Терентьев шагнул в эту щель; Виталий последовал за ним.
Вообще Виталий ожидал, что за дверью увидит тесную шлюзокамеру, но её там не оказалось – коридор продолжался метров на пятьдесят и в свою очередь упирался ещё в одну гермодверь, такую же, как пройденная.
Её охраняли четверо громил из "Вомбата" – элитного штурмового флотского спецподразделения. И у этих дыхательные комплекты имелись, хотя и не были в данный момент задействованы.
– Ого, – невольно вырвалось у Виталия.
Перед дверью располагалась рамка биоидентификатора – сканирование ладони, сетчатки глаз, физиопрофиль и прочие прелести закрытых территорий.
"Елки-палки, а как же я пройду? – растерянно подумал Виталий. – Моих данных в базе нет, откуда им взяться в базе? Да и вообще – я даже не знаю, снимали у меня когда-нибудь физиопрофиль или нет…"
Видимо снимали. Потому что Виталий задержался в рамке ничуть не дольше Терентьева и идентификация его, судя по зелёным сигналам-огонькам, прошла вполне штатно.
Когда шлюз с гулом задраился, Терентьев многозначительно произнёс:
– Ну, всё! Ты в норе, приятель.
Виталий оглянулся – по эту сторону шлюза не было ни рамки, ни охраны, только сенсор рядом с дверью, примерно на высоте груди. Прям как перед лифтом.
– Ты прав, если нужно выйти на базу – топчи кнопень, и ребята тебя выпустят, – перехватив его взгляд, сказал Терентьев. – Даже если с ребятами вдруг что не то – шлюз всё равно должен раздраиться, только учти: когда ребят за шлюзом нет, там и дышать, скорее всего, нечем. Так что про гермокостюм заботься самостоятельно, коли жить охота. Усёк?
– Усёк, – кивнул Виталий.
– Между прочим, всё сказанное – это часть инструктажа по технике безопасности, а заодно и дежурный ввод нового сотрудника в курс дел. Тоже учти.
– Учту! – искренне пообещал Виталий.
Терентьев на него одобрительно покосился – видимо, ему понравились по-военному лаконичные ответы входящего в курс дел подчинённого.
– Схему помещений норы изучишь в первую голову, она есть на рабочем столе, – добавил Терентьев. – Да, да, у тебя будет свой стол. Отдельный кабинет только у мастера, а наши столы в одной комнате, но сразу предупреждаю: бывать мы там будем нечасто. Потому и вещи с корабля обычно не забираем. Но схему изучать потом. Сначала к мастеру на ковёр.
Они как раз подошли к стандартной двери со стандартной табличкой. Стандартным шрифтом на табличке значилось: "Майор Прокопенко".
Табличка выглядела новенькой и свежей и, скорее всего, прикрепили её совсем недавно.
Дверь перед ними открылась сама собой.
Кабинет был небольшим и достаточно скудно обставленным. Письменный стол, пара стульев, встроенный в стену шкаф-купе, четыре секретера, тоже встроенных, два тяжёлых сейфа один подле другого. Трехрогая вешалка у двери. Вот и всё. Ковра, к слову сказать, никакого не было, пол был выстлан обычной керамической плиткой, как и везде на лунных базах.
Посреди кабинета, покачиваясь с пяток на носки и заложив руки за спину, стоял контр-адмирал в парадной флотской форме с обширным иконостасом орденских планок на груди. Фуражка контр-адмирала висела на вешалке.
– Здравия желаю, мастер! – обратился к начальству Терентьев и браво козырнул. – Нового кадета доставил, в пути без происшествий!
– Здорово, штабс! – адмирал с ехидцей усмехнулся.
– Ага, – оживился Терентьев. – Вот и перекрестили меня. Штабс, говорите?
– Не поручиком же тебя называть, – проворчал адмирал и неожиданно протянул помалкивающему Виталию руку. – Ну, здравствуй, кадет! Добро пожаловать в жопу мира!
– Здравия желаю! – твердо ответил Виталий и пожал начальству руку.
– Вольно, – скомандовал адмирал и сел за стол. Терентьев тут же же шмыгнул к стулу у стены, одновременно дав Виталию знак садиться непосредственно перед мастером.
В данный момент адмирал открыл ящик в правой тумбе и перебирал там что-то невидимое.
– Документы на стол! – велел он, не глядя на Виталия.
Виталий без промедления выложил на центр столешницы удостоверение личности.
Мастер перестал копаться в ящике и накрыл документ Виталия рукой.
– Штабс! – обратился он к Терентьеву. – А ты чего расселся? Вчера разработка пришла, иди, изучай.
– Что, уже? – на глазах поскучнел Терентьев.
– Покой нам только снится, – проворчал адмирал. – Давай, давай, вечером вылетаете.
