- Или твоим. Потому что оно возникло тут вместе с тобой. Скажи честно: ты его притащил? У тебя игривое настроение?
Эмигель Какадык с полминуты молчал, внимательно и серьёзно всматриваясь в лицо Птича. И лишь после этого молвил:
- Поклянись, что не врёшь. Самым святым.
- Клянусь нашей дружбой!
- Зенон, это просто насилие. Ты вынуждаешь меня пожертвовать здравым смыслом. Но такой клятве я не могу не поверить. Что же получается? Я вошёл - и вдруг из ничего возникла эта вот хренация…
- Миля, фи!
- Пардон. Или, на языке системы Казиушшсмюк…
- Миля!!
Но было уже поздно. Потому что свет снова погас, а когда через секунду включился, то рядом с уже имевшейся хренацией…
7
- Итак, будем думать систематически, - сказал Миля, подперев собственный подбородок кулаком.
Оба лингвиста сидели друг против друга за кухонным столом, на котором возвышались все три предмета неизвестного происхождения и ещё три, не вызывавших никаких вопросов, а именно - бутылка и два бокала, вещи, как известно, стимулирующие творческое мышление.
- Для системы фактов не хватает, - пробормотал Зенон, подливая, на правах хозяина, в бокалы. - Не попробовать ли ещё раз-другой? Чтобы не возводить случайность в ранг закономерности.
- Опасно, - не раздумывая, возразил Какадык. - Количество возьмёт да и перейдёт в качество, а оно может оказаться таким, что от нас и мокрого места не останется. Я считаю, что на основании двух… даже трёх фактов можно уже анализировать и делать выводы, хотя бы предварительные. Давай начнём с инвентаризации: что именно мы можем утверждать без сомнений? Каковы бесспорные факты?
- Ну, пусть будет по твоему. Во-первых, я нашел эту…
- Назовём это ежом - для простоты.
- Я нашёл ежа.
- Притом не случайно.
- Разумеется, нет. Был свет и звук, и я совершенно намеренно пошёл посмотреть - что там такое произошло. И нашёл. В совершенно замороженном состоянии. Да я всё это уже рассказывал.
- От повторения истина не тускнеет. Итак, ты нашёл ежа. И он на тебя отреагировал.
- Прилип ко мне, как банный лист.
- Возникает вопрос: прилип бы он к любому приблизившемуся - или сыграла роль именно твоя личность? Иными словами - была ли посылка адресной или нет.
- Для ответа хорошо бы знать отправителя. Но на еже нет обратного адреса.
- Тонкое замечание. Но, может быть, он сам и есть обратный адрес? То есть, он сам себя отправил?
- Проблема. В таком случае, он должен быть или живым существом, или сложным электронным прибором…
- Грань между одним и другим достаточно расплывчата. Во всяком случае, он должен быть очень хорошо информированным. Наш осмотр убедил нас в том, что еж относится, по нашей терминологии, к неразборным, так что заглянуть в него мы не можем. Разве что вскрыть. Но лично я на такое действие не решусь. Потому что на грубость он может отреагировать ещё более грубо.
- Да уж наверное. Вообще-то чем дальше, тем больше он меня тревожит. Зря я во всё это ввязался. Надо было его там и оставить. Пусть его обнаружил бы кто-нибудь другой.
- Зенон! Я тебя просто не узнаю! Произошло уникальное событие…
- Почему бы ему не произойти с кем-нибудь другим?
- Потому что их - или его - заинтересовал именно ты. Хотя и не знаю - какими твоими качествами. Вроде бы…
- Да с чего ты взял, что именно я?
- Вывод напрашивается. Если бы ему был нужен любой человек, он не стал бы возникать тут, а выбрал бы, скажем, городскую улицу, где народу на порядки больше.
- А мы что: уже окончательно решили, что имеем дело с существом, способным ставить задачи и выполнять их?
