- Никаких пуль, - заявила Макдугл. - Нам неизвестно, как настроено управление у этого смертника, и мы не можем пойти на риск. Хотя у нас кое-что есть. - Она подняла маленький чемоданчик. - Заряженные снотворным робоосы, управляемые на расстоянии. Один укус - и ои вырубится за десять секунд. Но есть временной промежуток между тем, как он поймет, что проиграл, и полной отключкой. Кто-то должен не дать ему выкрикнуть команду на взрыв и так или иначе заставить хорька умереть.
- Хорошо. - Рашель задумчиво кивнула, пытаясь игнорировать спазм в животе и инстинктивное желание сорваться и побежать - куда угодно, лишь бы подальше от больного маньяка с комплексом Осамы и атомной бомбой. - Облепите меня по полной сенсорной подпиткой, я вхожу, я говорю, я действую по наитию. Запомните две кодовых фразы. "Мне нужно чихнуть" означает, что я собираюсь вырубить его сама. А "приятно пахнет" - что я хочу, чтобы вы вступили в дело со всем, что у вас имеется. Если вам потребуется всадить ему лоботомический заряд - всаживайте, даже если он пройдет сквозь меня. Просто постарайтесь не задеть мозговой ствол, если до такого дойдет. Вот так мы и проведем нашу игру. Я постараюсь не вызывать вас, пока не уверюсь, что точно не смогу его обездвижить или что он собирается нажать кнопку. - Она поежилась, ощущая знакомый наплыв бодрящей энергии.
- Вы насчет этого уверены? - с сомнением спросил Шварц.
Рашель посмотрела на него.
- Этот сраный остряк намерен уничтожить, может, десятки, может, сотни человек, если мы не придавим его прямо сейчас, - сказала она. - А вы как считаете?
Шварц сглотнул. Макдугл покачала головой.
- Но вы все же постараетесь сохранить жизни? - спросила она.
- Я способна сделать такое, на что обычные специалисты по обезвреживанию не решаются, - усмехнулась Рашель, скалясь от собственного страха. Она встала. - Ну, давайте разберемся с ним.
ОБЕЗВРЕЖИВАНИЕ
Земля, видимая с орбиты в двадцать четвертом столетии, представляла собой планету, истерзанную технологической цивилизацией, со шрамами, оставленными в назидание. Почти десять процентов поверхности было забетонировано. Целые поля незаконченных конструкций отмечали незавершенные операции территориального переустройства От джунглей Сахары до нежных пастбищ бассейна Амазонки сложно было отыскать какую-нибудь местность, не тронутую рукой человека.
Земная цивилизация, изначально ограниченная пределами одной планеты, распространилась на всю Солнечную систему. Вокруг газовых гигантов выросли необыкновенные индустриальные кольца, в то время как с высот Килиманджаро и из Центральной Панамы в геостационарную орбиту врастали алмазные нити. Земля, как ее называли поначалу, стала Старой Землей, миром зарождения человечества, колыбелью цивилизации. Но в этом домашнем мире существовала любопытная динамика, нетипично юношеский взгляд на будущее. Старая Земля в двадцать четвертом столетии больше не была родовым гнездом. Ничем даже отдаленно похожим.
В этом парадоксальном факте большинство винило Эсхатона. Эсхатон - сверхчеловеческий продукт технологического своеобразия искусственного интеллекта, созданный объединением огромного количества компьютерных сетей в конце двадцать первого века, - не захотел делить планету с десятью миллиардами взирающих на будущее с опасением приматов.
Когда он саморазвился чуть ли не до богоподобного разума, то разбросал большинство людей по другим планетам через червоточины, образованные таким способом, который в течение последующих веков не могли постигнуть ученые. И не из-за нехватки способностей для анализа его методов - просто большинство людей были слишком заняты борьбой за выживание среди вызванного резким сокращением населения экономического краха и не проводили исследования до тех пор, пока через несколько сот лет первые сверхсветовые звездолеты с Земли не достигли ближайших звезд и не раскрыли причудливый аспект произошедшего. Дыры, раскрытые Эсхатоном в космосе, вели назад во времени, отбрасывая на год в прошлое за каждый световой год расстояния. Некоторые каналы червоточин уводили на действительно огромные расстояния. И с той поры приемники энтузиастов, ищущих внеземные цивилизации, начали принимать устойчивые сигналы, тишина достижимого космоса наполнилась эхом человеческих голосов.
