- На меня работал один парень. Я к нему очень хорошо относился. Родом он был из Трансильвании. И вот однажды я спросил, почему он решил перебраться в Америку. Тогда он рассказал мне странную историю. В его деревне была одна девушка, чья мать, по слухам, "знала то, о чем ни одному христианину знать не следует". Именно так он выразился. И перекрестился. Девушка была очень красива, привлекательна - но она ему не нравилась. А вот она, судя по всему, была влюблена в него. Возможно, это чувство крепло в ней из-за его равнодушия. Однажды вечером, возвращаясь домой, он проходил мимо ее дома. Девушка вышла на порог и пригласила его войти. Она угостила его вином - и он не отказался. Вино было очень хорошим, оно развеселило того парня, но не заставило его возлечь с ней. Тем не менее вина он выпил больше, чем следовало бы. Смеясь, он позволил девушке срезать прядь своих волос, обстричь ногти, взять каплю крови из его запястья и немного слюны изо рта. Все так же смеясь, он ушел из дома девушки, вернулся к себе и уснул. Проснулся он уже после полудня. Он помнил только, что пил вино с девушкой - и все. Но почему-то ему захотелось пойти в церковь. Так он и сделал. Когда он встал на колени и помолился, то вдруг вспомнил кое-что еще. Вспомнил, как девушка забрала его волосы, ногти, слюну, кровь. Тогда он почувствовал, что нужно пойти к той девушке и посмотреть, что она делает с его волосами, его ногтями, его слюной и кровью. Словно святой, перед которым он преклонил колени, повелел ему поступить так. И он прокрался к домику девушки, затаился у ее окна, заглянул внутрь. Девушка стояла у печи и месила тесто, собираясь испечь хлеб. Парню стало стыдно за свои мысли, стыдно, что он вот так подглядывает за ней. Но потом он увидел, как она кладет в тесто его волосы, его ногти, его слюну, его кровь. Из теста она вылепила фигурку человека, сбрызнула водой, будто проводя обряд крещения. Она назвала его имя, бормоча странные слова, которые он так и не понял. Парень испугался. И пришел в ярость. Смелый был парень, отваги ему было не занимать, потому он преодолел свой страх. Он не сбежал, остался смотреть, что будет дальше. Девушка завернула куклу в передник и пошла к двери. Когда она вышла из дома, парень проследил за ней. Этот парень - его имя Зару - был лесником и умел прятаться, поэтому девушка его не заметила. Она пришла на перекресток. На небо уже выкатился молодой месяц, и она вознесла молитву месяцу. Затем она вырыла ямку и положила туда куклу из сырого теста. И осквернила ее. "Зару! Зару! Зару! Я люблю тебя. Когда твое подобие сгниет, ты будешь бегать за мной, как пес за течной сукой. Ты мой, Зару, телом и душой. Когда твое подобие сгниет, ты станешь моим. Когда твое подобие сгниет, ты станешь моим - целиком и полностью. Навсегда, навсегда, навсегда!" Затем она засыпала куклу землей. Подкравшись к ней, Зару напал на нее и задушил. Он хотел раскопать куклу, но услышал голоса, испугался и сбежал. В деревню он возвращаться не стал. Так он уехал в Америку. Он говорил, что через день пути почувствовал, будто его чресла сжала чья-то рука и потянула к перилам, в море. Его влекло назад, в деревню, к той девушке. Так он понял, что не убил ее. Он сопротивлялся, ночь за ночью. Он не осмеливался уснуть, потому что ему снился тот перекресток и девушка - и трижды он просыпался за миг до того, как мог бы выброситься в море. Сила этого влечения начала иссякать, но прошло много месяцев, прежде чем он освободился полностью. Страх не покидал Зару, но затем до него дошли вести из деревни. Он был прав - тогда он не убил эту девушку. Позже это сделал кто-то другой. Та девушка была носителем темного знания, как вы это называете. Si! Может быть, это знание обернулось против нее в конце, как обернулось против известной нам ведьмы.
