И рассмеялся.
Келли смерил меня недоумевающим взглядом: я только что на его глазах перешёл в третье состояние духа - резко, с места и вообще безо всяких причин.
Он покачал головой и вышел.
Да, переотдохнул я на Къясне.
Отсутствие Келли было мне на руку. Хотелось переговорить с Колином без свидетелей.
Сигнал запроса, однако, пожелтел. Лендслер занят. Тогда я написал ему: "Ты в курсе про "Абигайль" и психохимию?" И почти тут же пришёл ответ: "В курсе".
Что ж, тем более, нужно было лететь на Аннхелл…
- Сержант Дерен по вашему…
Я просматривал видеограммы, относящиеся к Плайте. Обернулся:
- Келли где?
- Капитан Келли в коридоре…
- Скажи, пусть тоже зайдёт.
Келли слышал меня сквозь не до конца закрывшуюся дверь и тут же ввалился.
- Садитесь. Капитан Келли, почему мне вообще не доложили, что после моего отлёта на "Леденящий" у нас были проблемы с личным составом?
- Так у нас-то конкретно и не было, - возразил в недоумении Келли. - Проблемы были у "Коры" и "Абигайль". О чём и комкрыла, и командующий сектором в курсе.
Правильно, "Ворон" в непосредственный контакт с "Плайтой" и не входил.
- В следующий раз постарайтесь перестраховаться. И не важно, капитан, где я нахожусь - хоть в Бездне. Это ясно?
- Так точно, - пробормотал Келли. На лице его недоумение мешалось с озабоченностью.
- Дерен, что у вас там произошло?
Пилот объяснил, что через сутки, после завершения операции, некоторые члены экипажа, причём совсем необязательно садившиеся на Плайту пилоты или бывшие с ними в контакте, начали покрываться темными, похожими на синяки пятнами. Медики забили тревогу, большую часть команды кинули в карантин, а через месяц карантина Дерен узнал, что оба экипажа расформировывают, и попросился на "Ворон". Рекомендации у него были хорошие, Рос - тоже помнил его, и Келли утвердил назначение без меня. А вчера просочились вообще странные слухи. Что это была совсем не "синяя болезнь", а что-то другое, вызывающее похожие симптомы. Замполич "Абигайль", с которым Дерен сохранил нормальные отношения, и бросил в разговоре это странное слово "психохимия"…
Дерен, наконец, поднял на меня глаза. Он был немного напряжён - боялся, что мне не нравится решение о его зачислении, принятое "через мою голову". Сержант видел меня в Белой долине всякого. Наверное, побаивался.
Я ободряюще кивнул ему, хотя думал совсем о другом. О том, что запроси я сейчас более подробную информацию через главный госпиталь, меня пошлют далеко и с салютом. Пришлось расспрашивать Дерена, кто именно из пилотов заболел, помнит ли он хотя бы примерно, кто по каким координатам работал…
Дерен, судя по всему, до Академии пилотов успел получить какое-то гуманитарное образование. Речь его была богатой и точной. Успокоившись, он вспомнил довольно много подробностей. Может, и неважных, может, я вообще перестраховывался. Но в такой ситуации, как мне казалось, лучше было именно перестраховаться.
В конце концов, я сказал ему, что он полетит со мной. Если Дьюп в курсе, то он или точно знает, что именно произошло и всё под контролем, или информация прошла по линии замполича, а Мерис мог и отмахнуться.
- Я не пойму: ты перебежчик или провокатор! - Мерис дошёл уже до средней фазы кипения.
Я ждал, пока он проорётся. Дьюп - думал, полуприкрыв глаза. Видимо, Мерис ему мешал, потому что он вдруг перевел взгляд на него, и генерал осел в кресле, сдуваясь и даже закашлявшись.
Я сказал, что про историю с Плайтой и "психохимией" нужно сообщить Локьё. Мерис взвился и завёл пространную беседу о моих моральных качествах. Колин до сих пор не произнес ни слова. И аргументов генерала он не слушал, я видел.
