- Я… - Она неловко пожала плечами. - Барр и Самов ничего не нашли. Кергелен обнаружил объект на транзитном рейсе к хабу "Ноктис" в каюте первого класса. Последнее сообщение было о том, что он попытается ее соблазнить и использует все средства для достижения цели. С тех пор я ничего не слышала. Его последний вызов был одиннадцать часов назад, и вскоре они прибудут на "Ноктис", но он пропустил три контрольные точки, и я пока могу только догадываться о причинах этого, но ни одна не может быть хорошей. - Она внимательно смотрела на Хойст, переводя взгляд то на лицо, то на руки.
- Хорошо, это неподалеку, - ласково проговорила Хойст. - А вам приходило в голову, всем вам, что объект нашей акции может иметь подготовку к побегам и самозащите?
- Мы не… - пытался вставить Франц.
- Заткнись! Вопрос был риторический. - Хойст мимо него посмотрела в дверной проем. - Вы сообщили мне, что мне требовалось, благодарю вас, - любезно произнесла она, кивая Эрике. - Джамиль, подай U.Эрике Блофилд кофе, сейчас.
Франц подпрыгнул, оттолкнулся от потолка и перевернулся, намереваясь выпихнуть ногами Джамиля в узкий проход. Отчаяние взвело взрывные рефлексы, сузив фокус до мира, превратившегося в серостенный тоннель. Но Джамиль уже вытащил нечто очень похожее на серебряную, размером с ладонь, елочку и загнал ее Эрике прямо в затылок. Глаза женщины вылезли из орбит. Она дернулась, и брызнула кровь.
Что-то сильно ударило Франца в поясницу.
- Ты меня слышишь?
- Думаю, он притворяется, босс.
Не точно. Обжигающая боль в спине, голова словно с жутчайшего похмелья. Тошнота, естественно. Но это еще не самое худшее. Ведь он снова в сознании, а это означало, что он пока жив, что, в свою очередь…
- Слушай меня, Франц. Твой заместитель по станции - в черном списке. Она доносила в Департамент противоподрывной деятельности U.Скотта. Гарантирую, ее утилизированный статус-вектор отправят Селекционерам со всем соответствующим приличием и оставят ее душу на суд будущему богу. А ты или откроешь глаза в течение тридцати секунд, или присоединишься к ней. Понятно?
Он открыл глаза. Полумрак оказался болезненно ярким. Дрожащая черная сфера несвернувшейся крови, медленно покачиваясь, проплыла мимо в направлении одного из выходных вентиляционных отверстий. Отчаяние обрушилось плюшевой дубиной.
- Мы были… - Он сделал паузу, тщательно подыскивая приемлемое слово, не понимая, почему это необходимо сделать именно сейчас, и чувствуя, что для его реальной жизни теперь это даже важнее, чем было раньше. - Близки.
Близки. Вот оно, то самое слово. Оно все объясняло, пока ничего не открылось.
- Раз ты так высоко ценишь ваши интимные отношения, добро пожаловать к ней, - полусерьезно предложила ему прислужница ада. Она прошлась по комнате и смутным пятном зависла у него перед глазами. Францу пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть резкие очертания. - Раса РеМастированных не нуждается в моральных слабаках. Или ты столь наивен, что считаешь себя влюбленным?
- Я… - зол, понял он, - чувствую себя неважно. Дисфункционально.
Франц разозлился еще сильнее от собственной беспомощности. Он не злился, когда охранник ударом оглушил его, и он очнулся привязанный к балкам, испуганный и встревоженный. Но теперь с мыслью, что он может уцелеть, выплеснулось море ярости. Эрика мертва. В принципе это не должно было иметь для него большого значения, но он слишком долго прожил вместе с ней вне Директората. Со своим некоторым безрассудством в выборе роковых путей и наивной местечковой сентиментальностью. А теперь - с наивной местечковой болью от потери.
