Я двигался в казавшейся бесконечной темноте, раздвигая ее куполом слабого света, словно игла швеи толстую ткань, и этот процесс не надоедал мне. Казалось, я могу идти так вечно, и при этом в голове отсутствовали дурманящая эйфория и равнодушие, а мозг был на удивление свежим и спокойно-размеренным.
Может, я все же сошел с ума? Не похоже… Скорее есть ощущение, что я на него взошел. Взойти на ум… прийти на ум… сойти с ума… вылететь из головы… в одно ухо влетело… "Не плюй в колодец - вылетит, не поймаешь"… Где найдешь, где потеряешь… Да, если бы кто-нибудь послушал мои мысли, то сомнений в том, что я тронулся, у него не возникло… Я тихонько рассмеялся сам над собой… Наверное, весь этот психодром вокруг перенапрягает человеческий мозг настолько, что сгорают некие предохранители, а вместе с ними и кое-какие ограничители… И раз у меня не капает с нижней губы слюна и я не кукарекаю и не гавкаю, значит, я все-таки победил… Наверное, таков критерий оценки в здешних санитарных зонах…
Вдруг в темноте показалось бледное пятнышко света, едва проступающее на черном фоне.
По мере моего приближения пятно становилось ярче, выше и приобретало кроваво-красный оттенок рубина. Наконец из темноты показался стоящий в грязной воде семафорный столб, на щитке которого под солнцезащитным раструбом горел красный сигнал.
Я остановился, разглядывая этот неожиданный объект.
Где-то вдалеке раздался нарастающий ритмичный звук ритуальных барабанов. Я продолжал стоять.
Красный глаз семафора неожиданно потух, а под ним загорелся салатово-зеленый.
И тут до меня дошло, что это не барабаны бьют, а стучат гулко колеса поезда.
Через минуту в темноте появились три ярких пятна света, и мимо меня с громким протяжным гулом пронесся наш пассажирский экспресс, сверкая блестящими медными поручами, лакированными красными вагонами, ярко освещенными окнами и фонарями. Он гулко стучал колесами, хотя сам состав парил над водой на высоте около полутора метров, а вместо колес из вагонных баз торчали ветвистые темные древесные корни или нечто, очень их напоминающее, что колыхалось на ветру от скорости.
Меня обдало теплой воздушной волной, а на воде появилась рябь.
В голове возникла идиотская мысль: а поезд-то ушел…
Свет семафора вновь поменялся на красный, и я двинулся дальше…
Через некоторое время начал различать в темноте какие-то пятна, которые слегка шевелились. Затем вокруг группы пятен проявилась светящаяся окружность, пульсирующая красным и синим цветом. Собственно, вращение красной и синей точки и создавало окружность. Точки оставляли за собой медленно затухающий след, как на радаре или осциллографе. Они живо напомнили мне те приборы, о которых мне рассказывал голос призрачной Сибиллы в тоннеле… Уроборос…
И тут, подойдя ближе, я увидел, как на меня из темноты медленно выплывает стоящее в воде огромное вогнутое зеркало темно-вишневого цвета. Скорее оно больше напоминало стоящую на боку отполированную до тусклого блеска пиалу диаметром метров эдак пять.
По ее круглому краю и катались две светящиеся точки. Почти бесшумно, с легким гулом и сухим потрескиванием.
Это зрелище обладало каким-то гипнотическим воздействием, словно пение монахов на закате у подножия Горы. Хотелось вот так стоять и смотреть в это ничего не отражающее красное зеркало и любоваться размеренным движением сияющих сгустков энергии. В голове возникала приятная вибрация, череп раскрывался, словно диковинный лотос, и центр зеркала затягивал взгляд в бесконечно малую точку…
Не знаю, каким соображением я руководствовался, когда, постояв какое-то время в немом восхищении, сделал первый шаг вперед… Сознание было ясным и четким, и все же я, без тени всякого сомнения, шаг за шагом приближался к красной полусфере, словно за этим и пришел сюда.
