Маан ощутил, как противно засосало под ребрами. Собственное тело в минуту слабости поспешило напомнить о себе. Маан подумал о том, как глупо он, должно быть, смотрится сейчас со стороны. Замерший, словно ученик на пороге директорского кабинета. Как глупо. Маан постучал и, выждав положенные две секунды, потянул на себя тяжелую дверь.
Кабинет Мунна был невелик, об этом в Контроле знали все, даже те, кому по роду службы не полагалось здесь бывать. Каждая деталь внутреннего интерьера обросла огромным количеством подробностей, став одной из нитей в том сложном и запутанном мифе, который назывался Мунном. Например, любой инспектор, даже не бывавший на этом уровне, знал, что в углу кабинета Мунна на небольшой тумбочке стоит архаичная печатная машинка с вытертыми черными клавишами и массивным металлическим корпусом. По слухам, когда-то она принадлежала Гнильцу, одной из четырех или пяти официально зарегистрированных "четверок" на Луне. Прежде, чем его обезвредили, этот Гнилец умудрился ухлопать едва ли не десяток инспекторов, не считая жандармов и гражданских. И Мунн лично прострелил ему голову или то, что заменяло голову этому чудовищу. Впрочем, сам Маан доподлинно знал, что пишущая машинка принадлежала еще деду Мунна и была своего рода семейной реликвией, к которой сам Мунн относился достаточно безразлично, и место в кабинете она занимала лишь из-за любви его хозяина ко всяким старомодным и бесполезным вещам.
Подобная аура слухов окружала практически все предметы интерьера в этом кабинете, и к этому Маан давно привык. Привык ли к ним сам Мунн оставалось только догадываться.
Вместо приветствия он кивнул Маану, приглашая его зайти внутрь. Маан зашел, ощущая неудобство оттого, что его тело, кажущееся здесь огромным, как у Гулливера, заняло едва ли не все свободное пространство. Впрочем, даже невысокий субтильный Тай-йин здесь казался бы великаном. Мунн, распоряжающийся несколькими тысячами людей и резервами, даже приблизительный объем которых вычислить было совершенно невозможно, вполне мог расположиться не то что в отдельном зале, но и в отдельном здании нескольких уровней в высоту. Однако предпочитал занимать свой прежний кабинет, по размеру более походящий на каморку.
"Он просто консервативен, - подумал Маан, наблюдая за тем, как Мунн резко и быстро чиркает что-то ручкой в блокноте, - И эта печатная машинка… Он стал пленником собственных вещей".
На секунду неприятная ассоциация завладела его сознанием - ему представилось, что Мунн просто врос в этот кабинет, как вчерашний Гнилец, которого они брали с Геалахом, врос в стены собственной комнаты. Он подавил желание помотать головой чтобы этот морок рассеялся.
- Заходи, Маан, заходи. Как дела? - неожиданно мягко спросил Мунн, откладывая ручку.
Вопрос был неожиданным, Маан несколько смутился.
- Полный порядок. Этой ночью взяли "двойку", вот рапорт Хольда.
- Живым?
- Убит при задержании.
- Ага… Ясно, - Мунн провел кончиком желтоватого пальца по листку, точно рисуя на нем какую-то простую, но непонятную фигуру, - Передай своему парню мою благодарность.
- Обязательно, - сказал Маан и добавил, - Думаю, ему будет приятно.
- Хороший агент?
- Хольд? Да, конечно. Немного себе на уме. Но парень опытный. Третий на счету за этот месяц. И все "двойки".
- И в самом деле. Может, присвоить ему новый класс, а?
Маан не понял, шутит ли Мунн, по лицу того судить было невозможно из-за его полной непроницаемости. Поэтому он сказал осторожно:
- Он весной тридцать первый получил. Рановато.
- Рановато, - согласился Мунн.
