Если сперва он не мог понять, где находится тот, кого когда-то называли господин Тцуки, то теперь он не мог различить, где в этой комнате найдется хотя бы двадцать квадратных сантиметров без него. Господин Тцуки занимал всю комнату целиком, без всякого преувеличения. Стены бугрились его венами, которые, подобно набухшим слизким змеям, едва заметно вибрировали, что-то перекачивая. Его плоть вросла в камень, слившись с ним, как мох, и выступая на поверхности багрово-розовой рыхлой мякотью. С потолка свисали сталактиты, когда-то прежде, видимо, бывшие кишечником, багровые и белесые переплетения. Маан не мог различить, где в этом анатомическом театре, когда-то бывшем человеком, находятся органы, и есть ли они вообще, но в углах комнаты в свете фонаря можно было разглядеть огромные бугры дрожащей плоти, которые, по всей видимости, разрастались, увеличиваясь в объеме. Были ли они жизненно-важной частью Гнильца или подобием раковой опухоли, Маан не знал, но подумал о том, что растет ублюдок весьма быстро. Если двенадцать недель обычный человек может занять собой столько пространства… Что же будет через полгода? Вероятно, контролируемая Гнилью проклятая плоть разрастется, заняв весь свободный объем. И что тогда? Рост прекратится? Или - Маан поморщился - оно начнет выдавливать себя через оконные и дверные проемы, распространяясь все дальше и дальше, человек-холодец, человек-месиво…
- Вон его голова, - Геалах посветил фонариком в дальний угол.
Направив туда свой, Маан убедился в том, что Геалах прав. То, что сперва казалось ему нагромождением бугров живого мяса, скрывало в себе то, что прежде было головой господина Тцуки. Она вросла в камень на высоте полутора метров над полом и являла собой подобие картины Босха, сочетающее уродство, фарс и гротеск. Точно кто-то отделил голову от туловища и прикрепил в таком жутком положении, заставив ее висеть на стене, подобно голове оленя на щите с трофеями. Маан заметил, что волос на ней практически не осталось, а черты, когда-то бывшие вполне человеческими, неузнаваемо исказились - точно наплыли друг на друга под действием какой-то чудовищной, действующей изнутри, силы. Маан видел фото-карточку Тцуки, но никогда не опознал бы по ней то, на что сейчас светил фонариком. Неудивительно - по крайней мере, если ты имеешь дело с Гнилью.
"Гниль - как амбициозный и самоуверенный художник, - подумал Маан, не в силах оторваться от жуткого зрелища, - Она ревнует к самой жизни, и никогда не оставляет после себя чистый холст".
А потом он вздрогнул. Потому что глаза Гнильца внезапно открылись.
Маану показалось, что на багровой поверхности кожи разошлись две глубокие раны. Глаза Гнильца стали несимметричны, один больше другого, невозможного желтоватого цвета. Две тающие восковые сферы, вмурованные в лицо, когда-то имевшее сходство с человеческим. Два мертвых камня.
Глаза заворочались в узких глазницах и остановились на Маане. Зрачка у них уже не было, поэтому никто не мог бы поручиться в том, что они способны видеть, но Маан все равно почувствовал отвращение. Прикосновение Гнили всегда отвратительно, в какой бы форме оно ни было. А форм у нее много, очень много.
Несколько секунд Маан смотрел в эти глаза. Глаза самой Гнили. Не существа, но болезни, не имеющей разума, но настолько чуждой всему человеческому, что один вид ее был непереносим. Глаза безумного скульптора, лишенного рассудка, ваяющего из плоти отвратительные пародии. Глаза живого мертвеца.
- Я?
Это спросил Гнилец. Маан рефлекторно отошел на шаг, не спуская оружия с линии прицеливания. Сейчас она заканчивалась между глазами повисшей на стене головы. Голос был трещащий, булькающий, будто его издал не человеческий рот, а какой-то перегонный куб, исходящий липкой влагой.
