Старпом впился в меня взглядом. Пленник начал как-то подозрительно оседать, и нож врезался в кожу еще сильнее. К счастью, в этот момент появился врач. В зеленом комбезе и с чемоданчиком он больше напоминал электрика или сантехника, но не жреца Эскулапа. Однако, споро достав пару ампул и универсальный фиксатор, принялся за дело и сомнений не осталось.
Я, как загипнотизированная, смотрела на то, как порхают его руки над раной Браена. Вот аэрозольный баллончик, которым быстро промыли, обеззаразили рану и ампула, вколотая в правое подреберье, чтобы остановить кровь и обезболить. Еще один аэрозоль – стимулятор митотической активности, чтобы началась скорейшая регенерация тканей. Еще несколько уколов, как подозреваю, гормонов и нейростимуляторов.
- Жить будет. Его бы нужно в митокамеру, хотя бы на полчаса, а потом на аппарат жизнеподдержания. Через пару дней будет как новенький – бодро отрапортовал врач.
Только сейчас я посмотрела на его лицо, до этого неотрывно следя лишь за проворными пальцами медика. Это оказался слегка полноватый, с кучей мелких язвочек на щеках, как от сингулярной оспы второго поколения, слегка лысеющий (но судя по зачесам старательно это скрывающий) мужчина лет тридцати.
- Я пришлю ребят, чтобы его забрали в лазарет, – уведомил он старпома и, оглядевшись вокруг и не обнаружив больше тяжелораненных (здоровяк и без врачебной помощи уже приходил в себя, мотая головой), спросил – я могу идти?
Старпом кивнул, и доктор гордо удалился, подхватив под мышку свой чемоданчик.
- Ну? – Выразительный взгляд старпома был красноречивее всяких слов.
Нехотя опустила нож и ко мне тут же подлетели двое танийцев, заломив руки и вывернув кисть так, чтобы выпал нож. Я не сопротивлялась. Зачем?
- Ко мне в кабинет, – коротко скомандовал старпом, хотя уже не старпом, а капитан корабля. Дариш-то мертв.
Уходя, я увидела, как вбежали двое санитаров и бережно положили Браена на гравиносилки. Лейтенант, так неосмотрительно взявший командование на себя при посадке штурмовиков, сидел на полу с потерянным видом и прижимал гемастопер к порезу, оставленному моим ножом. Больше увидеть ничего не дали, толкнув в спину и тем самым придав ускорения по направлению к выходу.
Допрос, состоявшийся несколькими минутами позже в кабине капитана корабля, продлился около получаса, после чего меня отвели в изолятор для особо провинившихся военнослужащих, где и оставили. Сидя на холодном полу, прислонившись спиной к шершавой стене, в комнате полтора на полтора метра с лениво мигающей лампой, я впервые за последнее время была спокойна. То ли сказалась безумная гонка, и я просто устала до состояния полного отупения, то ли вопившая доселе совесть получила поживу: так или иначе, но долг Браену я отдала. Моя спасенная жизнь в обмен на его. В том, что нынешний капитан сдержит слово и не позволит его убить на корабле, не сомневалась – не такой это был таниец. Сдать властям как пленного, отправить в тюрьму по прибытии – это да, но не убить. Не того склада личность.
