"Какой я идиот! - с горечью подумал Павлов. - Надеялся скрыть Катькин побег от своих. А тут дай Бог отмазаться от министерства! Если шеф рассказывает о Катьке генералу, значит, у того есть информаторы здесь. И нужно действовать на опережение, красиво подать некрасивую историю, чтобы наверху не думали, будто у нас бардак. Фигушки, просто такой гениальный зверь появился. Чуть не надорвались, выращивая. Ой, как стыдно…"
- …Спускается вниз чуть медленнее, - продолжал директор, - но тоже в достойном темпе, и уходит обратно. Прямиком к себе в корпус. По кирпичной стене - вы только представьте - лезет к решетке, поддевает ее сначала носом, у нее не выходит, тогда она использует переднюю лапу, решетку отжимает, ныряет внутрь - и конец спектаклю. Неплохо?
Бондарчук посмотрел на завлаба и выпятил челюсть.
- Есть пистолет? - спросил Павлов генерала. - Мне на минутку, застрелиться.
- Перестаньте, - распорядился директор. Почти скомандовал. В институте такую его манеру знали и не удивлялись. Просить, уговаривать, реагировать на шутки и вообще располагать к себе этот шеф не умел. Или не считал нужным.
- Ты молодец, - Бондарчук от души хлопнул Павлова то плечу. - Не стоишь на месте, развиваешься. Новая модель нам пригодится.
Павлов хотел было сообщить, какая она новая, эта модель, но поймал острый взгляд директора и только кивнул. Захотелось выпить. Завлаб опрокинул в рот остатки коньяка.
- Ну, это не новое изделие, а просто версия "Клинка", - оказал директор. - Мы пробуем сейчас разные варианты, какие-то более раскрепощенные, какие-то менее. Трудно найти грань, за которой заканчивается разумная инициатива бойца и начинается опасная самодеятельность.
- Да уж! - подтвердил Бондарчук и слегка поежился.
- Эксцессов больше не будет, - произнес директор негромко, но чертовски убедительно. Павлов давно заметил за шефом такое умение - брать не голосом, а интонацией. "Далеко пойдет", - в который раз подумал завлаб и мысленно пожелал директору пойти как можно дальше, но, главное, поскорее.
- Верю, - согласился генерал и поглядел на бутылку. - Ладно, давайте за предстоящий бенефис. Между прочим, дорогуша, твой, - он ткнул пальцем в сторону завлаба.
- А чего я-то? - привычно набычился Павлов.
- Вы еще скажите "чуть что, сразу я", - предложил директор, разливая по второй.
- Тебя, дорогуша, когда в последний раз дергали? - встрял Бондарчук. - Ты предварительной комиссии сдавал полосатых - вот. Поэтому… Будь!.. Значит, порядок такой. Послезавтра в восемь-ноль по Москве я тебя забираю прямо в дома. Едем на полигон. И там представляем изделие министру. Официальное представление, ясно? Будешь, дорогуша, толкать речь от института.
Павлов обескураженно посмотрел на директора. Тот едва заметно поджимал губы.
- Мне не по чину. У вас же заместители…
- Представлять "Клинок" поедет тот, кто его делал, - сказал директор. - Это приказ. У секретаря ознакомитесь и распишетесь.
Павлов уставился в рюмку. Официальное представление новой модели оружия министру обороны - церемония формальная. Она лишь означает, что успешно закончены испытания в войсках и положительное решение по оружию принято. Тем не менее, соберется вся верхушка, заслушает разработчика и испытателей, посмотрит, как изделие действует на полигоне… Выскажет одобрение. Ну, и банкет. Может, вся возня исключительно для банкета затевается. На таких банкетах проводят очень серьезные переговоры и решают очень большие вопросы.
А еще участие в представлении - статусная, знаковая вещь. Раз директор не едет, значит, никак не может. Это же трагедия для подрядчика - не засветить лишний раз фамилию и лицо! И то, что шеф не выдвигает заместителей, а посылает отдуваться завлаба…
- Ну, это хотя бы по-честному! - ляпнул вслух Павлов. И, услышав свой голос, едва не выпал из кресла.
- Именно так, - подтвердил директор, чуть щуря глаза. Не понять было, то ли он серьезно злится, то ли новым взглядом оценивает своего завлаба. - Именно.