Сам Мунн был среднего роста, но из-за своего маленького кабинета, в котором был зажат вещами и мебелью со всех сторон, тоже казался миниатюрным. Эта иллюзия рассеивалась, стоило увидеть его стоящим, но за всю свою службу в Контроле Маан лишь единожды видел Мунна, вышедшего из-за стола. А еще Мунн относился к той редкой категории людей, чей возраст невозможно угадать. Кожа на его лице была сморщенной, но не старческой, без пигментных пятен. И взгляд осторожных голубых глаз был ясен, чист, что редко случается у стариков. Многие спорили о том, сколько лет Мунну, но Маан никогда не участвовал в этих спорах, не без оснований предполагая, что любой предложенный вариант будет неправилен. У человека, сидящего за столом, просто не было возраста, как у некоторых уникумов не бывает папиллярных узоров на пальцах или одной почки.
- Чем сейчас занят?
- Две заявки с утра. Кажется, пустые доносы. Я, конечно, проверю, может даже пошлю кого-то, но вряд ли что-то найдем.
- Намеренная клевета?
- Как минимум в одном, - Маан тоном обозначил, что не собирается давать развернутый ответ, однако Мунн молча смотрел на него, немного улыбаясь, но отстраненно, как будто не Маану, а собственным мыслям, и под этим взглядом стоять молча было неуютно, - Девчонка, двенадцати лет. Доложила на своего отца. Симптомы путанные и, кажется, выдуманные. Агрессивность, какие-то пятна… Дети хорошо умеют лгать, но со слаженностью всегда проблемы.
- Действительно?
- Да, господин Мунн. Дети - лгуны интуитивные. Ребенок может разбить вазу и потом солгать, что не делал этого, причем так искренне, что усомнится разве что детектор лжи. Они делают это неосознанно. Но если ребенок постарается сочинить сложную ложь, то скорее всего потерпит неудачу. Потому что для этого уже требуются вещи, которыми манипулировать может лишь взрослый человек. Грубо говоря, это система лжи, для возведения которой требуются не только отдельные узлы, но и прочные связи между ними. Вот с этим обычно и возникают сложности. Некоторые детали могут звучать убедительно, но такая конструкция редко выдерживает объективную оценку.
- Значит, дети не могут хорошо лгать? - на лишенном возрастных признаков спокойном лице Мунна и в самом деле была улыбка. Легкая, едва обозначенная губами.
- Не так хорошо, как взрослые.
- Вы, кажется, разбираетесь в предмете.
- Мммм. Мне часто приходится работать с подобным. Пришлось беседовать со специалистами.
- Значит, фальшивка?
- По крайней мере, выглядит таковой. Иногда дети… Пытаются свести счеты, используя подобного рода методы. Не все они в таком возрасте способны понять, к чему обращаются. Скорее всего, неблагополучная семья. Отец или пьет или унижает детей. Это распространено среди низших классов. Вот дочка и решила проучить собственного отца.
- Звучит ужасно.
- Это не обязательно осознанная ложь. Возможно, она действительно считает, что ее отец превращается в Гнильца. У детей богатая фантазия, господин Мунн. Например, он вернулся домой нетрезвым и избил жену или самого ребенка. Если ей двенадцать лет, она вполне может решить, что в ее отца, доброго и хорошего, вселилась Гниль, превратившая его в чудовище. У меня было несколько… похожих случаев. Но мы в любом случае проверим.
- Правильно, Маан. Нельзя давать Гнили и тени шанса.
- Несомненно. Мы тщательно проверяем все заявки, даже с признаками клеветы.
- В конце концов мы с вами - лишь детекторы, - Мунн продолжил вести по бумаге невидимую линию, - И мы не имеем права на рассуждения. Любое проявление Гнили должно вызывать нашу реакцию, мгновенную, решительную и направленную. Когда детектор дыма улавливает в воздухе следы углекислого газа, он не рассуждает. Он сконструирован так чтобы реагировать, и для этого у него есть все необходимое. Мы с тобой, - он указал тем же пальцем на Маана, - лишь фрагменты. И мы реагируем на опасность - безотчетно, слепо, яростно. Потому что нам противостоит не пожар, а, быть может, самая большая опасность из тех, с которыми человек когда-либо сталкивался в Солнечной системе.
