- Полагаю, вы хорошо выспались сегодня. - Де Керадель пристально посмотрел на меня. - Я приказал, чтобы вас не беспокоили. Погода сегодня ненастная, моя дочь еще спит.
- Неудивительно, - рассмеялся я. - После вчерашней ночки.
- Что вы имеете в виду?
- Нет смысла ходить вокруг да около, де Керадель. После вчерашнего.
- Что вы помните о вчерашней ночи? - осторожно осведомился он.
- Все, де Керадель. Все. Начиная с вашей весьма убедительной речи. Речи о зарождении жизни - и то зарождение было темным, распространении жизни - и распространение то было еще темнее, развитии жизни - и развитие то было самым темным. Доказательство моим словам - то, что мы призвали в пирамиде.
- Вам приснился сон.
- И это мне тоже приснилось? - Я выставил испачканную кровью чашу на стол.
Глаза де Кераделя широко распахнулись, он перевел взгляд с меня на чашу и обратно.
- Где вы это нашли?
- Рядом с моей кроватью. Когда проснулся.
Вены на его висках вздулись, я видел, как в них пульсирует кровь.
- Почему она так поступила… - прошептал он.
- Потому что она мудрее вас. Потому что она знает, что мне нужно говорить правду. Потому что она доверяет мне.
- Она уже доверилась вам когда-то - и этим навлекла гибель и на себя саму, и на своего отца.
- Тогда я был владыкой Карнака, - рассмеялся я. - Но владыка Карнака умер прошлой ночью. Так сказала мне Дахут.
- Как погиб владыка Карнака? - Де Керадель смерил меня долгим взглядом.
- В объятиях вашей дочери, - несколько грубовато ответил я. - И теперь она предпочитает ему - меня.
Он отодвинул стул, подошел к окну и всмотрелся в тугие струи ливня. Затем вернулся к столу.
- Каранак, что вам приснилось?
- Отвечать на этот вопрос - пустая трата времени. Если то был сон - его ткань сплетена вашим гипнозом, и потому его содержание вам известно. Если то была явь - вы были там.
- Тем не менее я прошу вас рассказать мне.
Я пристально посмотрел на него. Было что-то странное в этой просьбе - но, судя по всему, де Керадель говорил искренне. Его слова посеяли во мне сомнение, они подрывали стройные построения моих умозаключений.
Я решил выиграть время.
- Давайте поговорим об этом после завтрака.
Пока я ел, де Керадель не произнес ни слова. Он даже не взглянул в мою сторону. Мне показалось, что он погрузился в размышления - и мысли эти были не очень-то приятными. Я попытался разобраться, что же так смутило меня. Де Керадель удивился и разозлился, увидев чашу. Эти чувства показались мне искренними. Если так - то это не он принес чашу в мою комнату. Значит, это не он пытался пробудить мои воспоминания о вчерашней ночи - будь то явь или сон.
Что ж, это сделала Дахут. Но почему она захотела, чтобы я вспомнил жертвоприношение, если ее отец не желал этого? Единственный логичный ответ - их цели расходятся. Но могло быть тут и что-то другое, более важное. Я уважал де Кераделя за блестящий ум. Я не верил, что он попросил бы меня рассказать то, о чем уже сам знал. По крайней мере, без веской причины. Означает ли его вопрос, что он не принимал участия в призыве Собирателя? Что жертвоприношения не было? Что все это оказалось лишь мороком? И он непричастен к созданию этого наваждения?
Значит, все это - дело рук Дахут? Секундочку! Возможно, это означает, что зеленый напиток, изменивший меня, должен был вызвать во мне забвение. И по какой-то причине я оказался невосприимчив к его влиянию. Теперь де Керадель хочет выяснить, в какой степени напиток сработал. Хочет сравнить мои воспоминания с собственными. Но вот же чаша… и дважды я видел страх в его глазах, когда Дахут говорила с ним… Что стало причиной их раздора? И как я могу этим воспользоваться?
