Этих в камеру, девку ко мне! - спустя секунду, рявкнул низкий голос, и дангар с охраной направился дальше.
Гитон с готовностью подал ключи, наконец оторвав взгляд от земли. Пока дангары возились с замком, девица подошла к решетке.
- А я ведь предлагала развлечься, пока не поздно, - с насмешкой промурлыкала она.
Их грубо впихнули в камеру. Как будто это могло ускорить процесс! Но в этом была вся суть дангар - они любили грубость и насилие только ради них самих. Под лязг закрывающегося замка, девица оглянулась и, с издевкой, добавила:
- Развлекайтесь теперь друг с другом, голубки!
Последующие несколько часов они провели так же, как и предыдущие, только по другую сторону решетки. Хотя это почти ничего не меняло в их положении, они и раньше не могли оказаться подальше от этого проклятого места, как бы сильно им этого не хотелось. Любые слова сейчас казались неуместными. Все, что они могли, это сидеть на полу, держась за руки, и пытаясь таким образом хоть немного приободрить друг друга. Сквозь решетку было видно, как во дворе снуют дангары, обследуя внутренние помещения гарнизона. Пустующие камеры заполнялись взятыми в плен гвардейцами, многие из которых были ранены, но не серьезно. Тяжелораненых, дангары предпочитали добивать, чтобы не возиться с ними. А на Аскилта и Гитона пока никто не обращал внимания. К вечеру нервное напряжение от ожидания своей участи достигло того уровня, когда оно перерастает в апатию. Конечно, глупо было надеяться с самого начала, что все разрешится быстро, но у них уже не осталось сил вздрагивать каждый раз, когда кто-либо из дангар направлялся в их сторону или просто проходил мимо. Гвардейцы впали в тревожное забытье, терзаясь кошмарами и временами просыпаясь от собственных вскриков.
На следующий день к ним так же не проявили никакого интереса, хотя они обратили внимание, что некоторых пленных куда-то увели и так и не вернули в камеры. Раньше, ни Аскилт, ни Гитон никогда не сталкивались лицом к лицу с дангарами. Все, что им было известно, ограничивалось военным инструктажем и слухами. Поскольку довольно долго дангары были союзниками Каберонской империи, гвардейцев учили, как участвовать в совместных операциях, используя дангар, как пробивную силу и пушечное мясо. И никого толком не интересовало, что собой представляют эти "совершенные" солдаты вне поля боя.
А зрелище оказалось нелицеприятное. Пожалуй, их пропыленные, замызганные и стоптанные сапоги, на которые обратил внимание Аскилт (хотя момент был и не самый удачный для того, чтобы замечать подобные мелочи, но порой в память врезаются самые нелепые и неуместные подробности), вполне могли служить олицетворением их внутреннего мира. Дангары занимались тем, что мародерничали в казармах, служебных и общих помещениях. Все, что они считали неинтересным для себя, вышвыривалось, порой прямо из окон. За считанные часы внутренний двор гарнизона, а также, наверняка, и вся остальная территория превратились в одну большую помойку, по которой из одного конца в другой ветер перекатывал изувеченные вещи. Никто из командиров не пытался препятствовать подобному поведению. Поведению, которое опозорило, а со временем бы деморализовало любую другую армию. Скорее всего, сказывалось побочное действие нейропрограмирования. Вероятно, то, что блокировало в них инстинкт самосохранения и подавляло индивидуальность, разрушало и основы личности, оставляя лишь примитивные инстинкты и желания.
На вторую ночь заточения, Гитон очнулся, задыхаясь от нестерпимой вони:
- Газ! Нас пытаются отравить! - кинулся он к Аскилту.
- И себя тоже, - тот и сам уже не спал, принюхиваясь, - Эти идиоты решили развести костер из довиналовых деревьев, - Аскилт сумел сохранить присутствие духа и разобраться в происходящем.
- Надо быть дангаром, чтобы додуматься жечь пластифит!
- Зато, сейчас задыхаемся не только мы.
Друзья истерически рассмеялись. Впрочем, скоро им стало не до веселья. Два дня в камере без еды и воды изрядно подорвали их жизнерадостность. Губы потрескались, шершавый язык распух, а гортань с болью слипалась при каждом движении. Отравление ядовитыми испарениями добило их окончательно. Голова раскалывалась, любое усилие давалось с трудом и к утру, все, что они могли - неотрывно смотреть на утилизатор отходов. Туда дангары стаскивали все подряд, зато при этом наполнялся бак с водой, которую тут же куда-то уносили, расплескивая на ходу. Весь день гвардейцы, облизываясь, наблюдали, как желанная влага драгоценными, сверкающими на солнце каплями падает и впитывается в пыль. К вечеру утилизатор отходов стал казаться центром мироздания, единственным, что может и должно притягивать к себе все помыслы и желания. Они были готовы слизывать капли, что падали на землю.
