Я считал медленно, полагая, что если она проснется сразу же, то может умереть в результате постгипнотического внушения мадам Мэндилип. Было вполне вероятно, что именно так отреагировало бы ее больное сознание, учитывая угрозы ее тети.
- Раз… два… три…
И тут девушка завопила:
- Она поймала меня! Ее руки сжимают мое сердце… АААААААА!!!
Ее тело свело судорогой, а потом оно обмякло. Глаза распахнулись, остекленели, челюсть отвисла. Я разорвал ее рубашку, приставил стетоскоп к груди. Сердце не билось.
А затем с ее мертвых губ слетели слова. И бархатный голос, звучный, исполненный злобы и презрения, - то был голос мадам Мэндилип!
- Глупцы!
ГЛАВА 17
Гори, ведьма, гори!
Удивительно, но на Рикори это не произвело особого впечатления. Я остолбенел, Макканн, пусть никогда и не слышавший голоса мадам Мэндилип, явно был потрясен.
- Вы уверены, что девушка мертва? - осведомился Рикори.
- В этом нет никаких сомнений.
- Тогда отнеси ее в машину. - Он кивнул Макканну.
- Что вы собираетесь делать? - спросил я.
- Убить ведьму. "Не разлучились и в смерти своей", - с ядовитым сарказмом процитировал Рикори. - И в аду будут они гореть вместе! - Он пристально посмотрел на меня. - Вы не одобряете этого решения, доктор Лоуэлл?
- Рикори, я не знаю. Правда, не знаю. Сегодня я готов был убить ее собственными руками, но сейчас мой гнев угас. Ваше решение противоречит всем моим инстинктам, моему мировоззрению, моим убеждениям, моему представлению о том, как должно работать правосудие. Это… убийство!
- Вы же слышали, что сказала девчонка, - возразил Рикори. - Двадцать человек в этом городе убиты куклами. И четырнадцать новых кукол. Четырнадцать человек, погибших, как Петерс!
- Но, Рикори, ни один суд не примет показания свидетеля, данные под гипнозом. Это может быть правдой, а может и не быть. Девушка была ненормальной. Рассказанное ею, возможно, лишь плод ее воображения. Без соответствующих доказательств ни один суд на земле не признает ее вину.
- Да. Ни один суд на земле. - Рикори опустил руки мне на плечи. - Но вы верите, что девчонка говорила правду?
Я не мог ответить ему, ибо в глубине души знал, что это так.
- Вот именно, доктор Лоуэлл. Вы ответили мне своим молчанием. Вы, как и я, знаете, что по нашим законам наказать ведьму нельзя. Поэтому я должен убить ее. И это не делает меня, Рикори, убийцей. Я лишь орудие Господне!
Он ожидал моего ответа, но вновь я не проронил ни слова.
- Макканн, - Рикори указал на тело девушки, - выполни мои распоряжения и вернись сюда.
Макканн вышел, хрупкое тело девушки казалось таким маленьким в его ручищах.
- Доктор Лоуэлл. Вы должны пойти со мной и стать свидетелем казни.
Я отшатнулся.
- Рикори, я не могу. Я так устал - и телом, и рассудком. Сегодня мне многое пришлось пережить. Меня переполняет скорбь…
- Вы должны поехать, - перебил меня гангстер. - Даже если мне придется связать вас, как ту девчонку, и заткнуть вам рот кляпом, вы поедете. И я объясню вам почему. Сейчас вы ведете войну с самим собой. Оставшись в одиночестве, вы позволите научным доводам взять верх, вас охватят сомнения и вы попытаетесь остановить меня до того, как я что-либо сделаю. А я клянусь Иисусом Христом, Богородицей и всеми святыми, что сделаю это. Вы же можете поддаться слабости и рассказать обо всем полиции. Я не могу пойти на такой риск. Я привязался к вам, доктор Лоуэлл, очень привязался. Но даже если бы моя мать попыталась остановить меня, я обезвредил бы ее столь же безжалостно, как обезврежу вас.
- Хорошо, я поеду с вами.
- Тогда скажите сиделке, чтобы она подготовила мои вещи. До того как все завершится, я не отойду от вас ни на шаг. Я больше не полагаюсь на удачу.
