Купе было роскошным, с тяжелыми бордовыми занавесями и золочеными светильниками. Молчаливый высокий и костлявый проводник принес кофе. Кофе был отвратительным. Все выглядело как в давящем тоскливом сне. Я пытался рассредоточить свои мысли, направив их в позитивное или же абстрактное русло. Получалось у меня неважно - краем глаза я нет-нет да и бросал взгляд на Ирину, и сердце болезненно сжималось. Где та девочка, которая с бластером бросилась ради меня на танк?
Что-то изменилось, необратимо и глобально. Но я не мог взять в толк, что именно. Мои аналитические способности, не раз выручавшие меня в трудную минуту, крепко спали. А может, все очень просто? Может, изменился я сам? Она не хочет быть женой Охотника, и я понимаю ее. Я сейчас тоже не хотел ничего. Только быть рядом с ней, пускай и последнее, что я увижу, будет нестерпимо яркая вспышка…
Вся эта тяжелая атмосфера казалась мне насквозь фальшивой и неестественной.
Я первый нарушил тишину, прерываемую только постукиванием колес.
- Далеко нам ехать-то? - спросил я.
- Не особо, - медленно ответил углубленный в чтение Крис.
- Я бы так ехала и ехала, - вдруг сказала Ирина. - Просто так, без всякой цели… Бесконечно…
- В какой-то момент это, наверное, надоест, - осторожно предположил я.
- Все рано или поздно надоедает, - флегматично ответила она. - Мы не в состоянии вместить в себя вечность. Ее можно только попытаться прожить. Какие же глупцы те люди, которые мечтают о бессмертии.
- Те, кто мечтает, действительно, глупцы, - согласился Крис, не отрывая взгляда от книги.
- Наверное, стоит вздремнуть, - ответил я нейтральным тоном.
- Я бы на вашем месте не расслаблялся особо, - сказал Крис, продолжая чтение. - Приехать мы можем в любой момент. Я сам даже не знаю когда… На том свете отоспимся.
- Мило, - скептически ответил я. - Что-то обстановка всеобщего воодушевления меня сильно будоражит.
Крис впервые оторвал взгляд от книги и поглядел на меня поверх очков. Он явно хотел что-то ответить мне, но промолчал.
- Неуемный ты человек, Дэн, - словно бы за Криса, ответила Ирина.
- Есть за мной такой грех. - Во мне стало возрастать раздражение. - Еще я очень доверчивый…
- Я вот, к примеру, - продолжила она ровным голосом, - смирилась с мыслью о том, что я - это ключ. Я просто должна выполнить свое предназначение, и это меня успокаивает. А у тебя есть предназначение?
Нет, это определенно не Ирина. Я не узнавал ее с каждой фразой все сильнее.
- У меня его навалом, - язвительно отозвался я. - Вот, к примеру, сейчас я чувствую, что мое предназначение - это смочить горло. Крис, может, организуешь?
Крис с недовольной гримасой отложил книгу и, взяв позолоченную трубку внутреннего телефона, инкрустированную мелкими стразами, коротко произнес:
- Графин коньяка и три рюмки, будьте добры.
Через некоторое время в дверь деликатно постучали.
- Войдите, - сказал Крис.
В купе вошел давешний проводник в синей форме и белых перчатках. Он поставил на столик серебряный поднос. Графин с янтарной жидкостью был окружен изящными бокалами, а на фарфоровом блюдце аккуратно были разложены лимонные дольки, несколько зерен кофе, маленькие квадратики черного шоколада и кучка корицы.
- Благодарю вас, - сказал Крис, и проводник так же молча удалился.
- Никогда я тебя, Дэн, не могла понять до конца, - грустно вздохнула Ирина.
- Да там и понимать нечего, - ответил я, потянувшись к графину. - Кому еще налить?
Крис молча, не отрываясь от книги, поднял руку.
- А я, наверное, не буду, - сказала Ирина задумчиво. - Хотя почему нет? Налей и мне, что ли.