Вгляделся в причудливую игру розовато-бордовых бликов, и мне показалось, что я вижу какое-то тонкое спиралевидное движение вокруг центра.
Когда я подошел совсем близко, на расстояние пары метров, в зеркале возник слегка искаженный силуэт человека. Но я не испугался - я знал, что этот силуэт мой.
Какое-то время силуэт повторял мои движения, как и положено зеркальному двойнику, но вдруг уплотнился, приобрел более четкие, выпуклые очертания и двинулся навстречу мне, оторвавшись от поверхности.
Я невольно замер. Силуэт имел неестественную материальность - и в то же время был однородным и немного прозрачным. Нечто подобное я уже видел… Неужели опять "волна" началась?
Силуэт имел крупные покатые плечи, голова врастала в них, имея форму, напоминающую холм, красновато-коричневый темный холм. Этого же оттенка была и сама фигура, почти лишенная каких-либо деталей. Создавалось ощущение полной однородности. Только на передней части "холма" зияло глубокое черное отверстие, похожее на дыру, в которую видно самую темную ночь без звезд. Пустая дыра вместо лица.
Я почувствовал не страх, а скорее дискомфорт и отчуждение.
- Здравствуй, Странный, - раздался низкий глухой голос, показавшийся знакомым.
Голос исходил из бездонной дыры.
- Привет, - несколько напряженно ответил я, - ты кто?
- Я? - спокойно переспросила дыра. - Я - это ты.
- Да? - недоверчиво прищурился я. - А почему у меня лица нет?
- А зачем тебе оно? - вновь переспросила странная фигура. - Не в лице дело… Дело в том, - говорил он медленно и почти без интонаций, - что мы с тобой встретились…
- Ты - глюк, или мое бессознательное, или, может, ты волна? - поинтересовался я осторожно.
- Я, - ответило оно, - твой Зеркальный Двойник. У каждого есть свой Зеркальный Двойник: ведь весь мир - это сложная система зеркал. Я уж не говорю о Двойниках Третьего Порядка, о Полуторных Двойниках - это всего лишь частные проявления общей картины.
Я медленно кивнул. Мне казалось, что из черной дыры сквозит ледяным холодом. Я старался на нее не смотреть, но и не прятал глаз.
- Закурим? - предложил я, доставая смятую пачку. - Сигареты хоть и иллюзорные, но табак нормальный.
- Я не курю, - растягивая слова, произнесло оно.
Прозвучало это как приговор суда, но я и бровью не повел - чувствовал, что бояться его нельзя, иначе… А потом, как бы оно курило? Рта ведь у него нет…
- Ах да, - ответил я, прикурив, - я и забыл. Давненько мы не виделись.
- Да, - согласилось Нечто, - давно. Если тебе так будет проще, я - это просто анти-"ТЫ".
- Ну, я как-то так и понял, - сказал я.
Помолчали.
- Я ждал, что ты придешь, - заговорил наконец Двойник. - Я давно тебя жду.
- Мастер Иллюзий меня тоже почему-то ждал, - сказал я, выпуская искрящийся дым к вершине своего мерцающего купола.
- Но не так, как я, - возразил Двойник. - Мы с тобой - единое целое, не забывай.
- Да забудешь тут. - Я нахмурился. - Последнее время я особенно остро чувствую твое присутствие.
- Как тогда? - спросил он. - В долине у поезда?
- Да при чем тут поезд, - отмахнулся я, - почти везде и всегда, начиная с Земли еще.
- Да, - если бы у него было лицо, он бы, наверное, усмехнулся, - расстояния не имеют значения. Итак…
- Итак, - повторил я, изогнув левую бровь.
- Ты действительно хочешь войти туда? - Слово "туда" он произнес с некоторой паузой.
- Да как тебе сказать, - я следил за клубами улетающего к потолку сигаретного дыма, - не столько хочу, сколько уже, наверное, должен. Должен войти туда, потому что так надо.
- Ну что ж, - вновь дохнуло льдом, - ты говоришь правильно. А знаешь ли ты, что если ты войдешь туда, то ты изменишься абсолютно? Возврата назад уже не будет… Никогда не будет.