Павлов что-то неразборчиво буркнул и залился краской. Бондарчук давился беззвучным смехом.
- Тема ваша, ну и дерзайте. Потом, извините за прямоту, у вас на лице написано, что врать не умеете. Министр таких людей ценит. Вы произведете впечатление, институт заработает дополнительные очки.
"Да, полюбить тебя нереально, - подумал Павлов, - но уважать есть за что".
- И выступать на публике ты силен, - вставил Бондарчук. - Шевельни головным мозгом, придумай эффектный ход. Как в прошлый раз. Чтоб офигели все.
- Это был опасный трюк, - сказал директор. - Они ведь могли действительно офигеть…
Павлов улыбнулся. Когда министерская комиссия приехала решать вопрос, готов ли "Клинок" к испытаниям в войсках, завлаб вперед себя запустил четырех полосатиков. Генералы начали хвататься за отсутствующие пистолеты. А кошки выходили на середину комнаты и садились рядочком. И весь доклад просидели не шелохнувшись. А потом встали и ушли. Генералы долго отдувались, но качество работы оценили выше некуда.
Наверное, устраивать такое всего через год после конфуза с "Тисками" - чтоб их разорвало! - было рискованно. Министерство откровенно побаивалось изделий НИИПБ, среди приемщиков имелись люди в возрасте, и шоу могло кончиться сердечным приступом. Но Павлов хотел доказать - его продукция не дурит, она безопасна для нашего воина, будь тот хоть трижды генерал. А рисковать, когда приперло, завлаб умел.
Он здорово тогда институт поддержал.
И вот, кажется, настало время снова рискнуть. Не ради "фирмы", не ради себя. Для рыжиков. Решение пришло в голову сразу, будто Павлов давно к нему готовился и только ждал подходящего момента.
- …Но победителей не судят, - говорил тем временем директор. - Поэтому, уважаемый коллега, примите это как знак признания ваших заслуг. Уверен, что у нас не возникнет разногласий и в дальнейшем. Будем работать, добиваться новых успехов. А если что-то сорвется - не станем без нужды переживать. И вообще, стоило бы нам серьезно поговорить о ваших перспективах. Есть мнение, что вы давно переросли рамки одной-единственной темы…
"Покупаешь меня, да? - догадался Павлов. - Пусть. Так даже лучше. Ты рыжиков уже похоронил, а вот я их возьму и реанимирую!"
- Ага, пошли разговоры не для посторонних, - сказал Бондарчук. - Давайте, чтобы вы не объяснялись намеками, я еще рюмочку приму и к себе поеду.
- К сожалению, мне тоже пора, - директор взялся за бутылку.
- План доклада представить? - деловито спросил Павлов.
- Незачем. Меня все равно завтра-послезавтра на службе не будет. И потом, что вы можете сказать про базовый "Клинок", чего я не знаю?
"Это ты подметил верно. Про базовый - ничего".
- Справитесь, - в голосе директора тонкой льдинкой звякнула непонятная Павлову боль.
- Он справится! - заверил Бондарчук, поднимая рюмку. В коридоре Павлов ухватил генерала за рукав.
- В чем дело? - спросил он заговорщическим шепотом.
- У него мама умерла, послезавтра хоронить, - объяснил Бондарчук. - Какое уж тут представление. А кремень мужик, да?
- Ох… А то не могу понять - что за интрига. Тогда да. Жаль беднягу, - Павлов даже вздохнул. Искренне.
Примерно секунду завлаб от всей души и без каких-либо обиняков жалел директора, а потом рванул к цели.
- Ты правда хочешь на представлении эффектный фокус?
- Кроме шуток, - кивнул генерал. - Скучища ведь смертная эти доклады. Пережиток советских времен. Пока не начнется полигонная фаза, все сидят, носами клюют с умным видом или о своем шепчутся. Это и для изделия плохо. Мало ли, что по нему уже решение есть. Товар нужно так подавать, чтобы в душу запал. Чтобы в память врезалось - ух, какое изделие! Поэтому думай. Материал твой фактурный, сам себя покажет. Но сколько он простоит на вооружении - вот цена вопроса! А будем мы потом толкать "Клинки" за рубеж? Ты прикинь, израильтяне за такое оружие, которое само араба чует, и араба с динамитом отдельно, последнюю рубаху снимут!