Я разлил, и мы все ударили с легким звоном бокалами.
- За успех нашего безнадежного предприятия! - Мой тост прозвучал в этой гнетущей обстановке как-то особенно нелепо.
- Крис, а скажи мне, - я не мог молчать, как они, - а что это за солдаты из двадцатого века, которые встретили меня в "санитарной зоне" сразу после пирамиды на Горе?
- Это искусственная квантовая реальность, некий лимбус, - ответил Крис, не глядя на меня. - Первый уровень охранной зоны: все солдаты, или воины, которые гибли в боях, во времени и пространстве, попадают периодически сюда в виде энергетических структур.
- Но мне показалось, что они из плоти и крови, - удивился я.
- Так и есть, в некотором смысле этого слова: это долго объяснять, Странный. - Крис наморщился. - Вообще мало кто может пройти это препятствие, как ты сам, наверное, понял. Ты просто удивительно везучий сукин сын. Поэтому я и попросил твоей помощи.
Я не стал комментировать, как он начал просить эту помощь, и то, что дело не в моей везучести, а в том, что мне помогли монахи. Ведь они тоже являются хранителями этой части Горы. Но про них Крис почему-то не упомянул - может, не знал?
- Только лучшие воины охраняют Священную Гору, так говорилось в марсианской легенде, - вспомнил я.
- Так оно и есть, - кивнул наш Ангел.
- Хорошо, что я всего этого почти не увидела, - прошептала Ирина.
- Как это? - удивился я. - Где же вы шли?
- Я просто берег ее нервную систему, Странный, она нужна крепкой, - отозвался Крис. - Поэтому в особо опасных местах я вводил Ирину в состояние транса.
- А… - протянул я, наливая себе новую порцию.
Неожиданно поезд въехал в темный тоннель, и за окном стало черным-черно. Грохот колес усилился отраженным в тоннеле эхом.
Крис поправил очки и взглянул в окно.
- О, Врата Ганзир проезжаем, скоро наша, - сказал Крис с таким равнодушным спокойствием, словно размышлял - сдавать уже белье проводнику или еще нет.
- А можно вопрос? - попросил я с бокалом в руке.
- Давай, - вздохнул Крис.
- Вы не подумайте, пожалуйста, что я трушу… - начал было я.
- Все знают, что ты без башни, Странный, - отмахнулся Крис.
- А вот это ошибочное впечатление, - нахмурился я. - Очень даже с башней, и боюсь я всего часто. Вот и сейчас… - я замялся, - не то чтобы боюсь, так, чуть-чуть… А нельзя ли пеленг на бомбежку послать прямо возле самого входа, а потом сразу убежать?
- Нет, Странный, нельзя. - Крис усмехнулся. - На входе в командный центр находится настоящий портал нуль-транспортировки, устройство Древнейших, чтобы люди и материальные объекты могли перемещаться на большие расстояния. Так что давать пеленг перед этим порталом не имеет смысла. Понимаешь?
- Я так и думал, - в свою очередь вздохнул я, - где-то должна быть нестыковка…
- А потом, - продолжил Паттерсон, - портал активируется, только когда считает биоэнергетический рисунок Ирины.
- Хитро, - пробормотал я. - Ворота - отдельно, дом - отдельно.
- Тебя никто не заставляет, Странный, я просил тебя только проводить нас, - невозмутимо сказал разведчик-камикадзе.
- Эх, - вздохнул я, залпом опрокинув в глотку ароматную жгучую жидкость, - как сказал старинный летчик-философ Антуан де Сент-Экзюпери, "в действительности все совершенно иначе, чем на самом деле"…
- Это ты к чему? - Паттерсон слегка изогнул левую бровь.
- Это я к тому, - ответил я, наливая себе новый бокал, - что здравый смысл подсказывает мне с вами не ходить, - значит, я пойду.
- Я же говорил, что ты без башни, - усмехнулся Крис.
- Тебе, Крис, меня не понять, а объяснять долго, - ответил я и тут же выпил.