– Слушаюсь, мастер… – Терентьев со вздохом встал и, ободряюще подмигнув Виталию, вышел из кабинета.
– Значит так, – заговорил адмирал через некоторое время, внимательно рассматривая удостоверение Виталия. – Фамилия у тебя в принципе годная, но чуть более вычурная и редкая, чем следовало бы. Поэтому будешь пользоваться другими. Зачем и почему – штабс тебе уже, наверное, объяснил. Объяснил?
– Объяснил, – кивнул Виталий.
– Во-от! А принцип, уверен, довести до сведения поленился, знаю я его, лентяя. Так вот кадет, люди нашего отдела обычно работают под различными несложными фамилиями, но не совсем уж затасканными. Например, Ивановым тебе точно не быть, а вот Иванниковым или Иваницким – легко. А ещё лучше фамилии типа Агеев, Агафонов, Артамонов, Астахов – ты представишься, а у окружающих в голове осядет только что фамилия, русская, простая и начинается на "А". Зато с именами никаких закавык: всегда будешь Виталием, как штабс у нас всегда Коля. Чтобы не путаться.
"Ага, – подумал Виталий. – Терентьев у нас, стало быть, Коля. И вряд ли он вообще Терентьев…"
Удостоверение Виталия осталось лежать перед мастером, а сам мастер снова пошарил в ящике стола и вынул сразу три других документа, с виду совершенно неотличимых. Заглянул в один, во второй.
И заговорил:
– Больше всего русских фамилий на букву "пэ". Поэтому все новички отдела первый псевдоним всегда на "пэ" носят, даже я в новой должности. Значит, будешь ты в ближайшие полгода-год Виталием Панкратовым. Держи.
В новом удостоверении значилось всё то же, что и в настоящем, изменилась лишь фамилия. И ещё голограмма была чуть-чуть другая – может быть, сделанная спустя несколько секунд, но все же лицо успело приобрести хоть самую малость, а другое выражение. Тут Виталий выглядел спокойнее и увереннее в себе, нежели на привычном документе.
– Едем дальше, – продолжал мастер, убрав лишние удостоверения в стол (настоящее осталось лежать перед ним). – Жетон тебе пока не положен, получишь по окончании стажировки. Подписку ты дал, копия пришла. Личное оружие!
Адмирал встал и, прихватив удостоверение Виталия Шебалдина, подошёл к сейфам. Документ канул в недра одного из них, а взамен оттуда была извлечена кобура стандартного образца, не новая – местами чуть потертая, где-то слегка изменившая цвет, но готовая служить ещё долгие-долгие годы, как и любая вещь, если она сделана добротно, да ещё из качественных материалов.
Заперев сейф, мастер не за стол вернулся, а подошёл к Виталию с кобурой в руках. Разумеется, Виталий вскочил.
– Держи, кадет. Что такое личное оружие объяснять не буду, ты не первый год форму носишь. Но это первое твоё оружие, которое ты видишь не только на стрельбах и почти никогда не будешь сдавать в оружейки. Поздравляю.
– Благодарю, господин адмирал!
– Мастер! Не адмирал – мастер! Я этот мундир только ради тебя надел. Обычно я в майорском.
– Благодарю… мастер, – повторил Виталий взволнованно.
– Служи как следует! Эр-восемьдесят – элита войск. Может, мы и маленькая деталь огромного механизма, но зато одна из самых важных, уж как пить дать. Если поляжет эскадрилья, соединение, даже флот – найдется, чем и кем заменить их заменить. Нас заменить некем, по крайней мере – сразу. Помни это.
– Так точно, мастер!
Адмирал вернулся за стол, но не сел – оперся обеими руками о столешницу, нависнув над ней, как крейсер над посадочным пятачком.
– Глянь хоть! – сказал он добродушно.
Виталий расстегнул кобуру. Этого, в принципе, и следовало ожидать – заурядный офицерский лучевик, тоже не новый. Кому-то он принадлежал раньше. С предохранителя его снимать Виталий, конечно же, не стал – не хватало опозориться перед начальством.
– Вынь батарею, – велел адмирал.
Виталий повиновался, а спустя пару секунд застыл, глядя на неё.
С виду батарея опять же была неотличима от стандартной. Но сбоку на ней имелся контроль-контакт. А это значило…
– Понял фокус? – поинтересовался адмирал снисходительно.
Виталий, наконец, сумел оторвать взгляд от батареи и поднять на мастера.
– Это… это не лучевик? – не очень уверенно произнёс Виталий, а затем жадно взглянул на предохранитель.
Так и есть, переключатель имел третье положение и механическую фиксацию. Но в глаза это не особенно бросалось.
– Да, кадет, на самом деле это плазменник. Так что на борту поаккуратнее. Ну и… желаю пореже вынимать из кобуры.