- Вам нужен я?
Голос был столь же отвратителен, сколь и тело, которому он теперь принадлежал. Десять квадратных метров тела. Маан через силу улыбнулся.
- Надо же. В сознании.
- Не уверен, что это можно назвать сознанием, - отозвался Геалах, - Если бы с тобой такое сделали, похвастаться ясным умом ты бы уже точно не мог.
- Вы задержаны Санитарным Контролем, - сказал Маан Гнильцу, - Оставайтесь на месте и не оказывайте сопротивления.
Желтые глаза безумца смотрели на него из-под атрофированных век.
- Вам нужен я. Я здесь. Я всегда здесь.
- За вами скоро приедут. Просто… А черт.
- Вечность… Я буду ждать здесь. Я всегда жду. Приходите. Я жду. Я тут очень давно. Устал. Уже целую вечность. Вам нужен я.
Гнилец словно выдавливал из себя слова как отвратительную гниющую жижу, чавкая, задыхаясь и булькая. Маан прислушивался, но не мог определить, откуда доносится звук. По крайней мере он исходил не от головы - та не открывала рта, да рта у нее уже и не было, лишь зигзагообразный шрам на его месте. Как же он тогда говорит? Впрочем, какая разница…
- Идите… Вот я. Идите быстрее. Как листья. Вечность желтых листьев. Я жду.
- Рехнулся, - сказал Геалах, пряча пистолет в кобуру, - Разумеется.
Маан посветил фонариком Гнильцу в глаза. Мертвые камни не отреагировали.
- Тцуки? Вас зовут Тцуки?
- Я… Тцу… - лицо задрожало в каком-то внутреннем спазме, - Я. Не помню. Я.
Это был не разум, лишь его осколки, и все же Маан на мгновенье ощутил что-то похожее на сочувствие. Не к тому, кто сейчас, вмурованный в стену, висел перед ним, а к тому, кем он когда-то был. И кем уже никогда не станет.
- Вас зовут Тцуки, семьдесят шестой социальный класс. Вам это что-то говорит?
- Листья. Когда они танцуют. Желтые. Но вечность. Я здесь. Нужен я. Устал.
Голова продолжала бормотать, голос ее слабел и делался едва слышен, Маан подумал, что сейчас он окончательно стихнет. И тогда все закончится. По крайней мере, для них. Для Гнильца же все только начинается. Интересно, хватит ли одного фургона? И как ребята Мунна будут отдирать это все от стен и пола? Судя по всему, Гнилец врос в камень крепче, чем корни дерева. Выдирать его отсюда придется долго. И, наверно, это будет не самая приятная процедура - как для исполнителей, так и для него самого.
- Убей.
- Что?
- Ты.
Гнилец опять смотрел на него своими невозможными глазами цвета оплавленного янтаря, в которых не было ни крупицы жизни. Только боль и мука.
- Убей.
Голова заворочалась, так сильно, что казалось, она сможет оторваться от стены. Но она давно уже была ее частью.
- Убей.
- Добить просит, - Геалах достал из кармана пачку сигарет, в дрожащем свете фонаря вытащил одну и подкурил. Легкий запах хорошего табака не перекрыл смрада, но был сам по себе приятен, - Мозги еще остались. Да на его месте каждый… Я имею в виду, ничего хорошего его уже не ждет, так ведь? Будут по кускам кромсать, вырезать… Потом лаборатория. Эта мразь уже отмучалась свое, я так думаю.
- Ты хочешь его добить?
- Почему нет? - кажется, Геалах пожал плечами, - Наша работа - чистить грязь. Разнеси ему голову, и мы сможем закончить это все. Комнату просто выжжем дотла. Никаких хлопот.
Маан посмотрел на свой пистолет, все еще направленный в лицо Гнильцу.
- Убей, - голос сочился как гной из открытой раны, - Убей.