Мог ли кто-то, кроме Дахут, оставить у моей кровати чашу для жертвоприношений? Мне вспомнилось, как голос Ральстона сменился жужжанием мухи, вспомнилось, как Дик пытался пробиться ко мне: "Остерегайся Дахут, Алан… освободи меня… спаси меня… от Собирателя… от Тьмы…"
В комнате стало темнее, словно тучи, разродившиеся ливнем, вновь отяжелели. Или она наполнилась тенями.
- Отпустите слуг, де Керадель. Я расскажу вам.
И я все ему рассказал. Де Керадель не перебивал меня, его лицо оставалось невозмутимым. Он то всматривался в ливень за окном, то переводил взгляд на меня. Когда я закончил, де Керадель улыбнулся.
- И вы считаете, что то был сон? Или явь?
- Ну, есть вот это… - Я придвинул к нему окровавленную чашу.
Мужчина задумчиво осмотрел ее.
- Предположим, все это происходило на самом деле. В таком случае я чародей, колдун, жрец зла. И вы мне не нравитесь. Мало того, я еще не доверяю и вам. Меня не обманывает ваш переход на нашу сторону, ваше принятие наших целей и задач. Я знаю, что вы здесь только из страха перед тем, что может случиться с вашими друзьями, если вы ослушаетесь. Короче говоря, я полностью осознаю власть моей дочери над вами и причины того, что вы оказались в такой ситуации. Я мог бы избавиться от вас. Это не составило бы мне труда. Если бы не одно обстоятельство. Моя дочь любит вас. Пробудив воспоминания ее прародительницы, дочери короля Иса… превратив ее в древнюю Дахут… я не мог выбирать, какие воспоминания вернутся к ней. Для моих целей память древней Дахут должна была восстановиться полностью. Я обязан был возродить ту Дахут. К сожалению, в воспоминаниях древней Дахут присутствовал владыка Карнака. К сожалению, моя дочь повстречала вас - вас, чьим прародителем был тот самый владыка Карнака. Если я устраню вас, то все мои планы сразу пойдут прахом. Ваше исчезновение ввергнет Дахут в ярость. Она станет моим врагом. Поэтому вы… вы еще здесь. Это вам понятно?
- Безусловно.
- Тогда - все еще предполагаю, что я тот, кем вы меня считаете, - что же мне делать? Очевидно, нужно сделать вас particeps criminis, соучастником преступления. Вы не сможете выдать меня, не выдав и себя. Я даю вам определенное зелье, ослабляющее ваши предубеждения против некоторых действий. И вы становитесь соучастником преступления. Вы не сумеете выйти из игры - тогда вас постигнет та же участь, которую вы уготовили мне. Не сомневаюсь, такая мысль приходила вам в голову, - вежливо отметил он.
- Именно так. Однако же мне хотелось бы задать вам пару вопросов - вернее, вам в роли того самого ведьмака, колдуна, жреца зла, роли, которую мы сейчас условились воспринимать как истинную.
- Что ж, я отвечу вам, не выходя из этого образа.
- Ваши действия привели к смерти Ральстона?
- Нет. Это сделала моя дочь. Она управляет тенями.
- Тень, склонявшая Ральстона к самоубийству, реальна?
- Реальна в достаточной степени, чтобы он умер.
- Вы уходите от ответа. Я спросил вас, реальна ли она.
- Есть доказательства, что Ральстон считал именно так. - Де Керадель улыбнулся.
- А остальные три жертвы?
- Они тоже считали тени реальными. Мы решили навестить Лоуэлла, поскольку доктор Беннетт неожиданно для нас сумел связать эти четыре смерти. То было весьма неудачное решение, повторюсь, поскольку тем вечером моя дочь встретилась с вами. Вы, конечно, понимаете, Каранак, что я говорю это, не выходя из образа колдуна.
- Зачем - если бы вы были колдуном - вы стали бы убивать их?
- Нам нужны были деньги. Вы же знаете, как трудно получить золото в Европе. Мы убивали и раньше - в Англии, Франции, других странах. Дахут нужны развлечения - как и ее теням. И иногда… их нужно кормить.
Говорил ли он правду? Или играл со мной?
