8
Последующую неделю они занимались благоустройством и ремонтом корабля, разделавшись с грубым предварительным осмотром, проведенным в первые часы, полные отчаяния. Значительная часть запасов органики пропала, когда обломки вспороли обшивку - либо была просто уничтожена, либо заражена радиацией, но на судне остался аварийный резерв, чтобы не голодать в обозримом будущем. Импровизированный генератор Ханы не подвел, и с каждым днем все больше и больше бортовых систем возвращались к жизни.
Как только шлюпочная палуба вновь заработала, Кьяри отправился на вылазку в одном из научных катеров, чтобы сориентироваться по звездам. Результаты обескуражили всех до единого.
- Мы изрядно отмахали от станции Вулфа, - сообщил он. - Как вы помните, мы отступали на полной аварийной тяге, а задетонировавшие топливные элементы и двигатели тоже неплохо помогли разогнаться. Похоже, сейчас мы в Разрыве Кирквуда - секторе Пояса, свободном от астероидов. Кроме того, мы пересекаем окраины Пояса примерно в трех астрономических единицах от земной орбиты. Учитывая, что в данный момент Земля переместилась относительно Солнца, расстояние до дома существенно больше этого. Сомневаюсь, что мы оказались бы дальше при всем желании.
- А как насчет нашей собственной орбиты? - поинтересовалась Николь.
- Пока судить рано, - пожал плечами Кьяри, - но я бы не сильно надеялся. Мы движемся из Системы под углом к эклиптике. Ни одна из дальних планет не лежит достаточно близко к предполагаемому курсу, чтобы можно было на них рассчитывать, так что на нашу траекторию существенно влияет лишь одно массивное небесное тело - Солнце, находящееся в шести миллионах километров. - Он указал в противоположный конец Карусели: - Мы слишком малы, движемся чересчур быстро. Если наша орбита не параболическая, то очень сильно вытянутая; клянусь, сюда мы вернемся не скоро.
- Если вообще вернемся, - досказала Николь. Кьяри молча кивнул.
- Ладно, - продолжила она, - это еще не конец. Выиграем время. Пусть нас отнесет как можно дальше от засады, а также от Системы, там уж завопим во всю глотку. Конечно, нас могут обнаружить и корсары и подоспеть раньше, чем субсветовой спасатель. Но звездолет…
- Треугольный прогон? - живо переспросил Кьяри. - Скачок на половину светового года от да Винчи, затем обратно к нам? Если риск столкновения минимален, то это… осуществимо.
- При условии, что нас кто-нибудь услышит, - возразила Хана. - Чтобы достичь Земли, нашему сигналу нужно много больше двух часов. Даже если мы вгоним в него каждый эрг нашей энергии, до Земли он долетит лишь слабым шепотком. Аварийный вызов тоже ведется во всех направлениях, и его невозможно сфокусировать. Кто поручится, что его заметят?
- Гарантий у нас нет, как, впрочем, и выбора. Нам всего-то навсего надо продержаться и сохранить эту жестянку в рабочем состоянии два-три месяца. Хоть это-то осуществимо?
- Вероятно. - Хана помедлила. - Чем дольше ждем, тем выше риск.
- Факты нам известны, Хана, - откликнулась Николь, и глаза ее собеседницы вдруг засверкали. Андрей согласился. Николь неприлично возгордилась собой. Маленькая победа, немного уравновешивающая тяжесть катастрофы, аргумент, опровергающий горечь утраты и чувство провала.
Дни тянулись однообразной чередой, и экипаж столкнулся с совершенно непредвиденной проблемой: скукой. Кьяри организовал тренировки в невесомости и навязал всем очень жесткий график, не менее часа в день, удваивая продолжительность занятия в случае пропуска. Он возобновил уроки рукопашного боя для Николь и гонял ее больше прежнего. К несчастью, заполнить досуг было нечем. Не имея доступа в свою лабораторию из-за предельно допустимого уровня радиации, Андрей не мог продолжать эксперименты. Вся развлекательная программа - игры, книги, фильмы, музыка - погибла вместе с главным компьютером. Музыкальные инструменты, конечно, скрашивали существование, но не будешь ведь ежедневно устраивать концерты, да и все песни уже перепеты. У Андрея нашлись шахматы, но они с Кьяри оказались гроссмейстерами, и, даже стараясь изо всех сил, женщины здорово уступали в игре, не говоря уж о выигрыше. Пробовали баловаться картишками, и тут Николь добилась реванша в покере, проигрывая в гусарика и ненавидя бридж. И все четверо уже действовали друг другу на нервы.