- Занятно, что вы упомянули об этом, Рикори… О темном знании, оборачивающемся против того, кто им владеет… Но об этом я скажу потом. Любовь, ненависть, властолюбие - эти три страсти всегда были основой постамента, на котором полыхает огонь темного знания. Основой постамента, с которого сходят смертоносные куклы… Вы знаете, кто был первым в истории создателем кукол? Нет? Он был богом, Рикори. Богом по имени Хнум. Ему поклонялись задолго до Яхве иудеев, тот также создавал кукол, как вы помните, ибо он создал людей из глины и поместил в Эдемский сад, вдохнул в них жизнь, а потом преподнес им два дара - дар страданий и дар смерти. Хнум был более милосердным богом. Он не отрицал права кукол на смерть, но и не считал, что они должны страдать. Ему нравилось смотреть, как они наслаждаются тем кратким сроком, что отведен им для жизни. Хнум - столь древний бог, что ему поклонялись в Египте за много столетий до того, как были созданы пирамиды или Сфинкс. У него был брат Кефер - бог с головой скарабея. Это Кефер выпустил на свободу мысль, и она, точно легкий ветер, всколыхнула воды Хаоса. Мысль оплодотворила Хаос, и так родился мир. Лишь рябь на поверхности вод, Рикори! Если бы мысль пронзила тело Хаоса, вошла в его сердце, то каким было бы человечество сейчас? И эта рябь, сама суть мысли, приняла форму человека. После этого Хнуму оставалось лишь проникать в утробу матери и лепить тело еще не рожденного ребенка. Хнума называли богом-горшечником. Это он по приказу Амона, величайшего из младших богов, слепил тело великой царицы Хатшепсут, которую Амон зачал, когда возлег с ее матерью, приняв облик фараона. По крайней мере, именно так утверждали жрецы, жившие в то время. Но за тысячу лет до этого был принц, которого Осирис и Исида любили за красоту, отвагу и силу. Они считали, что нигде на земле не найдется женщины, достойной его, и попросили Хнума, бога-гончара, создать такую женщину. Руки Хнума были узкими, с длинными пальцами, как у мадам Мэндилип, и каждый палец будто был наделен отдельной жизнью. Хнум слепил из глины женщину столь прекрасную, что ей позавидовала даже богиня Исида. Но они были очень практичны, эти боги Древнего Египта, и потому погрузили принца в глубокий сон, поместили рядом с ним созданную женщину и проверили, подходят ли они друг другу - слово в древнем папирусе можно перевести как "приложили друг к другу". Увы, она ему не подходила. Красавица оказалась слишком маленькой. Тогда Хнум создал другую куклу. Но та была слишком большой. Лишь после того, как шесть кукол были созданы и разрушены, Осирису и Исиде удалось добиться полной гармонии. Боги радовались, а счастливый принц получил идеальную жену - и она была куклой. Шли века, и во времена правления Рамзеса III жил мужчина, искавший и открывший тайну Хнума, бога-творца. На поиски он потратил всю свою жизнь, его тело состарилось, согбенное годами, увяло, но в нем еще жила страсть к женщинам. Тайна Хнума была нужна ему только для того, чтобы утолить эту страсть. Но для создания куклы ему понадобился образец. А где найти прекраснейшую женщину, по образу и подобию которой можно слепить куклу? Во дворце фараона, конечно. И этот мужчина создал кукол, похожих на свиту фараона - свиту, следовавшую за ним даже в гарем. Затем он сделал куклу, подобную самому фараону, и вселился в нее. Куклы провели его в гарем мимо стражи - воины поверили, что это настоящий фараон, как поверили и его жены. И ублажали его, как фараона. Но когда он уже собирался уходить, в гарем вошел настоящий фараон. Только вообразите себе эту ситуацию, Рикори! Внезапно каким-то чудом в гареме оказалось два фараона! Но Хнум, взглянув на землю с Небес, протянул свою длань и коснулся кукол, лишив их жизненной силы. Они повалились на землю, и все увидели, что это лишь куклы. А там, где стоял один из фараонов, лежала еще одна кукла, а рядом с ней - дрожащий старик! Эта история, а также подробное описание последовавшего суда, содержится в свитке тех времен. Сейчас этот папирус, кажется, хранится в Египетском музее в Турине. Там приводится и перечень пыток, которым подвергли осквернителя перед тем, как сжечь. Итак, нет никаких сомнений в том, что подобные обвинения выдвигались и судебный процесс действительно состоялся. Папирус признан подлинным. Но что произошло на самом деле? Что-то случилось - но что? Эта история - лишь описание суеверия? Или она излагает истинные проявления темного знания?
- Но вы ведь сами видели проявления темного знания! - воскликнул Рикори. - И вы все еще не уверены в их истинности?
Я оставил этот вопрос без ответа.
- Та нить с узелками - "ведьмина петля". О ней тоже есть упоминания в истории. В "Салической правде", древнейшем правовом кодексе франков, получившем письменную форму около пятнадцати столетий назад, предусматривалось строжайшее наказание для тех, кто создавал так называемую "ведьмину лестницу".