К третьему столетию после знаменательного события политика Земли в значительной степени выправилась. Фрагментарные коалиции и оборонные микроэкономики, оставшиеся за пределами коллапсирующей волны глобальной беспошлинной империи двадцать первого века, преобразовались в децентрализованную сеть, способную развивать экономику. Люди даже сумели выдержать тяжесть глобальных проектов реформирования территорий. Некоторые отрасли переживали подъем; Земля быстро приобретала репутацию крупнейшего и самого открытого торгового центра в радиусе сотен световых лет. Объединенные Нации - некое подобие первой организации, носящей то же название, - включали в себя и внетерриториальные образования. Реструктированная для поддержания доходных направлений организация приобрела весомую репутацию в коммерческой дипломатии. Даже самая насущная проблема двадцать второго века, дробление популяции, последовавшее на волне сингулярности, была в значительной мере предотвращена. Дешевые нестареющие проститутки и разумная эмиграционная политика стабилизировали численность населения на уровне середины двадцатого века, в соответствии со способностью планеты прокормиться и необходимом для поддержания возрожденных прогрессивных научных исследований. Наступило, короче говоря, время оптимизма и экспансии: молодая и энергичная, плюралистически мозаичная цивилизация планеты вырвалась в звездное пространство и нашла своих давно потерянных детей.
Но никто не искал легкой жизни, как и Рашель Мансур - родившаяся на этой планете более сотни лет назад, ценившая ее, возможно, более всего.
- Я готова войти, - спокойно сообщила она, прислоняясь к стене рядом с дешевой, выкрашенной серым аэрогелем дверью. Она оглядела пустой коридор. Пахло сыростью. Тонкий замызганный коврик был настолько грязен, что система самоочистки не могла справиться. Большинство световых панелей разбиты. - Все на местах?
- Пока еще монитруем кое-что из тяжелого оборудования. Постарайтесь не объявлять тревогу по крайней мере в первые десять секунд. После этого мы будем готовы, когда понадобимся.
- Хорошо. Поехали. - Неожиданно она поняла, что ей хочется притащить сюда Мадам Председательшу - посмотреть, на какой вид дипломатического досуга тратятся деньги. Рашель подобралась, глубоко вздохнула и постучала в дверь. Мадам Председательша сможет прочесть об этом в уюте зала комиссии, когда получит сообщения из независимых каналов информации. В данный момент Рашель выполняла свою работу, и ей требовалось сохранять внимание на 101 %.
- Кто там? - прогремел голос с другой стороны.
- Полицейский переговорщик. Вы хотели поговорить с кем-нибудь?
- Тогда чего ждете? И вам бы лучше быть без оружия! Заходите и слушайте. Камеры принесли?
Ох. "Шварц прав, - пробормотала она в аудиомонитор. - Вы готовы сейчас начинать?"
- Да, мы с вами. - Голос Макдугл, слабый и хриплый, просипел в левом ухе.
Рашель взялась за дверную ручку и медленно повернула. Квартирная охрана была занята эвакуацией, а менеджмент отключил все запоры. Дверь легко открылась. Рашель стояла в дверном проеме, полностью просматриваемая из комнаты.
- Можно войти? - спросила она, стараясь не подавать признаков, что услышала жужжание жучка, слетевшего с ее плеча.