- Динамит не гарантирую, - быстро сказал Павлов. - Только араба.
- Да черт с ним. Я для примера. А сколько Америка отвалит за возможность мексиканскую границу закрыть? То-то, дорогуша. Но чтобы мы смогли все эти шикарные возможности реализовать, там, - Бондарчук ткнул в потолок толстым волосатым пальцем, - о "Клинке" должны помнить. Долго помнить, с большим удовольствием и гордостью за отчизну. Значит, нужно полосатиков красиво показать.
- Так есть идея! - сообщил Павлов, всячески демонстрируя лицом озарение мыслью. - Только потребуется твоя помощь.
- Догадываюсь. Чего задумал? Учти, испытатели на полигон целое отделение "Клинков" выведут.
- А я - только одну кошку! Всего лишь одну. Но не такую, что будут показывать испытатели. Совсем другую.
- Вроде той, которая сегодня погулять ушла?
- Зачем вроде? Её, родимую.
Они уже спустились вниз и стояли у проходной корпуса. Генерал сдвинул фуражку на затылок и поскреб обнажившуюся извилину.
- А смысл?
- Она невероятно красивая, - сказал Павлов. - Пушистая. Мягкая. Приятная на ощупь. Ласковая. Умница. И при этом - боец. Полосатики, согласись, хороши, но выглядят как-то блекло из-за камуфляжа. А я приведу рекламный продукт чистой воды! И будет внедрение образа марки, как это маркетологи называют.
- Я сам по жизни немного рекламщик, если ты позабыл, - заметил Бондарчук, на глазах скучнея. - Чего только кому только не впарил. Идея, дорогуша, продуктивная. Но боязно мне выпускать на представление экспериментальный образец. Он не задавит министра как ту ворону, твой рекламный продукт, а? То-то будет образ марки! Ваш людоед Шариков от зависти лопнет.
- Во-первых, образец предсерийный, он уже прошел все тесты… - соврал Павлов. Впервые, наверное, за несколько лет соврал.
- Только я об этом образце сегодня впервые услышал! Не положено так, ребята. Могли бы держать меня в курсе. Точнее, обязаны были. Совсем распустились, скоро у вас какой-нибудь Змей Горыныч улетит, а я ни сном ни духом! На что это будет похоже?
- Слушай, такие претензии - к директору, пожалуйста… Значит, а во-вторых, я дам тебе пульт управления, положишь в карман и будешь держать палец на кнопке. Хотя нет… Лучше я просто дам тебе слово. Вообще, пошли в "К10", посмотришь Катьку, все сомнения отпадут.
- Катьку? - генерал одним движением руки заставил раствориться в воздухе охранников, кажется, надеявшихся проверить у него документы, и сам открыл Павлову дверь на улицу. - Ну, если Катьку…
- Она десятая в серии, поэтому имя на букву "К". Такая Катька… Натуральная. Вот увидишь.
К ступеням административного бесшумно скользнула длиннющая черная "Волга".
- Понадобится сущая ерунда, - говорил Павлов. - Завтра тебе позвонят из нашей секретки и спросят, выписывать ли Павлову однодневный пропуск на образец… А ты их перебьешь и скажешь - ну да, образец ка десять эр десять, все согласовано. Запомнишь?
- Директор в отъезде, беспокоить его по мелочам нетактично, заместители не в курсе, но есть Бондарчук, который может распорядиться, а потом будет во всем виноват! - заключил генерал. - Ну и пройдоха ты, Павлов! Чего тебе надо на самом деле, а, дорогуша?
- Образец ка десять эр десять, - повторил завлаб. - Запомни.
- Если она сожрет министра, тебя прямо на месте пристрелят, - сухо и очень серьезно пообещал генерал, садясь в машину.
- А если кого помельче? - спросил Павлов.
- Ты залезай! - раздалось из "Волги". - Знаю я ваших дряней, они всегда первым делом старшего начальника жрут!
- Сдается мне, - сказал Павлов, - ты замышляешь что-то разумное, доброе, вечное.