- Ты злишься, - утешающее проговорила Хойст. - Нормальная человеческая реакция. У тебя отобрали то, что ты считал своим. Не стоит себя за это винить, и, если захочешь поплакаться в жилетку, милости прошу. Но в настоящий момент Блюмляйн лично поставил перед нами очень важную задачу, и если ты встанешь на моем пути, мне придется тебя уничтожить. Ничего личного. И в случае, если не дошло, твоя партнерша была контрподагентом. Докладывала напрямую в Офис Внешних Расследований U.Скотта. Запрограммированная на твое уничтожение при первых же признаках нелояльности.
Франц обнаружил, что кивает в непроизвольном согласии; но его все время переполняли воспоминания: запах Эрики, ее смех, их тайный совместный грех, проступок, совершенный вне Директората, где любовь не была состоянием войны и ненависть не считалась политикой.
"Она не предавала меня, - думал он. - Никогда". Эрика рассказала ему о своей второй работе в день их первой же любовной встречи, когда они спрятались в отеле, изголодавшись по интимности. Это был их маленький секрет - скрытая фантазия о тайном бегстве, дезертирство, побег за "горизонт событий". Либо Хойст - в своей ипостаси ангела смерти - знала много меньше о резервном подразделении, принятом от другого, либо Директорат прогнил повсюду от начала конуса, и будущий бог - болезненная фантазия. Но такого невозможно себе позволить даже в мыслях, находясь в кругу других РеМастированных, если хочешь выжить. Поэтому Франц скомкал свои крики потери и боли и отшвырнул подальше - так далеко, где позже сможет излить чувства и зализать гнойную рану, - и заставил себя решительно кивнуть.
- Я скоро приду в норму, - смиренно произнес Франц. - Это просто шок.
Если он только позволит узнать им, как глубоко они с Эрикой были вовлечены…
- Вот и славно, - подбодрила его Хойст.
Его ноздри раздувались, но он не выдал своего состояния. Маркс плыл за хозяйкой как тень смерти, по-случайности с позвоночной пиявкой в руке.
- Что от меня нужно сейчас? - хрипло поинтересовался
Франц.
- Хочу, чтобы ты отдохнул и восстановился. Мы совершим путешествие, как только соберем остальных из твоей группы.
- Путешествие…
- На Новый Дрезден, на яхте. - Ее лицо вытянулось. - Собственно, это старый фрегат класса "Хайдеггер", где вооружение заменено складскими отсеками и койками. У нас уйдет примерно восемь дней, чтобы опередить вашу беглянку, в настоящий момент путешествующую в "сибарит"-классе на лайнере. По прибытии на место, мы должны спасти положение, связать все свободные концы и остановить лавину, спровоцированную U.Ванневаром Скоттом. Ясно?
- Я, похоже, что-то повредил, - Франц согнул левую руку; острая боль в запястье заставила его застонать.
- Верно. - Хойст чуть ли не по-товарищески улыбнулась ему. - И еще много чего повредишь, прежде чем все закончится.
Только через неделю Поршия поговорила с ним по душам. Большая часть времени проходила для Франца как в тумане; он работал на автомате, слишком занятый сбором своих оставшихся агентов, чтобы замечать холодные, оценивающие взгляды, которыми босс провожала его.
Это случилось после того, как Хойст связалась с Кергеленом. Упустить свою цель само по себе простительно, особенно если ты в сером списке, но положение осложняла ошибка: Кергелен невольно предупредил девочку. Та сумела запереть его в собственной каюте "сибарит"-класса, поменявшись с ним ролями. Хойст буквально раскалилась от ярости, выяснив это, и даже Франц почувствовал собственный приступ негодования сквозь пелену утраты.
