Крисп едва не кинулся в мерзкое пламя. Схватить, вцепиться, удержать! В охотничьем азарте он не заметил, что тянется к добыче и руками, и щупальцами клейма, волшебниками насильственной метаморфозы - свободный, ботва, раб. Мимо внимания Криспа прошло и то, что он судорожно отдернул щупальца, словно обжегшись - раньше, чем присоски коснулись чужих разумов, выбрасывая волка и его жертву под шелуху. Угроза сгореть, стать кучкой пепла, угроза сойтись в ментальном поединке с коллантарием, погубившим Эрлию - нет, не это остановило Криспа. Страх, животный ужас материи перед энергией, кошмар помпилианца - стать частью колланта, навеки лишившись рабов; кошмар, справиться с которым дано немногим… Позже Крисп Сабин Вибий много раз вспомнит эту ночь, изменившую всю его жизнь, да так и не ответит себе: вспоминает он с проклятиями или с благодарностью?
Но будет и другое, когда сомнения превратятся в уверенность, и однажды Крисп скажет себе: да, я видел их всех. Видел в пожаре - контуры, призраки, наброски, за миг до взлета, как если бы огонь второпях складывал паззл, восстанавливал некую структуру, зафиксированную в самой сердцевине искрящегося пламени. Диего Пераль. Энкарна де Кастельбро. Спурий Децим Пробус. Якатль Течли. Гиль Фриш. Джитуку Лемба. Анджали Чандра. Остальные, чьи имена со временем выветрились из памяти Криспа. Пассажирский коллант, каким он был при первом старте с Террафимы, в день побега на рывок. Призраки явились и исчезли, а следом исчез и пожар - угас в блеклой рассветной вышине.
- Стойте!
Упав на колени, Крисп молотил землю кулаками.
VII
Это был рай.
В ручьях тек жидкий хрусталь. От одного взгляда на прозрачную, сверкающую под солнцем воду ломило зубы. По берегам во множестве цвели астры: мохнатые, как шмели, махровые, подобно хризантемам. Сирень, фиалка, роза - дерзкие астры обокрали родичей, присвоив все цвета и оттенки, доступные взгляду. Жужжали деловитые пчелы, временами опускаясь в душистые объятия лепестков. По краю яблоневой рощицы, на живых изгородях, обустроенных природой, вились лозы: мощные, с цепкими блестящими усиками. Лоснились гроздья ягод, налитых сладким соком, выпячивали рельефный, глянцевый бочок. Местами виноград подвялился на жаре: кожица сморщилась, покрылась темными пятнами, притворяясь лицом старика. Выше, на раскидистых ветках, ждали своего часа яблоки. Темно-красные, почти бордовые, с редкими бледными проплешинами, они прятались в зелени на манер жеманной красавицы, заявляющей о любви к одиночеству - так, чтобы их было видно отовсюду. Птичий щебет оглушал. Оратория пернатого хора сперва звучала какофонией, позже, тема за темой, выделялись отдельные голоса и инструменты, и в финале все сливалось в монументальную, прекрасно аранжированную коду, чтобы спустя пару минут вступить с начала.
Монастырский сад Сан-Бернардино засох бы от зависти при виде этого великолепия. Райгород? Городи, не городи, хоть весь по́том изойди, а слабы руки человеческие и ничтожны их потуги.
Рай был безлюден, как и подобает раю после изгнания.
Вход в рай охранял ангел. Исполин из чисел, которые свет, женственный, как сама смерть, ангел загораживал дорогу столбом огня. Пахло грозой, молнией, ливнем. В убийственном равнодушии, с каким ангел взирал на незваных гостей, в бесстрастии его молчания Диего чудилось что-то знакомое. Бежать? Они лишились лошадей. Пешие, в повседневной одежде, в черных дорожных плащах до земли, маэстро с Карни замедлили шаг, а вскоре остановились, глядя на могучего стража. Бежать не имело смысла.
Бежать было некуда.
- Господь, - сказал маэстро ангелу.
И подвел черту:
- Господь - опора наша среди бури. Изыди прочь.
Рапира вылетела из ножен. Острие клинка обратилось к белому, беспощадному свету - комар против солнца. Сталь затрепетала, вибрации превратили ее в собственную тень. Казалось, мастер-оружейник вычернил клинок, пустил по рапире причудливую гравировку.
- Прочь, - повторила донья Энкарна.