Плазменные пистолеты были раза в три мощнее лучевых, и ими действительно не рекомендовалось пользоваться на малых и средних кораблях – можно было и обшивку повредить.
– Скажите, мастер, – осмелился на вопрос Виталий, – а в нашем отделе всё такое – с виду обычное, а внутри с сюрпризом?
– Почти, – спокойно ответил адмирал. – На вашем борту в оружейке есть и чего помощнее, при нужде штабс покажет. Собственно, всё, ты зачислен на стажировку в эр-восемьдесят. Шагом марш осматривать рабочее место и вообще… в распоряжение капитана Терентьева.
– Есть!
Виталий чётко встал, вытянулся с кобурой в опущенной руке, совершил "налево-кругом" и промаршировал четыре шага к выходу.
Дверь перед ним услужливо открылась – по-флотскому, сдвинувшись вдоль стены-переборки.
В коридоре Виталий на миг замер, соображая, где искать Терентьева и собственный стол, но почти сразу увидел табличку на двери, расположенной точно напротив кабинета мастера.
На табличке значилось: "Капитан Терентьев. Капитан Панкратов".
Табличка была новенькая и блестящая. А дверь пришлось открывать вручную.
– Ага, – Терентьев оторвался от экрана и взглянул на явившегося Виталия. – Входи, входи. Вон он, твой стол. И, кстати, загляни для начала в шкафчик, который рядом.
Виталий, не выпуская из рук кобуру с плазменником, прошёл куда сказано и сдвинул дверцу шкафа.
Тот был почти пуст. На единственном тремпеле висела парадная форма с капитанскими погонами.
Флотская форма.
Секунду Виталий тупо простоял перед открытым шкафом. Потом пригляделся. Вон едва заметная царапина-потёртость у верхней пуговицы. И на самой пуговице привычное затемнение на ободке…
Это была не просто форма – это была парадка Виталия, прекрасно знакомая, родная, из училища, только кто-то успел добавить на погоны дополнительную звёздочку и привезти её сюда, на Луну.
Виталий оцепенел.
– Моя в этом шкафу висит, – сообщил Терентьев со вздохом, указывая на дверцу рядом с собой. – За четырнадцать лет аж два раза надевал. Так-то, шуруп!
– ёлки-палки, – только и смог произнести Виталий. – Ну, ёлки-палки!
И украдкой погладил шершавый флотский погон.
Глава шестая
– Подъём, стажёр!
Виталий привычно вскинулся на койке, но вместо просторной казармы обнаружил себя в тесной комнатушке.
Ну да, всё правильно. Он уже не в училище, он уже на службе. В данный момент – в норе подразделения "R-80". Конкретнее – в комнате отдыха, примыкающей к их с Терентьевым рабочему кабинету. В глобальном смысле – на лунной базе Королёв-G.
Мастер Терентьев, хитро улыбаясь, стоял над койкой и пристально глядел на Виталия.
– Фамилия? – внезапно рявкнул он. – Звание?
– Панкратов… – пробормотал Виталий, отбросил одеяло и вскочил. – Капитан Панкратов!
– Молодец! – Терентьев на глазах расцвёл. – Давай, шевелись, час до вылета.
Хоть и был Виталий в состоянии "спросонья", голова у него включилась в тот же момент, как открылись глаза. К тому же он заранее настроил себя на то, что в ближайшие дни непременно последуют мелкие проверочки и тренировочки, поэтому ежесекундно следует быть в полной готовности. Ответь он сейчас машинально, как в последние несколько лет: "Курсант Шебалдин", наверняка последовала бы словесная выволочка от мастера, а получать от Терентьева выволочки не хотелось совершенно.
Виталий внезапно понял, что успел проникнуться к своему новому начальнику немалой симпатией, хотя ещё вчера полагал его презренным шурупом, невесть как затесавшимся в экзаменационную комиссию Академии Космофлота. Было нечто притягательное в отношении к жизни и службе у этого бравого капитана, который на самом деле полковник. И специалист он наверняка очень квалифицированный. Так что у Виталия уже было к чему стремиться и кому подражать, а молодому офицеру на первых порах без этого никак.
Умывшись-одевшись, Виталий вышел в кабинет. Терентьев уже сидел у экранов и что-то там нехотя просматривал.
– Позавтракаем на борту, – сообщил он. – Пропуска я уже получил, держи, кстати…
Терентьев метнул через стол плоскую карту, без сомнений нафаршированную чипами. На самой карте имелась надпись: "Лорея" и стоял фиолетовый штамп: "Везде".
– Особо им не размахивай, – посоветовал Терентьев. – Показывай только в крайнем случае. Это не только сейчас, это вообще. Мы должны выглядеть интендантами, а не следователями, понял?