Слушая эту импровизированную речь, Маан рассеянно думал, до чего же не вяжется облик Мунна с той ролью, которую он играет в Контроле. Сухой, выглядящий крошечным, полу-старик полу-карлик, с ясным, немного насмешливым взглядом, ломкими волосами цвета сигаретного пепла и упрямым крупным подбородком, этот человек был не просто высшим звеном в цепи под названием "Контроль", он и был Контролем. За стенами этого здания Маану часто приходилось слышать предположения об облике и характере Мунна, но он был вынужден признать, что ни одно из них не приблизилось к истине хоть на сколько-нибудь. Обычно Мунна представляли кем-то вроде замкнутого в себе холодного старца, фанатичного охотника, полубезумного, и оттого еще более свирепого. Ищейка из самого Ада, которая невидимой тенью скользит по улицам и чует дыхание каждого человека на Луне. Этот зловещий образ пользовался определенной популярностью, но слабо был связан с оригиналом, который Маан, хоть и частично, но успел изучить.
- Как Кло? Как Бесс?
- Спасибо, отлично, - Маан широко улыбнулся, как и полагается при подобных репликах.
Он до сих пор не понял причины, по которой Мунн пригласил его, и даже его интуиция сейчас пасовала. Проникнуть в мысли Мунна не легче, чем взрослому человеку пройти сквозь кирпичную стену. Мунн говорил еще несколько минут - расспрашивал про здоровье, причем вопросы его были участливы и под конец заставили Маана окончательно смутиться. Это было не в характере Мунна.
- Сколько человек у тебя в отделе сейчас?
Вопрос был задан так неожиданно, что Маан едва не вздрогнул.
- Шесть, - сказал он быстро, - Не считая меня.
- Все пригодны к работе?
- Ну… Да, вполне, - Маан ощутил напряжение, появившееся в воздухе. Невидимое электромагнитное поле, от которого щекотно зашевелились волосы на его теле, - Все в рабочем состоянии.
- Хорошо, - серьезно сказал Мунн, забыв про улыбку, - Это хорошо.
Они помолчали. Мунн склонился над своим столом, Маан ожидал разъяснений. И они последовали.
- Может, ты знаешь, в девятом жилом блоке сейчас проводят закладку трубопровода под бывшим стадионом.
- Нет, не слышал. Стойте, - Маан поднял глаза и уставился на Мунна, - Хотите сказать…
- Да. Кажется, "гнездо". Не очень большое, три-четыре особи. Может, пять.
- Какая стадия?
Мунн не обиделся на эту бестактность.
- Двойки, - лаконично ответил он, - Ребята из шестого отдела следят за ними уже восемь дней. Конечно, с расстояния, близко не подходят чтобы не спугнуть. Гнильцы могут уйти в технические тоннели, и тогда их не найти даже если нам выделят всех жандармов города. Сам знаешь, какой хаос творится в подземных коммуникациях. Но "гнездо" надо вскрывать, пока оно не превратилось в настоящий нарыв.
- Мой отдел?..
- Его должно хватить. Я выделю две группы Кулаков, двадцать ребят. Это достаточно серьезная огневая мощь чтобы я не беспокоился за ваши жизни. Но они, к сожалению, почти слепы, ты знаешь, о чем я. Этот стадион достаточно велик, и мне нужны ищейки, Маан. Настоящие ищейки. Семь человек для этого будет в самый раз. Просто наведите Кулаков на Гнильцов, сами вперед не лезьте. Это не ваша забота. Передушите их всех, - Мунн вдруг подался вперед, навалившись на стол, и глаза его, бывшие прозрачными, осветились вспыхнувшей в них искрой ярости, - Всех до одного. Как крыс. Найдите этих ублюдков, сколько бы их там ни было. И сделайте вашу работу.