- Да где уж мне. - Крис поглядел на меня, как мне показалось с неким уважением и сочувствием. - Дэн, не налегай особо на спиртное…
Ирина молчала, глядя в свой планшет, но у меня было стойкое ощущение, что она боковым зрением или мозжечком внимательно слушает и наблюдает за нами.
- "Это есть наш последний и решительный бой!.." - негромко затянул я.
- О боже, - вздохнул Крис и вновь углубился в чтение.
Поезд продолжал ехать по тоннелю - за окнами царил мрак.
Я перестал петь, прервавшись на фразе "восстанет род людской".
- Крис, - позвал я, стараясь игнорировать Ирину взглядом, - скажи, а если затея не выгорит и мы погибнем зря?
Крис отложил книгу, стиснув зубы.
- Что значит "зря"? - Он нахмурился. - Если вдруг - подчеркиваю: вдруг - у нас ничего не выйдет, за нами придут другие. Придут обязательно - в "Пантеоне" многие за перемены… - Он опять вздохнул и вытер пот со лба, проступивший крупными каплями. - Но мы подготовились и сейчас очень неплохо - ракеты способны проникать на глубину более трехсот метров гранитных пород. Даже если они не достигнут цели непосредственно, возникнет мощное землетрясение и сдвиг пород. Оставшаяся часть панцерпехов, боевые роботы и верные люди из марсианских кланов, в общем все резервы, с максимальной скоростью появятся там… Древнейшие не смогут, при всех своих силах, справиться с натиском - все продумано… Даже при их способностях…
- Допустим, - кивнул я, наливая себе в бокал, мелко трясущийся под гулкий стук колес. - Но разве Древнейшие, эти чудовища со сверхспособностями, не ждут нашего появления? Разве они не в курсе, что мы миновали "санитарную зону" этой искусственной квантовой реальности? Ты, я, Ирина - мы смогли просочиться незамеченными? Вместе с твоими "Гепардами", панцерпехами?
- Хм… - Паттерсон вытянул губы, как давешняя лошадь. - Ты, Дэн, задаешь правильные вопросы… Жаль, что ответов на них у меня нет… Ирину так и не… хм… не попытались остановить - а ведь ключ-то она… Меня пытались останавливать… Да уж про тебя и не говорю… Они думают совсем не как мы. С их силами и возможностями они могли бы уничтожить нас уже давно. Тут ты прав - либо они готовят нам западню, что было бы смешно с их возможностями, либо, что скорее всего, в их презрении к людям они уверены, что дееспособная личность, даже хорошо подготовленная, их санитарной зоны не пройдет, с Ириной не договорится (а ведь Ирина должна добровольно пройти в портал), и, главное, не верят в то, что человек, со своими инстинктами, способен пойти на смерть, а тем более те, кто служит им… Да, конечно, они знают, что в "Пантеоне" произошел раскол, что Кожевников убит, а его бывшая жена с нами движется в сторону их штаба. Но, как мне кажется, и наша жизнь является зароком этого, - за долгие тысячелетия они настолько расслабились за стеной продуманных поступков и подчинения приматов типа "хомо сапиенс", что хоть и понимают нашу силу - уверены: мы бессильны перед ними. К тому же правители Земли полностью им подчинялись до последнего, а информация об их ликвидации просочилась внезапно…
- А ты не думаешь, Кристофер, - проговорил я захмелевшим голосом, - что нас уничтожат возле портала или сразу после?
Крис икнул - выглядел он при этом и величественно и комично. На лице была легкая гримаса: видно, ему не нравилось, что я назвал его полным именем.
- Самое опасное - это "перед", - ответил он тихо. - "После" - уже не принципиально: в мою нервную систему вмонтирован мощный пеленгатор - даже если меня убьют при выходе, сигнал я послать успею… И ваши передатчики - они подхватят волну… Мне не хотелось втягивать сюда твою Ирину, но она захотела в этом участвовать, когда узнала, за что погиб ее бывший муж… Понимаешь?