Я позвонил сиделке и отдал соответствующее распоряжение. Тем временем вернулся Макканн.
- Когда я оденусь, мы поедем в лавку мадам Мэндилип. Кто в машине с Тони?
- Ларсон и Картелло.
- Отлично. Может быть, ведьма знает, что мы идем за ней. Может быть, она слышала нас, воспользовавшись телом мертвой девушки, как она воспользовалась им, чтобы говорить с нами. Не важно. Будем исходить из того, что это не так. На двери в лавке есть засов?
- Босс, так я ж в лавку-то не заходил… - протянул Макканн. - Не знаю. У нее дверь вроде как застекленная. Ежели засов там есть, то мы с этим разберемся. Тони смотается за инструментами, пока вы одеваетесь.
- Доктор Лоуэлл… - Рикори повернулся ко мне. - Вы даете мне слово, что не измените своему решению поехать со мной? Не попытаетесь помешать мне?
- Даю вам слово, Рикори.
- Макканн, ты можешь не возвращаться сюда. Подожди нас в машине.
Вскоре Рикори собрался. Когда мы вышли из дома, пробили часы. Был час ночи. Я вспомнил, как началось это странное приключение несколько недель назад такой же глухой ночью, в тот же час.
Я сел на заднее сиденье машины вместе с Рикори. Тело девушки мы положили между нами. Напротив нас расположились Ларсон и Картелло - грузный швед и жилистый низенький итальянец. Человек по имени Тони был за рулем, Макканн уселся рядом с ним. Мы помчались по бульвару и уже через полчаса выехали на Бродвей. При приближении к лавке мадам Мэндилип мы сбросили скорость. Небо затянули тучи, с причала дул холодный ветер. Я дрожал, но не от холода. Улицы были безлюдными, нам даже не встретился ни один автомобиль. Будто мы ехали по городу мертвых.
Мы свернули на улицу, где находилась лавка. Тут тоже было тихо и пустынно.
- Останови напротив лавки, - приказал Рикори. - Дождись, пока мы выйдем, а потом поезжай за угол. Жди нас там.
Сердце тревожно билось. Чернота ночи поглощала свет уличных фонарей. В лавке мадам Мэндилип было темно, на старомодном крыльце, чуть выдававшемся над мостовой, таились тени. Завывал ветер, и я слышал, как плещутся волны в бухте за Бэттери-парком. Я не знал, смогу ли подняться на это крыльцо, или же установки мадам Мэндилип еще довлели надо мною.
Макканн выбрался из машины, подхватил на руки тело девушки и уложил в тень рядом с крыльцом. Мы с Рикори, Ларсоном и Картелло последовали за ним. Машина скрылась за углом. И вновь во мне возникло то странное чувство, будто я очутился в дурном сне и все вокруг было ненастоящим. Это чувство часто посещало меня с тех пор, как я впервые вошел в лавку мадам Мэндилип…
Щуплый итальянец смазал чем-то липким участок стекла, а потом направил в центр этого участка небольшую вакуумную присоску. Он достал из кармана какой-то инструмент и прочертил на стекле круг диаметром в фут. Острие инструмента взрезало стекло, словно это был воск. Удерживая присоску одной рукой, другой он легонько стукнул по стеклу резиновым молоточком - и вырезанный кусок стекла оказался у него в руке. И все это в полной тишине.
Просунув руку в образовавшийся проем, он беззвучно повозился с замком с минуту, послышался щелчок, и дверь открылась.
Макканн поднял мертвую девушку, и мы, безмолвные, как призраки, вошли в зал. Итальянец поместил стеклянный круг на место - не присматриваясь, нельзя было заметить следы взлома.
В тусклом свете я видел дверь за прилавком. За ней нас ждал коридор, ведущий в зловещую комнату мадам Мэндилип. Итальянец провернул ручку - дверь была заперта. И вновь он провозился лишь пару секунд, прежде чем она распахнулась. Рикори пошел первым, за ним следовал Макканн с телом девушки на руках. Будто тени, мы проскользнули по коридору и остановились перед очередной дверью.
Но она распахнулась прежде, чем итальянец успел прикоснуться к ручке. И мы услышали голос мадам Мэндилип!