Жилье представляло собой однокомнатную квартирку со встроенными в противоположную стену комнаты кроватью, душевой кабиной и кухонным комбайном. На входной двери рисованное окно с видом бескрайних просторов Юпитера, что открывается с поверхности курящегося желтым Ио. Когда-то это был жилой модуль временного использования для переселенцев (одинокий взрослый индивид), но более поздние обитатели обжили его, доведя почти до полного износа основные структуры общего пользования и изгадив обстановку. Складная мебель поддерживалась подпорками, на потертом ковре сотни брошенных объедков. Тошнотворно сладковатый запах гниющей пищи почти заглушал смрад дешевого табака - гадкой смеси, по мнению Рашели. Она отказалась от курения вместе с заменой третьей пары легких много лет назад.
В центре комнаты в полукресле, подающем среди окружающей грязищи пример хорошего состояния, разлегся мужчина. Почти двухметрового роста и скроенный как танк, но с явными признаками болезни. Мелированные волосы, голый потный живот, вздувшийся над ремнем, лицо, изрезанное глубокими морщинами. Он развернул к ней свое сиденье и широко улыбнулся.
- Прошу в мой королевский дворец! - объявил он, разводя руки.
Рашель заметила грязный бинт, обмотанный вокруг левого запястья, и тянувшийся из-под него к большому контейнеру с ячейками провод.
- Хорошо, вхожу, - произнесла она со всем возможным спокойствием и зашла в комнату.
Из контейера прохрипел механический голос:
- Время отсчета: минус тридцать пять минут. Отсчет продолжается. Предупреждение: опасное приближение. Неизвестный субъект на расстоянии трех метров. Требуется ускорение цикла?
Рашель сглотнула. Человек в кресле не обратил на голос никакого внимания.
- Добро пожаловать в Президентский дворец нынешнего и будущего Короля Уганды! Как тебя зовут, сладенькая? Ты известная журналистка? Пришла брать у меня интервыо?
- М-м, да. - Рашель остановилась в двух метрах от больного ц его говорящего атомного любимца. - Я Рашель. Славная у вас бомбочка, - осторожно заметила она.
- Предупреждение: опасное приближение. Неизвестный субъект…
- Заткни хайло, - небрежно откликнулся мужчина, и бомба замолкла на полуслове. - Миленькая, да?
- Да. Сами смастерили? - У Рашели участился пульс. Она заблокировала часть эндокринных потоков, заставляя усилием воли потовые каналы на ладонях прекратить накачку и приостановить попытки желудка очиститься в ближайшее окно.
- Я? Я похож на бомбодела? Приобрел готовенькое. - Он улыбнулся, сверкнув золотым зубом.
Рашель сумела сохранить спокойное выражение лица, но ее ноздри раздулись от безошибочно узнаваемого запаха гнилых зубов.
- Разве это не здорово? - Он выставил запястье. - Если я умру - пуф! Все похоронные затраты включены!
- Насколько она мощна? - поинтересовалась Рашель.
- О, очень! - Он улыбнулся еще шире и, непристойно раздвинув ноги, потер промежность. - Третья градация, более трехсот килотонн.
"Это не простецкая бомбомбочка с черного рынка", - мысленно передала она, надеясь, что Макдугл тщательно прислушивается к разговору, и медленно произнесла:
- Эта штуковина, должно быть, стоит кучу денег.
- Естественно. - Улыбка увяла. - Продал все. Даже отказался от некоторых титулов. - Внезапно он оказался на ногах и напыщенно воскликнул: - Я Иди Амин! Король Шотландии, Кавалер ордена Креста Виктории, Кавалер орденов Британской Империи второй и пятой степеней, Губернатор Кибоджи и Мэр Букаке! Я Президент! Уважайте и спрашивайте меня! Вы, сраные белые европейцы, так долго угнетающие народы Африки, трепещите - настало время нового свободного мира! Я стою за исламские ценности, африканский триумф и свободу от угнетателей. Но вы меня не уважаете. Меня никто не слушает, когда я говорю, что надо делать. Настало время кары! - Он уже плевался слюной.
Рашель попыталась сделать еще шаг, не привлекая внимания разглагольствующего, но бомба была начеку.