- Не смотри туда, - простонал Аскилт, - От этого только хуже.
- Мне кажется, что еще немного, и я сойду с ума. Если уже не сошел. Мне несколько раз померещились наши среди дангар. Но это не могли быть они! Их лица… - Гитон смолк, не в состоянии подобрать слова.
Он неимоверным усилием оторвал взгляд от ведра, которое понесли мимо. Солнечные блики на поверхности воды еще никогда не казались таким волшебным и невероятно привлекательным зрелищем.
- Я тоже видел их, - Аскилт невидящим взглядом уставился в потолок, - это последствие нейрообработки. Если это сделают с нами…если и нам вживят чип, мы тоже начнем скалиться как эти недоумки и мечтать только о лишней миске того варева, что они называют едой.
- Пожалуй, я уже и сейчас могу мечтать только об этом, - попробовал пошутить Гитон, только голос его звучал отнюдь не весело.
Он проводил взглядом одного из прошедших неподалеку дангар. Несколько дней назад они вместе сидели за одним столом и обсуждали тонкости фанулейского вина. Тогда его звали Зеймал, и он был неплохим парнем. Сейчас его можно было принять за грубую карикатуру на самого себя. Достаточно правильные и привлекательные в недавнем прошлом черты как-то распухли и слегка расплылись, придавая лицу неопределенное выражение. Как будто осталась висеть лишь кожа, из-под которой выдернули каркас и набили изнутри ватой или опилками. Он шел слегка шаркающей походкой, словно собственное тело казалось ему чужим (видимо некоторые нейронные центры были травмированы и еще не восстановились), скользя по окружающему безразличным взглядом. Лишь на мгновение в его глазах мелькнул интерес. Когда он заметил, как из окна второго этажа казармы вылетела бутылка. Сквозь прозрачное стекло было видно, что какое-то количество жидкости в ней еще осталось. В прошлом Зеймал был знатоком и любителем хороших вин, ему нравилось подолгу смаковать их, наслаждаясь ароматным букетом, но эта бутылка не имела к ним никакого отношения. Это было тяжелое, дурманящее и ужасно вонючее пойло, которое предпочитали дангары, исхитрившись научиться готовить его из чего угодно и где попало в считанные дни. Видимо кто-то уже успел приготовить его здесь или привез с собой. А в окно оно полетело потому, что владелец уже достаточно упился и плохо контролировал свои действия.
Только оживленное выражение быстро сменилось разочарованием. Не успел Зеймал сделать и пары торопливых шагов в сторону прилетевшего сокровища, как несколько дангар, находившихся ближе к месту падения, опередили его. Едва не подравшись между собой, они, в конце концов, пустили бутылку по кругу, но Зеймалу не досталось ни капли. Злобно и разочаровано сплюнув, он сменил направление. Дошел до стены казармы и уселся справить нужду, ничуть не смущаясь присутствия совсем неподалеку как минимум десятка сослуживцев.
Все это происходило рядом с камерой Аскилта и Гитона. До их ушей донесся омерзительный звук, а чуть позже горячий ветер донес еще более омерзительный запах.
С отвращением Гитон отвел взгляд. Пусть Зеймал никогда не был ему особо близким другом, и его поведение мало отличалось от того, что он и раньше видел от остальных дангар, но сейчас он бы предпочел закрыть глаза. Страшно и больно было смотреть на бывшего товарища и видеть собственное недалекое и столь отвратительное будущее.
- Я уже не уверен, что стоило сохранять жизнь, чтобы превратиться в это.
- По крайней мере, это живет. И кто знает, может когда-нибудь сумеет стать прежним, но я никогда не слышал, чтобы воскресали трупы.
- Может ты и прав, - Гитон устало привалился к решетке, - Только еще один такой день, и мне будет все равно, что станет с нами дальше. Пусть ведут хоть на нейрообработку, хоть на казнь. Лишь бы покончить со всем этим. Черт! Они забыли о нас! - он с силой ударил по полу кулаком, хотя и сам не подозревал, что еще остались силы на такое проявление эмоций.
- Не смей так говорить! - Аскилт сел на кровати, откуда не поднимался со вчерашнего вечера, - Пока мы вместе, мы со всем справимся. И не вздумай падать духом. Если ты собрался умирать, то и мне жить незачем. Только я верю, что-то, что уже не раз оберегало нас, спасет вновь!