- Есть ситуации, Виллим, - сказал он, наконец. - Когда все мы - в одной лодке. Вполне возможно, что эрцог осведомлен о происходящем гораздо лучше нас, и предложение Анджея бессмысленно. И всё-таки, пусть он сделает то, что хочет.
- Ну-ну, - сказал Мерис, вытирая со лба пот. - А в следующий раз, о чём он предложит предупредить Локьё? О передислокации?
- С такой болезнью мы раньше не сталкивались. Если предположить утечку бактерий, Локьё должен об этом знать, - встрял я.
- Ага, - сказал Мерис. - И он радостно поделится этой информацией с нами… Вы что, сбрендили оба? Локьё собирается компенсировать себе моральные страдания и начистить нам рыла. Пфайфер так и скачет по сектору. А вчера эрцог вызвал с севера подкрепление. Разведчики опознали "Крематор", ты понимаешь, к чему всё идёт?
- Нет, пока не понимаю, - не принял интонации Дьюп. - "Крематор" пришёл с минимальной свитой. Это больше похоже на переговоры. - Он встал. - Хватит переливать из пустого в порожнее. Анджей, ты будешь говорить с Локьё один на один?
Я действительно хотел бы поговорить с эрцогом без свидетелей. Мне казалось, что так будет легче убедить его.
Кивнул.
Мерис картинно развёл руками и вышел. Он остался при своём мнении. Зато я остался в кабинете Дьюпа один и при системах связи.
Не зная, как будет вежливее выйти на контакт, связался сначала с навигаторской "Леденящего". Мне ответили, попросили подождать. Потом дежурный сказал, что эрцогу доложено, и он свяжется со мной сам.
Ну, вот и всё. Этим, как я понимал, история наших переговоров вообще может закончиться: нужен я Локьё со своими идеями. Но зато совесть моя будет спокойнее.
И тут же прорезался сигнал. Отозвался, надо же.
Эрцог выглядел утомлённым, в кабинете он был один.
- Ты правильно сделал, что связался через дежурного, - сказал он, разглядывая меня со спокойным интересом и вполне миролюбиво. - У тебя проблемы?
- По нашим данным на Плайте происходит что-то странное. Медики спустили бы на тормозах, но один попался занозистый… Сразу после Плайты на "Коре" и "Абигайль" были зарегистрированы несколько случаев "синей болезни". Однако один из медиков утверждает, что это что-то другое. Имеющее по его словам не инфекционную, а информационную природу… Может быть, я перестраховываюсь, но на Плайте мы имели дело с малопонятным. Успокойте меня, эрцог, скажите, что… То есть… скажи, что я спятил и всё такое. Мерис мне это с утра твердит.
Я неожиданно сбросил официальный тон и с ним - весь груз сегодняшних совещаний. И закончил:
- Нет у меня фактов. Но мне всё это очень не нравится.
- Я знаю, что на Плайте - карантин, - медленно произнёс Локьё. - Учитывая в сумме всё, что мы там натворили, эпидемии вполне логичны. У меня не было данных, чтобы обеспокоиться как-то особо. - Он потёр виски.
- Я могу сбросить заключение медиков.
- Давай, - он прикрыл и открыл глаза, похоже, у него болела голова.
- Эрцог, ты плохо выглядишь.
- Тогда - Аний или "мой лорд".
Я улыбнулся.
- Аний - это для меня слишком фамильярно. А "мой лорд"…
Он понял. Какой же он имперцу "мой".
- Говори просто на "ты". Я скучал по тебе, хаго. Без тебя мне никто не хамит… Оказывается, это скучно. Почему ты обратился ко мне?
- Я могу не отвечать? Мне сегодня задавали этот вопрос раз 200.
- Не отвечай. Я почитаю, что ты мне тут переслал. Потом свяжусь. Ты можешь выходить на меня через запрос на личный код, или - через дежурного. Но ни в коем случае не через главный экран.
Он выключился, но я успел заметить, что в кабинет кто-то входит.
Что ж, что хотел, я сделал.
Вышел в приёмную. Вместо Дьюпа обнаружил там Леса, которого сгрёб и основательно помял. Лес был в полной спецоновской форме, которая ещё больше подчеркивала, как он возмужал.