Сабля в ее руке больше не казалась тяжелой для сестры и дочери маркизов де Кастельбро. Девушка шагнула вперед, встав рядом с маэстро. Черный плащ забился, зашелестел; ветер улегся, упал в траву, но плащ не нуждался в ветре. Материя рассыпалась сонмом песчинок, крупиц пепла, летней мошкары - и вновь собралась за плечами Карни парой нервно трепещущих крыльев. Вторая пара крыльев хлестала воздух за спиной Диего Пераля.
- Изыди!
Они пропустили тот момент, когда ангел исчез.
* * *
Впрочем, и в раю они не задержались надолго.
Контрапункт
Из пьесы Луиса Пераля "Колесницы судьбы"
Король:
Верховной Академией искусств,
Что носит имя нашего отца,
Изучено на вид, на слух, на вкус
Все творчество поэта-наглеца.
Вердикт таков: в стихах нет ни строки-с,
Где подразумевается маркиз,
А если кто дерзнет подразуметь,
То карою мерзавцу будет смерть!
Все слышали? Поэт наш не наглец,
А острослов, талант и молодец!
Народ:
Нет ядовитых клизм!
Нет подлого сюрприза!
Какой-такой маркиз?
Нет в творчестве маркиза!
Король:
Затем поэта, что себе на тыл
Искал беду с завидным постоянством,
Мы жалуем…
Кардинал-советник (мрачно, в сторону):
Причислит, что ль, к святым?
Король:
Мы жалуем потомственным дворянством!
И попрошу врагов умерить тон:
Дон Федерико - благородный дон!
Народ:
Ударим-ка в бидон,
Раз тишь на колокольне!
Наш Федерико - дон,
Будь счастлив, малохольный!
Король:
И если наш идальго, как дурак,
Продолжит жечь глаголом прочих донов,
Бить палками его нельзя никак!
А вот дуэль…
Маркиз (оживляясь):
Благодарю с поклоном!
Все слышали, что власть нам говорит?
Дуэль маркиза удовлетворит!
Я не кобель, мой враг - не сука в течке,
Но есть у дона славное местечко -
Там, где сойдутся ноги и спина,
Вонзится моя шпага…
Глашатай:
Тишина!
Народ:
Молчи, моя страна,
Паси немое стадо,
А ноги и спина
Сойдутся там, где надо!
Король:
Талант в гробу - по-прежнему талант!
Дуэль поэту станет приговором.
Но будь покойный связан договором
С театром - победитель-дуэлянт
Обязан будет выполнить контракт,
Все изложив от реплики до жеста,
И написать для пьесы новый акт
Не хуже, чем его писала жертва!
А если захромают стиль и слог,
Пойдет в тюрьму он править эпилог!
Народ:
Пляши, народ, пляши,
Не хмурься, не стесняйся!
Пиши, маркиз, пиши,
Почаще упражняйся!
Маркиз:
Виват, король! Он спор решил хитро́!
Он первый к шпаге приравнял перо!
Куда ни кинь, я буду виноват…
Федерико:
А может, я…
Оба (хором):
Виват, король! Виват!
Король (выходя на авансцену):
Мы разрешаем сложные конфликты
Мы утешаем всякий вздох и всхлип,
В какую б ситуацию ни влип ты,
Мы лишь моргнем, и ты уже не влип!
Народ:
Король моргнул! В сиянии венца
Досмотрим же спектакль до конца!
Король:
Мы - пуп земли, мы - центр мирокруженья,
И физика тут вовсе ни при чем:
Да, вы вольны озвучить возраженья,
А мы вольны послать за палачом!
Народ:
У палачей - здоровый цвет лица.
Досмотрим же спектакль до конца!
Король:
Вчера казалось нам, что мы есть мир,
Вчера казалось мне, что я есть мы -
Дано монархам властвовать людьми,
Но нет, не нам свет отделять от тьмы!
Народ:
Мы - лишь пылинка в замысле Творца.
Досмотрим же спектакль до конца!
Эпилог
- Это чёрт знает что!
С громким стуком, расплескав пиво, Монтелье опустил кружку на стол.
- Что именно? - поинтересовался Луис Пераль.
- Все!
- Так прямо и все?
- Прямо! Криво! Вот читаю, и вижу: чёрт знает как гениально! Читаю дальше: чёрт знает как… Просто чёрт знает как, и хоть застрелись!
- Хватит о чёрте, - попросил драматург. - Знает как, знает что… Уважайте мои религиозные чувства. Подсказываю: бог знает как, бог знает что…
- Идите к чёрту!
- Ешьте сухарики. Они с чесноком. Еще пива?
- Пива? Обязательно. На трезвую голову я с вами не справлюсь. Зачем вы нафаршировали сценарий вашим проклятым театром?