- Например, что?!
- Не знаю. Но я жду и радуюсь каждому новому дню. Дню, который может принести нам спасение.
- Иногда я не понимаю тебя.
- Это не важно! Я и сам не всегда понимаю, - Аскилт облизал потрескавшиеся губы, голос его окреп, - Я просто верю и жду!
- Знаешь, чего мы дождемся… - внезапно внимание Гитона привлекло оживление среди дангар, - Довинал! - воскликнул он.
Во дворе гарнизона действительно появился его бывший комендант. Хотя слово "появился" мало подходило для того, что происходило на глазах гвардейцев. Довинал едва плелся, словно древний старик, сильно приволакивая одну ногу, как будто она была повреждена. В какой-то момент можно было отчетливо рассмотреть его лицо. Едва взглянув, Гитон торопливо отвел глаза. Он никогда не мог представить, что без особых увечий, лицо может так измениться. Что тот, кто всегда был так силен и казался олицетворением уверенности в себе, так быстро может стать настолько сломленным и раздавленным. Это было еще хуже, чем смотреть на лица измененных гвардейцев. Собственные мучения, еще минуту назад казавшиеся невыносимыми, показались ничтожными.
Довинала остановили неподалеку от их камеры, метрах в десяти. Раздалась команда и…
Прижавшиеся к решетке гвардейцы едва успели отскочить в разные стороны, когда лазерный заряд, оборвавший жизнь их командира, ворвался в камеру. Падая на пол, Аскилт успел краем глаза заметить, как блеснуло солнце сквозь прожженную в груди командира дыру, прежде чем тело Довинала безжизненно рухнуло в пыль.
Повинуясь бессознательному порыву, Аскилт выпрямился у зарешеченной двери и в последний раз отсалютовал своему командиру. Недолго думая, Гитон присоединился к нему. Что бы не происходило сейчас вокруг, а Довинал не раз выручал их из беды, однажды даже спас от трибунала, и они любили и уважали своего командира. Их действия привлекли внимание дангар.
- Эй, вы двое, засуньте это в мусорник, - дангар пнул ногой труп.
Остальные оценили шутку, одобрительно заржав. Предвкушая развлечение, они не поленились выяснить, где ключи от камеры, чтобы открыть решетку, выходящую во двор. Несколько минут спустя, гвардейцы, впервые за несколько дней, вышли за пределы своей камеры. Все вокруг неуловимо изменилось. Дело было даже не в мусоре и разорении царящем кругом. Изменилось само их мироощущение. Окружающее стало чужим и враждебным. Даже стены казарм, в которых они прожили несколько лет, казались оскверненными и далекими, словно прошло десятилетие с тех пор, как они в последний раз были здесь.
Дангары расположились полукругом возле тела Довинала. Они весело скалились, наблюдая, как Аскилт и Гитон, плелись, едва держась на ногах. А передвигались они действительно почти как покойный ныне комендант, жажда, голод и нервное истощение высосали почти все их силы. На мгновение Гитон подумал, не тот ли это шанс, о котором говорил недавно Аскилт - шанс покончить со всем. Стоит броситься сейчас на ненавистных уродов, и они, не задумываясь, прервут все его мучения. Но заглянув поглубже в собственную душу, он понял, что пока не готов окончательно распрощаться с жизнью. Да и друг имел в виду вовсе не шанс поскорее умереть.
Комок подкатил к горлу, когда они подняли тело. При жизни Довинал был высоким и крупным мужчиной, так что к их нравственным мучениям, прибавились еще и физические. Не так-то просто тащить стокилограммовый труп, когда сил едва хватает чтобы передвигать собственное тело. Стараясь не смотреть на свою обезображенную ношу, они подтащили его к утилизатору отходов и положили на конвейер. Беднягам пришлось поддерживать труп до тех пор, пока его почти полностью не затянуло внутрь. С тошнотворным чавканьем и хрустом постепенно исчезало тело коменданта в недрах бездушного механизма. Несколько раз оно заметно дернулось, создавая иллюзию жизни. Едва сдерживая тошноту, Аскилт взглянул на друга, тот всегда был более чувствительным. Гитон смотрел на происходящее остекленевшими глазами, но, по крайней мере, не спешил падать в обморок. Когда все закончилось, они с облегчением развернулись, готовые вернуться поскорее в камеру, но один из дангар с глумливым смешком преградил им путь.
- Выпьем за нового коменданта! - гаркнул тот, что руководил казнью.
