Школа наемников - Виктор Глумов 5 стр.

На улице занимался рассвет - самое холодное вре­мя. Стуча зубами, Артур встал, осторожно переступил через Шкета. Юные кетчеры дрыхли, обнявшись, маль­чишка с разбитым носом всхрапывал. Потирая холод­ные плечи, Артур выглянул в окно - рост позволял не подниматься на носки. Здесь, на юге, трава уже выго­рела, и до горизонта простирались рыжеватые холмы, а вдалеке, подернутые серым маревом, маячили скалы. Старая жизнь отступала, освобождая место новой. Где- то там, в горах, - замок Омега...

Серое марево оказалось дымом. От трассы влево за­бирала узкая дорога и вела к поселку нефтяников Юж­ного братства. Огромные трубы, на фоне которых до­ма казались игрушечными, подпирали небо. Странно было ехать неизвестно куда мимо чужой мирной жиз­ни, трубопровода, мастерских, лачуг, мусорной кучи, где рылись мелкие мутафаги.

Навстречу попался караван - друг за другом шли два длинномордых грузовика с деревянными кузовами, об­тянутыми брезентом. Поравнявшись с омеговцами, тор­говцы остановились. Из кузовов таращились угрюмые охранники - бородатые, всклокоченные. Впереди ко­лонны ехали два сендера, позади - самоход, из бойниц выглядывали пулеметные стволы. Водитель сендера по­махал рукой и крикнул:

- Удачного пути!

В ответ омеговец посигналил. Ломако выругался, пе­ревернулся на другой бок и захрапел.

С тех пор как исчезли летающие платформы, Омега набирала силу, отстраивала гарнизоны по всей Пусто­ши и подминала близлежащие земли. Люди охотно пе­реселялись поближе к замку: военные обеспечивали по­рядок. Платить им приходилось щедро, но никто не возражал - безопасность и стабильность дороже. К то­му же солдат Омеги всегда можно было нанять в сопро­вождающие, и это гарантировало защиту от плохо во­оруженных и разрозненных кетчеров, а уж про мутан­тов и говорить нечего.

Любой деревенский мальчишка мечтал попасть в офицеры или хотя бы в наемники, но не каждому улы­балось такое счастье: считалось, что в офицеры брали смышленых и здоровых, в наемники - просто здоро­вых. Однако повышенная радиация и плохое питание делали свое дело: у каждого что-нибудь да болело. Ар­тур вспомнил, что одному из деревенских мальчишек повезло, причем незаслуженно. Мать у него была алко­голичка, а сам он - размазня и к тому же псих. Однако не побрезговали, забрали в офицеры. Всей толпой тог­да ему завидовали. Артур тоже сбежать в Омегу хотел, да мать узнала и не пустила. А того дурачка... как же его звали-то? Лешка... Нет. Алик? Вылетело из головы. Ин­тересно, он живой сейчас или не выдержал нагрузки да сбежал? Или просто помер?

Горизонт окрасился в розовый, появился алый край солнца. Скоро снова станет жарко.

Чем ближе подъезжали к горам, тем выше вздыма­лись холмы. У Артура устали ноги и руки: грузовик тряс­ло, приходилось балансировать, цепляться за решетку окна, чтобы удержаться. Но Артур продолжал смотреть: он никогда здесь не был, не представлял даже, что уви­дит эти земли и эти пейзажи, так отличающиеся от его родины. Дорога петляла, грузовик то кряхтя взбирался вверх, то скатывался со свистом. Артур сглотнул кис­лую слюну. Вспомнился бородатый Остряк: будь он здесь, точно заблевал бы салон.

В горах оказались ближе к вечеру, когда все измучи­лись от жары и тряски. В грузовике уже давно молча­ли, сидели насколько возможно дальше друг от друга и даже наружу больше не выглядывали: узкая дорога жа­лась к скале, а внизу разверзалась пропасть. Омеговцы за день сделали два привала - утром и в самый зной; пленников покормили, дали умыться, но уже после обе­да на Артура навалилось тупое безразличие. Сколько можно ждать, сколько можно ехать? Теперь понятно, почему никто не связывался с омеговцами: к Замку не подберешься...

Когда начало смеркаться, грузовик остановился. Что там, впереди, видно не было.