- Входите, джентльмены. Как мило с вашей стороны, что вы привезли мне мою дорогую племянницу! Я бы встретила вас у входной двери, но я уже так стара, так стара, куда мне поспеть за вами!
- Отойдите, босс! - прошептал Макканн. Он перебросил тело девушки через левую руку и, держа ее как щит, выхватил пистолет и начал обходить Рикори.
Но гангстер только отмахнулся. Подняв пистолет, он перешагнул через порог. Я последовал за Макканном, Ларсон и Картелло - за мной.
В комнате я огляделся. Мадам Мэндилип сидела за столом и шила. Вид у нее был спокойный, даже безмятежный. Длинные белые пальцы мерно орудовали иголкой. Она даже не подняла голову. В камине горели поленья, тут было очень жарко и чувствовался сильный незнакомый запах. Я взглянул на шкаф с куклами. Каждый ящичек был открыт - и в каждом стояло по кукле, ряд над рядом. Зеленые и голубые, серые и черные глаза поблескивали. Куклы так походили на живых существ, будто мы попали на какое-то гротескное выступление карликов в цирке. Их были сотни. Кто-то был одет как американец, кто-то - как немец, испанец, француз, англичанин, были и наряды, незнакомые мне. Разные куклы - балерина, кузнец с занесенным молотом, французский офицер с мечом в руке и шрамами на лице, немецкий студент, индеец с ножом (его лицо исказила гримаса безумия), рядом с ним - проститутка с чувственным изгибом губ, жокей…
Коллекция, созданная мадам Мэндилип в десятках стран!
Куклы будто изготовились к прыжку - чтобы наброситься, обрушиться на нас, уничтожить.
Я заставил себя успокоиться и смотреть на эти ряды живых кукол так, словно то были простые игрушки. Затем я заметил пустой ящик… Еще один, и еще. Всего пустовало пять ящиков. Не было четырех кукол, которые хотели напасть на меня сегодня в сумрачном зеленом свечении моей комнаты. И не было Уолтерс.
Я отвел взгляд от ящиков с наблюдающими за мной куклами и вновь посмотрел на мадам Мэндилип. Она шила платье - будто была тут одна… будто не замечала нас… будто Рикори не целился ей в сердце из пистолета… Она шила… и пела…
На столе перед ней лежала кукла Уолтерс!
Кукла лежала на спине. Ее крохотные ручки были связаны в запястьях нитью из пепельно-русых волос. Нить охватывала запястья в несколько слоев, и связанные руки сжимали булавку!
Пусть я долго описываю это сейчас - тогда нам понадобилось лишь несколько секунд, чтобы все увидеть.
Поглощенность мадам Мэндилип своим шитьем, ее безразличие, тишина будто создавали барьер между нами - все уплотняющийся, но невидимый. Едкий запах становился все сильнее.
Макканн уронил тело девушки на пол.
Он попытался заговорить - раз, другой. Лишь с третьей попытки ему это удалось. Сдавленным голосом он сказал Рикори:
- Убейте ее, босс… Или я убью…
Рикори не пошевелился. Он оцепенел, направив в сердце кукольных дел мастерицы пистолет, и, не отрываясь, глядел на ее порхающие руки. Казалось, он не слышал Макканна, а если и слышал, то не слушал. Продолжала звучать в воздухе песнь кукольницы… будто жужжание пчел… запасающих сон вместо меда… сон…
Рикори перехватил оружие. Он рванулся вперед и обрушил рукоять пистолета на запястье мадам Мэндилип.
Ее рука обмякла, пальцы скрючились… длинные белые пальцы… Они отвратительно корчились и извивались… как змеи с переломанными хребтами…
Рикори поднял пистолет для следующего удара. Но мадам Мэндилип успела вскочить на ноги, переворачивая стул. Вдоль ящичков пронесся шепот, будто колыхалась тонкая, сотканная из звука пелена. Куклы изогнулись, наклонились вперед…
Сейчас мадам Мэндилип смотрела на нас. Казалось, ее взгляд впивается одновременно в каждого из нас. Ее глаза были похожи на пылающие черные солнца, в их глубинах плясали крошечные алые огоньки.