Один выстрел - и голоса больше не будет. Не будет желтых глаз, смотрящих в упор. Не будет еще одной проблемы.
Маан спрятал пистолет в кобуру.
- Пусть живет, ублюдок.
Геалах с интересом посмотрел на него.
- Не хочешь оказать любезность?
- Я вчера уже стрелял на задержании. Хватит.
- Могу я.
Геалах откинул полу плаща, но Маан остановил его:
- Не стоит, Гэйн. К тому же нам вряд ли кто-то поверит о том, что Гнилец оказывал сопротивление. Пусть живет. Живет и мучается. Слышишь, ты? - Маан повернулся к Гнильцу, - Ты еще долго будешь жить, да. Тебя будут вырезать отсюда по кускам, а потом снова резать, жечь и пилить. Если ты думаешь, что испытал всю отмеренную тебе боль, ты ошибаешься! Ты и так почти рехнулся, но уверяю тебя, ты рехнешься полностью к тому моменту, когда ребята из лаборатории решат с тобой закончить. И сожгут в каком-нибудь чане, даже не удостоверившись, что ты действительно мертв. Ощущай это. Живи с этим. Если это, конечно, твоя жизнь. Пошли, Гэйн, - он вытащил войс-аппарат, - Я вызову Мунна.
Они выбрались из тесной комнатки и, несмотря на неослабевающую вонь, почувствовали себя легче. Маан зашагал к выходу, освещая себе путь.
- Знаешь… А я бы выстрелил, - внезапно сказал Геалах, когда они вновь оказались в узком коридоре четвертого уровня.
- Зачем это?
- Каждый раз, когда я стираю Гнильца, я чувствую удовлетворение. То же самое, что раздавить отвратительное насекомое. Беспомощный он или пытается оторвать тебе голову… Какая разница.
- Лишать Гнильца боли, на которую он обречен - это жалость, - сказал Маан, набирая номер на панели войс-аппарата, - А Гнилец не имеет права на жалость, Гэйн. Только на боль.
ГЛАВА 3
Мунн обещал прислать свободную группу через полчаса, но она прибыла уже через пятнадцать минут. Наблюдая за тем, как деловитые люди в белых комбинезонах с фонарями и блестящими кейсами осторожно окружают дверной проем, не решаясь войти внутрь, Маан с усмешкой подумал о том, до чего человеку свойственно учиться на собственных ошибках. После истории с "тройкой" в жилом доме, о которой рассказывал Геалах, с такими ситуациями предпочитали не рисковать. Маан не удивился, увидев позади людей Мунна полдесятка Кулаков. Закованные в свои черные панцири, молчаливые и неподвижные, как старинные рыцарские доспехи, они взяли дверь на прицел и теперь молча ждали приказа. За непрозрачными забралами шлемов не было видно лиц, но Маан подумал, что вряд ли на них сейчас есть хоть толика испуга. Кулаки видели и не такое. Возможно, многие из них видели такое, от чего сделалось бы не по себе и повидавшему многое инспектору Контроля.
- Все нормально! - крикнул он, - Заходите. Только меня не подстрелите ненароком.
- Ситуация под контролем?
Он даже не понял, кто из Кулаков задал вопрос. И не обиделся за пропущенное "господин инспектор". Он достаточно повидал Кулаков чтобы знать об их отношении к своей работе. И о некоторых сложностях в общении с ними.
- Да, полностью. Вторая комната слева. Опасности не представляет.
- Мертв?
- Размазан по стенке, но не мертв.
- В каком смысле - размазан? - уточнил один из людей в белых комбинезонах. Возможно, он был старшим, судить об этом было сложно - никто в Контроле не носил знаков различия, и о социальном классе собеседника всегда можно было только догадываться.
- В прямом, господин ученый, в прямом. Врос в стену и разросся как настоящая грибница.