Его глухой басовый тембр вновь прозвучал с каким-то гулким эхом фатального приговора.
- Я уже догадался, - ответил я. - Возможно, именно поэтому я должен войти туда.
- Но теперешний ты исчезнешь, - продолжал он. - Твое место займет совсем другая личность…
- Но ведь это все равно буду я? - спросил я.
- Одна тысячная - возможно, - он слегка качнулся на конусообразном стебельке, который обозначал у него ноги, - а количественно и качественно это будет уже не человек, глядящий на киноленту, а художник, который нарисовал человека, глядящего на киноленту, - так, наверное, понятней?
- Все во Вселенной меняется, - парировал я. - Чем я хуже?
- Что ты знаешь о законах Вселенной, мальчишка, - без всякой интонации произнес он.
- Все, что в меру моих скромных возможностей, - ответил я, пожав плечами.
- Вот именно, вот именно. - Он чуть качнулся вперед, что должно было, видно, означать кивок. - Но для того чтобы войти внутрь, раз уж ты так решил, - продолжил он, - тебе придется меня убить.
- Убить? - удивился я. - Опять? Ты не обижайся, но я уже наубивался досыта. Не стану я тебя убивать.
- Возможно, я некорректно выразился, - ответил Двойник. - В принципе это можно назвать "слиянием". А потом, другого выхода нет. А точнее, входа… Понимаешь?
Я промолчал.
Он начал медленно увеличиваться в размерах, постепенно закрывая собой завораживающее зеркало.
- В театре Но есть два персонажа, - его голос звучал будто сквозь деревянную маску, - Ваки и Ситэ.
Я почувствовал, что плавно движусь вверх, - вода забурлила, и на поверхности показался мокрый бесцветный дощатый настил… Под зеркалом возникла полукруглая деревянная сцена.
- Ваки, - продолжало мое наваждение, - это тот, с кем все происходит, тот, кто ждет и созерцает события… - Он поднял отростки рук вверх, над головой, продолжая увеличиваться в размерах… - Ситэ - это тот, кто… что происходит с Ваки: бог, герой… царь сюжета… тот, кто становится действием и смыслом… Сейчас я - твой Ситэ, а ты - мой Ваки… Вокруг нас множество теней, советников и помощников - это называют Цурэ…
Из досок сцены перед зеркалом возникла зеленая мочалка, которая стала расти - это оказалась карликовая сосна, на вершине которой поднимался вверх мой Двойник. В черной, дышащей холодом дыре возникла белая маска японского театра. Маска противно улыбалась…
Я инстинктивно схватился за автомат, но оказалось, что моя рука сжимает рукоять изогнутого меча дао.
У Двойника же в бесформенном отростке возникла длинная катана, на которой сверкнуло два блика - красный и синий. Он отвел меч назад, за спину, острием вниз… Он замер…
Я встал на полусогнутых коленях, взяв свой дао обеими ладонями, растопырив локти. Черная, с ярким бликом, полоска лезвия шла передо мной слева направо.
- Все в целом рождает ощущение воплотившегося сна, - продолжал прикрывшийся маской Двойник, вперив в меня две мертвые черные щели "глаз". - Сна, который может быть в сию секунду нарушен любым резким движением или всем, что чуждо для данной условности… Важно, чтобы внимание не отвлекалось от кромки лезвия, движения должны происходить как в трансе… Даже в момент плача или убийства воздевается лишь одна рука, отягощенная сном или предательством…
Мы продолжали стоять в этих позах - я старался сохранять расслабленное спокойствие.
- Посмотри на себя, Ваки, - глухо продолжал он говорить сквозь щель отвратительно слащавой улыбки. - Как же забавно заставить тебя существовать, а самому как следует спрятаться… Как прекрасно оживить куклу с парой пронзительных зрачков, которая запечатлеется навсегда в душе каждого зрителя.
