Гидула кивнул, и Даушу нахмурился.
- Стоило проверить зал еще вчера, тогда бы мы успели все это обсудить за ужином.
- Возможно, расчет был на то, чтобы посеять неуверенность в наших сердцах.
- Ха! С тем же успехом можно грязь в терранское гетто возить. Вот уж чего у нас и без того в избытке, так это неуверенности. Да, Маленький Жак, что там у тебя?
Тень стоял в дверях банкетного зала. Этот низкорослый мужчина мог пролезть в места, недоступные обычному человеку Его предки когда-то назывались пигмеями, но он скорее походил на мифического карлика. Да и древние пигмеи не имели столь бледной кожи.
- Тебе послание, Клюв, - сказал он, протягивая конверт.
Даушу терпеть не мог это прозвище, но мирился с тем, что товарищи порой его так называли, чтобы не казаться уж слишком высокомерным. Взглянув на печать, он увидел, что письмо отправлено из небесного порта Риетта. Сломав сургуч, он извлек из конверта тонкий листок, прочел его и улыбнулся.
- От Олафсдоттр, - сказал он Гидуле. - Она привезла нам подарок.
Старая Тень поджал губы.
- Стало быть, это рискованное предприятие все-таки оправдало себя.
- Поживем - увидим. Вначале надо осмотреть товар.
- Обожаю открывать подарки, - улыбнулся Маленький Жак.
Ценьжем гаафе: третий допрос
Мéарана играет в уменьшенной септиме.
- Значит, - произносит она, - лишний жучок должен был внести дисгармонию в их встречу?
- До чего же приятно слышать о том, что твои враги, - добавляет Изящная Бинтсейф, - передрались между собой.
Бан Бриджит молчит, только потягивает кофе и наблюдает за Тенью из-под полуопущенных век. Мéарана играет голтрэй - нечто печальное, но в то же время обнадеживающее. Она использует свой "небесный голос", чтобы из дальнего угла комнаты будто бы доносился плач. Олафсдоттр оглядывается на звук, прежде чем понять, в чем заключается трюк, а затем некоторое время слушает молча.
Бинтсейф, осознав, что не дождется ответа на свою подначку, пожимает плечами и откидывается назад, но Тень, будто спиной почувствовав ее движение, резко разворачивается и выставляет палец. Молодая Гончая вздрагивает, хотя и не сильно. Олафсдоттр усмехается.
- Не радуйся раньше времени, маленькая черепашка, - произносит она. - Пло-охо-о смеяться над чужо-ой бедо-ой.
Затем, перейдя на маньярин, добавляет:
- Судьба со счастьем не в ладах. Ее всегда манит баланс.
- Поэтому Даушу ввязался в настолько бесперспективную игру? - спрашивает бан Бриджит. - Навлекая беду на свою голову, он надеялся, что судьба наградит его победой?
- Игра с судьбой всегда оканчивается плохо. У нее все кубики подпилены. Кстати, ведь вы никогда не были замужем? Ни одна из вас.
Опускается тяжелое молчание. Никто не произносит ни слова.
- О… все эти свадьбы - лишь результат случая и крайне не рекомендуются людям нашей профессии. Как мне доводилось слышать, возникает очень глубокая связь, по-настоящему глубокая, выходящая за пределы тех прав и обязанностей, которые перечисляются в брачном контракте, ведь она сплавляет воедино сердца, а не просто объединяет умы. Она будто бы обретает собственную жизнь, а стало быть, может и умереть. Хрупкая это штука - искра на буйном ветру; чтобы не угаснуть, ей нужен неусыпный страж. И все же, как бы мы ни противились, как бы ни старались, ее не всегда удается сберечь. И до чего же печально, - все еще продолжая говорить, Олафсдоттр подносит чашку к губам, - видеть, как то, что начиналось с надежд, завершается склокой.