- Мы это принимаем как рабочую гипотезу. Куда это он?
- Кто? А, Кузя. Ты же знаешь: он большой аккуратист. Никогда не позволит себе напачкать в доме.
- Молодец. На чём мы остановились? Он прилетел к тебе. Нашёл способ попасть вот сюда, в твой дом. И здесь совершил - это можно считать установленным - два необъяснимых действия. А именно - создал, не могу найти более точного слова - создал вот эти два странных предмета, у которых лишь то общее, что они ни на что не похожи, я имею в виду, ни на что, нам известное, и друг на друга тоже.
Оба собеседника уже не в первый раз внимательно оглядели то, о чём пошла речь. Странным образом возникшие предметы явно не относились к естественным, природным образованиям - во всяком случае, по существующим в нашем мире представлениям. Один напоминал… нет, строго говоря, он не напоминал ничего, хотя при желании его можно было бы отнести к произведениям абстрактного искусства: множество плоскостей, пластин разного цвета и площади, пересекающихся под разными углами и заключённых в прозрачную полусферу. Второй - в цилиндре, тоже прозрачном, - наводил на грустные мысли о вскрытии брюшной полости, поскольку видимое больше всего смахивало на кишечник, куда более сложный, чем хотя бы человеческий, но, разумеется, более миниатюрный. И в цилиндре, и в полушарии не было никаких отверстий, а также ни единой кнопки или чего-то другого, что указывало бы на возможность как-то воздействовать на эти конструкции.
- Это лишь предположение. Почему - "он создал"? А может быть, это всего лишь совпадение по времени и пространству, и оба этих гостя никак не связаны с первым?
- Такая вероятность куда меньше. Разумнее, логичнее рассматривать и то, и другое как этапы одного процесса, а не как два независимых явления, странным образом совпавших. Тем более, что…
Миля внезапно умолк.
- Ну, что ты остановился?
- Постой, постой. Мне пришло в голову… Очень может быть… Даже несомненно…
- Да рожай поскорее!
- Мне просто пришло в голову, что эти два предмета появились не просто так. Каждый раз перед тем гас свет…
- Ну, это у нас не редкость.
- …А на миг раньше что происходило, ты помнишь?
- Да вроде бы ничего такого…
- С памятью у тебя плохо. Дефицит. "Ничего"! А на самом деле я уже начал игру - прямо с порога. Произнёс игровое слово! Какой же ты партнёр, если даже не заметил? Не включился?
Зенон медленно кивнул:
- И в самом деле. Нет, услышать-то я, понятно, услышал, но… Если бы тут же свет не погас, я ответил бы, как по игре полагается. У меня и словечко было заготовлено: "Сиулахтупсссинг" с присвистом на конце. Но этот, как ты назвал его, ёж уж слишком сильно меня озаботил.
- И вот тебе последовательность событий: слово - свет - предмет. На какие мысли она наводит?
- Постой, постой… Ты что думаешь: что тут зависимость?
- Почему бы и нет?
- Потому что это невероятно,
- А всё это, по-твоему, вероятно?
Уже через секунду Зенон нашёл ответ:
- Если бы между ними была какая-то связь, то… Я ведь только что произнёс слово! И что? Свет не гаснет, и ничего нового не возникает. Даже Кузя никак не реагирует - а ведь он таких звуков терпеть не может. Потому, наверное, и вышел. Где же зависимость? Нет её!
Эмигель, однако, сдаваться не собирался.
- Во-первых, не сказано, что тут годится любое слово. Нет таких языков, в которых всякое сочетание звуков имеет какой-то смысл. Это раз. И второе: может быть (он слегка приосанился), секрет не только в том, что произносится, но прежде всего в другом: кто произносит? А?
- Ах, по-твоему, тебе оказывается предпочтение?
- Меня с детства хвалили за чёткость артикуляции!
- Почему же в таком случае этого ежа прислали мне, а не тебе?