- Приехали! - крикнули из кабины, открылся люк, и на этот раз несколько пар наручников полетели в Артура.

Одни он успел перехватить, остальные ударили в больной бок. Защелкнув браслеты на запястьях, Ар­тур поднял руки и направился к дверям на негнущих­ся ногах.

На улице он оторопел: впереди - будто из скалы вы­росшая высоченная стена из бежевого камня с бурыми прожилками, а въезд... Таких огромных ворот, черных, с золотой подковой и кроваво-красной надписью "Оме­га", Артур не видел никогда. Справа и слева от них сто­яли бронированные грузовики, такие же, как тот, на котором привезли пленных, и выглядели детскими иг­рушками.

Вскоре подтянулись четверо конвойных в черной форме, на пленных они смотрели равнодушно.

- Выстроиться колонной по одному, - приказал сер­жант, поводя стволом автомата. - Считаю до трех. И раз, и два...

He сговариваясь, пленные построились, Артур встал во главе колонны, он чувствовал себя рабом, выставлен­ным на продажу, ничтожным и не заслуживающим лучшей доли. Один омеговец вел пленных, второй замыкал, двое других шагали по бокам, держа людей под прицелом.

Вопреки ожиданиям, створки ворот не распахнулись полностью, они состояли из множества больших и ма­лых дверей. Впереди идущий омеговец покрутил круглую штуковину, похожую на руль, и открылся круглый люк в человеческий рост. Артур шагнул за направляющим.

Позади завозились, донесся вскрик, последовала ав­томатная очередь, Артур обернулся и получил прикла­дом по ребрам, в глазах потемнело, но он выдержал, не согнулся.

- Убрать падаль, - распорядился сержант.

Артур все-таки посмотрел назад и не досчитался мальчишки-кетчера с расквашенным носом. Парень вы­брал свободу и умер свободным.

Оказавшись на территории Омеги, Артур огляделся. Он рассчитывал увидеть огромный замок, черный и уг­рюмый, лепящийся прямо к скале, но никаким замком тут не пахло: длинные аккуратные здания из дикого камня, в основном одноэтажные, ровные дорожки, мо­щенные гравием. Непривычно чисто, такое впечатле­ние, что попал в другой мир: ни грязи тебе, ни хлама. Наверное, те, кто называл это место "замком", не бы­вали внутри.

Навстречу попадались омеговцы - в основном или в летах, или совсем щенки. Мальчишки шептались, коси­лись с интересом, старшие вообще не реагировали.

Миновали длинную казарму, свернули к вытоптан­ной площадке с лестницами из тонких труб, лабирин­тами из покрышек, странными сооружениями в виде буквы П. Площадка упиралась в опорную стену, возле которой сеткой-рабицей обнесли внушительный кусок земли, а сбоку притулилась неказистого вида казарма. Из помещения вышли двое безоружных солдат.

- Построиться! - скомандовал сержант. - Слушать меня! Ты, - указал он на Ломако, - шаг вперед.

Втянув голову в плечи, киевлянин подчинился. Омеговец расстегнул на нем наручники, повесил их се­бе на пояс.

- Упал, отжался, сколько можешь!

Ломако с недоумением обернулся. В единственном глазу блестели слезы.

- Выполнять!

- Я нэ разумию, - пролепетал он.

Омеговец сделал ему подсечку - Ломако упал на вы­ставленные вперед руки.

- Локти сгибай. Пошел!

Работал Ломако, как насос. Похоже, он вообще не знал усталости. По красному лицу градом катился пот, он пыхтел и отдувался, но темпа не сбавлял.

- Отставить. Хорошо. Видишь площадку? Чего мол­чишь, судьба твоя решается!

- Вижу.

- Дорожку вокруг нее видишь?

- Ага.

- Беги по ней как можно быстрее. Пошел!

Прихрамывая, Ломако потрусил к дорожке. Он вы­жимал из грузного тела все, что мог, но все равно еле тащился, подволакивая ноги, и хватался за поясницу. Артур мысленно подгонял его, желал удачи, ведь если он справится, ему предложат контракт!

- Отставить! Ко мне подошел! Шевелись! Рядом стать, вот так.

Омеговец жестом подозвал конвойных, протянул Ломако наручники, он их тотчас защелкнул на своих запястьях.

- Увести. "Мясо".