Когда она опускает чашку на стол, выражение ее лица более холодно, чем за все время пребывания в Зале клана Томпсонов, за исключением того момента, когда она увидела, что на ее сердце нацелены два пистолета и нож.
- Все наше братство связывают очень тесные узы. Пожалуй, даже более тесные, чем у вас в Своре. Мы ведем свой "род" от тех, кто нас обучал. Ученики одного мастера считают друг друга братьями. Мы знаем, кем был наставник нашего учителя и кто наставлял его самого. Мы вместе тренируемся и оттачиваем свои навыки на Скотобойне, что в глубине Пасти Льва. В той склоке, которая пожирает нас сейчас, мне пришлось убить своего брата. Так что, Изящная Бинтсейф, прошу, не смейся над тем, что он пошел одним путем, а я - другим. Мне сейчас совсем не весело.
Олафсдоттр вновь повернулась, чтобы посмотреть в глаза младшей Гончей:
- Никогда не празднуй крушение чьих бы то ни было надежд, даже если это надежды твоих врагов. На древе Конфедерации зреет много плодов, и пусть одни из них кислы, а иные горчат, но ведь на развалинах Содружества нам удалось собрать столь же много хорошего. И в нашей истории хватает блистательных моментов, о которых мы поем, когда собираемся вместе. Даже если твоя собака взбесилась и тебе приходится ее пристрелить, ты все равно хранишь воспоминания о том щенке, которого когда-то растил.
Мéарана замечает гримасу на лице матери. Когда-то бан Бриджит и сама оказалась вынуждена исполнить этот страшный и отвратительный долг по отношению к своему псу. Арфистке осталось только гадать, не удалось ли Олафсдоттр откуда-то об этом пронюхать, чтобы использовать тот случай в своих целях.
- Мне известна половина имен упомянутых тобой агентов, - произносит Гончая. - Ошуа и Даушу я не знаю; что же касается остальных, то с двумя я даже сражалась и полагала, что одного из них нет в живых. Ты знаешь всех заговорщиков?
Пытаясь выдавить информацию из своей гостьи, бан Бриджит подалась вперед. Но теперь она вновь откидывается на спинку кресла и отставляет чашку в сторону.
- Оба Жака, когда я про них впервые узнала, активно продавали свои услуги, хотя лично удалось познакомиться только с Карликом. Они были готовы служить любому, кто предложит интересное дело, ставящее их жизнь в зависимость от их мастерства. А вот Гидула мне казался преданным слугой Названных. Что же заставило его пойти на измену?
Тень вновь прячется за насмешливой маской и с деланым безразличием разводит руками:
- Кто может знать, о какой камень он споткнется на своем жизненном пути?
- А что насчет тебя? Та Тень, которую мы знали несколько лет назад, не стала бы перечить Названным. Так о какой же камень споткнулась ты? Это ты нам точно можешь рассказать.
Мéарана замолкает, дожидаясь ответа, хотя и не слишком на него надеется. Олафсдоттр намерена рассказывать свою повесть так, как ей самой хочется, не позволяя хозяйкам задавать темп.
Конфедератка приподнимает чашку.
- Кофе остыл, - говорит она.
Бан Бриджит вновь наклоняется вперед.
- Мне хотелось бы услышать, - не терпящим возражений тоном произносит она, - почему слуги, много лет верой и правдой трудившиеся на благо тирании, вдруг решили восстать против своих хозяев.
Тень улыбается.
- Поверь, ответ на это мы все желали б знать. Иль просто тирании приходит время пасть.
IV. Генриетта: второй контраргумент
Покуда кнут сжат в крепкой ладони,
неповиновение - редкость.
Как можно кусаться, когда сидишь
на короткой, надежной цепи?
Когда в миг любой ждешь липких
смерти объятий?
Обреченности осознание сил
даже самых смелых лишает.
Зачем самому прыгать на нож? Лучше
держать по ветру нос и выжидать.