- Вы не любите театр?
- Как прикажете арт-трансерам грезить ваши финты? Какими мозгами? Вот реализм, натура, и вдруг - сцена, что ли? Кулисы? Рампа, не к ночи будь помянута?!
Судя по интерьеру, "Гусь и Орел" процветал. На беленых стенах распустились аляповатые розы. Низкие потолки обзавелись коваными люстрами из чугуна. Свечи на люстрах горели чисто, почти не коптили. Вместо прежних скатертей столы были накрыты пунцовыми, в крупную клетку, кусками полотна. В глубоких, похожих на бойницы, окнах стояли вазоны с цветами.
Папаша Лопес любовно называл этот дизайн "вырви глаз".
- Это художественный прием, - обиделся дон Луис. - Средство выразительности. Вы закоснели в своем снобизме, Ричард. Вам необходимо свежее дыхание. Я буду вам дышать. Не благодарите, это мой долг перед искусством. Лучше признайтесь: как вы свяжете оба фильма в одно? Я говорил вам еще тогда, что не надо убивать главного героя! Во-первых, жалко. Мой, извиняюсь, прототип, родной человек. Во-вторых…
- Воскрешу, - перебил его Монтелье. - Сейчас с этим просто.
Он с хрустом сжевал сухарик, другой, третий - и запил добрым глотком пива. Плотный обед, завершенный полчаса назад, не сказался на аппетите дона Луиса. Долг утомлял el Monstruo de Naturaleza, долг требовал, чтобы Чудо Природы хорошо питался. Мир был заключен еще зимой, король вернулся из плена в освобожденную Эскалону, народ ликовал, а Луис Пераль все не мог избавиться от чувства голода. Он прибавил в весе, костюмы пришлось расшивать, и матушка Бланка, царица кухни, уверяла хозяина, что он помолодел лет на двадцать. В глазах кухарки каждый дополнительный фунт, набранный с ее благословенной помощью, равнялся одному году молодости.
- Зритель, - вздохнул Монтелье. - Бедняга зритель. Я ему уже сочувствую. Дышите в сторону, новатор, у вас не глотка, а чесночный склад. Вы завершили линию помпилианца? Вы обещали…
- Ну, не знаю. По мне, лучше оставить, как есть: "упав на колени, молотил землю кулаками". Вполне достойный финал сюжетной линии.
- Я телепат. Я очень хороший телепат. Сейчас я плюну на все этические нормы, и ваши сволочные извилины завьются винтом. Я… Стоп! Вы, хитрая бестия! Ухмыляетесь, да? Вы же написали все, что я просил. Вы просто издеваетесь…
- Не все. И не издеваюсь, а веду светскую беседу.
- Где завершение?!
- Читайте у меня в голове, - любезно предложил дон Луис.
- Провоцируете? Вы прекрасно знаете…
- Не надо. Не морочьте мне то, где вы не хотите читать. Я выучил наш договор наизусть. Там есть пункт, что мы с вами можем вступать в телепатическую связь. При необходимости и по обоюдному согласию. Сначала я хотел вычеркнуть этот пункт. Но мой агент сказал: "Подписывай!" Я никогда не спорю с моим агентом.
- Вычеркнуть? Почему?!
- У меня другие сексуальные предпочтения. Будь вы сеньорой Монтелье, этакой аппетитной стервой, я бы подписал без колебаний. И вы бы уже вступили со мной в связь, будьте уверены! Вот, читайте с листа, раз вы такой стеснительный…
Развязав тесемки папки, драматург протянул Монтелье две странички, исписанные с обеих сторон.
- Почерк, - буркнул режиссер, углубляясь в чтение. - Ваш жуткий почерк. Кто ясно мыслит, ясно пишет. В вашей голове, сеньор Пераль, наверняка бардак. Сам чёрт ногу сломит…
- Хватит о чертях, - напомнил дон Луис.
Колесницы судьбы
(не так давно)
- В училище вы подавали заявление на отделение оперативной работы?
- Так точно.
- Повторное заявление по месту службы подавали?
- Никак нет.
- Сейчас у вас есть такой шанс. Не желаете им воспользоваться?
- Никак нет.
- Вы осознаете всю необратимость последствий?
Легату за пятьдесят. Крепок, широк в кости. Ежик уставной стрижки. Три вертикальные морщины между бровями. Жесткие носогубные складки. Служака, солдафон, потомственный военный. Так думают все, направленные к легату на собеседование.
Ну, почти все.