Омеговцы повели ссутулившегося киевлянина в ка­зарму. Вскоре они вернулись. Командир указал стволом автомата на Шкета и молодого кетчера, который едва держался на ногах:

- Ты и ты - шаг вперед. "Мясо".

Шкет вытянул шею и завертел головой, приговаривая:

- Какое мясо? Вы что? Я сильный, несмотря на то что легкий! Дайте мне шанс! Я умею и бегать, и это... руки сгибать много-много раз! Во мне и есть-то нече­го... ребята...

Сопровождающий тюкнул его по затылку и поволок к открытой двери, как ползун - жертву в холмовейник. Раненый кетчер не сопротивлялся - рухнул в обморок.

- Ты!

Ошалевший Артур некоторое время не мог сообра­зить, что обращаются к нему.

- Плечистый, шаг вперед!

Артур повиновался. Сейчас расстегнут наручники, и он свернет этой сволочи шею, отберет автомат, после - не важно. Лучше сразу сдохнуть, чем стать "мясом". На Пустоши и подумать не могли, что омеговцы - людое­ды, "мясо" уже никому не расскажет, а остальные мол­чат. Да Омега же гаже мутантов, хуже некроза! И вся эта ерунда вроде черной формы, неприступного замка, хорошего обращения с пленными... Конечно, "мясо" кормят, берегут, чтобы потом сожрать. Он представил себе бойню, заляпанную кровью, крюки, на которых развешены освежеванные тела Ломако и Шкета... Ког­да сняли браслеты, Артур боковым зрением заметил: ав­томатчики насторожились, прицелились в него.

- Упал, отжался!

И Артур упал. Отжимался он неторопливо, ждал, когда надсмотрщики потеряют бдительность. Вскочил, бросился на командира, ударил в солнечное сплетение, попытался достать незащищенное горло, но омеговец плавно ушел вниз-влево, ткнул локтем в живот. Артур отшатнулся, принял оборонительную стойку. Против­ник ухмыльнулся, поправил китель и скомандовал авто­матчикам, которые почему-то не открыли огонь:

- Годен!

Налетели омеговцы, скрутили руки и повели в ту же казарму, куца и "мясо", но Артур больше не сопротивлял­ся. "Годен" - не "мясо". Поселилась крохотная надежда на благоприятный исход. Что случилось с бывшим ох­ранником отца, Артур не знал, даже не вспомнил про не­го. Какое кому дело? Выживают и умирают поодиночке.

Из казармы спустились в подвал. Артура проволок­ли по тускло освещенному коридору мимо одинаково ржавых дверей, затолкали в камеру. Потирая многост­радальные ребра, он осмотрелся: под самым потол­ком - окно, куда не высунешь даже голову, на каменном полу - тряпка вместо постели, рядом - миска с кашей и кружка воды.

И что все это значит? Если хотели бы завербовать, то уже сказали бы.

Усевшись на тряпье, Артур принялся есть. Он успел проголодаться и жрал руками, как мутант. Вымазал та­релку хлебом... Вкусно, питательно, даже на хлеб не по­скупились. Откармливают на убой или берегут будуще­го солдата? Артур думал недолго, у него не осталось сил на переживания. Замотавшись в тряпки, он сразу же за­дремал - сказалась бессонная ночь.

Лязгнул замок. Артур поднял голову, проморгался: на полу стоял завтрак, та же похлебка, что и вчера. "И сви­ней кормят", - напомнил он себе, но от еды отказы­ваться не стал. Лучше умереть сытым, чем голодным. Перекусил, размялся: отжался раз тридцать, поприсе- дал, проделал весь привычный с детства комплекс уп­ражнений. Мышцы ныли, тело слушалось неохотно, будто после тяжелой болезни.

В окошко под потолком лился свет, значит, уже утро или день. Интересно, долго так сидеть придется? Не ус­пел подумать, как в коридоре затопали, остановились напротив двери. Артур насторожился.

Двое омеговцев вошли в камеру, третий остался в дверях - охранял. Пожилой седовласый офицер протя­нул пленнику наручники:

- Давай без глупостей. Надень, и я расскажу, что те­бя ждет. Что смотришь? Вперед, или мы сделаем это своими методами, но сделаем все равно. Поверь, тебе лучше оставаться целым.