- Понимаю, - я скрипнул зубами, - все понимаю.… А что насчет "перед"?
- Перед? - Паттерсон приподнял брови. - А сейчас мы это узнаем… Я думаю, что хуже не будет… А, Странный?!
Он попытался хохотнуть, но вышло какое-то натужное карканье…
- Спасибо, обнадежил, добрый человек, - хмыкнул я. - План у тебя безупречный. Особенно учитывая предательство Лайлы, Дарби и уж не знаю кого там еще… Джованни встрял - зачем? К чему боролся за Древнейших Азиз? Или тот же самый Кожевников? У меня одна мысль сейчас - с вами я пойду по-любому, но разве не за эту крысиную возню и хаос нас презирают Древнейшие люди? Сила человечества в способности договориться, но не в беге наперегонки. А, Кристофер?
- Ты выпил слишком… - сказал он с жесткими нотками в голосе. - Отдыхай уже, я тебе все сказал…
- О’кей, - ухмыльнулся я. - Значит, будет у нас веселый день! А то я начал скучать уже, господин майор…
Меня трясло… Темнота прерывалась стробоскопным мерцанием, только оно было разной частоты… Господи… Когда же это все кончится!!! Я барахтался в кровавом бассейне… Это было как во сне или в бреду… Белая пена пузырилась, напоминая рвоту… Про запах я боюсь даже думать… Бульканье, громкий ритм барабанов… Мерцание белых лиц… Абсолютно белых… с синеватым оттенком кожи… Мертвые, беспомощные и гневные лица…
Куда девалось купе с Ириной и Крисом? Я не помнил… Был какой-то провал… Потом чернота… Потом всплеск… И этот кошмар… Я видел силуэты, склонявшиеся над другими силуэтами, - кто-то протыкал острыми ножами язык… кто-то выл… кто-то откусывал свои пальцы… крича от боли. Боже, хорошо, что мозг отказывается верить в то, что я вижу… Лица… манекены… Пластиковые тела… Смех и смерть… Лица… Голландец, Йорген, Сибилла… Скорцес… Лайла… Кожевников… "Ящер" - Андрей… Комод… Я увидел человека с окровавленным лицом: он занес нож над девушкой… У него были мои черты, а девушка напоминала Ирину… Мозг отключался и не мог этого осознавать - видно, заработали какие-то последние защитные барьеры… Я четко осознал - я умер… Умер давно… Еще на планете Земля - меня сбил автомобиль… Точнее, грузовое транспортное средство… Секунды… буквально секунды хрустели мои кости… Рвались мои сухожилия и лопались мои артерии с венами… Потом… Я словно взлетел над грязным, забрызганным серой пеной черно-белым рефрижератором… Потом… части тел на мостовой… стрела автокрана, торчащая в разодранной дверце кабины… Белая дряблая нога, свисающая на порожек грузовика… Над ней кусок позвоночника… Я думаю о Марсе… Об Аресе… Я невесом… лечу к другой планете… Я придумал себе игру: я - "Охотник" Марса… у меня "важное" задание… Я не умер - я спасаю людей… А вокруг летают светящиеся шары и шепчут что-то, от этого возникает тошнота, но… Блевать нечем… обморок так похож на смерть… Бессилие… Невесомость… Отшельник с насекомыми в бороде… Джей улыбается… Я парил над красной равниной… Господи… Как хорошо, что все кончается… Смерть… Ха-ха… смерть… Какая глупая мысль - смерть так прекрасна: без нее не было бы этого счастья… И этой суеты… Лошади? Почему я вижу их? Я знаю - я обречен… Я вхожу в колоннаду… Меня размазывает по асфальту… Я вижу орбиты планет… Психопат… Я - психопат… То есть человек, подверженный заболеванию мозга, с дисгармоничным складом личности, от которого страдают или сами больные, или общество… Я читаю книги… Мне выдавливают глаза… Сатана? Отец? Где вы?..