Время не щадит ничего,
даже стальных оков. Смирные
Овцы блеют в смятении, не понимая,
с чего так сегодня злы пастухи.
Зато овчарок взоры остры, они видят
свой шанс.
Столь покорные, пока страшатся
удара кнута,
Готовы вцепиться хозяевам в глотку,
едва их слабость учуют.
Осторожно кружат они, принюхиваются,
Не зная: неподвижное, столь прежде
страшное тело мертво
Или лишь притворяется, чтобы проверить,
кто первым предаст?
Что мешает зубы вонзить? Только страх,
владевший ими столь долго.
Забыть о нем им отнюдь не легко.
И еще сильнее страшит неизвестность.
Что займет его место?
Олафсдоттр и человек со шрамами посадили челнок в порту Риетта, угодив в объятия зимней бури. "Шон Бету" они оставили на орбите, чтобы судно подлатали и почистили на военной верфи, а потом зарегистрировали как служебное. Раны у Тени за время полета почти зажили, хотя улыбка у нее теперь выходила несколько кривой, что, по собственному мнению конфедератки, придавало ей коварный вид.
У Донована было куда меньше причин для радости. Он доставил свою похитительницу туда, куда она хотела, вот только там, где заканчивалось ее путешествие, для него все только начиналось. Единственное, что помешало ему сразу же вновь набрать высоту и умчаться на территорию Лиги, - осознание невыполнимости этой затеи. Разрешение на вход на дороги Генриетты они получили лишь благодаря особенному идентификационному сигналу, посланному Олафсдоттр, ее "фу". При попытке улететь весь военный флот сел бы ему на хвост.
- Не стоит думать, будто я готов с вами объединиться, - проворчал он, когда они, стоя на открытой платформе порта Термин, дожидались рельсовой гондолы. Угрюмые серые тучи громоздились друг на друга, подобно куче грязного белья, и Донован обхватил себя руками. - Ты же купишь мне зимнее пальто? А то у меня времени собрать вещи перед поездкой не было.
- Гондолы обогреваются, да и ехать до Риеттицентра недолго.
Донован драматически поежился.
- После всего, что я для тебя сделал, уж пальто ты мне точно задолжала.
Олафсдоттр сверилась с расписанием, послушала объявления о посадке и вздохнула, уступая своему спутнику.
- Нам сюда.
Они спустились с платформы, потеряв место в очереди, и вернулись к ряду магазинчиков в здании вокзала.
- Вон там шуванский бутик, - сказала конфедератка.
- Автоматический торговец? Разве здесь нет нормального портного? Если уж я позволяю себя похитить, я должен быть похищен стильно.
- Нет, - отрезала Олафсдоттр. - Не все желания сбываются. Все, что тебе действительно необходимо, потом получишь через тонг.
- О, замечательно! - фыркнул Донован. - Ведь я совсем не разбираюсь в том, что мне действительно нужно. Как хорошо, что на свете есть незнакомцы, которые мне об этом расскажут. Хорошо хоть, обещаете тонгу не лишать.
Олафсдоттр нахмурилась.
- Мне непонятны твои шутки, Донован.
- Тонгу. На одном из древних терранских языков…
Тень резко остановилась и оттащила его подальше от людской толчеи.
- Слушай внимательно, Донован, - прошептала она. - Ни при каких обстоятельствах не представляйся здесь терранином. Терране - чжидан. "Подотчетные люди". Понял? Ты не на Периферии. Здесь терране не имеют даже той толики уважения и понимания, как там. - Олафсдоттр не обращала внимания на саркастическую ухмылку человека со шрамами. - Ты понимаешь?
Донован высвободил руку из ее захвата.
- А то. Просто великолепная новость: из огня я попал сюда. Как понимаю, тонгом ты называешь небольшую компанию своих приятелей.
- Это слово означает "единение".