Ее воля хлынула на нас, подобно волне, обрушилась, будто была материальна. Я чувствовал, как тело охватывает оцепенение. Я видел, как рука Рикори, сжимавшая пистолет, дернулась и побелела. Я знал, что то же оцепенение охватило и его. Что оно действовало на Макканна и остальных.
Мы вновь попались в ловушку кукольницы!
- Не смотрите на нее, Рикори… - прошептал я. - Не смотрите ей в глаза…
С усилием я отвернулся от этих черных пламенеющих глаз, и мой взгляд упал на куклу Уолтерс. Борясь со слабостью, я протянул руку, чтобы взять ее, - я сам не знал зачем. Но мадам Мэндилип оказалась проворнее. Она схватила куклу здоровой рукой и прижала ее к груди. Кукольных дел мастерица закричала, и звук ее сладкого голоса заставил трепетать каждый нерв, усиливая охватывающее нас оцепенение:
- Вы не будете смотреть на меня? Не будете смотреть на меня?! Глупцы, вы не можете больше ничего сделать!
И тогда произошел этот странный, чрезвычайно странный эпизод, который и стал началом конца.
Запах словно пульсировал, дрожал в воздухе, становился все сильнее. Из ниоткуда взвилась поблескивавшая и переливавшаяся дымка и сокрыла мадам Мэндилип, будто набросив вуаль на уродливое лошадиное лицо и исполинское тело. И только ее глаза сияли в этом тумане.
А потом дымка развеялась. Перед нами стояла женщина потрясающей красоты - высокая, стройная, изящная. Она была полностью обнажена, и только черные шелковистые волосы прикрывали ее тело, ниспадая до колен. Сквозь пелену волос просматривалась светло-золотистая плоть, и лишь глаза и руки, да еще кукла, прижатая к округлым упругим грудям, напоминали о том, кто на самом деле стоит перед нами.
Рикори выронил пистолет. Я услышал, как оружие остальных моих спутников тоже упало на пол. Я знал, что они оцепенели, как и я, зачарованные невероятным превращением и беспомощные; никто не мог противостоять потоку силы, исходившему от мадам Мэндилип.
- Вы хотели убить меня! - Кукольница указала на Рикори и рассмеялась. - Меня! Поднимите свое оружие, Рикори, - и попробуйте!
Тело Рикори медленно-медленно согнулось… Я видел его лишь краем глаза, ведь я не мог оторвать взгляд от этой женщины… И я знал, что не может и он. Рикори наклонился, неестественно изогнув шею, чтобы видеть глаза мадам Мэндилип. Я скорее почувствовал, чем заметил, как его рука коснулась пистолета… как Рикори пытался поднять оружие… Я услышал, как он застонал.
Кукольница опять рассмеялась.
- Довольно, Рикори. Вы не можете!
Тело Рикори резко выпрямилось, будто какая-то невидимая рука схватила его за подбородок и дернула вверх.
У ног женщины стояли четыре куклы - те самые, которые хотели напасть на меня в зеленом свечении. Банкир, старая дева, акробат и гимнаст. Они выстроились перед мадам Мэндилип, глядя на нас. И у каждой куклы в руке было по булавке. Они выставили свое оружие, точно крошечные шпаги.
И вновь смех женщины наполнил комнату.
- Нет-нет, крошки мои, - проворковала она. - Мне не нужна ваша помощь! - Мадам Мэндилип указала на меня. - Вы знаете, что это тело - лишь иллюзия, не так ли, доктор Лоуэлл? Отвечайте!
- Да.
- И куклы у моих ног, как и все мои прелестные крошки, тоже лишь иллюзия?
- Этого я не знаю.
- Вам слишком многое известно. И в то же время вы знаете слишком мало. И потому вам придется умереть, мой слишком мудрый, слишком глупый доктор… - В ее огромных глазах плескалась наигранная жалость, прекрасное лицо озарила злоба. - И Рикори придется умереть, ибо и он знает слишком много. И остальным его подручным. Вам придется умереть. Но вас убьют не мои крошки. И умрете вы не здесь. Нет! Все случится у вас дома, мой добрый доктор. Вы доберетесь туда в полной тишине, не говоря ни слова. И там ваша воля обернется против вас… И каждый убьет другого… Вы наброситесь друг на друга, точно волки… Точно…
И вдруг она пошатнулась, отступила на шаг.