Дьюп вошёл вместе с Оби Лекусом. Я сделал любезное лицо: у Оби были свежие капитанские нашивки. Но лендслер не дал нам раскланяться, а сразу двинулся в кабинет и плотно закрыл дверь. К моему удивлению, Лес тоже вошёл.
- Рыба клюнула, наконец, - сказал Дьюп спокойно. - Фон Айвин связался с капитаном, он кивнул на Лекуса, и очень желает его видеть.
- Может, вместо Лекуса мы ему сразу отправим взрывное устройство? - пошутил я.
- Нет, - не принял тона Колин. - Генериса будут судить. Публично.
Я вздохнул с притворным разочарованием.
- А у меня были для Душки такие интересные личные предложения в плане модификации взрывных устройств.
- "Душка" мне нравится, - сказал Дьюп. - Это подойдёт.
Лекус кивнул. Лес стоял у него за спиной, как ординарец.
- Я только не понял, что тут делает мой крестник? - спросил я, переводя взгляд с Леса на новоявленного капитана. - Вы, Лекус, вылетаете в пасть к Душке, а он?
- И он тоже вылетает, - ответил мне Колин. - У мальчика хорошие нервы. Он там пригодится.
Я внимательно посмотрел на Леса. Тот едва не улыбался. Ну, ясно, доволен назначением и рад, что такой самостоятельный. Полный щенячий набор.
- Капитан Лекус, - сказал я, поманив Оби в сторону. - На два слова.
Я ему действительно сказал всего два слова, на тему того, что задушу, если по его вине с мальчишкой что-то случится. Кажется, он меня понял.
Потом Дьюп улетел на соседний континент, а я, наконец, нашёл время побыть наедине с Вланой.
Два месяца на Къясне я провел без гормональной терапии, которая сдерживает нашего брата, пока мы в космосе, провел в окружении девчонок и женщин. Но сексуальный контакт у меня был только один. Меня к нему вынудили. И после я понял, что сам не хочу уже вообще ничего. Мне нужно что-то большее, чем секс и это, большее мне могла дать только Влана. А значит, женщина у меня теперь только одна. У неё - многоразовая девственность. Это война.
Я сидел на кушетке возле медицинской капсулы с телом Вланы в комнате, смежной с кабинетом Колина. Я знал, что никто сюда не войдёт: охрану помещений спецона на Аннхелле Дьюп инструктировал сам, к тому же у дверей и во дворе находились мои парни.
И я был погружен в себя совершенно, не отвечая на внешнее. Когда закружилась вдруг голова, подумал сначала, что это следствие неудобной позы или усталости. Но это было иное.
Меня потянуло в сон, сознание расплавилось. И я увидел кого-то вокруг меня. Вернее, больше ощутил, чем увидел. Чужие тени были призрачными, я до конца не понимал, дремлю и, или действительно что-то происходит.
Мне рассказывали о таком. Эйниты называют это состояние "зов", душа как бы зависает в многомерности, ещё соприкасаясь со своим носителем, но уже неявно и нечётко. Меня притягивало другое место, где находились бестелесно такие же, как я…
Но я не хотел сейчас отрываться от Вланы, я хотел быть с ней. И сознание моё скользнуло словно бы по намагниченной нити, я на миг ощутил себя над переплетением мировых линий…
Эйниты не вмешиваются. Когда они лечат - то просто выравнивают жизненную силу пациента, пользуясь своей личной жизненной силой.
Я вспомнил. Нужно, чтобы был контакт сгустка энергии в паутине нитей с моей нервной системой. И нужно осторожнее - если нервная система не выдержит, я сделаю только хуже.
Я искал там, в переплетениях бытия Влану, её жизнь - маленький тусклый серый шарик. Напряжения не было. Всё казалось таким легким и простым…
Я ощутил биение мерцающего серого сгустка на линиях бытия, попытался соотнести это чувство со своим внутренним миром, где цвет был живой и красный.
Не знаю, вышло что-то или нет, но это было не трудно. Просто контакт или возникал, или терялся. Может, я не умел прикладывать усилий, или усилие требовалось какого-то другого, непривычного порядка? Но как нагрузку я его не ощущал. И мне показалось вдруг, что у меня получилось. Пришла уверенность, радость. Я изменил что-то. Серый шарик откликнулся…
Я открыл глаза и посмотрел на Влану: сероватое лицо, дыхание, заметное только аппаратам.