Размышляя над случившимся, невольно задумалась: возвращая другим долги, мы, как ни странно, многое приобретаем. В моем случае частичку самоуважения, которое я сама же и растоптала, сбежав от Браена. Мысли, воспоминания, чувства последних месяцев вдруг потекли нескончаемой вереницей, словно капли дождя по стеклу, затейливо переплетаясь и расходясь, чтобы вновь сойтись в едином потоке. С того самого момента, как невероятным образом победила в этой проклятой гонке, обставив лучших пилотов Академий, моя жизнь напоминала необъяснимую последовательность событий, которые в конечном итоге заставили обычную выпускницу училища, безродную оборванку оказаться в гуще галактической политики и способствовать подписанию мирного договора (вот только после атаки на Альтеру вопрос о мире оставался весьма спорным). Единственное "но": все эти события были из разряда не самых приятных. Оглянувшись назад, я подумала, что где-то во вселенной засел великий программист со специфическим чувством юмора, который выстроил неприятности моей жизни по одному ему понятному алгоритму, не спрашивая, нравится мне такой порядок или нет. Хотя во вселенной наверняка найдутся извращенцы, находящие прелесть в коркат-облучении, беседах с дознавателями, предательстве (впору было пожалеть, что я не из их числа, получила бы хотя бы удовольствие от происходящего). И даже наверняка ученые уже как-то назвали такой вид психопатологии. Внутренний голос тут же ехидно поддакнул, напомнив, что сексопатологи открыли новый вид сексуального извращения – ВАЗохизм – при котором человек получает удовольствие от езды на флаерах типа "Зибули", собираемых на вилернском аэрокосмическом заводе и начинающих разваливаться уже после первого полета. Дескать, особое удовольствие ВАЗохистам доставляет интимный процесс соития с движками в процессе их ремонта.
Размышления были прерваны самым прозаичным образом – корабль основательно тряхнуло и по телу прошло узнаваемое ощущение легкого покалывания, как будто с разбегу ныряешь в ванну с водой, к которой подключили два электрода с малым напряжением. Значит, успели нырнуть в прокол. Судя по тому, что залпов не было – нам удалось уйти от армии Союза либо незамеченными, либо недогнанными, что в обоих случаях хорошо. Встряска лишь свидетельствовала, что угол и вращение при входе в прокол были рассчитаны не совсем точно и корабль слегка задел один из коркат-потоков, что текут в проколе.
Выход из пространственной воронки и последующий полет до Танэкта были для разнообразия спокойными: никто нас не догонял (о чем свидетельствовало отсутствие гиперпрыжков) и не нападал (во всяком случае, аварийка, что завывает при экстренном реагировании, молчала). Поэтому, хотя уснуть мне и не удалось, я пребывала в состоянии, которое одногрупник Макс как то охарактеризовал словом "зашибздец". Когда Прит спросила его, что же по его мнению, это такое, он, на мгновение призадумавшись и напустив на себя вид заправского академика, защищающего как минимум дисер, ответил: "Зашибздец – парадоксальное состояние живого организма, заставляющее забыть о собственной заднице и думать о чужой. Впрочем, то же самое можно сказать и о любви". Думала я о заднице Браена. Как он? Все ли в порядке? Есть ли на борту эта митокамера или его поместят туда по прибытии на Танэкт.
Не знаю, сколько прошло времени с момента, как корабль оторвался от поверхности Альтеры и приземлился на Танэкт – браслет у меня отняли, как только я вошла в карцер, поэтому конвоир, открывший дверь, застал неожиданную картину. Я сидела с закрытыми глазами и, раскачиваясь из стороны в сторону, от нечего делать, вспоминала и проговаривала как можно быстрее скороговорки.
- Хироманты и хирурги характеризуют хвори рахитов хрупкостью хрящей, хроническим хромосомным харакири и характерным харканьем – поскольку язык не всегда поспевал за содержанием, то до слуха не всегда доносятся именно медицинские термины. Переведя дух, продолжила спич – Громила культурист Георгий - герой громаднейших гей-оргий.
Не знаю, впечатлился ли конвоир, но, кашлянув для того, чтобы привлечь мое внимание, слегка замявшись, объявил – Вас поручено препроводить в допросную.
- И чем обязана такому галантному сопровождению? – Ноги у меня затекли и после того, как я встала, восстановление кровоснабжения ознаменовалось ощущением, словно тысяча иголок одновременно впились в икры. Дружелюбному настрою это обстоятельство мало способствовало, поэтому мой голос сочился злой иронией.