- Да, уховертка мне перевела. - Донован постучал пальцем по устройству, вставленному в правое ухо. - Вот только мне так представляется, что на свете полно единений всех видов и сортов. Если правильно понимаю - прошу простить за произношение, давно не пользовался конфедеративным, - речь идет о "Гаагжаван тонг бупун" - "Единении товарищей по революции".
Олафсдоттр зашипела и прижала его к стене кондитерской лавки.
- Идиот! Не обо всем можно говорить на улице.
- Да, куда веселее будет побеседовать на шумной вечеринке. Если считаешь, что я слишком много болтаю, можешь просто отослать меня домой.
Олафсдоттр отпустила его.
- Умный знает, когда попридержать язык. Ты нужен здесь, но вовсе не настолько, чтобы ради тебя рисковать всем.
Донован решил, что злить Олафсдоттр далее будет не слишком безопасно, а потому безмолвно следовал за ней до тех пор, пока она не нашла киоск, торгующий сезонной одеждой. И вот тогда человек со шрамами устроил настоящий спектакль, подбирая размер, окрас и покрой зимнего пальто.
Перед киоском "Одобренная литература" стояла парочка вояк. Они были облачены так, как и подобает солдатам в увольнении: свободный мундир из бордового шелка и черные брюки; справа на груди приколоты корабельные жетоны. Они даже не пытались таиться и делать вид, будто не глазеют на Донована и Олафсдоттр.
Раздатчик выплюнул пальто, и человек со шрамами поспешил накинуть одежду на плечи и разгладить полы.
- Равн?
- Да, я тоже вижу. Мне еще во время ползания передали, что они обожают трясти дюваков - туристов, если по-вашему, - на предмет лишней монеты.
- Стоит позвать копов?
- Так ведь они копы и есть, - рассмеялась Олафсдоттр. - Не эти двое конкретно. Но вся Генриетта подчиняется законам военного времени. Короче… слушай, Донован, мне не положено находиться на Генриетте, тебя же вообще не должно быть в пределах конфедеративного пространства. Так что нам не следует привлекать к себе внимание суосвая, военного губернатора.
- Никаких копов, - согласился Фудир. - Лады, как по мне. Только мне казалось, твой шеф достиг взаимопонимания с губернатором.
- Так и есть. Но не с этими двумя. Они, судя по всему, только недавно получили отгул.
Человек со шрамами почесал в затылке и вновь надел свою тюбетейку.
- Что же, кажется, пришел момент преподать кому-то урок.
Олафсдоттр застегнула воротник и подождала, пока Донован справится со своим пальто.
- Мы можем от них просто откупиться, - заметила она.
Донован поднял правую руку.
- В моем импланте полно гладиольских векселей. Как думаешь, они такую монету к оплате принимают?
- Да, пожалуй, это проблема. Теперь понятно, почему ты попросил меня рассчитаться за одежду. Забавно, на какие важные мелочи мы порой не обращаем внимания.
- Я-то как раз обратил. Соберись. Они идут.
Вояки с деланым равнодушием пересекли зал и встали прямо у них на дороге. Поток путников обтекал солдат, как ручей обтекает валун. Кто-то исподволь настороженно поглядывал на них, большинство же просто брели, потупив взор и делая вид, будто ничего не замечают.
- Эй, дюваки! - окликнул тот из вояк, что стоял слева, - молодой, мускулистый, с шапочкой светлых волос. - Добро пожаловать на Генриетту. Мы собираем пожертвования в благотворительный фонд помощи отставным астронавтам. Помогите нашим товарищам, оказавшимся в трудном положении.
Обращался он к Доновану, потому что только инопланетные туристы, заранее не разузнавшие о климатических условиях, покупают в автоматических киосках сезонную одежду.
- На счете фонда крайне мало средств, - добавил второй - сухощавый мужчина в возрасте, чем-то напомнивший Доновану рэт-терьера. Судя по жетону, этот второй имел звание старшины.