Черный мундир. Служба Безопасности. Для аналитика более чем достаточно.
- Осознаю в полной мере.
- Вы хорошо зарекомендовали себя по службе, - легат пролистывает страницу досье, открытого в голосфере. - Внеочередное звание. Отличные перспективы. Добровольцы у нас есть. Вы уверены, что хотите войти в их число?
- Так точно.
- Без устава, парень. По-мужски, с глазу на глаз. Ты хотя бы понимаешь, что тебе предстоит? Через что придется пройти? С чем жить до конца твоих дней?
Погасив сферу, легат дает понять, что официоз закончился.
- Так точно, понимаю. Это я работал по объекту "Маэстро".
Крисп хочет добавить: "Если это вам о чем-нибудь говорит", - и молчит. По легату видно: говорит. Еще как говорит. Иначе легата не назначили бы проводить собеседования. Добровольцев проекта "Воплощение" доверят не всякому.
Воплощение, думает Крисп. Так зовут жену объекта, в переводе с эскалонского. Крисп раньше не знал этого, а когда узнал, ему почему-то стало неприятно.
- Зачем это вам?
Суровый вояка исчезает. Возвращается обращение на "вы". На Криспа смотрит усталый мужчина вдвое старше его, годящийся обер-центуриону Вибию в отцы. Что скажет отец, думает Крисп. Что скажет отец, когда узнает?
- Зачем? - повторяет легат.
В кабинете их было трое. Крисп, манипулярий Тумидус и старуха с фигурой щуплого подростка. Темно-синий брючный костюм, старомодные седые букли. В другой ситуации старуха выглядела бы забавно. Но в ЦУСБ Помпилии и в страшном сне никому не пришло бы в голову потешаться над Госпожой Зеро. Главная Сука это отлично знала. И офицеры знали, что она знает, и…
В общем, проехали.
- Обер-центурион Вибий для доклада прибыл!
Мысленно Крисп утер пот со лба. В действительности он стоял по стойке "смирно".
- Вольно, красавчик, - старуха дернула уголком рта: усмехнулась. - Вытаскивай штырь из задницы и садись напротив. Твой рапорт я читала. Если ты повторишь его слово в слово, я тебя съем без соли. Мой интерес другой, я бы сказала, интимный.
С осторожностью мыши, нюхающей сыр в мышеловке, Крисп присел на краешек кресла. Достал - вольно, так вольно! - платок, вытер пот со лба. С удивлением воззрился на платок: тот остался сухим.
- Что именно вас интересует?
- Твои личные впечатления от встреч с объектом. С его женой. Кстати, на днях они обвенчались в соборе Святого Выбора. Не знал?
Совет да любовь, мрачно подумал Крисп.
- С объектом я встречался лично четыре раза, если не считать дистанционного наблюдения. С его женой - дважды. В первый раз она была уже мертва. Во второй…
Он начал рассказ. Труп на пороге спортзала. Ползущий к трупу мужчина. "Детали!" - требовала старуха. Крисп вспоминал. Он сам удивлялся, сколько подробностей сохранила его память. Похороны на Хиззаце. Попытка Эрлии заклеймить объект. "Дальше!" - требовала старуха. Смерть Эрлии она велела пропустить. Ей требовался объект, и только объект. Жена объекта. И я, осознал вдруг Крисп. Почему? Зачем я ей понадобился?!
Попытка захватить объект и жену объекта на Террафиме. Переход двоих в большое тело. Об этом его расспрашивали дольше всего. Крисп выдохся, и старуха это поняла.
- Достаточно, красавчик. Я услышала все, что нужно.
Она повернулась к манипулярию Тумидусу, ткнула пальцем через плечо, без стеснения указывая на Криспа:
- Нет, не ты. Ни разу не ты.
Упрек, решил Крисп. Комплимент? Если комплимент, то кому?! Надеюсь, ей не нужен еще один адъютант? Я для этой роли не гожусь. Честное слово, не гожусь!
- Свободен, - велела старуха. - Иди и напейся.
Она знала, думает Крисп. Знала, что я вызовусь добровольцем. Проект "Воплощение", экспериментальные пассколланты. Не для перевозок, для воскрешения. Охота на бессмертие. Цена? Криспу Сабину Вибию было страшно. Стать координатором колланта - значит остаться без рабов. Утратить саму возможность клеймить ботву. Изгой, белая ворона, чужак среди своих, пусть даже и почетный изгой…
- Зачем? - повторяет легат.
- Я это начал, - говорит Крисп. - Я и закончу.
Эрлия была бы довольна, думает он.