Повертев наручники, Артур сдался, защелкнул их и уставился на седого:

- Теперь говори. Или пристрели на месте, да и де­ло с концом.

- Идем, храбрец. - Седой не оборачивался, чтобы проверить, успевает ли Артур за ним. - У наших кур­сантов испытание: спарринг. Ну, бой с противником. Причем противник должен быть убит.

- То есть противник - это я?

- Сообразительный.

Артур споткнулся на лестнице, но устоял, переварил услышанное и спросил:

- То есть шансов у меня нет?

- Почему же, все будет по-честному: если выигра­ешь, тебя отсюда выпустят. - Офицер пропустил Ар­тура вперед, втолкнул его в тесную каморку, где уже было пять человек, и закончил: - Хочешь - верь, хо­чешь - нет, но мы слово держим. Запомни, твой но­мер - три.

Артур оглядел "годных": все крепкие, рослые, чуть ниже его. Длиннорукий жилистый верзила метался по каморке. Два шага - и он уже у противоположной сте­ны. Кряжистый мужик со шрамом поперек лба бранил­ся, приговаривая:

- Шо, поверили им? Да? Пове-е-ерили. Уши вон раз­весили, "мясо".

Если собравшиеся здесь - "годные", какая же участь ждет "мясо"?

Дверь распахнулась, крикнули:

- Пятый, на выход!

У кряжистого раздулись крылья носа, он тряхнул го­ловой и проговорил:

- Прощайте, мужики.

Монашек в потрепанной рясе Ордена Чистоты начал икать, верзила вытаращил глаза и заметался сильнее, ос­тальные приникли к стене - хотели слышать, что проис­ходит на улице. Артур будто наблюдал себя со стороны, мысли текли неторопливо. Это все не с ним, а с кем-то другим. Не он стоит грязный, небритый, ожидая приго­вора. Сейчас Артур проснется, и кошмар закончится.

- Что там? - пролепетал верзила; самому послушать у него не хватало силы духа.

- Не разобрать ни мутанта.

Сосредоточиться. Нервничать нельзя. Артур обязан победить. Отец кое-чему научил, к тому же некоторое время поселок охранял однорукий убийца из Меха-Кор- па, который по настоянию бати занимался с Артуром искусством боя. От наставника Артур узнал про точки, куда надо бить, и понял, насколько человек все-таки хрупкий. Вряд ли омеговцы подготовлены хуже, но у не­го, по крайней мере, будет шанс.

В коридоре затопали. Артур сжался, монах заикал громче. Медленно-медленно отворилась дверь. Вот, сейчас...

- Первый!

- Я не пойду! - Верзила попятился и замахал рука­ми, прижался спиной к стене.

- Считаю до трех, потом стреляю, - предупредил омеговец. - И раз, и два... - Он прицелился.

Верзила вытаращил глаза, замотал головой. На "три" грохнул выстрел, пленник схватился за простреленную грудь и сполз на пол, вытянув ноги. Запахло мочой.

- Значит, второй - на выход! - скомандовал омего­вец и прокричал в коридор: - Один испортился, при- ведите-ка пополнение!

Монашек пулей вылетел за дверь. Артур вздохнул с облегчением. Еще кусочек жизни, хотя говорят, хуже не бывает - ждать. Схватка неизбежна, он это знает, но все равно цепляется за мгновения спокойствия.

Пополнением оказался русоволосый парень, ровес­ник Артура, его вызвали предпоследним.

И вот Артур остался один. Пока в каморку никто не возвращался - либо всех перебили, либо... "тебя отсю­да выпустят" - не пустой звук. Седой говорил это при свидетелях, а ходят слухи, что омеговцы не нарушают данное слово.

Скрипнули петли, и Артур шагнул навстречу судьбе. Время тянулось медленно-медленно. Знакомый мрач­ный коридор. Затылок омеговца. Тусклая лампочка, о которую бьется мотылек.

- Шевелись. - В спину толкнули.

Омеговцы. Лучшие бойцы. Чужая смерть - их рабо­та. Но они все равно проигрывали схватки. Потому что жизнь всегда сильнее, а загнанная в угол крыса бывает страшнее панцирного волка.