Сопровождающий, молодой еще таниец, окончательно смутился и его забавный хвостик-кисточка нервно задергался, так и норовя обвиться вокруг правой ноги хозяина. Конвоир стоически пытался обуздать непослушную конечность, но этот раунд был им проигран, поскольку пушистая кисточка-таки угнездилась в районе лодыжки. Парень, окончательно смущённый моим восклицанием, на автомате ответил:
- Вас ожидает принц Ингир, – и только после этого сообразил, что он не обязан передо мной отчитываться.
Пожав плечами, дескать надо, так надо, я качнулась с пятки на носок, стараясь побыстрее избавиться от противных ощущений и восстановить кровоснабжение, после чего двинулась вслед за конвоиром. Как только мы вышли, за дверями оказалось еще двое танийцев, на этот раз рядовые. И вот таким квартетом наша компания отправилась в департамент безопасности.
Как только я оказалась в допросной, навстречу мне поднялся Ингир. Его слегка осунувшееся лицо, на котором отчетливо виднелись следы усталости, говорило само за себя. Но глаза все так же внимательно следили за каждым моим движением, как и при первой нашей встрече. Слова, прозвучавшие секундой позже, удивили меня.
- Поздравляю, вы справились с заданием, хотя, учитывая нападение войск Союза, мне казалось, что у вас ничего не получится.
- Простите? – Это все, на что я была способна в данный момент.
Ингир усмехнулся.
- Забыли? Вашей основной задачей было понравиться Лерго дис’ Кейриму, и вы это сделали. Сейчас единственный, с кем он готов разговаривать, это, как ни странно, именно вы, Тэриадора.
Я недоуменно взглянула на собеседника, пытаясь осмыслить только что услышанное. Поймав мой взгляд, принц пояснил:
- Сейчас вы отправитесь к Лерго и должны будете убедить его подписать договор с Танэктом на выгодных для нас условиях. В обмен на это мы гарантируем мирийцам военную поддержку и выступим против Союза.
- Но это же может послужить началом… – я не договорила, но слово "война" так и плясало джигу на кончике языка, готовое сорваться в любую секунду.
- Не совсем, армия Союза сейчас не в лучшем своем состоянии, правительство девяти навряд ли вступит в открытую конфронтацию перед объединёнными силами противника. Мы получим не только мирный договор между мирийцами и Союзом, что само по себе не плохо, но и укрепим положение Танэкта на политической арене.
Ну да, все как всегда из-за власти и из-за бабок, – мелькнула невеселая мысль и вспомнился Дариш, лежащий на полу атриума.
- А как же нападение, Дариш… – произнесла я и в тот же миг почувствовала себя глупым ребенком рядом с умудренным жизнью взрослым.
Когда решаются дела такого масштаба, о жизнях пары сотен человек можно и забыть. Как будто прочитав мои мысли, Ингир продолжил:
- Я скорблю по погибшим. Дариш был мне другом, – и после паузы добавил. – Наверное, единственным другом.
И как-то невольно верилось этим простым словам. Потому как о настоящей потере редко кричат с надрывом, а боль, словно шорох осенних листьев, звучит даже тогда, когда все молчат. Но Ингир не был бы настоящим политиком, если бы, не стряхнув с себя воспоминания, словно вешний снег, продолжил:
- Через два часа по галактическому времени должен состояться Совет, где будут присутствовать лидеры большинства рас. Сейчас от вас будет зависеть, что предпримет Лерго. Обвинит ли он Союз в нападении и тем самым развяжет войну...
Я вздрогнула от последнего слова, но Ингир сделал вид, что не заметил и продолжил:
- … либо объявит об альянсе с Танэктом и тем самым вынудит Союз признать мирийцев новой независимой расой со всеми правами. Вам, Тэриадора решать, стоит ли смерть Дариша того, чтобы началось открытое активное противостояние двух рас.
После этих слов Ингир развернулся и, не прощаясь, ушел, оставив меня наедине с кучей разрозненных мыслей. О том, что я во время перелета находилась в карцере и о причинах, по которым там оказалось, не было сказано ни слова, но поведение принца было красноречивее любого сотрясания воздуха. Жизнь и здоровье Браена лежали на одной чаше весов вместе с согласием Лерго на союз с Танэктом.