– Вполне, – кивнул Виталий, пряча пропуск в карман, к офицерскому удостоверению.
– На Лорее наверняка столкнёшься со своими однокашниками, они летят тем же транспортом. Осаживай там их, легонько, но осаживай, чтобы прежней фамилией не называли.
– Вы хотели сказать – настоящей фамилией, мастер? – уточнил Виталий.
– Я хотел сказать – прежней, – ровно ответил Терентьев. – Настоящей фамилии у тебя больше нет. И скорее всего никогда уже не будет, даже на пенсии, до которой, между прочим, ещё дожить надо. И рекомендую по этому поводу не особенно рефлексировать. Фамилия – та же одежда. Понадобилось – сменил и вся недолга. Тем более, ты не фон Платен, ты из стада. Значит, должен проще к этому относиться.
– Я и отношусь, – насупился Виталий.
Не то, чтобы его так уж трогало собственное происхождение, да и сам факт, что Терентьев об этом напомнил не слишком задел. Но всё равно в душе что-то протестующе шевельнулось. Умом Виталий понимал, что обижаться на подобное глупо и недопустимо, но поделать с собой ничего не мог.
– Чего напрягся? – спросил Терентьев насмешливо. – Ты и впрямь не фон Платен с родословной длиною отсюда и до Меркурия. И будут тебя периодически макать рылом в говнецо, особенно те, у кого родословная с гулькин хвост, но всё же имеется. Обязательно будут. Утешить могу только тем, что меня тоже макают. Но я привык. Так что и ты привыкай.
– Привыкну, – пообещал Виталий хмуро и подумал:
"Всё-таки не зря меня вчера вместе с семёновцами покупали. На Лорею прибудем вместе…"
Терентьев тем временем гасил экраны и складывал документы частью в стол, частью в прямоугольный кейс-дипломат. Туда же он сунул и планшет.
– Ты готов?
Виталий был готов. Чего там готовиться, только форму надень да кобуру прикрепи.
Кобура приятно оттягивала пояс, словно пыталась добавить капитану Панкратову значимости.
– А интендантам разве положено при оружии разгуливать? – поинтересовался Виталий.
– Некоторым положено, – Терентьев закрыл дипломат и встал. – Ты думаешь, мало по войскам транспортируется деликатных грузов, которые так или иначе нужно сопровождать? Офигеешь, когда узнаешь сколько.
Виталий только вздохнул.
– Ну, что? На первое задание – отбыли!
– А перед мастером предстать разве не надлежит? – поинтересовался Виталий, справедливо посчитав, что за любопытство его никто не накажет, а без вопросов как изучишь тонкости будущей службы?
– Мастера нет, улетел, – сообщил Терентьев. – Ты его мастером называй только когда к нему обращаешься, а так зови шефом. Тем более, что в интендантских частях начальство так и зовут. Мастер – наше внутреннее. Ты и меня на людях лучше как-нибудь безлично. В званиях мы равны, так что…
Виталий хотел ответить: "Ладно", но вовремя прикусил язык. А по уставу отвечать как-то показалось неуместно, он и промолчал.
Терентьев запер кабинет; для этого пришлось поставить дипломат на пол, приложить обе ладони к пятнам считывателя и выдержать проход сканирующего луча по радужкам глаз.
– Потопали, стажёр.
Минут через двадцать они прибыли на борт, в обратном порядке миновав все кордоны между норой и базой. Первым делом Терентьев активировал полётную программу и связался с диспетчерской. Добро на стартовые процедуры им дали ещё минут через десять; а спустя полчаса, когда автоматы выволокли пятисотку на взлётное поле, диспетчер разрешил взлёт по одному из коридоров.
Дальше им предстояло уйти с Луны в разгонную зону, а затем покинуть плоскость эклиптики и финишировать в погрузочной сфере струнных звездолётов.
Виталий был пилотом, военным пилотом-инженером, следовательно знал о космических кораблях всё или почти всё. Однако полёты в Солнечной и остальных колониальных системах до такой степени отличались от межзвёздных полётов, что вообще считались совершенно иной областью техники и логистики. Военные, к примеру, не имели струнных звездолётов в принципе, ни флот, ни шурупы. Струнниками владели три частные транспортные компании, они же обслуживали и сами звездолёты, и организовывали рейсы из Солнечной к Колониям и между Колониями.
Виталий не знал, почему сложился такой порядок вещей и как военные умудрились отдать такую важную функцию гражданским. Вероятно потому, что межзвёздные рейсы действительно не имели отношения к космическим перелётам как таковым. Нет, настоящие космические корабли при достаточном запасе автономности вполне были способны долететь до любой из Колоний или пока не заселённых звёздных систем. Но на это ушли бы годы.
Струнники на перемещение к другим звёздам тратили в худшем случае недели.