- Просто потому, что я тогда находился уже на пути сюда. И его подбросили мне, как говорится, на ход. Я ведь к тебе хожу по той самой просеке!
- Какадык! Да у тебя мания величия! Но я тебя быстро излечу.
- При чём тут мания? Простая неоспоримая логика.
- А вот сейчас увидим. Моё слово не сработало? Скажи теперь ты!
- Ну, пожалуйста!
- Нет, скажи!
- Да сколько угодно. Сейчас.
Эмигель Какадык закрыл глаза, несколько раз выполнил полное дыхание по йоге и лишь после этого произнёс громко, нараспев:
- Юглюмарчидарионус!
Прошла секунда, другая…
- Может, тебе помочь? Кузя, - обратился Зенон Птич к возвратившемуся в этот миг коту. - Давай, поможем гостю!
Кузя в ответ лишь выразительно мяукнул.
- Выключим свет, а? Может, тогда сработает это его "Юглюмарчида…"
Закончить Зенон не успел. Потому что свет погас, а когда через мгновение загорелся снова, на полу, рядом с хозяином дома, оказалось нечто, не более понятное, чем возникшие раньше.
- Ну, так что там насчёт предпочтений? - с ехидством в голосе поинтересовался Птич. - Артикуляция, говоришь?
Вместо ответа Миля выкрикнул:
- Игзедяшникомир!
И получилось. Хотя кот перед этим выразился неодобрительно. Тьма, свет - и вот вам ещё одно Нечто…
- Ах, так? Убрифьюфьюгирмот!
- А я - грюмподифарк!
Зенон налил себе стаканчик. И…
- Эуоайайайлусюах!
Эмигель свинтил крышку со второй, одновременно закачивая в грудь побольше воздуха:
- Ингрюсютальманухххушшач!..
- …
- Миля! Где ты? Ми-иля!
Это по интонации было криком, а по громкости - едва слышно. Потому, что голос даже не сел - он лёг и вставать, похоже, не собирался. Зенон тоже лежал, но ему-то подниматься пришлось. По делу. А ещё, наверное, и потому, что стало вдруг страшно.
Нет, он у себя дома был, не где-нибудь. Даже - в спальне. И даже на привычном диване. Но в остальном дом уже сам на себя не походил совершенно.
Опустив ноги на пол, Зенон сразу же на что-то наткнулся. Снова рывком задрал ноги повыше. Вроде бы без последствий. Он осторожно глянул - туда, вниз, на пол. Что-то там было, какая-то черепаха с рыбьим хвостом и четырьмя воронками на спине, как это они называются? Конусы, да. Это на неё он чуть не наступил. Хорошо, что спохватился, а то обязательно грохнулся бы на пол. Куда бы поставить ногу, чтобы не споткнуться о то, что рядом с черепахой: штука из вогнутых плоскостей, из которых во все стороны торчали узловатые штыри, или трубки, или гвозди - в общем, какая-то бессмыслица. Зенон сидел, пытаясь мысленно проложить путь от дивана к двери, славировать между всем безобразием, которое набилось в комнату, не оставив практически никакого свободного места. Пить надо поменьше, подумал он, и гениальная простота и красота этой мысли вдруг поразила его, как никогда в жизни. Нет, не надо пить! Но опохмелиться было неизбежно. Однако, подсознанием Зенон ощущал, что в доме больше ни глотка не найдёшь. Он помнил, что ещё раньше спрос тут превысил предложение. А организовать подвоз ночью тут, на даче, это даже не легенда, это просто корень квадратный из минус единицы. Но уж вода-то в кране быть должна? Её всё-таки не всю выпили? Не всю, утешал он себя, не всю. В кране она есть. А где кран? Да на кухне же. Ага, ладно. Ну, а кухня где?