- Угадал, - кивнул Шаронов. - Есть во мне такая фигня. Как увижу я кота - ну душить его, скота! Как замечу кошку, так обижу крошку…
Снова он сам явился, без приглашения. Опять стоял у второй клетки и наблюдал за Борисом. Рыжик надоедливого гостя игнорировал, но Павлов заметил, что дается коту это упражнение не без труда. Шаронов каким-то образом "раскачивал" заторможенную психику кота.
Конечно, максимум, чего Шаронов мог добиться - срыва в легкую агрессию. Павлов не стал говорить этого вслух, ему было интересно наблюдать за коллегой. Два завлаба представляли расходящиеся ветви одной научной школы. Павлов как был по образованию, так и остался чистой воды биотех, Шаронов же тяготел к направлению, на Западе называемому "бай-мек". В принципе это расхождение было обусловлено спецификой изделий, но с каждым годом трещина углублялась, все больше напоминая пропасть. Вместе с ней росло взаимное недоверие, и дай завлабам спокойно поработать еще лет десять, они, может, разругались бы. Павлов со своей колокольни не раз предупреждал Шаронова, что тот допрыгается. Шаронов постоянно твердил Павлову, что тот все портит. И действительно, "тему К10" преследовали неудачи. Зато когда Шаронов с "Тисками" допрыгался, Павлов работу бросил и побежал его держать - так страшно было за человека.
А все равно, корректировочные чипы в изделиях обеих лабораторий стояли одинаковые.
- Есть мнение, уважаемый коллега, - сказал Шаронов, - что ты в пролёте.
- Не вполне тебя понял, уважаемый коллега.
- Системная ошибка, - Шаронов ткнул пальцем в Бориса, - там. В самом основании. Не заработал я бутылку. То есть, я догадываюсь, как построить изделие, отвечающее заданию. Но это тебя не выручит. Ты ведь не можешь начинать заново с нуля. И потом, в моих подходах слишком много от бай-мек. А некоторым эти принципы чужды. К несчастью.
- Я ведь не дал тебе материалы по рыжикам.
- А я так… Людишек поспрошал, файлики посмотрел. Ну, и… Рассказывать?
- Обойдусь, - сказал Павлов. - Попробую выбить хоть полгода времени и сам все сделаю.
- Думаешь на представлении обаять министра?
- Есть что-то, чего ты не знаешь? - спросил Павлов неприязненно.
- Конечно. Вот, например, вчера. Уходя из вивария, я знал - у тебя сбежал образец. Но не знал, вернется ли он. Поспорил с Головановым, что с концами. А дедуля выиграл, мать его йети.
- Голованов же на пенсии! Откуда…
- Вернули. Консультантом в обезьянник. Что-то страшное грядет! - Шаронов аж облизнулся от предвкушения. - То есть я знаю, что, но не могу болтать. Извини.
- Обезьяны - попса, - бросил Павлов. - Дешевые трюки для впечатлительных начальников. На войне обезьяна бесполезна, а как разведчик и диверсант не стоит затраченных денег. Там, где они водятся, нет ничего стоящего. Там, где есть стоящее, обезьяна привлекает слишком много внимания.
- Значит, надо сделать обезьяну привычной. Чтоб была повсюду. И не тапочки подавала, а водила машину и смешивала коктейли. Въехали, уважаемый коллега?
- О, ужас… - пробормотал Павлов. - О, ужас. Скажите мне, уважаемый коллега, это шизофрения, или наши взялись серьезно?
- Учти, опасный разговор. На статью потянет.
- Ой, да ладно тебе. Все равно ничего не получится.
- Отчего же? Сначала как пробный шар красивые большие кошечки, потом умные обезьянки… Ага?
Павлов вытаращился на Шаронова так, что тот подался назад.
- Слышь, ты, чудо, - сказал Шаронов. - Ты хоть пытался узнать, зачем тебе заказали гражданку? Или по-прежнему лишних вопросов не задаешь? Всегда готов, и все такое?
- В задании указано - домашнее животное декоративного профиля со вспомогательной охранно-сопроводительной функцией. И… И что?
- Да расслабься, я так, подумал вслух. Игры разума. Никто не знает, для чего твои рыжики. То есть, кое-кто знает, но молчит. Хотя, согласись, обезьяны - это симптоматично… Первый звоночек.