После той ночи на мостике Николь и Кьяри держались врозь по безмолвному взаимному соглашению. На тесном корабле уединиться было негде, а они оба чувствовали, что это было бы нечестно по отношению к остальным. И все равно скрывать случившееся было невероятно трудно - слишком бросалось в глаза. Не раз Николь ловила пристальный взгляд Кьяри, а иногда сама старалась навеки запечатлеть в памяти его образ; словно оба предчувствовали, что это не продлится долго. Вспомнив давний разговор с Ханой, она поняла, каково той было расставаться с любимым. Иногда она представляла себя миссис Николь Кьяри - матерью их детей, охраняющей семейный очаг, пока муж и дети живут своей жизнью где-то за его пределами. А потом смотрела на звезды: слишком высока цена, душевную жажду этим не утолить. Возможно, когда-нибудь она встретит человека и… и ощутит, что может пожертвовать своими чаяниями. Но - от этой мысли у Николь вдруг навернулись слезы на глаза - не сейчас. Хана молча подставила плечо, когда Николь разрыдалась - резко, порывисто, отчаянно всхлипывая. А после Николь долго мучил вопрос, плачет ли из-за нее Кьяри.
К исходу пятой недели она почти не вылезала с мостика, намеренно отгораживаясь от остальных, вновь и вновь прокручивая в памяти засаду, предсмертный вопль Паоло, пересматривая все свои решения, безжалостно отыскивая ошибки. А в сумрачные часы перед сном ломала голову: не лучше ли было отправиться в небытие вслед за "Скитальцем". Теперь же члены экипажа превратились в марионеток, отсчитывающих время; надо как-нибудь вывести их из ступора. Две недели назад Николь взялась за пространное, велеречивое письмо-монолог к отцу, словно исповедуясь перед присутствующим здесь человеком. А сегодня, перечитав его, обнаружила, что в логичных с виду фразах проскальзывает безумие. От этого открытия по спине побежал холодок, она сгорбилась в кресле, поникнув головой, и уставилась на свое блеклое отражение в фонаре. "Неужто у меня едет крыша? Ну и по фигу!" В раме замаячило еще одно прозрачное лицо, и, обернувшись, она увидела парящего рядом Андрея. Тот озабоченно сообщил, что Хана в научном катере отправилась на вылазку.
- В последнее время она выходит ежедневно, на час как минимум. Я спрашивал, с какой целью, а она отмалчивается.
- Хочешь, чтобы я с ней поговорила?
- Ты же командир.
Губы Николь скривились, но грубая мысль тотчас отступила. Командир здесь действительно она. А это не только права и привилегии, но и ответственность. Пора приступать к своим обязанностям!
- Если для подобных экскурсий есть разумный повод, то я обеими руками за, - горячился Андрей. - Хотя и считаю, что она должна уведомлять нас. Мы можем ей помочь. Откровенно говоря, я бы с радостью взялся за какое-нибудь нужное дело. Но если это какой-то психоз…
- Ты хочешь сказать, что на нее давят стены?
- Да, - по-русски ответил он.
- А разве на остальных не давят?
Андрей вскинул на нее глаза, но тут же понял, что Николь шутит; в его улыбке было больше облегчения, чем веселья.
- Мне кажется, на всех, кроме комиссара.
- Ее выходы в космос не вредят "Страннику"? - уточнила Николь.
- Пока нет. Она обобрала один универсальный катер, забрав топливо и сняв электронику, а свое оборудование питает от его батарей. Но что будет, когда они сядут? Второй универсальный и боевой "Скиталец-три" еще пригодятся. В крайнем случае в качестве спасательных.