Поршия лично забрала Кергелена с "Ноктис", приказав отклонить курс дорогостоящего DD-517 почти на дневной прогон, пока корабль болтался без дела, притворяясь шикарной яхтой. Она вырядилась в шелковое платье в сине-фиолетовых тонах и заявилась в полицейский участок, где держали несчастного Кергелена. В белом парике и драгоценных камнях на целое состояние, она в совершенстве манерничала и хихикала, исполняя роль второй жены богатого магната, судовладельца с эль-Турку. Франц, Маркс и Самов чопорно шествовали за ней в архаичной униформе и со страдальческим выражением лица, характерным для домашних слуг. Спектакль закончился примерно через пять миллисекунд после того, как чрезвычайно благодарный Кер прошел через разделительную трубу и оказался за шлюзовой дверью. Тогда Поршия схватила его за горло.
- Ублюдок! - прошипела она; жилы на запястьях натянулись как струны. Смертельное оскорбление для РеМастированного, но никого не интересовал ответ Кера. Маркс с Самовым держали его за руки, пока он пинал и лягал переборку, когда Хойст сдавливала его гортань. Едва он перестал дергаться, Хойст оглядела свое небольшое окружение, одарив Франца таким полным жестокости взглядом, что тот вздрогнул, ощутив близость собственного горла к этим сильным рукам. Но она уже слегка расслабилась и кивнула ему.
- Он оконфузил меня, - холодно произнесла она. - Хуже, он выставил дураками Директорат. Ты тоже.
- Понимаю, - тупо ответил Франц, что, похоже, удовлетворило ее.
- Самов, посмотри, что в его нервной карте можно утилизировать, и выброси остальное. Маркс, передай мои похвалы пилоту и скажи ей, пришло время исполнения плана "Койот". U.Бергман, со мной. - Она развернулась и направилась к лифту на командные палубы. Франц с абсолютно пустой головой двинулся за ней. Кергелен работал на него три года, бесшабашный юнец в своем первом внесистемном обличии. Склонный вести бурную жизнь, но не осознанно: в основе его поступков, казалось, лежала серьезная идеологическая приверженность. Его очевидная вера в общее дело, будущего бога и предназначение РеМастированных порой оставляли Францу ощущение неискренности.
Кергелен жил такой полной жизнью, какой ему было позволено. Он словно работал в ранние дни лучшей вселенной. Видеть его разбитым, списанным и стертым лишало Франца адекватности. Поэтому он не возражал, а плелся в хвосте шуршащих шелков и дорогих эфирных масел Хойст. От запаха старомодной пудры свербило в носу. Каюта депсека была больше чем квартира, в которой Франц жил. Пара кресел, круглый стол и складная кровать. Скорее всего каюта служила жильем friggatenfurer, когда яхта была еще боевым звездолетом. Хойст захлопнула дверь и жестом предложила Францу сесть, сама же, стоя, повернулась к столу. Франц не сводил с нее глаз. Она была красивая, в мрачном стиле экс-Директората, но одновременно пугающая. Угрожающая. Хищница, прекрасная, но смертельно опасная и не способная вести себя иначе. Поршия стащила парик и бросила его на стол, потом провела пальцами по пышным светлым волосам.
- Ты выглядишь так, будто тебе необходимо выпить.
"Она. протягивает мне стакан", - с трудом осознал Франц. Он мгновенно схватил его, согласуясь с постучавшимся инстинктом самосохранения.
- Благодарю.
Она налила и себе из графина резного хрусталя какой-то янтарной жидкости с запахом спирта и табака.
- Это импортный виски?
Хойст задумчиво пожевала нижнюю губу, заткнула графин пробкой и устроилась в кресле напротив.
- Да. - Разглаживая на коленях платье, она на мгновение показалась смущенной, словно не помнила, как принцесса из волшебной сказки оказалась на борту боевого корабля расы РеМастированных. - Попробуйте.
Он поднял стакан и сделал паузу, припоминая формулу.
- Ваше здоровье, - тихо произнес он наименее льстивый тост.
Она подняла стакан в ответ.