Завлабы немного помолчали. Павлов вспомнил, что, по слухам, в ветхозаветные советские времена какие-то шарлатаны предлагали атаковать противника с помощью дрессированных ядовитых змей. А еще говорили, в некой сверхсекретной лаборатории настоящие, без дураков, матерые лжеученые - некуда печать ставить - растили то ли боевого таракана, то ли дистанционно управляемую саранчу.
- Ладно, - Павлов вздохнул. - Мне надо готовиться к представлению. Так уж и быть, говори, уважаемый коллега. Добивай бездарного.
- Все просто. Странно, почему ты сам не допер - наверное, и вправду глаз замылился. На рыжих кисках можешь ставить крест. Жалко, да. Мне и то жалко. Но эту серию не переделать. Ты им выхолостил эмоциональную сферу, ясно? В погоне за управляемостью. Вот и вся твоя проблема. Ничего уже не получится. Между прочим, они трахаются?
- Это как? - изумился Павлов. - Зачем? Им нельзя.
- Можно. Они же не боевые.
- Ты представь, такая зверюга - и в охоте. Ей придется лопатой в пасть закидывать контрасекс. Или она станет неуправляема. Да и голосок - ой-ей-ей.
- Голос оставили, чтобы мурлыкала? А она, скотина, не мурлычет, - заключил Шаронов. - И ласкаться не идет. Гладить хоть дает себя?
- Еще бы она не давала! - Павлов обиженно хмыкнул. И несколько раз щелкнул языком. Борис тут же встал, подошел к решетке вплотную и прижался к ней боком.
- На, - предложил Павлов. - Гладь - не хочу. Большой, теплый, приятный на ощупь, шерсть лезет очень слабо. Обгладься.
Шаронов осторожно потрогал Бориса. Тот на собачника покосился, но прикосновение стерпел. Шаронов начал гладить. До того профессионально, что Павлов в очередной раз устыдился. Естественно, он был весьма любознателен, но вот интересоваться, как именно оглаживают собак и насколько это отличается от поглаживания кошек…
"Искусственно выведенных собак-убийц, монстров, чьи тела едва напоминают исходник, а собачьи повадки доведены почти до абсурда, - поправил себя Павлов. - И увеличенных кошек с измененным и жестко контролируемым поведением, но тем не менее, по-прежнему обычных кошек. Разница. Принципиальная. Да, я понимаю, что мне хочет объяснить Шарик. Он это талдычит лет двадцать, с тех пор, как возомнил себя демиургом, бросил перекраивать живое и принялся заново создавать его. Из простого биотеха переквалифицировался в собачьего бога. И я по-прежнему не могу с ним согласиться… Но как же ловко он Борьку гладит, зараза!"
Шаронов прикасался к Борису словно к разнервничавшейся лошади. Успокаивал, настраивал на дружелюбный лад, снимал неловкость. Рыжикам намеренно "посадили" обоняние - чтобы не воровали из холодильников колбасу - но хватало и человечьего нюха понять, насколько Шаронов по запаху пёс, и до чего этот пёс кровожаден. Борис наверняка переживал не лучший момент в своей жизни, у него сейчас личная оценка ситуации чересчур расходилась с приказом хозяина. Да еще Шаронов успел над котом вволю покуражиться, молчаливо подзуживая и вызывая на бой.
- М-да… - Шаронов обернулся, но продолжал машинально почесывать Бориса за ухом. Вот уж это с рыжиками получилось лучше некуда - они вызывали устойчивое и все нарастающее желание трогать их руками. Щупать, гладить, трепать и дружелюбно волтузить.
- Что и требовалось доказать. Это не кошка. Это мебель!
- Пуфик с лапками, - подсказал Павлов.
- А дать ему пендаля? - вдруг окрылился идеей Шаронов.
- Получишь сдачи, ты же не член семьи. Для начала без когтей и слегка. Если не угомонишься, будет крепче. И дальше по нарастающей. Убить он не должен, но если угроза окажется серьезной, особенно угроза хозяину - может. Еще мы оставили взрывную реакцию на оружие. Когда ствол глядит в твою сторону, рыжика нужно придерживать, чтобы не бросился.
Шаронов отошел назад и окинул взглядом ряд клеток.