- Я уловила. Где она сейчас?
- Там. Подними глаза направо и увидишь. Николь и в самом деле заметила габаритные огни катера.
- Сегодня это ее третья вылазка, - отметил Андрей. Николь присвистнула. - Потому-то я и счел необходимым тебя уведомить.
* * *
Хану она дожидалась в раздевалке ангара "Скитальца-шесть". Проследив через прозрачное лексановое окошко и на мониторе, как подруга виртуозно посадила нескладное суденышко на салазки, Николь одобрительно кивнула. Хана - прирожденный летчик. Как только салазки со "Скитальцем", полязгивая, втянулись в ангар, а громадный люк захлопнулся, Николь помахала рукой. Уравнивание давления заняло больше времени, чем обычно; значит, Хана переделала насосы ради экономии электроэнергии.
Наконец на контрольном щитке вспыхнула зеленая лампочка. Николь разгерметизировала люк и невольно охнула, переступив порог. В памяти тотчас же всплыло возвращение на "Скиталец-один" и убийственный холод. Тут оказалось ничуть не лучше. Пока Хана выбиралась из катера, Николь юркнула в раздевалку, захлопнула люк и включила обогреватели, затем застегнула куртку до самого подбородка. Минуту спустя Хана застала ее посиневшей от холода.
- Извини. - Японка снимала шлем, глядя на Николь беспокойным взором, который так не вязался с ее ухмылкой. - Я не ждала гостей.
- Черта-дьявола-Бога-душу-мать! - Николь дрожала как осиновый лист. Она изо всех сил обхватила себя руками, молясь, чтобы не было рецидива, поскольку большинство антибиотиков осталось на Карусели К-2.
- Я перевела обогреватели в ручной режим. - Хана вручила Николь контейнер с горячим куриным бульоном, извлеченным из консоли. - Я так часто выхожу наружу, что обогревать ангар каждый раз - пустая трата электроэнергии; тем паче, что я работаю в теплоизолированном скафандре.
- Зачем? Ради чего все это? - прямо спросила Николь, как только обжигающая жидкость немного вернула ее к жизни. Хана молчала. - Хана, к черту деликатность. Что происходит?
- А нельзя ли чуточку обождать?
- Нет.
- Я не собиралась говорить, пока не буду уверена на все сто процентов.
- Я настаиваю.
Хана попыталась обезоруживающе улыбнуться.
- А если я промолчу, вы застрелите меня, капитан?
Николь не поддержала игру и с железной решимостью изрекла:
- Хана, наши жизни на этом корабле полностью зависят от подлатанных агрегатов, любой из которых может в любую минуту отказать. Ты пользуешься электроэнергией, топливом, воздухом. Как бы ты ни старалась уменьшить свое влияние на "Странник", оно сказывается на каждом из нас. Мы влипли в эту передрягу вместе, и ты не имеешь права пускаться на авантюры, не уведомив нас!
- Знаю, - вздохнула Хана. - Я была не права. Пожалуй… - Она помолчала, собираясь с мыслями. - От всего этого я тоже немножко чокнулась. Ты удрала на мостик, я сюда.
- Все мы не без греха.
- Наверное, я немного завидую. Ты-то можешь набраться сил у комиссара… и поделиться с ним… своим горем.
- Почему ты молчала?
- Не было повода. До сегодняшнего дня, - ответила Хана и вдруг бесцеремонно перевела разговор: - Надень скафандр. Мое снаряжение в ангаре, а там по-прежнему мороз.
Николь вытащила из шкафчика универсальный скафандр и, забравшись в него, последовала за Ханой к рабочему столу. Эту часть помещения занимали электронные и вычислительные блоки, снятые с катеров. В одном из компьютеров виднелась кассета - снимки, сделанные Ханой во время последней вылазки. Наконец девушка погасила свет и начала показывать слайды.
Не просмотрев и полудюжины, Николь ринулась к интеркому и объявила общий сбор. Теперь понятно, почему Хана так неохотно сообщила о своем открытии, но ясно и другое: каждый на борту обязан знать об этом, и немедленно!