Глупое, неумелое животное!
На меня вдруг навалилась непонятная усталость. Не стоило разделять её с Вланой. Я осторожно поцеловал её и вышел.
Глава 9. "Что угодно богам?"
- … только Беспамятным угодно такое самомнение, Аний. Ибо "Астаи э амоэ претопатротэ", что в приложении к современной ситуации я перевёл бы как "промедление подобно оскорблению". Тем более, пока ты разваливал здесь всё, что только можно было развалить, я нашёл нового союзника…
- Ты искренне полагаешь, что фон Айвин - новый союзник? - усмехнулся Локьё, откидываясь в кресле.
Бгоро Тауэнгибер с нервностью породистой лошади мерил шагами немаленькую, в общем-то каюту, но он был высок, порывист, и простора ему не хватало.
- Фон Айвин… - начал регент на возвышенных тонах.
- Проститутка, - с вежливой улыбкой осадил его эрцог. - Пользованная неоднократно и не только нами. Фон Айвин непоследователен и труслив. Невольным союзником он может быть, но не более того. За его спиной маячит военный министр, человек давно и безнаказанно продажный. Он уже сам не знает, кому служит. А ты, Бгоро, до этого времени даже с алайцами боялся связываться. И не представляешь, что значит иметь дело с людьми беспринципными и продажными в самой своей сути.
Регент застыл посреди кабинета. Эрцог добился того, чего хотел - спутал приоритеты. Теперь Бгоро нужно будет несколько часов накручивать себя по новой, чтобы снова поднять тему фон Айвина и возобновления военных действий. Но, эрцог не сомневался, он - накрутит.
Бгоро ещё пару секунд поторчал чёрной статуей посреди кабинета, потом дёрнул ушами и снова зарысил. На этот раз - к креслу. Разговор утомил его. Локьё не следил за тем, сколько нервной энергии вкладывал в слова, у него слишком болела голова.
Бгоро мысленно продолжал спор, но аргументов не находил.
Он выглядел излишне смуглым для доминанта. Кожа его была не просто коричневой от загара, она была черной. А лет пятьдесят назад эрцог знавал Бгоро жгучим, кудрявым брюнетом. Но теперь регент голову тщательно брил, а из-под черного пигмента пробивался нежный, золотистый тон. Тауингибер болезненно относился к нечистоте собственной крови. Ходили слухи, что он и волосы выпрямил, но скрывает это до поры, видимо, ожидая, когда хорошо знающие его сдохнут.
Локьё вздохнул и закашлялся. Завтра этот разговор, скорее всего, повторится. Регента невозможно убедить в чём-то, расходящимся с его собственным мнением. Он затыкается не за тем, чтобы обдумать чужие аргументы, но чтобы подобрать свои. Впрочем, Пфайфер, тот - вообще не слушает никого, кроме себя.
В висках заломило сильнее, и Локьё прикрыл глаза.
Дверь разъехалась, вошёл молодой помощник Домато.
- По вашему слову, мой лорд, - сказал он спокойно, понимая, что Тауэнгибер совершенно не в курсе взаимоотношений эрцога и свитских и не знает, что заходящие даже по приказу, никакого права голоса в кабинете Локье не имеют.
Значит, Домато послал Элиера прервать этот разговор. Эрцог сбросил ему медицинское заключение, присланное имперским капитаном, так и не успев прочесть. Домато прочел, и он озабочен.
- Извини, Бгоро, я должен на время отдать своё тело медицине, - сказал Локьё, поднимаясь.
- Я не претендую на тело, - скривился регент, но не встал, чтобы уйти. Задушить его, что ли?
Молодой врач тем временем готовил кресло для массажа головы. Потом стал зачем-то доставать совершенно ненужные сейчас медицинские инструменты. На Тауэнгибера он, казалось, не обращал никакого внимания, но регент вдруг заёрзал, глядя на блестящие железяки.