- Status-tutus… - пробормотал тот, - Форма неактивная, но и гарантированно безобидной ее не назовешь.
- Мы с инспектором Геалахом пробыли там достаточно времени чтобы я мог утверждать это.
Человек в белом комбинезоне скривил губы.
- Позвольте судить об этом нам, инспектор. Status-tutus может быть и опасен.
- Чем? - не сдержался Маан, - Разве что вас может ушибить каким-нибудь упавшим с потолка органом.
Собеседник не обиделся, только поправил очки.
- Четыре года назад подобная "живая комната", инспектор, переварила нескольких моих коллег.
- О.
- В прямом смысле, разумеется. Пора запомнить, что Гнилец не просто гипотетически опасен, любой из них представляет опасность в самом прямом ее значении. Просто иногда она не так явна чтоб бросаться в глаза.
Маан смутился - он сам часто говорил подобное. Поэтому вместо заготовленной остроты он, посторонившись, сказал:
- Заходите.
Первыми зашли Кулаки. Они двигались практически бесшумно, если не считать легкого скрипа подошв по грязному полу. Необходимости в штурме не было, поэтому они не стали запускать внутрь "римскую свечу", хотя, как догадывался Маан, с собой у них были и не такие игрушки - просто осветили внутренние помещения мощными фонарями. Проверив все комнаты, они подали сигнал, и в проход начали заходить "белые комбинезоны" - немного робко, неуверенно, один за другим.
Через несколько минут вернулся Геалах, он с жандармами занимался оцеплением уровня. Ни Кулаки, ни ученые Мунна не любят, когда за их работой наблюдают, хоть и по разным причинам. Присутствие любопытных зевак около логова Гнильца - всегда проблема. А уж когда начнется его транспортировка… Впрочем, работа инспекторов здесь была уже закончена.
- В порядке, - сказал Геалах, - Перекрыли уровень, плюс я поставил пикеты на входе и ограничил все возможные передвижения. Не думаю, что в ближайшие несколько часов тут кто-то появится. О, группа уже прибыла?
- Они уже работают.
Прибывшие и в самом деле занялись делом. Кулаки, раздобыв где-то внушительные дисковые пилы, вырезали дверные коробки, расширяя проход настолько, что туда уже мог въехать автомобиль. На пол летели искры и пластиковая крошка. В прихожей "белые комбинезоны" открывали свои кейсы, где в нишах мягко поблескивали предметы, о назначении которых Маан и вовсе ничего не знал. Он и не хотел этого знать. Хромированные щипцы, короткие толстые сверла, матовые лезвия, широкие как топор палача… Наблюдая за приготовлениями, Маан подумал о том, насколько успела отмереть нервная система Гнильца. Третья стадия. Хотя бы частично она должна была сохраниться, а значит…
Из глубины квартиры донесся рев боли, издать который не смогла бы человеческая глотка. От неожиданности Маан вздрогнул. И рассердился на себя за это. Геалах лишь скривился.
- Если нам придется все это…
Войс-аппарат в кармане издал серию коротких громких гудков. Маан достал его и принял вызов.
- Это Мунн. Ситуация?
- Контролируется, - ответил Маан, - Группа уже прибыла, работает. Но думаю, у них уйдет не один час, тут, знаете ли…
- Много дерьма?
- Да, господин Мунн. Я бы сказал именно так.
- Разрушения были?
- Во время штурма нет. Но, боюсь, ваши парни разворотят квартиру до такой степени, что к ремонту она уже будет непригодна. Насколько я слышу, они вырезают внутренние стены.
- Хорошо.
Где-то далеко, за много километров, Мунн вздохнул. Звук этот был едва слышен, как шепот сквозняка, пронесшийся вдоль стены, но Маан различил его в колючем треске помех. И в который раз представил себе самого Мунна, сидящего сейчас в своем крошечном кабинете, пропахшем табаком, за старым письменным столом - уставшего, бледного, с неподвижным взглядом, устремленным в пустоту.