Я увидел, или мне почудилось, как кукла Уолтерс скорчилась от боли. А потом резким движением всадила иглу в горло мадам Мэндилип. Будто змея, жалящая без промаха. Она била раз за разом, проворачивала иглу в горле красавицы - в том самом месте, куда другая кукла ударила Брейля!
И как кричал Брейль, завопила теперь и мадам Мэндилип - то был ее предсмертный крик.
Она сорвала куклу с груди, отшвырнула в сторону. Упав, Уолтерс вскочила и метнулась к камину. Мгновение - и она дотронулась до горящих поленьев. Вспыхнуло слепящее пламя, по комнате прошла волна жара - в точности как в тот вечер, когда спичка Макканна упала на кукольного Петерса. И в тот же миг, когда комнату окатило жаром, куклы у ног мадам Мэндилип исчезли и на их месте взвился столп такого же слепящего пламени. Извиваясь и подрагивая, он охватил тело кукольных дел мастерицы с головы до ног. Прелестное тело истаяло, и вновь мы увидели лошадиное лицо, гигантские формы, запекшиеся слепые глаза… Длинные белые пальцы, зажимавшие рану на разорванном горле, стали алыми от крови.
Через мгновение тело рухнуло на пол. И сдерживавшие нас чары рассеялись.
Рикори склонился над тлеющими останками и плюнул на них.
- Гори, ведьма, гори! - В его голосе слышалось ликование.
Он подтолкнул меня к двери, указывая на ящики с куклами. Сейчас они уже не казались живыми. То были лишь игрушки, не более того!
Огонь перекинулся на занавески и гобелены, пожирая все вокруг, будто воплощая мстительный дух очищающего пламени.
Мы выбежали за дверь, промчались по коридору - прочь, прочь из лавки! Пламя ширилось, преследовало нас, но мы уже были на улице.
- Скорее! В машину!
Улица озарилась багровыми бликами, огонь уже перекинулся на крышу. Я слышал, как открываются окна соседних домов, как кто-то кричит: "Пожар! Пожар!"
Забравшись в ожидавшую нас машину, мы поехали прочь.
ГЛАВА 18
Темное знание
"И создавали они чучел, подобных лику моему, подобных образу моему, отнимали дыхание мое, вырывали волосы мои, отнимали одеяние мое, прахом посыпали ноги мои, и не мог я шелохнуться, ядовитые травы подмешивали в масла, и теми маслами ублажали меня, к смерти вели меня - о бог огня, сокруши их!"
Три недели прошло с тех пор, как умерла мадам Мэндилип. Мы с Рикори обедали у меня дома. Я нарушил долгое молчание, произнеся слова, приведенные в начале этой главы, - заключительной главы моего повествования. Полагаю, я и сам не осознавал, что произнес их вслух.
- Кого вы цитируете? - Рикори внимательно посмотрел на меня.
- Глиняную таблицу, созданную каким-то халдеем во времена правления Ашшурбанапала. Три тысячи лет назад.
- И этими словами он пересказал все случившееся с нами!
- Именно так, Рикори. Куклы, мазь, страдания, смерть - и очищающее пламя.
- Это странно, - задумчиво пробормотал он. - Три тысячи лет назад… Даже тогда они знали об этом зле и его проявлениях. "Чучела, подобные лику моему… отнимали дыхание мое… ядовитые травы подмешивали в масла… к смерти вели меня… бог огня, сокруши их". Все это - наша история, доктор Лоуэлл.
- Смертоносные куклы намного, намного древнее Ура Халдейского. Древнее самой истории. С той ночи, как убили Брейля, я шел по их следу, оставленному в веках. И этот след все тянется и тянется вглубь времен, Рикори. Таких кукол находили на стоянках кроманьонцев, в очагах, чей огонь угас двадцать тысяч лет назад. И в очагах их предков, которые жили много, много раньше. Куклы из кремня, куклы из камня, куклы, вырезанные из бивня мамонта, из костей пещерного медведя, из клыков саблезубого тигра. Уже тогда существовало это темное знание, Рикори.