- Вы неплохо нажились на том, что ваша дочь - шлюха. - Этим оскорблением я надеялся поколебать его самообладание.
Но де Керадель только рассмеялся.
- Какое мне дело до ее забав, если я колдун, чародей, жрец зла?
- Те, кто вчера пришел к пирамиде, - если мы предположим, что ритуал жертвоприношения происходил на самом деле, - эти нищие…
- Нищие? - перебил меня де Керадель. - Почему вы их так назвали?
Теперь настала моя очередь смеяться.
- Но разве это не так?
- Не выходя из образа, отвечу вам: да, большинство из них. А теперь вы захотите узнать, как мне удалось… собрать их здесь. Это, дорогой мой Каранак, оказалось удивительно просто. Взятка паре чиновников, чтобы те подмешали нищим в приюте наркотик в ужин, нашептывание теней - и вот наши жертвы в сопровождении тех же теней уже поднимаются на борт моей яхты. И, уверяю вас, они были счастливы оказаться в моем доме. Все время, вплоть до самой смерти на алтаре, каждый из них был счастлив. Я сумел подтвердить ваши подозрения? - учтиво осведомился он. - Разве не так стали бы действовать колдун и его ведьма-дочь?
Я не ответил.
- Все еще не выходя из образа, дорогой мой Каранак, задам вам вопрос. Предположим, вы покинете мой особняк, расскажете эту историю кому-то еще, приведете сюда служителей закона. Что тогда случится? Полиция не обнаружит жертв - ни мертвых в пирамиде, ни живых в подвале. Они и подвала-то не найдут. Об этом я позаботился. Служители закона увидят здесь кабинетного ученого, занятого воссозданием Карнакских монолитов в миниатюре. Он покажет им каменные сооружения. Его очаровательная дочь проведет для них экскурсию. Вы - если вы явитесь сюда с ними - будете выглядеть в их глазах безумцем. А если и не явитесь, то что случится с вами дальше? Вы не умрете… но пожалеете, что остались живы… если ваше сознание еще сумеет сформулировать хоть какие-то желания. - Он улыбался, но глаза его оставались холодными как лед. - Безусловно, я произношу эти слова, не выходя из образа чародея.
- Но почему вы решили провести свой эксперимент здесь, де Керадель? Разве не лучше было заняться этим в Карнаке, у древней пирамиды, путь к которой знаком Собирателю?
- Все пути знакомы Собирателю. И как я мог бы проложить тот древний путь заново в землях, где еще живет память о тех событиях? Где я смог бы найти жертв для ритуала? Как смог бы призвать Собирателя, не привлекая внимания? Это было невозможно. Поэтому я приехал сюда. Тут никто не знает о Собирателе. Пока.
Я кивнул. Такое объяснение показалось мне удовлетворительным.
- Но зачем вам все это? Что вы надеетесь обрести? - прямо спросил я.
- Вы так наивны, Каранак, - рассмеялся де Керадель. - На этот вопрос я не отвечу.
Гнев и раскаяние пошатнули мою осторожность.
- Я больше никогда не помогу вам в ваших черных делах, де Керадель.
- Вот как… - протянул он. - Вот как… Так я и думал. Но вы мне больше не понадобитесь, Каранак. Вчерашний эксперимент прошел идеально. Настолько, что… теперь мне может и не понадобиться Дахут.
Он произнес эти слова задумчиво, будто размышляя вслух, а не говоря со мной. И вновь мне показалось, что между Дахут и ее отцом пролегла какая-то трещина… и страх перед Дахут толкал де Кераделя… на что?
Откинувшись на спинку стула, мужчина рассмеялся - и в смехе его не было злобы.