- Тревога: приближение неидентифицированного субъекта, предположительно противника…
"Не шевелись, - едва слышно прошептала Макдугл, - эта срань на самовзводе. Приближение без дружеских намерений - взрыв!"
По лицу Рашель скатилась капля пота. Но женщина заставила себя улыбнуться. Над головой тихо гудели насекомые-наблюдатели.
- Воистину впечатляет, - проговорила она.
Полицейские осы кружились рядом, готовясь к осторожному налету. Мысль о внезапном нападении: "Нужно быть ближе. А как? Думай".
- Мне нравятся люди, умеющие впечатлять, - проворковала она. - А вы из таких, мистер Президент?
"Подберитесь чуть ближе для обезвреживания, - бессловесное сообщение Макдугл, - оповестите о готовности жучков".
- Рад слышать, что вы так думаете, юная леди, - провозгласил Последний Король Шотландии, почесывая промежность.
"Не симптом ли это крайнего приапизма?" - отметила Рашель, глядя на грязные пятна пота, с трудом сдерживаясь, чтобы не облизать пересохшие губы.
"В инъекции очень сильный антисеротонин, воздействующий на активационпую систему сетчатки. Десять секунд - и он в коме. Нужно заставить его замолчать, прежде чем он вырубится. И, да, это симптом".
- Ваш маленький царек выглядит так, будто хочет держать двор, - соблазнительно улыбнулась Рашель, сглатывая и готовясь к следующему шагу. "Сначала завоевать доверие, затем обезвредить эту…" - А как по протоколу следует приблизиться к Президенту, господин Президент?
- Нужно раздеться догола. Голые - мои друзья. У голых нет пушек. Слышишь, бомба? Голые женщины - мои друзья. Голые сучки. Мои особенные друзья. - Казалось, он должен немного расслабиться, но его челюсти были крепко сжаты, а сам он злобно щурился, словно испытывал сильную свищевую головную боль. - Собираешься раздеваться, сука?
- Как скажете, господин Президент. - Рашель стиснула зубы в болезненной имитации улыбки, когда расстегивала блузку и медленно снимала ее. "Услышали это?" - мысленно произнесла она, скатывая легинсы до колен и стягивая их с ног. Она встала перед ним и с трудом изобразила улыбку, пытаясь выглядеть соблазнительной, подстегнула эндокринную систему для подачи потока крови в подкожные сосуды вялых сосков. Стараться притвориться возбужденной и выполнять все требования жалкого ублюдка, чтобы отвлечь его от перспективы болезненного пути в ядерное забвение, прихватив с собой полгорода. Все что угодно, лишь бы подобраться к пусковому устройству…
- Можешь подойти к трону, - объявил Фельдмаршал Профессор Президент Доктор Иди Амин Дадаист, раздвигая ноги. С презрительной гримасой невыразимого отвращения он рывком сдернул штаны. Пенис оказался большим и твердым, а несколько гноящихся язв делали его похожим на гниющий баклажан. - На колени для поцелуя своего Императора!
Рашель смотрела, как он вздымает руки над головой и с ленивой улыбкой правыми пальцами прикасается к повязке смертника. Она в напряжении опустилась на колени.
- Я специалистка по ручной работе, - проговорила она, потянувшись к его промежности; по коже бежали мурашки.
- Ну так работай, - непререкаемо заявил он. - И помни: как твой Президент, я властен над твоей жизнью и смертью.
Рашель кивнула и нежно погладила президентские яйца, отметив пульсацию вены. Склонилась ниже, пытаясь оценить расстояние и сглатывая подступившую желчь.
- Можно поцеловать вас, господин Президент? Вы очень могущественный человек. Вам нравится? Я ваша преданная слуга. Позволите мне поцеловать вас в губы?
Фельдмаршал и Профессор слегка выпрямился.
- Конечно, - объявил он, слегка нагнетая патетическую обстановку: он задержал дыхание, пока Рашель ласкала его.
- А приятно пахнет, - быстро произнесла она, подалась вперед и впилась ему в губы, язык неистовствовал, пальцы обрабатывали член.