- В моей стране известна эта проклятая вещица. La scala della strega. Так ее называют. Еще и как известна, к нашему несчастью.
Я с изумлением заметил, как он побледнел, как судорожно сжались его пальцы.
- Безусловно, Рикори, вы понимаете, что я лишь пересказывал вам легенды? Это фольклор. У него нет доказательной базы научных фактов.
Отшвырнув стул, Рикори вскочил и потрясенно уставился на меня.
- Вы все еще считаете, что дьявольщину, с которой мы столкнулись, можно объяснить в рамках известной нам науки? - будто через силу произнес он.
- Я этого не говорил, Рикори. - Я смущенно поерзал на стуле. - Я говорил, что мадам Мэндилип - гипнотизер невероятной силы, мастерица иллюзий и при этом убийца…
- Вы полагаете, что ее куклы были лишь иллюзией? - перебил меня Рикори, вцепившись в край стола.
- Вы же видели, сколь реалистична была иллюзия ее красоты, - уклончиво ответил я. - И все же мы наблюдали, как морок рассеялся под нажимом реальности - реальности пламени. Но ее красота казалась столь же настоящей, как и куклы, Рикори.
- Нанесенный мне удар… - И вновь он перебил меня: - Кукла, убившая Гилмора… Кукла, убившая Брейля… Благословенная кукла, ударившая ведьму! Вы считаете их наваждением?
- Вполне возможно, что вы сами вонзили булавку себе в грудь, повинуясь данной вам во время гипноза установке! - угрюмо ответил я, чувствуя, как крепнет мой скептицизм. - Вполне возможно, что сестра Петерса убила своего мужа, также повинуясь подобной команде, хотя я не знаю, где, когда и как она подверглась гипнозу. Люстра упала на Брейля в тот момент, когда я сам пребывал в состоянии постгипнотического внушения, и возможно, что его сонную артерию взрезал осколок люстры. Что касается смерти самой мадам Мэндилип - нам почудилось, что ее убила кукла Уолтерс, но возможно, что мадам Мэндилип как гипнотизер потрясающей силы могла стать жертвой тех же иллюзий, которые она внушала другим. Эта женщина была гениальна в своем безумии и одержима необходимостью окружать себя копиями тех, кого она убила мазью. Маргарита де Валуа, королева Наваррская, всегда носила с собой забальзамированные сердца десятка своих любовников, погибших ради нее. Она не убивала этих мужчин - но знала, что стала причиной их смерти, столь же верно, будто убила их собственными руками. Психологические причины, побудившие королеву Маргариту коллекционировать сердца, а мадам Мэндилип делать кукол, одни и те же.
Рикори все еще так и не присел.
- Я спросил вас, считаете ли вы убийство ведьмы иллюзией, - с нажимом произнес он, сверля меня взглядом.
- Рикори, не смотрите на меня так. Неловко, право же… И я отвечу на ваш вопрос. Повторяю, вполне возможно, что мадам Мэндилип иногда становилась жертвой тех иллюзий, в которые заставляла верить других. Иногда она и сама верила в то, что куклы живые. И в ее больном сознании зародилась ненависть к кукле Уолтерс. В конце концов, выведенная из душевного равновесия нашим приходом, мадам Мэндилип позволила заблуждению взять над ней верх. Я подумал об этом, когда вы заговорили о темном знании, способном обернуться против тех, кто владеет им. Мадам Мэндилип истязала куклу и верила, что та постарается отомстить, как только появится такая возможность. Эта вера была так сильна, что, когда настал подходящий момент, собственные ожидания сыграли против мадам Мэндилип. Ее мысль обернулась действием! Мадам Мэндилип, как и вы, могла воткнуть острие булавки себе в горло и…
- Вы глупец!
Эти слова сорвались с губ Рикори, но они так напомнили манеру речи мадам Мэндилип в ее зачарованной комнате, слова, слетевшие с мертвых губ Лашны, что я отпрянул, содрогнувшись.
Рикори перегнулся через стол. Его черные глаза померкли, застыли, затуманились.
- Рикори, очнитесь! - вскрикнул я, чувствуя, как меня охватывает паника.
Пугающая пустота в его взгляде сменилась горячечным блеском.