- Вот что получается, если мы рассмотрим ситуацию с позиции мистики, доктор Каранак. А теперь я попробую донести до вас другую точку зрения - с позиций здравого смысла. Я талантливый психиатр, не страшащийся риска. Я первооткрыватель, но моя стезя - не джунгли или пустыни этого мира. Я первопроходец, исследующий тропки сознаний человеческих, ибо тысячи неизведанных миров сокрыты в клетках нашего мозга. Во многом, признаю, человеческие сознания удручающе схожи между собой, но иногда можно обнаружить поразительные отличия, оправдывающие вложенный в их исследование труд. Предположим, я слышал о вас - собственно говоря, история вашей семьи, Каранак, вероятно, известна мне лучше, чем вам. Тем не менее я не искал встречи с вами, пока не прочитал ваше интервью о деле Ральстона. При этом сам я не был знаком с Ральстоном, но изложенные вами мысли вызвали мое любопытство, и я решил исследовать - вас. Что я мог сделать, чтобы не вызвать ваших подозрений? Как я мог выявить особенности вашего сознания, изучить заинтересовавший меня участок вашего мозга? Как сделать это так, чтобы вы не сопротивлялись и своим знанием о моем эксперименте не исказили результат самого эксперимента? Я выяснил, что вы дружите с доктором Беннеттом - человеком, выдвинувшим интереснейшую гипотезу касательно смерти того самого Ральстона и нескольких других людей. Также я узнал, что доктор Беннетт работает у доктора Лоуэлла, моего собрата-психиатра, человека, с которым я уже давно хотел познакомиться. Поэтому я договорился о встрече с доктором Лоуэллом - и, вполне естественно, тот пригласил на ужин не только меня, но и мою дочь. Как я и ожидал, тем вечером в гости к доктору Лоуэллу пришли и вы с доктором Беннеттом. Что ж, отлично. Вы изучали примитивные верования, разбираетесь в колдунах и ведовстве. Исходя из этого, я перевожу разговор на эту тему. В разговоре с журналистом вы упомянули магию теней, и я с восторгом обнаруживаю, что доктор Беннетт одержим той же идеей. Более того, он в какой-то степени верит в реальность колдовства. Вы двое настолько en rapport, что я получаю доступ не только к вашему сознанию, но и к его тоже.
Де Керадель помолчал, ожидая, что я что-то скажу по этому поводу. Но я не произнес ни слова. Его любезная улыбка померкла.
- Я назвал себя исследователем сознания, Каранак. Я могу пролагать свои тропки в джунглях сознания, как первооткрыватели прорубают свой путь в зарослях. Но мне легче, чем им, поскольку я могу контролировать… то, что мешает мне пройти.
И вновь он помолчал и, когда я не ответил, с некоторым раздражением осведомился:
- Вы понимаете, о чем я?
- Да, я вас прекрасно понимаю, - кивнул я.
Я не стал говорить, что не только слежу за ходом его рассуждений, но и несколько опередил его в движении мысли… мысли, уже сформировавшейся в моем сознании.
- А теперь представьте себе - и это я говорю от имени психиатра, Каранак, не от имени колдуна, - что целью моего эксперимента было пробуждение в вас генетической памяти, унаследованной от ваших предков. Предков, проводивших ритуалы жертвоприношения богу-демону. Те самые ритуалы, в одном из которых, как вам показалось, вы вчера принимали участие. То, что почудилось вам над пирамидой и в самой пирамиде, - образ бога-демона, созданный много столетий назад вашими предками. Вот и все. Представьте себе, что с момента нашего знакомства то, что казалось вам реальностью, было лишь потоком образов из мрачных глубин генетической памяти, образов, ткань которых сплел я. Нет никакого Собирателя. Никаких ползущих теней. Никаких тайных подвалов под этим домом. Моя дочь, разделяющая мое увлечение экспериментами, на самом деле та, кем кажется. Современная женщина, необычная, без сомнения, но не ведьма и не блудница. Она соотносится с прошлым не более, чем Хелена, которую вы назвали драгоценной древней монеткой. И наконец, вы только гость здесь. Не пленник. Ничто не удерживает вас здесь, кроме вашего воображения, взбудораженного, признаю, моей страстью к исследованиям. И страстью моей дочери, - с едва уловимыми нотками иронии добавил он.