- Это всего-навсего часть нашей с Полем ежедневной программы наблюдения за небосводом, этакий придаток к главной задаче картографирования, - начала Хана, когда все собрались. - Почти все фото хранились в главном компьютере и, естественно, погибли вместе с оборудованием. Однако для некоторых экспериментов мы сделали желатиновые диапозитивы. Все они охватывают один и тот же регион Солнечной системы и сделаны с недельным интервалом.
Она последовательно показала изображения. Затем поинтересовалась:
- Видите что-нибудь необычное? - пропустив мимо ушей ворчание Кьяри о "дерьмовых экзаменационных листах для школьников". - Ладно, я прокручу их снова, но на сей раз не спускайте глаз с этого источника света… - Хана световым пером указала яркую точку в верхнем правом углу экрана, нажала на кнопку, и точка оказалась в красном кружке. В следующий раз кружок явственно переместился по экрану налево вниз на добрых три сантиметра.
- Черт побери, - вполголоса ругнулся Андрей. - Так что же это такое?!
- Погоди, дружок, - ухмыльнулась Хана, - сладкое впереди. Следующая последовательность зафиксировала виды небосвода уже после засады.
Уже на третьем снимке Хана добилась бурной реакции присутствующих - Андрей ахнул, Николь оцепенела, и даже Кьяри покачал головой со смешанным выражением изумления и недоверия. Теперь пятнышко было легко различимо, яркостью затмевая соседние небесные тела; движение его стало совершенно отчетливым - на последних слайдах оно даже проявилось.
- Я воспользовалась оптическими и радиотелескопами научного катера, - продолжала Хана, - стараясь собрать как можно больше данных. В спектре объекта наблюдается голубое смещение, означающее приближение объекта. Кроме того, я приблизительно подсчитала параллакс: два месяца назад он был удален на пятьдесят астрономических единиц, примерно семь с половиной миллиардов километров. Выясняя его положение относительно нашей позиции десятидневной давности и сегодняшней, я убедилась, что эта фигня близко.
- Насколько? - не утерпела Николь.
Хана застучала по клавиатуре, и пятнышко стало ослепительно ярким.
- Сегодняшний снимок. Экстраординарное альбедо, около девяноста семи процентов, особых флюктуации не заметно. Объект не вращается. Он все время повернут к солнцу одной и той же стороной.
- Девяносто семь процентов, - пробормотал Андрей. - Идеально отполированная поверхность. Вот так с ходу, друзья мои, я даже не подберу подобного природного объекта.
- Во время последней вылазки я сожгла топливный элемент катера, обстреливая объект радиоволнами, - сообщила Хана товарищам, сгрудившимся у экрана. - Ответ появлялся через девяносто секунд.
- Тринадцать с половиной миллионов километров, - мгновенно отреагировала Николь.
- Прямо под боком, - подхватил Кьяри, и вдруг его осенило. - Погодите-ка, если это всего тринадцать мегакил, мы можем получить довольно подробные фотографии. Научный катер вооружен встроенным пятидесятисантиметровым оптическим телескопом, а раз компьютеры отлично работают, мы воспользуемся ими для обработки снимков и получения гораздо более высокого разрешения.
Только этого Хана и дожидалась. Ударив по клавише, она выдала последнее фото. Казалось, молчание будет вечным. Первым дар речи вновь обрел Кьяри.
- Обалдеть! Корабль!
- Корабль, - эхом откликнулся Андрей, расплывшись в улыбке. Затем захохотал: - Корабль!!! - вскинув руки в воздух, будто массовик-затейник, напрочь позабыв о невесомости. Вопль радости сменился удивленным выкриком. Кьяри поймал его, пока Андрей не врезался макушкой в потолок. Ловко извернувшись, Зимянин тотчас же облапил комиссара и расцеловал в обе щеки.
Затем поймал взгляд Николь, и улыбка тотчас слетела с его лица.
- Николь, ты чего? - спросил он, пытаясь растянуть минуту радости. - Это же корабль, и направляется он в нашу сторону! Нам только и осталось передать SOS остронаправленным лучом, и - нате, пожалуйста! - мы спасены. Логично?