Я оглянулся по сторонам и увидел огромный переполненный зал с темными силуэтами голов…
- Эта кукла - единственный подвижный объект среди миллионов застывших тел… Как это напоминает одержимую бесами стиральную машинку… Агрегат, который сгорит синим пламенем после скачка напряжения… Да… У кукловода, как и у первопричины, - нет лица, нет тела… Ты - кукла, Ваки. Ты коллективная душа этого сгустка теней, этой бесплотной толпы заговорщиков, о существовании которой так легко забыть, глядя на тебя, Ваки… Цурэ ничего, кроме тебя, не замечают… Да и ты тоже… Видно только черный плевок, несколько штрихов на твоем фоне - и все… А ты ошибочно принимаешь это за собственную значимость… Да и разговоры здесь - это диалог двух иллюзий, которые тащат шлейфом за собой тесно сгрудившуюся толпу невидимых вдохновителей… Теперь, Ваки, ты понимаешь, где ты находишься? Ты понимаешь, в чем ты участвуешь? Ты на острие меча… Но у меча есть эфес и руки, что держат его… Кто здесь важнее? Никто… Все важно… Просто ты - ты с одной стороны, а я - с другой… Вот и все… Понял?
Я все понимал…
Он говорил тягуче и тоскливо, будто читал малоизвестный самому себе текст. От его голоса по коже моей бегали мурашки. Руки мои пульсировали, ожидая движения, и я резко, по параболе, пустил лезвие меча под корень разлапистой сосны.
Ствол хрустнул, и сосна распалась на сотни маленьких осколков стекла.
Он уперся конусом ног в доски сцены и плавно выставил катану в мою сторону.
Откуда-то сверху, между двумя разноцветными бликами, на лезвие его меча упала капля, рассеявшись мельчайшими точками.
Я полностью слился со своим мечом, с его формой, с его инерцией и его скоростью. Но все это продолжало бурлить внутри меня - я замер, держа меч параллельно сцене…
Ситэ не шевелился, прогнувшись дугой, а я старался не думать о зрителях в зале.
Неожиданно сверкающее лезвие катаны вспыхнуло в моих глазах перпендикулярной плоскостью… Даже сам не осознавая этого, мой дао полукругом блокировал острие, нацеленное в мои глаза… Раздался сочный звон металла, пронесшийся по арене эхом, и вновь тишина…
Он медленно убрал меч влево и опять замер.
Я же повернул смертоносное жало боком, на уровне глаз.
Мы вновь продолжали стоять, как две статуи со взведенными пружинами.
- Тебе следует думать о себе только то, чем ты являешься…
Сразу после этой фразы Двойник нанес серию рваных прямых ударов удивительной силы… Раз-два-три…
Я отпрыгнул в сторону. Мой дао двигался по сложной восьмерке, отбив в плавном движении выпады Ситэ.
- Когда ты умрешь, - забубнил он из-под маски, - ты станешь чистой энергией, поэтому упорствовать тебе лучше только для развлечения…
Внезапно мне показалось, что я увидел сверкающий красно-синий пропеллер… Призрачная сталь вихрем обрушилась на меня…
Подчиняясь движению Ситэ, я начал танец, извиваясь, словно ртуть, чувствуя, как мой меч звенит и скрежещет от молниеносных ударов существа в маске… В ушах гудело от свиста и визга стали. Я действовал абсолютно машинально, а перед глазами у меня стояло лицо монаха из пещеры, который показывал мне свои плавные движения рук и кистей…
- Дэ-э-э-э-э-э-э-э-эн!!!
Сперва я не обратил внимания на этот отчаянный окрик - я был своим мечом, я был его движением…
- Дэн! Осторожнее!!!
Боковым зрением я уловил, что мой купол засиял ярким светом, а справа возникла женская фигура, вытянувшая свои руки вперед…
Меч Двойника отскочил от границы света моего купола и исчез… исчез вместе с его ехидной маской… Зато сам он… Он стал как-то странно шевелить своим шерстяным туловищем, стал раздвигаться… И вдруг раздвоился…
Я скосил глаза вправо, опустив дао к доскам сцены, - рядом со мной стояла Ирина, выставив вперед сцепленные ладони. Над ней тоже был купол света, только зеленовато-желтый.