Яркий свет резанул по глазам, ослепил, Артур часто заморгал и вскоре разглядел сетку, натянутую по пери­метру вытоптанной площадки. На земле кровь - свежая алая и застывшая буроватая. Пахнет бойней.

В руки сунули нож, Артур осмотрел его: добротная сталь, изогнутое лезвие с кровостоком - все честно, как и обещали. В середине арены - противник. Молодой, ровесник или младше. Русоволосый. Узкое лицо, нос с горбинкой и ясные глаза, как у девчонки. Не стоит об­манываться, у омеговца тело тренированного бойца: широкие плечи, упругие мышцы.

Артур остановился напротив. "Отключи мысли и стань зверем, тело все помнит", - говорил тренер из Меха-Корпа. Враг не спешил нападать, примерялся, присматривался. Артур закружил вокруг него, делая ложные выпады, - проверял защиту. Безупречна. И ре­акция что надо.

- Гай, осторожнее, это профессионал, - предупре­дил седоволосый омеговец, следивший за поединком.

Противник пошел в атаку, он пер как танкер, при этом умудрялся отражать выпады и уходить из-под них. Сердце Артура колотилось часто и гулко, в голове пуль­сировала мысль: "Слишком сильный враг... Слишком". Пропустил удар в солнечное сплетение (к счастью, не ножом) - задыхаясь, упал и откатился, вскочил. Пот лился градом, в глазах темнело. Поднырнуть, замахнуть­ся - боль обожгла плечо, рука стала непослушной, от липкого и горячего нож заскользил в ладони. Омеговец приближался. Глаза - холодные стекляшки, губы поджа­ты. Сделал обманное движение - Артур раскрылся, за­махнулся, но противник блокировал. Он оказался близ­ко, лицом к лицу, мог бы уже десять раз покончить с Ар­туром, но почему-то мешкал. Артур рванулся вперед, двинул лбом в переносицу, взмах руки - лезвие погрузи­лось в мягкое. Чужая кровь смешалась с собственной.

Враг поджал ноги, схватился за рукоять, торчащую из живота. Артур попятился, привалился к сетке. Вы­жил. Победил... Плевать, что это последняя победа.

Омеговцы слетелись роем, ворвались в клетку, зало­мили руки. Что они орали, Артур не слышал, просто смотрел в раскрывающиеся рты. Его повели мимо ка­зарм, мимо ржавых, побитых временем сооружений - что это было, уже не разобрать, - мимо дымящихся труб. Куда, зачем, он не думал - не мог.

Глава Б

ПРЕДДВЕРИЕ

В курсанты отбираются мальчики одиннадцати- двенадцати лет, без физических и психических де­фектов. Обучение длится восемь сезонов, включает в себя теоретическую (изучение естественных наук) и практическую (владение всеми видами оружия, тех­никой рукопашного боя) части. Курсантам, успешно сдавшим теорию и практику, присваивается звание младшего лейтенанта или лейтенанта в зависимости от достигнутых успехов.

Памятка командирам-наставникам

з-за испытаний отменили дневное построение и на час перенесли обед. Под дверью столовой го­монили курсанты, Гая среди них не было. Хотелось ве­рить, что он опаздывает или избегает встречи. Неуже­ли отказался убить какую-то тварь? Значит, следовало вчера с ним жестче поговорить.

Леке смотрел на знакомые лица и не узнавал товари­щей. То ли с ними что-то случилось, то ли изменился он сам.

Вымыл руки, глянул на себя в зеркало: да нет, такой же. Криво усмехнулся и протопал за свой любимый сто­лик у стены. Место Гая пустовало. Кир, выпучив глаза, уплетал кашу, ложка в его руке дрожала. С набитым ртом он обратился к Лексу:

- А ты с кем бился? Расскажи.

- Прожуй. Плюешься.

Кир совету не внял, повернулся к Максу:

- У меня пацан был молодой, - тараторил он, свер­кая глазами. - В рясе такой... Монах, значить. Я слы­шал, их там учат драться. А этот, значить, смотрит на меня и трясется. Я к нему с ножом - ха! А он ка-а-ак за­визжит свиньей! Даже когда нож поймал, верещал.

- У меня - громила, на мутанта похожий, - сказал Макс. - Я ему горло перерезал. Кровищи было! Вооб­ще неумелые... - Макс внезапно умолк, сник, в тарелку уставился - Андреаса увидел.