Наверное, мне полагалось впасть в ступор, оплакать смерть Дариша, четкое осознание которой накрыло только сейчас. Да на худой конец просто закатить истерику. Но я старалась абстрагироваться от воспоминаний о случившемся в атриуме. И ничего этого не было. Сейчас больше всего я была похожа на искин. Когда дверь за принцем закрылась, и спустя минуту вошли мои конвоиры, я голосом, таким же теплым, как и вакуум вселенной, произнесла:
- Меня нужно переодеть и привести в приемлемый вид. У вас на все пятнадцать минут.
Лишь в первую секунду вошедшие были озадачены, а потом началась суета. За дверью, как оказалось, стояли, ожидая, когда понадобятся, несколько таниек, которые тут же, в допросной начали приводить меня в порядок.
На моей голове нещадно пытались расчесать колтуны, мало заботясь при этом о безболезненности ощущений. Я это поняла, лишь увидев внушительные пуки волос между зубьями расчески. Подозреваю, что и с переодеванием дело обстояло примерно так же. Управились женщины в считанные минуты. Они были профессионалками высшего класса, поскольку обладали уникальным умением правильно пользоваться последствиями ошибок, в данном случае моих. Это я отметила, мельком взглянув на себя в зеркало, которое передо мной держала одна из мастериц. Если не знать, что синева под глазами от бессонной ночи, то нипочем не догадаешься. Решишь, что это просто тени и тушь создают эффект дымчатого взгляда, прямо и уверенно смотрящего из-под длинных пушистых ресниц. На сероватый от усталости цвет лица превосходно легли румяна, придав скулам аристократическую бледность, а немытые волосы великолепно держали сложное плетение косы безо всякого воска и лака. Деловой образ. Ничего лишнего. Строгий брючный костюм серого цвета и усталость от жизни на лице. Так не годится.
Закрыла глаза и глубоко вздохнула. Сейчас нужно отринуть все, внушить себе, что я не человек, а белковая форма жизни. Совокупность миллиардов органических молекул, с программой вместо чувств. Несколько минут самовнушения, и отражение изменяется. Все осталось прежним, кроме взгляда, который стал подобен лезвию катаны. Теперь годится. Чтобы убедить Лерго, нужно будет заставить его забыть о чувствах, попытаться достучаться до его разума, упирать на логику. Любое проявление эмоций может спровоцировать его к мести Союзу, что приведет к началу масштабной войны.
В палату к Кейриму я вошла так, словно за порогом остался мой ребенок – мой мир, пусть и неидеальный, но мир, который я буду защищать всеми доступными средствами. И если сила в этом противостоянии ничего не решает, применим все доступное женщинам со времен Евы оружие.
- Добрый день. – Вежливо улыбнулась Лерго, впрочем, не спеша подходить к его кровати.
Мириец выглядел неважно, подключенный к системе жизнеобеспечения, однако самостоятельно приподнялся и, опершись спиной на подушку, сел. Целый пучок щупов, подключенный к основным кровеносным сосудам на правой руке, при этом лишь слегка колыхнулся. А он, кажется, быстро идет на поправку, похоже, раз так хорошо координирует свои движения, – машинально отметила про себя.
- Что же вы не спрашиваете о моем самочувствии? – Саркастически изогнув бровь, осведомился Лерго.
- К чему притворство? – В тон ему ответила я. – О состоянии вашего здоровья в курсе весь персонал больницы, зачем лишние расшаркивания. Вы прекрасно знаете, зачем я здесь, так, может, перейдем сразу к делу.
Лерго усмехнулся, моя прямота слегка удивила его.
- Что ж, начинайте вашу пламенную речь, обрисуйте мне выгоды альянса с Танэктом, или сразу предложите что-то? Новые ресурсы? Свободу, независимость, равенство с другими расами? Место в Межгалактическом Совете? Себя? – Невозмутимо перечислял мириец, ожидая моей реакции на последнюю реплику.