Эрцог тоже взглянул на руки Элиера и понял, что тот, манипулируя предметами на столе, вводит Бгоро в трансовое подчинение, пробуждая в нем детские эмоции, боязнь медицинских инструментов, ожидание боли и дискомфорта…
Регент нервно поднялся.
- Да, Аний, я позабыл, что процедура может помешать тебе… - он хотел съязвить, но еле слышное, как бы случайное, звяканье заставило его вздрогнуть и поспешно откланяться.
Эрцог с облегчением лёг в кресло.
- Что там Домато?
- Сначала - массаж, - возразил молодой врач.
Эрцог вздохнул и расслабил мышцы.
- Удавил бы… - пробормотал он, когда перед сомкнутыми веками всплыло лицо Бгоро.
- Вам можно сказаться больным, - Элиер упорно общался с эрцогом на "вы". - Я бы даже рекомендовал это. - Он прошёлся сильными руками от основания шеи вверх. - Вам нужно отдохнуть.
- Покой мне только снится, юноша… А Бгоро так и ждёт, чтобы я признал себя больной выжившей из ума развалиной, - беззлобно усмехнулся эрцог.
- Вы думаете, временное командование добавит ему уверенности в себе?
Эрцога пронзила боль. Пальцы Элиера, казалось, на долю секунды вошли в мозг.
- Извините, - сказал он тихо, и Локьё ощутил, что последнее напряжение уходит, а тело становится невозможно лёгким. У парня золотые руки. Как он сказал? Временное командование? Вряд ли Элиер выражал свои мысли…
- Так считает Домато?
- Главный врач считает, что вам необходим отдых.
- С какого конкретно года он мне не обходим, это не уточнялось? - пошутил эрцог.
С Элиером было легко разговаривать. Парень самостоятелен в суждениях, но безукоризненно вежлив. Домато растил его "под себя": он не любил ни тупости, ни разболтанности. Странно, но с молодым имперским капитанам Элиер сразу нашел общий язык. Или - НЕ странно?
- Скажи, а капитан Пайел понравился тебе?
- Да, - спокойно ответил Элиер. - Война его не испортила.
- А меня?
- Вы знали многое в жизни, он - ничего, кроме войны.
- Уклоняешься от оценок?
- Зачем сравнивать несопоставимое?
- Разумно. Ты сам-то видел, что он прислал?
- Вы настаиваете, чтобы я отвечал, мой лорд?
- К сожалению, про отдых мы с тобой только шутили.
- Да, я видел. Я согласен с главным врачом. Это информационная инфекция.
Эрцог не смог справиться с напряжением, и Элиер покачал головой:
- Я же предупреждал, что этот разговор не для сеанса массажа. Я делаю вам больно.
- Если бы все, только вот так делали мне больно… - пробормотал эрцог. - Выходит, я не сумел… Чудовище выпустили на свободу и события пойдут по левой горизонтальной ветке… - он вздохнул и закрыл глаза. - Я не могу подозревать имперцев. Их поведение не дает мне таких оснований. Скорее всего, мы просто опоздали и какие-то хранилища уже были вскрыты…
- Рано ещё судить, сумел ты или нет, - сказал, входя, Домато. - Но одну ошибку сделал. Нужно было рассказать ВСЮ правду, а не её часть. Болезнь, таким образом, не вынесли бы с планеты.
Локьё вздохнул. Спорить - не хотелось. Он и так повёл себя, как не повёл бы не то, что эрцог…
- Рискуя, нужно рисковать до конца, не на половину. Или - не рисковать вообще. Но, в любом случае - не жалеть.
- Я и не жалею, - эрцог снова прикрыл глаза. Даже просто нахождение доктора рядом - успокаивало его. Пусть даже говорил он что-то болезненное и неприятное, но всё равно возникала уверенность, что всё, в конце концов, закончится хорошо. - Но ты опять забываешь, что я, прежде всего, командующий…
- А человек - ты уже после? Да, мы говорили с тобой об этом. Полагаю, это было юношеское, и тебе пора уже определиться.
Локьё открыл глаза, но повернуть голову и посмотреть на Домато не смог. Тот ушёл из его суженного процедурой массажа поля зрения.