- Андрей, - преувеличенно спокойно проговорила Хана, - а что, по-твоему, я сегодня делала? Я лупила по судну самым громким SOS, на которое способна аппаратура, а они словно воды в рот набрали.
- Дела делают либо быстро, либо никак, - сказала Николь. - Мы идем пересекающимися курсами и при таких темпах через десяток часов разлетимся в разные стороны. Какого дьявола ты выжидала, Хана?! Мы почти опоздали!
- Я не знала, что это! - опалила ее взглядом Хана. - Его динамические характеристики соответствовали характеристикам корабля, вышедшего из искривленного пространства; когда же я экстраполировала его курс в прошлое, получилось, что он идет прямиком Извне, а не из Системы или с дальних планет. Он летит по баллистической траектории, практически прямолинейно, с того самого момента, как мы с Полем его обнаружили. А этот след едва-едва вошел в Систему! Я должна была убедиться! - Она спохватилась, что сорвалась на крик. - Как вы не понимаете? Я не хотела вас попусту обнадеживать. Да и курсы наши не сходятся, Николь. Мы идем ниже его траектории и минуем пересечение проекций через сотню минут после того, как тот корабль проследует мимо.
- Раз они не настроены беседовать с нами, - сказал Кьяри, - не можем ли мы выйти навстречу?
- Двигатели - твоя специальность. - Хана посмотрела на Андрея.
- Рискованно, - медленно начал Андрей. На его выразительном лице отразилась внутренняя борьба, - но осуществимо. Конечно, придется бросить основную часть корабля, но ВПС головного модуля справится с разгоном и маневрированием, если мы решим швартоваться. Но как только мы отделим вспомогательные отсеки, мы обречены довольствоваться суточным запасом энергии и воздуха. Так что все или ничего, друзья мои.
- Боюсь, все не так просто, - взяла слово Николь. - Речь не только о том, выйдем ли мы навстречу. Следует ли это делать вообще?
- Конечно, следует! - откликнулась Хана. - Не говори ерунды!
Протиснувшись мимо Ханы, Николь выстучала на клавиатуре команду. Изображение на дисплее сменилось схемой встречи, а на вспомогательном экране появились цифры.
- До него еще тринадцать мегакил, а мы уже решили, что это не что иное, как звездолет. Вам это ни о чем не говорит?
- Весьма велик, - задумчиво вымолвил Андрей, переводя взгляд со схемы на цифры.
- А точнее, огромен. Но это не все.
- Инопланетный, - невыразительно констатировал Кьяри.
- Да вы что?! - усмехнулась Хана. - До этой штуки тридцать раз по столько, сколько от Земли до Луны, а мы еще и пользуемся импровизированным компьютерным комплексом.
- Ты не веришь ни собственным снимкам, ни собственным компьютерам?
- Я знаю их… и свои… пределы. Откуда у вас такая уверенность?
- Доктор Мураи, - безапелляционно ответил Кьяри, - я ходил практически на всех существующих кораблях или хотя бы видел их. Поверьте мне на слово, это судно придумано и построено не людьми. Быть может, гуманоидами - но не земного происхождения. Это чужое судно.
И снова воцарилось молчание. Николь проигрывала в воображении сотни различных сценариев спасательной операции, но мысль о Первом контакте ей даже в голову не приходила. Как и всякий курсант Академии или офицер НАСА, она считала, что рано или поздно вселенскому одиночеству человечества придет конец. Слишком уж много звезд в небесах, слишком много планет в Солнечной системе, пригодных для колонизации. Где-нибудь должна найтись цивилизация, не уступающая нашей ни возрастом, ни развитием.
На сей раз молчание нарушила Хана.
- Откуда бы он ни шел, он красив. Его строители не только инженеры, но и художники.
- Это что, критерий цивилизованности? - усомнился Андрей.
- Сначала дай определение цивилизованности, - спокойно ответила Николь. - Погляди-ка на нас! Мы цивилизованы? Черт, да как раса мы даже носа из дому не высовывали!
- Глубокомысленно, - фыркнул Кьяри, - но не слишком информативно.