- И твое. - На ее скулах задвигались желваки. - Хорошая мысль произнести тост за мое здоровье, хотя не думаю, что моя болезненная смерть тебя расстроит.
Ее слова попали в самую точку.
- Босс, я…
- Молчи. - Она прищурившись смотрела на него поверх стакана. Влажно зализанные черные волосы, высокие скулы, пухлые красные губы, узкая талия: тело бойца в облегающих шелках, изготавливаемых кутюрье в месяц стежок. Она имела нечеловечески симметричные черты, которые только клад первой линии: мог позволить себе приобрести для альфа-образцов своего фенотипа. - Я привела тебя сюда, так как думаю, мы можем избежать недопонимания, как во время нашего знакомства
Франц замер в кресле, держа в правой руке стакан скотча стоимостью в небольшое состояние, поскольку был привезен более чем за двести световых лет.
- Не уверен, что понимаю вас.
- А я думаю, понимаешь. - Хойст смотрела на него не моргая, не считая случайного мерцания мигающих мембран. - Я проследила твой график личностных характеристик. Ты будешь удивлен, как много у нас есть информации, даже сумели собрать сведения о личной жизни фетишистов
Септагона. Наша цель - беженка, например. Думаю, у меня есть способ воздействия на нее - она допустила ошибку, разговаривая с друзьями после несчастного случая с семьей, и, полагаю, знаю, куда она направляется. Но она не единственное.
"Сейчас начнется, - понял он; мышцы шеи непроизвольно напряглись. - Она намерена - что? Если она желает моей смерти, могла бы расправиться заодно с Кером".
Хойст не сводила с него глаз, алчущих информации.
- Ты был "влюблен" в U.Эрику Блофилд, да? Приступ беспричинной злости спровоцировал его на честный ответ.
- Я бы предпочел не обсуждать это. Вы получили желаемое, не так ли? Мою преданность и ликвидацию элитного контрподагента из личного кадрового состава Скотта. Разве недостаточно?
- Может, и нет. - Она напряглась, изогнув уголки рта в подобие улыбки, которая, однако, не затронула глаз. - Ты слишком долго пробыл в системе Септагона, Франц. В этом нет твоей вины. Такое могло случиться со всяким, проведшим слишком много времени без обновления и знакомства с учением, формируя собственную еретическую философию, полагающую, что Директорат может быть не единственно истинным путем ведения дел, а есть возможность игнорировать его и в итоге послать подальше. Так? Тебе ни в чем не нужно признаваться. Кстати, это не допрос. Я не собираюсь скармливать тебя Селекционерам. Но здесь можешь выразить себя свободней. Не возражаю. Даже позволяю накричать на меня. Помнишь, что я говорила раньше?
- Вы… - Пальцы стиснули стакан. В момент отчаяния Франц едва не решил раздавить стакан и воткнуть осколки ей в горло, реальность ситуации больно задела его. - Ничего существенного сказать не могу. Вы не поверите моим возражениям.
- Хорошо! - Хойст улыбнулась. Это переполнило его яростью, ибо выражение ее лица было искренним - она выглядела радостной и довольной, а горе и зависть убеждали, что никому не позволено так смотреть - когда Эрика умерла. И пусть он знал, что в нем говорят его железы, что такое проходит, но это бесило его.
- У меня проблема, - продолжила Хойст как ни в чем не бывало. Она потерла правое колено через ткань платья. - Насчет отправиться и связать свободные концы. Если справимся - только небо будет пределом. Не только все в этой группе будут реабилитированы, но я… в общем, продвижение по службе, довольно серьезное. - Она доверительно склонилась к нему. - На самых высоких уровнях, Франц, все несколько иначе. Непростительные дисциплинарные оплошности становятся простительными личностными недостатками. Селекционеры лишь инструмент, котором саду придают благообразный вид: хозяева - не слуги. Очень возможно, что целесообразные приказы в итоге станут обратимыми.