Теперь уже я подошел к окну и повернулся к столу спиной. Я рассеянно отметил, что дождь прекратился и из-за туч выглянуло солнце. Де Керадель лгал - но в какой из его версий было меньше лжи? Ни один колдун не смог бы совместить башни Дахут в Нью-Йорке и Исе, не смог бы повлиять на случившееся со мной там - в реальности или пространстве воображения, не смог бы подстроить случившееся после вчерашнего жертвоприношения. На это способен не ведьмак, но ведьма. Однако и в другой его цепочке умозаключений было немало уязвимых звеньев. А главное - ее подрывал один важный факт: Макканн, пролетая над этим местом, тоже видел серое мертвенное свечение огоньков, видел черную бесформенную тень, нависшую над пирамидой, видел людей, стоявших меж каменных глыб, - прежде чем все затянуло туманом. Чего же хотел де Керадель? В какую историю я должен был поверить? Я обязан притвориться, что верю в одну из них, но в какую? Я знал, что де Керадель никогда не доверял мне. Сейчас я словно стал героем рассказа Фрэнка Стоктона, и мне предстояло выбрать, какую дверь отворить, не зная, ждет меня за ней невеста или свирепый тигр.
Мысль, формировавшаяся в моем сознании, наконец созрела. Я повернулся к своему собеседнику, надеясь, что он прочтет на моем лице смесь огорчения и восхищения.
- Скажу вам откровенно, де Керадель, даже не знаю, расстраиваться мне или испытывать облегчение. В конце концов, знаете ли, вы взяли меня с собой на весьма высокую гору и показали мне все царства мира и их славу… Какая-то часть меня радовалась происходящему и готова была примкнуть к вам. Пусть я чувствую облегчение оттого, что все случившееся было лишь мороком, но та часть меня опечалена, ибо она хотела, чтобы сон был явью. И я испытываю противоречивые чувства - возмущение тем, что вы сделали меня подопытным в своем эксперименте, и восхищение вашим мастерством. - Я сел за стол и нарочито беспечно произнес: - Полагаю, раз вы раскрыли мне карты, эксперимент завершен.
Его бледно-голубые глаза не мигали.
- Да, он завершен - насколько мне известно.
Я прекрасно знал, что это не так. Знал, что я пленник здесь.
- Тогда, насколько я понимаю, я могу уехать в любой момент? - Я закурил.
- Это излишний вопрос. - Де Керадель прищурился. - Если вы принимаете объяснение случившегося с вами - объяснение с позиций здравого смысла.
Я рассмеялся.
- Этот вопрос - лишь эхо моего служения вам. Сложно избавиться от марева иллюзии, созданного таким мастером, как вы, де Керадель. Кстати, мне хотелось бы послать телеграмму доктору Беннетту.
- Мне очень жаль, но из-за бури телефонный провод, идущий в деревню, оборвался.
- Не сомневаюсь. Я хотел написать доктору Беннетту, что мне здесь нравится и я намерен оставаться здесь до тех пор, пока хозяевам дома мой визит будет в радость. Что вопросы, так интересовавшие меня, обрели ответы, которые меня полностью удовлетворяют. Что ему не о чем беспокоиться и я все ему объясню позже в подробном письме. - Помолчав, я посмотрел ему в глаза. - Мы можем вместе составить это письмо - вы и я.
Он откинулся на спинку стула. Его лицо оставалось невозмутимым, но я заметил проблеск удивления в его глазах, когда я предложил ему поучаствовать в написании письма. Да, де Керадель учуял наживку, но еще не клюнул.
- Почему? - осведомился он.
- Из-за вас. - Встав, я подошел к нему. - Де Керадель, я хочу остаться здесь. С вами. Но не как носитель древних воспоминаний. Не как подопытный, чьим воображением управляете вы или ваша дочь. Не как объект гипнотического внушения или колдовства. Я хочу быть в полном сознании, оставаться собой. И с моим желанием никак не связано очарование вашей дочери. Женщины мало заботят меня, де Керадель, ибо мое сердце принадлежит лишь одной красавице, обнаженной прелестнице по имени Истина. Из-за вас, только из-за вас я хочу остаться здесь.
- Почему? - повторил он.