Самые ожидаемые ответы на этот выпад – либо я вспыхну, как сопла флайера при старте, доказывая, что я "вовсе не такая", либо подтвержу предположение Кейрима, что именно "такая-такая", и предложу все вышеперечисленное и себя в качестве десерта. Прикинула, что оба варианта развития событий должны вывести меня из состояния деловой комы и тем самым увести от первоначальной цели – склонить Кейрима на сторону танийцев. Что ж, Лерго решил, что я поддамся провокации. Но в эту игру можно сыграть и вдвоем.
Сделала вид, что его выпад возымел успех, и отбросила маску невозмутимости. Плавной походкой подойдя к Кейриму так близко, что наши губы почти соприкоснулись, томным голосом прошептала, глядя в глаза:
- Для меня нет идей, за которые стоило бы умирать или продавать себя, зато есть идеи, за которые могу убить.
- И что же это Вам даст?
- Как минимум исходники для имплантации.
- Простите? – Кейрим был озадачен.
- Мы очень похожи. Не внешне, но по образу мыслей. Пока я тащила вас на себе, вы успели рассказать мне чуть ли не всю свою биографию в полубреду, а память, как вы успели убедиться, у меня хорошая. Думаю, что смогу вас заменить на посту некоторое время, – я блефовала, рассчитывая на то, что Кейрим, балансируя между жизнью и смертью, навряд ли помнил, что мне говорил в тех катакомбах, и говорил ли.
Лерго поверил, припомнив, как мы оказались в ангаре, пройдя всю охранную систему с кучей паролей. В том, что я могу запомнить такой объем информации, он уже не сомневался.
Первым отстранился мириец.
- Ты долго не протянешь. От силы пару дней, – в этом Куйрим был прав. И выдохнув, как-то обреченно произнес. – Просто скажи, что ты киборг.
- Зачем? – На этот раз удивилась я. Как ни старались разработчики, киборг отличался от человека, потому как невозможно создать программу, учитывающую все человеческие реакции в различных ситуациях. И рано или поздно машина всегда выдаст себя. Поэтому и не было киборгов-шпионов, подсадить киборга вместо живого человека тоже никому не удавалось.
- Мне от этого будет легче, – серьезно, глядя в глаза, заявил он, – я не верю, что бывают люди с такой памятью.
Пауза затянулась, и я отвела взгляд, и лишь в последний момент заметила, как его губы беззвучно что-то прошептали. Липридинга не преподавали ни в училищах, ни в Академиях, потому как данное умение считалось редко применимым. Но мне как-то попался старый электронный самоучитель, и я от нечего делать его просмотрела. Сейчас эти знания пришлись весьма кстати и помогли прочитать по губам: "И еще, кажется, я в тебя влюбился". В первый момент решила, что, наверное, неправильно расшифровала увиденное.
По-новому внимательно взглянула на Кейрима, и неожиданно для себя заговорила.
- Давай начнем наш разговор заново, – и, видя его скепсис, продолжила чуть быстрее, пока не передумала, – без лжи, недоговорок, политики и фальши.
- Давай. – Удивленно согласился Лерго, так же переходя на ты.
- Почему ты сказал, что будешь говорить только со мной?
- Наверное, ты первый и единственный человек, – он как-то странно при этом посмотрел на меня и неожиданно сам себя перебил, – ты ведь человек?
- Да, я самый пресамый настоящий человек, – грустно улыбнулась я.
- Так вот, ты единственный человек, который не пытался меня убить, а наоборот спас жизнь. Поэтому я тебе доверяю чуть больше, чем остальным, в том числе и танийцам. И, раз уж мы говорим честно, хочу отомстить за ту бойню, что десант Союза устроил в атриуме. И еще: меня не устраивают кабальные условия альянса с танийцами. Если я подпишу договор, то в случае так называемого мира мой народ будет зависим от Танэкта, станет одной из его колоний.
- Альтера все равно рано или поздно станет колонией. Не Танэкта, так Союза. Вам не выиграть в этой войне гигантов. Может, лучше все же мир, так хотя бы не погибнут сотни тысяч с обеих сторон.