"Гнездо"! Маан мысленно поежился. "Гнездо" - это плохо. И опасно. За свой отдел он не беспокоился, вскрывать "гнезда" доводилось и раньше, но все же новость была неожиданной и - чего душой кривить - неприятной. Она означала темноту, затхлость, скверный воздух и жуткую вонь. Гнильцы редко способны сосуществовать друг с другом начиная со второй стадии. Их новые нечеловеческие инстинкты гонят их от любого общества, даже себе подобных. Гонят в темноту, под землю, туда, где можно найти полное одиночество. Но иногда возникает и подобная карикатура на семью. Несколько Гнильцов, уже не способных находиться в человеческом обществе, обустраиваются в уединенном месте сообща. Редкий случай. Насколько Маан помнил, на редкий год приходилось более одного вскрытого "гнезда". Заброшенные здания, технические туннели, вентиляционные системы, подземные фермы - представить только, сколько в этом городе, кажущимся небольшим, сотен квадратных километров, идеально подходящих для этого. Гнильцы никогда не селятся в людных местах, они бегут до тех пор, пока не находят места, где присутствие человека исключено. Их гонит туда не разум, а их новая сущность. Как крысы, спасающиеся от очищающего огня, забиваются в самые темные и вонючие норы.
- Когда? - спросил он.
- Вероятно, через пару дней, - сказал Мунн, - Точно сказать не могу сейчас даже я. Просто держи своих ребят заряженными. Никого не отпускать, какая бы ни была причина. Полная боеготовность. Сигнал - и вы уже в пути. Ясно?
Маану было ясно.
- Конечно. Бумажки уже готовы?
- Бумажки?..
- План внутренних помещений, - пояснил Маан, коря себя за то, что использовал привычный жаргон, понятный в среде инспекторов и Кулаков, но вряд ли знакомый Мунну, - Мы не можем работать вслепую. Надо разработать маршруты, основные направления и…
- Я понял. Нет, карт пока нету. Там руины, Маан, и старые, надо хорошо повозиться чтобы достать хоть что-то похожее на план.
Взгляд Мунна внезапно обрел мягкость. И вновь показался немного насмешливым, видимо виной тому были вечно искривленные губы.
- Еще кое-что. Ты говорил, у тебя есть хороший заместитель?
- Геалах? - Маан не понял, отчего Мунн спросил про Гэйна, но подтвердил, - Да. Надеюсь…
- Он сможет возглавить операцию вместо тебя?
- Он вскрывал несколько "гнезд" и достаточно опытен. Полагаю, да. Вы хотите чтоб он заменил меня?
- Возможно.
- Но… Вы думаете, для меня это слишком?
- Маан… - Мунн потер ладони, растирая между ними что-то невидимое, - Ты в отличной форме. Для твоего возраста. Но я бы не хотел рисковать.
Вот оно. Он ожидал чего-то подобного. Хоть и не столь открыто высказанного.
- Я еще не на пенсии.
- Но я хочу быть уверенным в том, что ты до нее доживешь. Давай смотреть правде в глаза, ты отличный инспектор, может быть даже лучший из всех моих инспекторов, но есть вещи, которыми тебе уже не стоит заниматься. А? Лазить под землей и орудовать пистолетом - забава для молодых, оставь ее им. Для твоих ребят это будет славное развлечение, настоящая охота. Но сам не лезь. Сколько тебе осталось?
Вопрос прозвучал зловеще. Маан не сразу понял, что Мунн имеет в виду пенсию.
- Четыре с небольшим… Почти пять.
- Пять месяцев. Это мало, Маан. Мой лучший охотник оставляет меня меньше чем через полгода. Кто тогда заменит мне тебя?
- Я уже говорил про Геалаха, он вполне…
- Нет. Нет. Он не ты. У этих ребят хороший нюх и отличная реакция, но старого охотника не заменит никто, - Мунн постучал тонким пальцем по виску, - Таких как мы. Как ты. Пусть твоих парней ведет Геалах. Хорошо?
Маан стиснул зубы. Ничего сложного. Просто собрать отдел и сказать. Шепнуть Геалаху. Ребята поймут. В конце концов он действительно не в том возрасте чтобы заниматься подобными вещами. Черт возьми, для него уже и по лестнице подняться - испытание… Они поймут.
Но они поймут даже больше, чем он им скажет. Инспектора Контроля, прирожденные ищейки, способные понять то, что спрятано между слов. Маан слишком стар - поймут они. Он выдохся. Теперь он годен только на то чтоб сидеть у себя в кабинете и изучать папки. Толстые и тонкие. И писать в них что-то своим "Парки".