- Обратимыми? - Франц облизал губы.
- Я пока еще не отсылала Селекционерам статус-вектор U.Блофилд, - мягко проговорила Поршия, словно такая мысль только что пришла ей в голову. - У нас с тобой нет поблизости Селекционеров, поэтому я несу личную ответственность за записи жизни и кристалл памяти, которые должны быть переданы Селекционерам только по завершению нашей миссии. И я сохранила биологические образцы тканей. - Она задумчиво добавила: - Единственный загрузочный комплект ее мозгового образа в настоящий момент находится здесь, на борту этого корабля. И не найдет завершения у Селекционеров, если проявится приемлемая альтернатива. Что я с ними сделаю, вопрос еще открытый. Я здесь ограничена в персонале, ты был прав насчет сильной недоукомплектации вашей миссии. U.Скотт систематически переоформлял декларацию, отфильтровывая людей из вашей команды для других миссий, и вел два комплекта отчетов. Мне недостаточно штата для поддержки, тем более людей, понимающих здешних обитателей. Мне нужен тот, кто сможет стать моей правой рукой, пока Байрут сохраняет статус-кво дома. - Она доверительно склонилась к нему и сжала его левую руку своими ладоням. - Если будем удачливы, я смогу вернуть ее тебе, Франц. У нас на борту CG-52, это мой корабль поддержки, в санитарном отсеке есть медицинский репликатор. Это дорогая и противоправная операционная процедура, но я могу клонировать Эрике новое тело и перезагрузить в него ее личность. Ты получишь ее назад, если пожелаешь. Пока будешь делать для меня определенные вещи.
- Вещи? - Франц почувствовал, как невольно наклоняется ей навстречу, притягиваемый ужасающей силой ее желания и гадкой надеждой, которой она его соблазняла. Вернуть Эрику? Вернуть… какой ценой? От надежды и ужаса свело живот.
- Это не тот вид работы, какой я обычно поручаю своим подчиненным. Она годится лишь для того, кто прожил среди смертных несколько лет.
- И какая же?
Хойст подтянула его руку ближе и положила ладонью себе на бедро.
- Тебе знакомо чувство влюбленности, не так ли? Такая возможность предполагается и у нас, но я прежде никогда не слышала о двух РеМастированных, вступивших в подобные отношения друг с другом одновременно. Поэтому ты обладаешь наибольшими способностями манипуляции смертными, чем любой из наших здесь.
От нее пахло растительными экстрактами и чем-то еще: мускусом - сальные железы вырабатывали феромоны, включенные только у альфа-РеМастированных.
Это было одновременно возбуждающим и пугающим, и заставило его разозлиться.
- Я не хочу…
Она уже стояла на ногах, склоняясь над ним.
- Мне наплевать, чего ты хочешь, - холодно проговорила она. - Безотносительно к U.Эрике, ты будешь делать все, что я скажу, с улыбкой говноеда в течение трех последующих месяцев, не так ли?
Франц посмотрел на ее груди. Через тонкий в складках шелк явно проступали набухшие соски. До него донесся дурманящий запах. Возникшая надежда мешала мужчине сопротивляться.
- Любовь - колоссально недооцененный инструмент в Директорате, Франц. Ты должен научить меня им пользоваться.
- Как…
- Ш-ш. - Хойст спустила бретельки своего платья до талии и присела к Францу на колени.
Тот не шевельнулся, еле-еле заставляя себя сопротивляться ее доминантным феромонам. И замер, почувствовав прилив крови, когда она расстегнула его опереточную куртку и потерлась об него своими грудями.
- Научи меня любви. Потребуется несколько уроков, но это хорошо - у нас есть время для первого урока прямо сейчас. Как ты это проделывал с ней? Начинала она, или ты, или что там еще? - Она занялась пуговицами на его брюках. - Захочешь увидеть ее снова, покажешь, что делал для нее…