Маан решил, что Мунн сейчас объявит отбой, но тот, помолчав, вдруг сказал:
- Хорошая операция, ребята. Чисто и без крови.
- Этот Гнилец не представлял опасности, господин Мунн. Прямой, - поправился он быстро, вспомнив слова "белого комбинезона".
- Кто знает, какую опасность он бы представлял, если бы вдруг дорос до четвертой стадии. Когда имеешь дело с этой мразью, нет никакой уверенности в чем бы то ни было.
Из квартиры опять раздался нечеловеческий крик, такой высокий и пронзительный, что в ушах зазвенело.
- Что это у вас?
- Изъятие Гнильца, - ответил Маан, прикрывая войс-аппарат рукой, - Ребята работают.
- Ах да… Ну хорошо, вам с Геалахом объявляю благодарность. Можете уходить оттуда. Группа закончит без вас.
Маан почувствовал облегчение, шевельнувшееся в груди теплым хвостиком. До конца стандартного рабочего дня оставалось более двух часов и он ожидал, что им с Геалахом придется оставаться на месте изъятия до полного окончания. Логово Гнильца по инструкции находилось в зоне ответственности работающего там инспектора до тех пор, пока выездная группа не заканчивала все свои изыски. Которые - Маан это знал - могли длиться очень долго. Однажды ему пришлось провести более суток, охраняя подземный вентиляционный коллектор. Обитавший там несколько месяцев Гнилец видимо совсем выжил из ума и в один прекрасный день сунулся в центральный узел рабочей зоны - огромный тоннель, нагнетающий очищенный воздух в жилые блоки. То ли его тянуло к себе тепло раскаленного газа, то ли это было запоздалой попыткой самоубийства, но он умудрился пробраться внутрь, после чего был затянут давлением в моторный отсек, где его огромное тело угодило в стальную хватку нагнетающего механизма, состоящего из десятков стальных лопастей и шестерен. Вспоминать, что последовало за этим, Маан не любил. Пришлось перекрыть весь коллектор, демонтировать основные узлы, после чего еще почти тридцать часов ребята из лаборатории ползали во внутренностях огромного аппарата, вышвыривая наружу обгоревшие ошметки плоти размером от каштана до футбольного мяча. Гнилец оказался чертовски большим для своей стадии, а Мунн не мог позволить чтобы хоть частица его уцелела - все куски надлежало собрать чтобы с уверенностью констатировать смерть.
- Логово будут контролировать Кулаки, ваше присутствие не обязательно.
- Понял. Двигаться в штаб-квартиру?
- Нет, ни к чему. Отдыхайте. Можете считать себя свободными на сегодня.
- Так точно.
- Отбой, - негромко сказал Мунн, в динамике что-то сухо треснуло, после чего наступила уже окончательная тишина.
- Что старик? - поинтересовался Геалах.
- Говорит, свободны.
- Так и сказал?
- Да. Сдадим хозяйство Кулакам - и прочь отсюда.
- Славно. Я уж боялся, придется торчать здесь и глазеть, как они режут бифштекс… Никогда не мог смотреть на это.
Мимо них прошел один из "белых комбинезонов", может даже недавний собеседник Маана - лицо его было закрыто защитными очками и респираторной маской, как и полагается во время работы. В руках он нес большой блестящий пакет, внутри которого что-то упруго колыхалось, точно в прочный полимерный кокон засунули несколько килограмм желе. Маана немного замутило, он торопливо отвернулся.
- Пошли, - сказал он Геалаху, - Эти крики меня всегда раздражают.
К автомобилю Геалаха они подошли вместе.
- Ты домой?
- А? - Маан встрепенулся, - Я… Да, конечно.
- Могу подбросить.
- Мне не так уж далеко, Гэйн.
- Но это уж точно будет комфортнее, чем общественный транспорт.