- Я очнулся. Очнулся - и теперь не желаю слушать вас! Теперь настала ваша очередь слушать меня, доктор Лоуэлл! И вот что я вам скажу: к черту вашу науку! Вот что я вам скажу: за вуалью материального мира, приковывающей ваш взор, скрываются силы, ненавидящие нас. Но Господь в непостижимой мудрости своей позволяет этим силам существовать. Вот что я вам скажу: эти силы могут прорваться сквозь завесу материального и проявиться в таких существах, как мадам Мэндилип. Именно так и есть! Ведьмы и колдуны - прислужники зла! Именно так и есть! Но существуют силы, которые благоволят нам, и они проявляются в избранных ими. Вот что я вам скажу: мадам Мэндилип была мерзкой ведьмой! Орудием злых сил! Блудницей сатаны! Она сгорела - и вечно ей пылать в преисподней, вечно! Вот что я вам скажу: та кукла-медсестра была орудием добрых сил. И сейчас она счастлива в раю - и будет счастлива всегда! - Его трясло. Рикори схватил меня за плечо. - Скажите мне, доктор Лоуэлл, скажите честно, как если бы вы стояли пред ликом Божьим, веря в Него, как верю я, скажите, действительно ли вам достаточно всех тех научных обоснований?
- Нет, Рикори, - тихо, очень тихо ответил я.
Так оно и было.
ТЕНЬ, ПОЛЗИ!
ГЛАВА 1
Четыре самоубийства
Распаковывая вещи в гостинице Нью-Йоркского научно-исследовательского сообщества, я пребывал в мрачном настроении. Прошлой ночью я проснулся от навалившейся на меня печали, какой-то смутной гнетущей тоски и с тех пор не мог стряхнуть эту беспричинную хандру. Будто мне приснилось что-то ужасное и эхо того позабытого кошмара все еще звенело на краю сознания. Теперь же к грусти добавилось еще и раздражение.
Безусловно, я не ожидал, что на причале меня будет встречать оркестр с фанфарами. Но ни Беннетт, ни Ральстон не пришли повидаться со мной. Мои друзья пренебрегли встречей, и от этого грусть лишь нарастала. Перед отплытием я написал им обоим и ожидал, что хотя бы один из них подберет меня у пристани.
Беннетт и Ральстон были моими ближайшими друзьями, но между собой часто не ладили. Их постоянные перебранки забавляли меня. И все же у Беннетта и Ральстона были теплые отношения, несмотря на разные взгляды на жизнь. Иногда мне казалось, что связь между ними более крепкая, чем их связь со мной. Эта дружба могла бы стать такой, как у легендарных Дамона и Финтия, если бы каждый из них не испытывал отвращение к мировоззрению товарища. Но даже невзирая на это, они были настоящими друзьями.
В чем-то их разногласия напоминали мне содержание басни Эзопа "Стрекоза и муравьи".
Билл Беннетт, как муравьи из этой басни, был человеком серьезным и трудолюбивым. Покойный доктор Лайонелл Беннетт, до самой смерти считавшийся одним из пяти ведущих экспертов в области патологии мозга - пяти специалистов, признанных в современном, вернее, цивилизованном мире, - приходился ему отцом. Я провожу различие между современным и цивилизованным миром, поскольку лично сталкивался с доказательствами существования знатоков в этой сфере в обществах, которые принято называть нецивилизованными. И у меня есть причины полагать, что подобные мудрецы были в нашем мире и в древние времена, более того, они обладали бо́льшими знаниями, чем представители современности - хоть так называемого цивилизованного общества, хоть нецивилизованного. Как бы там ни было, доктор Лайонелл Беннетт был одним из немногих экспертов в своей области, которые интересовались научными исследованиями больше, чем собственным банковским счетом. Он прославился, но не разбогател. Биллу, его сыну, недавно исполнилось тридцать пять лет - он был моим ровесником. Я знал, что Лайонелл оказывал на Билла значительное влияние, и в некотором отношении, особенно в вопросах исследований бессознательного, сын превзошел отца, поскольку отличался большей гибкостью ума и непредвзятостью взглядов. Год назад Билл написал мне, что его отец умер. После этого Билл решил продолжать свои исследования с доктором Остином Лоуэллом, заняв место его ассистента, доктора Дэвида Брейля, который скончался после того, как в частной клинике при доме доктора Лоуэлла на него упала люстра.
А вот Дик Ральстон мог бы являться прототипом стрекозы в басне Эзопа. Он был наследником столь обширного состояния, что даже годы Великой депрессии не лишили его богатства: в пасти мирового кризиса сгинула лишь малая часть его золота. Он стал воплощенным стереотипом сына богача - в хорошем смысле этого слова - и не видел ни смысла, ни чести, ни радости в труде. Беспечный, умный, щедрый - и праздный представитель высшего класса.