Она смотрела не на меня, а на фигуру с дырой в лице, которая колыхалась, подчиняясь порыву неясно какого ветра…
Двойник вдруг сильно уменьшился в размерах, и обе фигуры превратились в деревянную игрушку: кузнец и медведь с молотками, бьющие по наковальне.
Тонкими, протяжными голосами они запищали:
Два веселых кузнеца,
Два веселых кузнеца,
Два удалых молодца
И не разобьют яйца…
И не продадут лица…
Два веселых мертвеца…
Постепенно дурацкая песня сменилась бормотанием и бульканьем, а фигурки покрылись бурым дымом и исчезли…
- Он мог тебя убить, - сказала Ира, нервно закуривая сигарету.
Я стоял на мокрых досках, тяжело дыша и упираясь мечом в сцену.
- Ну, ты же пришла, - сквозь вдох ответил я.
- Что за ерунда… Управляющая программа не должна была отреагировать на Странного, - эти слова произнес темный силуэт Криса, который склонился над невесть откуда взявшимся компьютерным интерфейсом управления, который тускло мерцал возле рамки огромного зеркала. На его очках играли красно-синие блики.
- Где вы пропадали? - Я почти шептал от усталости.
- Просто ты исчез из вагона. - Голос Ирины немного дрожал. - Мы сошли на платформе и увидели тебя с этим… ох-х-х… Дэн… я с ума с тобой сойду…
- Как показывает практика, - я вдруг почувствовал безумную слабость, - это не так уж и страшно… Выпить нету?
Ирина протянула мне железную флягу.
Я трясущимися пальцами отвинтил крышку, сделал несколько крупных обжигающих глотков…
Ира обняла меня за плечи. Так мы стояли и смотрели на это зеркало - тот самый замок, который суждено было отпереть моей любимой, темное, ничего не выражающее, мерцающее таинственными бликами: это и была та цель, ради которой все и началось? Ради которой погибло столько хороших, честных, жадных, честолюбивых и глупых людей? Что должно отразиться в нем? Какое зазеркалье?
Ирина посмотрела мне в глаза, и я ответил ей взглядом. Вновь, как и прежде, я тонул в этих бездонных глазах, где еще вспыхивали золотые искорки… Словно все начиналось заново, только совсем с другим сюжетом…
Зеркало стало издавать легкое гудение, но по-прежнему оставалось тусклым.
- Ирина, у вас есть ключ? - спросил Крис, продолжая что-то настраивать на пульте.
- Ключ? - переспросила она растерянно.
- Да, - подтвердил лжебиолог, - нужно активировать сам портал, чтобы мы могли туда войти. А потом мы все должны будем приложить ладони вот к этому следу пятерни, чтобы система считала наши ДНК. Это необходимо для перемещения.
- А! - Ирина расстегнула ворот комбеза и извлекла из внутреннего кармана S-образную змейку белого металла и отстегнула с нее цепочку.
Она уже было протянула руку Крису, но я остановил ее движение. Она вопросительно и с некоторым недоверием посмотрела на меня.
Я молча полез в свой карман и извлек ту часть талисмана, которую снял с тела Кожевникова, - точно такая же змейка, только темного металла.
Я протянул талисман Ирине.
На мгновение глаза ее расширились, она вновь бросила на меня пронзительный взгляд, в котором сверкнули слезы, затем медленно взяла мое подношение и с тихим металлическим щелчком соединила обе части, некоторое время разглядывая их, а может, пряча глаза.
- Вот, Крис, возьмите. - Она вновь протянула руку.
- Спасибо, - ответил Крис, поглощенный пультом управления.
Вдруг портал загудел громче, и зеркало засияло сотнями оттенков красного. И опять два огонька стали вращаться вокруг.
Затем мы подошли к пульту и оставили на нем отпечатки наших ладоней.
Ирина заметно нервничала - она готовилась исполнить свое предназначение.
Мы стояли все втроем перед гудящим и сверкающим порталом.