Нет, они ничего не скажут. Любой из них скорее откусит себе язык, чем обмолвится об этом. Но он, Маан, это почувствует. Потому что он тоже ищейка, старый пес, нюх которого хоть и ослабел, но все еще действует. Он ощутит это - густой запах жалости, разлитый там, где он будет появляться. Жалости к нему, Маану. Старик, доживающий последние дни до пенсии - вот кем он будет. Оберегаемый, лелеемый, точно экспонат музея под стеклом. Смахивать пыль, руками не касаться. Не вожак, просто почетный пенсионер, восседающий за своим столом.
"Ты в отличной форме. Для твоего возраста".
- Нет, - твердо сказал Маан, ощущая, как к щекам приливает кровь.
- Что? - Мунн удивленно поднял на него взгляд, - Нет?
Он и в самом деле был удивлен. Человеку, который сидел сейчас за письменным столом, чиркая что-то в блокноте, вряд ли мог возразить хоть один человек на этой планете, не исключая, пожалуй, и господина президента. Сколько десятилетий назад он в последний раз слышал слово "нет"?..
- Нет, господин Мунн. Я руковожу этим отделом и мои парни полезут в "гнездо" только при том условии, что я буду следить за их шкурами лично. И подобную ответственность я доверить никому не могу.
Мунн выглядел удивленным. Даже раздосадованным. Но Маан знал его достаточно долго чтобы понимать - лицо Мунна выражает лишь те эмоции, которых требует ситуация.
- Это неразумно, - сказал он наконец.
- В подобных операциях я не могу доверить все заместителю.
- Мне казалось, ты говорил, что он хорош.
- Он действительно хорош, господин Мунн. Но я пойду с ним.
- Маан… Ты смел и настойчив, как и полагается человеку Контроля. И ты беспокоишься за своих парней, что тем более достойно уважения. Но в этот раз тебе стоит остаться в стороне. В этой ситуации. Я не хочу объяснять потом Кло, что с тобой случилось.
Это было похоже на шантаж. Неуклюжий, но явственный. Маан вдруг ощутил себя уверенным и спокойным, как будто подсознательно ждал чего-то подобного.
- Кло тридцать лет ждала, когда вы ей объясните, что со мной случилось.
- Это твое решение, Маан?
- Да, господин Мунн. Если вы считаете, что я не могу руководить этой операцией, отстраните меня официально. До тех пор я буду считать себя начальником отдела и действовать соответственно своих должностных обязанностей.
Мунн посмотрел ему в глаза и смотрел достаточно долго чтобы Маан стиснул зубы. У глаз Мунна было странное свойство - быть мягкими, прозрачными, и вместе с тем давить на собеседника каким-то невидимым силовым полем, выжимающим дыхание из груди.
- Я был уверен в тебе, - он ткнул пальцем в грудь Маана, - И не сомневался. Иди, инспектор, готовь группу.
Маан ощутил себя так, точно вместо воздуха вдохнул чистый кислород.
- Значит?..
- Упрям как черт, - проворчал Мунн, склоняясь над своими бумагами, - Мне будет тебя не хватать тут, Маан. Я имею в виду, через пять месяцев. Черт, как же упрям… Иди! Поведешь своих парней сам. Но держи их на коротком поводке. В любую минуту может быть вызов - и тогда у вас будет час на то чтобы прибыть на место. Понял?
- Так точно! - Маан по-военному козырнул, - Приступаю к выполнению приказа!
Из кабинета Мунна Маан вышел еще более напряженным. "Гнездо!" Слишком неожиданно. Такими вещами обычно занимались другие люди, например третий и восьмой отделы, специализирующиеся на штурмовых операциях. Нет, за своих Маан был спокоен, он достаточно хорошо знал ребят чтобы быть уверенным в том, что они справятся. Значит… Неужели он боится за себя самого? Вот ведь глупость. Маан прислушался к собственному сердцу, но то молчало, отзываясь лишь слабым ритмичным перестуком.