Передо мной задрожали блики - темно-бордовая вода доходила до колена… Вокруг меня сиреневым полумраком мерцал воздух, окруженный куполом ватной чернильной тьмы. Свечение постепенно угасало в вязкой дымке ночи, и куда бы я ни двинулся, я всегда был в конусе этого бледного нимба. На некоторых кромках моего комбеза, торчащих ремешках, застежках и краях ткани слабо светились голубоватые точки.
Я с легким плеском сделал два шага вперед - огоньки зашевелились, будто потревоженные насекомые. Это напомнило мне Огни святого Эльма.
Отчего-то при взгляде на воду меня начинало мутить. Осторожно шевеля ногами, я продвигался вперед, утешая себя тем, что выдержал очередную "волну" этого объекта. Я опять не свихнулся, я вновь жив и почти здоров… Правда, очень сильно устал, почти выдохся… Желания все исчезли… Мозг стал работать как-то иначе… Совсем иначе, нежели раньше. Если раньше - я сейчас озирался бы по сторонам, прислушивался к малейшему шороху, изучал бы ногами дно, хлопал бы в ладоши, чтобы по эху определить размер темного пространства зала и свою точку расположения (хотя с чего я взял, что это комната?), прикидывал бы шансы выживания и тактику при возможном боевом столкновении. А теперь я просто созерцал. Не то чтобы потерял чувство опасности или желание жить - просто я стал чувствовать совсем по-другому, словно это место изменило меня, как человека. А может, так оно и есть? Все эти воздействия? Они ведь влияют не только на психику, но и на физику организма… А количество излучений, которое я чувствовал на ментальном уровне Пастуха Глюков, вообще давало понять, что лучшей обители для плазмоидов и не найти.
Может, я и правда сам становлюсь глюком, как сказал Посейдон в одном из моих видений? Я не могу этого объяснить, но я четко знал, что сильно изменился за последний месяц. Я уже не тот пассажир шаттла, летящего на Марс, я уже не "земное недоразумение" и романтик марсианских пустынь. Я совсем не похож даже на того Охотника Странного, который ходил в рейд к земле Ноя. Я даже не тот Дэн, который бегал под "Нефилимами" у Башни. Я изменился так сильно, что даже не тот… Совсем не тот, который полюбил Ирину… И дело не в том, что я стал уставшим и циничным, и не в том, что развеялись мои романтические воззрения, и конечно же, упаси боги Марса, не в том, что я разлюбил Ирину или полюбил Криса и Дарби, смирился с потерями… Нет - дело вовсе не в этом: все, кем я был раньше, осталось во мне. Просто до этого я двигался по жизни линейно, вперед, напролом. День за днем, год за годом… Не знаю, как объяснить - по порядку и последовательно… А сейчас было ощущение, что именно в тот момент, когда был готов тронуться рассудком, я свернул на другие рельсы и, напротив, стал все очень четко и ясно видеть и понимать. Я видел жизнь, события ее прошлого и возможные варианты будущего, всех участников происходящих со мной событий и самого себя в общей массовке. Видел словно с высоты огромной горы… Я перестал быть последовательностью кадров киноленты, точнее, не перестал, а добавил к этой киноленте некоего человека, просматривающего эту киноленту, держа в своих руках, одновременно и принимающего участие в действии, и наблюдающего за ним. Это сложно уложить в слова, но ощущение было четким и однозначным - я изменился, я стал другим, хоть и остался собой.
Мне казалось, что все мое тело, каждая пора, каждая клетка - словно обнаженный нерв, чуткая антенна, которая чувствует окружающий меня мир и все, что происходит вокруг. И этот мерцающий купол - это часть меня самого…
Тошнота ушла, и дрожь в коленях стала проходить. Конечности наполнялись бурлящей энергией, и вода была просто водой, купол был просто куполом, а темнота - темнотой. А главное, что я - это я.
Эта мысль вселяла такое спокойствие и уверенность, что место, в котором я находился, уже казалось мне уютным, хотя таковым не являлось. Мне было бы сейчас комфортно и на крыле летящего истребителя, и в тюремной камере, и на дискотеке.