Он зачерпнул воду из бака, куда уже начала поступать жидкость, полученная из тела Довинала, и выпил. Ведро пошло по кругу. Словно в кошмарном сне, гвардейцы наблюдали, как оно неумолимо приближается к ним. Еще минуту назад, глоток воды - это все, о чем они только и могли мечтать, но сейчас сама мысль выпить хоть каплю из этого ведра казалась чудовищно омерзительной.
- Ни за что, - прошептал Аскилт, когда ему под нос сунули воду.
- Как хотите, - с наигранным равнодушием сказал дангар, - Тогда присоединяйтесь к своему дохлому командиру. Только прямо сейчас и живьем.
Несколько рук схватили Гитона. К этому моменту он только и мог, что ошалело вращать глазами. Его потащили к конвейеру, который, словно живой, жадно лязгнул, предвкушая новую жертву.
- Нет! - в ужасе выкрикнул Аскилт и, выхватив ведро из рук дангара, жадно припал к нему, старясь ни о чем не думать. Смертельно побледнев под загаром, двигаясь как сомнамбула, Гитон повторил это, как только его швырнули обратно на землю.
Едва их снова заперли в камере, Гитон рухнул на колени - его неудержимо рвало, буквально выворачивало наизнанку в течении нескольких минут, хотя желудок и был пуст уже несколько дней. Поднявшись, со слезами на глазах, он прошептал:
- Ты все еще считаешь, что такая жизнь лучше смерти?
- Это как раз то, чего мы ждали! - Аскилт казался очень возбужденным и взволнованным, а глаза его, потускневшие за эти дни, засияли каким-то нездоровым блеском.
- Считаешь, несколько капель воды стоили этого!? - Гитон махнул рукой в сторону утилизатора отходов, и с гадливостью уставился на жижу в углу камеры.
Затем, вздрогнув, он с подозрением уставился на друга. Возможно, пережитое повлияло на него еще сильнее, и Аскилт попросту сошел с ума. По его щекам снова покатились слезы. На этот раз слезы жалости к себе, Аскилту, Довиналу и всем гвардейцам, что оказались в этом аду.
- Я о другом! - от истощения Аскилта не осталось и следа. - Довинала жаль, но мы оплачем его позже. Он дал нам шанс! - он встал спиной к решетке, загородив собой обзор снаружи и протянул ладонь.
- Это же… это… - теперь и в глазах Гитона зажглась надежда.
- Плазменный минирезак! И он заряжен! Довинал хотел воспользоваться им сам, да видимо не успел. Он всегда был нашим ангелом - хранителем. Печально, что путь к нашему освобождению лежит через его смерть, но именно о таких чудесах я недавно и говорил тебе, когда уговаривал не отчаиваться! Это и есть судьба, теперь мы не сдохнем в этом проклятом аду.
- Надо только не упустить этот шанс, как несчастный Довинал, - подвел итог Гитон.
Но и последующие несколько дней ничего не изменили для них. Дангары во множестве сновали по двору, не оставляя ни малейшего шанса проскользнуть незаметно за пределы гарнизона. Но даже если бы это и удалось, куда бежать на раскаленной планете, где нет ничего кроме пыли, всесжигающего солнца и уносящего последние капли влаги ветра? Только вера в судьбу и неслучайность всего произошедшего удерживала их от полного отчаяния. Это, да еще скудные порции воды и пищи, что им стали приносить. Порции были настолько малы, что их едва хватало, чтобы поддерживать жизнь, но они радовались и этому, стараясь не думать об источнике, а в сторону ненавистного утилизатора старались и вовсе не смотреть. Насколько можно было судить, к этому моменту они остались единственными захваченными в плен гвардейцами, которые не подверглись нейрообработке. Можно было сколько угодно гадать о причинах этого, но такая "забывчивость" дангар была им на руку, поскольку с каждым днем те все лучше обустраивались в гарнизоне и теряли бдительность.
- Кажется, дангары вполне освоились, - заметил Гитон на двенадцатый день заключения.
- Их караулы во дворе дрыхнут вторую ночь подряд, - кивнул Аскилт.
Они переглянулись.
- Ты считаешь, пора действовать? И что дальше? - в последнее время Гитон все больше ждал решений от Аскилта, так как его собственной веры не хватало, чтобы не впасть в отчаяние и безразличие.
- Наше спасение в побеге с этой проклятой планеты!
- Отрастим крылья и улетим? - горько усмехнулся Гитон, - Или и ими с нами поделится наш ангел?
- Не иронизируй! Как это ни парадоксально, но о наших крыльях действительно позаботился Довинал. Они стоят на заднем дворе гарнизона!