Человек со шрамами терпеливо выжидал, и было что-то такое в его спокойствии, что заставило грабителей задуматься. Оба стали переминаться с ноги на ногу, поглядывая на спутницу Донована. И если хоть что-то во всем Спиральном Рукаве могло напугать сильнее несокрушимого спокойствия Донована-буига, так это улыбка Равн Олафсдоттр.
Качок отступил на шаг.
- Ло шю! Смертоносные. Старшина, помнишь, что Тсали и Чимбо рассказывали, когда вернулись после увольнения?
- Тсали же сказала, что они уже отчалили.
- Отчалили, да не все, - отозвалась Равн. - Кое-кто и остался. Подчистить хвосты, так сказать. Прошу простить, что сразу не представились.
Оба бойца что-то пробубнили и неуклюже попытались прикрыть именные нашивки.
- Чжин, конечно, уокей.
- Минутку, - произнес Донован. - А как же пожертвования?
- Не стоит беспокойства. Простите, что потревожили. - Вояки попятились.
- Мы настаиваем. Я еще пока только ожидаю денежного перевода с другой планеты, но моя спутница с радостью заплатит за нас обоих.
Олафсдоттр обожгла его злым взглядом, но все же протянула ладонь. Вояки посмотрели на нее так, словно ее рука вдруг превратилась в пламенеющее копье.
- Пасть приносит армии свою благодарность за защиту от Лиги, - сказала Тень. - Мы перед вами в неоплатном долгу. Позвольте же выразить свою признательность.
Еще несколько секунд громилы медлили, но затем старшина обменялся с Олафсдоттр рукопожатием. Теоретически встроенные в ладони импланты могли передавать информацию удаленно, но прямой контакт был более безопасным и расценивался как более чистосердечный. Глаза старшины округлились, когда его счет пополнился, а затем он просипел:
- Ваша милость очень щедры!
Они успели обменяться еще несколькими любезностями, прежде чем вояки ретировались и растворились в толпе.
- Наверняка отправились искать новую жертву, - произнес Донован.
- Выживает сильнейший, - напомнила Олафсдоттр, - а удел слабых - страдания. Вначале ты не хотел платить, потом вдруг передумал. К чему все это было? Мы же их уже осадили.
- Ага, именно поэтому и передумал. Чтобы их напугать, хватило одного твоего мрачного взгляда. И за это унижение они бы по полной отыгрались на следующем же прохожем.
- И это были бы проблемы того самого следующего прохожего, не наши. Странные у тебя способы оставаться незаметным. - Она посмотрела на билет. - Давай живее. Мы еще можем успеть.
Но на платформу они вернулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как их гондола уносится вдаль по рельсу.
- Разве эти штуковины не должны ездить бесшумно? - спросил Донован, пытаясь перекричать скрежет металла и керамики.
Олафсдоттр пропустила его вопрос мимо ушей и заново ввела в терминал адрес, получив взамен талоны с номером в очереди. Их она отдала диспетчеру, посадившему Тень и человека со шрамами на рейс до Риеттицентра.
- Уверены, что в этот раз действительно поедете? - с сарказмом в голосе поинтересовался диспетчер.
А когда ему не ответили, добавил:
- Первую мне пустой пришлось отправлять.
- Мне жаль до слез, - ответила Олафсдоттр.
Гондолы подавались с двухминутным интервалом, так что вскоре диспетчер объявил:
- Следующая идет до Риеттицентра. Номерки с пятьдесят третьего по шестьдесят второй. Да, дамочка, включительно. Гондола подходит. Не заходите за предупреждающую полосу.
Нос сверкающего серебром эллипсоида украшал ярко-красный рисунок: стилизованный городской пейзаж, указывающий пункт назначения. Двери типа "крыло чайки" поднялись, открывая проход к ряду двухместных купе. Всего в гондоле могли разместиться двенадцать человек. Олафсдоттр и человек со шрамами заняли кабинку.
"Но почему гондола, на которую мы опоздали, ушла пустой?" - спросил Внутренний Ребенок.