Он слегка напрягся, изогнулся, и Рашель потянулась, чтобы схватить его за правое запястье. Перед глазами в смутном мельтешении крылышек промелькнуло нечто насекомоподобное в тот самый момент, когда он дернулся и выпустил липкую струю горячего императорского семени ей на бедро. Его челюсти растянулись: Рашель засунула язык ему в рот на всю возможную глубину, сжала веки и, сдерживая дыхание, молила, чтобы не случилось припадка, когда он начнет дергаться и отталкивать ее от себя. Президент действительно пару раз дернулся, закатил глаза и опал в полукресле. Его правая рука свесилась, и Рашель сумела дотянуться до запястья. Едва дыша, она отвернулась и стала отплевываться - пыталась избавиться от вкуса гнилых зубов, - потом согнулась и шумно блеванула прямо под ноги диктатора.
Через несколько секунд почувствовала на плечах сильные руки.
- Пойдемте. Позвольте, я выведу вас наружу. Все под контролем.
- Под… - Рашель потянулась вытереть хлынувшие из глаз слезы и поняла, что ее рука липкая от спермы. - Все закончилось?
В комнате присутствовала говорившая в ларингофон голая женщина-полицейский с переносным чемоданчиком с инструментами.
- Группа по разминированию уже здесь, вам на смену, точнее ее половина. Теперь вы можете выходить. - Оставшаяся без формы и личного оружия инспектор Макдугл, оказалось, имела множество примечательных татуировок, каких Рашель давненько не приводилось видеть: ангельские крылья на лопатках и змея вокруг талии. Макдугл указала на четверку обнаженных, склонившихся над бомбой женщин с инструментами и нейтронными счетчиками. - Не правда ли, вдохновляюще, полковник! "Голые женщины - мои друзья".
Рашель покачала головой. Над головой жужжало насекомое. Не полицейское. Скорее всего, первый предвестник журналистской братии.
- Я не настоящий полковник, просто играю такую роль в банановых республиках. - Рашель содрогнулась. - Мне нужно было подобраться к нему поближе, чтобы обездвижить его руку. Любым способом.
- Ну, если бы это зависело от меня, вы бы получили медаль. - Макдугл жестко глянула на кресло и покачала головой. - Спокойней, некоторые жопы готовы на все ради такой ручной работы.
- Мне нужна вода. - У Рашель вновь перехватило дыхание, едва она почувствовала подступающий прилив тошноты.
Кто-то передал бутылку. Она полоскала рот и отплевывалась, пока бутылка не опустела. Рашель старалась не думать, насколько хуже могло все закончиться. Возможность оказаться с откушенным языком, если бы с ним случился припадок. Или бы он пожелал чего-нибудь гораздо более скверного. Появилось другая бутылка, и Рашель вылила половину на левую руку и бедро.
- Мне необходим душ. Антибиотики. Куча антибиотиков. На сколько укол вырубил его?
- На сколько? - озадаченно повторила Макдугл и посмотрела на насекомых: выпрямилась, пристально приглядываясь к ним, и в пресс-секретарской манере сообщила: - Служба безопасности "Веселого Джокера" очень серьезно относится к подобным инцидентам. В соответствии с проводимой нами политики нулевой толерантности к персональному обладанию ядерным оружием, мы использовали боевой препарат разрушительного действия, поражающий активационную систему сетчатки правонарушителя. Больше ничего не последует - он остается в состоянии сна до полного уничтожения остатков его мозжечка.
Судя по бесформенной храпящей фигуре, это произойдет скорее раньше, чем позже. Искусство импровизации в инцидентах с вовлечением ядерного оружия имело тенденцию к плохой прессе даже на такой спокойной территории, как Республика Кантон Женева.
Из вороха сброшенной у двери одежды раздался пронзительный сигнал бипера. Рашель нагнулась и нащупала свои коммуникационные кольца еще до того, как поняла, что уже двигается самостоятельно.
- Да? - хрипло спросила она.