Вопрос был не пустой. Потому что когда он всё-таки, то и дело наталкиваясь на всё новые предметы и машинально извиняясь, добрался до двери и выглянул в коридор, то ужаснулся окончательно и едва не заплакал - потому, наверное, не заплакал, что влаги в организме на слёзы уже не осталось.
Во-первых, в коридоре было темно. Или почти темно: этакие густые сумерки стояли, хотя лампа под потолком горела в полный накал; но свет ее нижних уровней почти не достигал, потому что весь коридор оказался оккупированным не какими-то там овеществлёнными идиотизмами табуреточного масштаба и ещё меньше; нет, тут обитали гиганты квартирного масштаба, Эвересты и телебашни по отдалённому сходству, на деле же - плоды чьей-то фантазии, которую даже не назвать было буйной - белой горячкой страдала эта фантазия, если только не передозировкой чего-нибудь этакого…
- Пивка бы вместо этого содома, - хрипло простонал Птич. Он знал, что пива нет. И оно не появилось, естественно.
Хорошо ещё, что всё это пока просто существует тут, но никак не действует; а если бы они вдруг стали двигаться? Но на кухню не попасть, это ясно. Не перелезть и не протиснуться. Но если бы они вдруг задвигались, то…
Подумал - и накликал. Потому что сверху, с одной из Джомолунгм, лихо закрученной штопором, всё же сорвалось что-то, чтобы упасть прямо на него, Зенона…
- А-а-а!!!
Впрочем, едва слышно от сухости. Рашпилем по чёрствой корке, вот таким был звук.
И сознание почти совсем исчезло. А если удержалось всё-таки на грани, то лишь потому, что упавший почти с потолка прямо на зеноново плечо предмет оказался мягким, тёплым и к тому же мурлычущим.
- Кузя! Ах ты, родной…
- Миа-ауу.
Обнимая кота, Зенон уткнулся лицом в чёрный мех и хотел было проговорить ещё что-то, как можно более ласковое. Но, сами собой, слова вырвались совершенно другие:
- Пива хочу! Пиво! Где пиво!!
И оцепенел, потому что свет погас.
Но только на миг. А когда он зажёгся снова -…
А говорят, нет счастья в жизни. Да вот же оно!
Где-то часа через пол туманно-серый и полный отчаяния мир начал постепенно приходить в себя, обретать чёткие линии и краски. Оказалось, что положение было вовсе не столь безнадёжным, как показалось Птичу вначале: двигаясь с осторожностью, ему удалось всё же проникнуть в кухню, где, по его смутным предположениям, должен был находиться партнёр-собутыльник. Догадка оправдалась: Какадык натужно храпел на полу в полусидячем положении. Глядя на него, Птич минуты на две предался зависти: не всякому и далеко не всегда везёт так, что тебя, тяжело страдающего даже во сне, будят, и, со скрипом открыв глаза, ты прежде всего упираешься взглядом в уже освобождённую от крышки бутылку тёмного бархатного, успевшую уже выбросить струйку пены. Было, чему позавидовать. Но Птич был убеждённым гуманистом, и не позволил себе радоваться за друга слишком долго: пора была разделить радость с ним, ибо, как известно, делясь радостью, ты умножаешь её количество в мире. Зенон так и поступил, и радость заструилась в кухне - даже более густая, чем дым от сгорающих на большом огне котлет.
Правда, радость - материя недолговечная, к ней привыкают быстро, а она, лишившись внимания, обижается и уходит (что, несомненно, свидетельствует о том, что она недаром относится к женскому роду). Так что ещё через относительно небольшое время, а если быть точным, то через десять бутылок (на двоих, на двоих!) друзья стали забывать о недавнем восторге; зато они получили взамен способность рассуждать - не скажем "трезво", но тем не менее достаточно логично.
- Что же мы с тобой тут насочиняли, а? - первым сформулировал проблему хозяин дома. - И как теперь будем со всем этим разбираться?
- Хороший вопрос, - оценил Эмигель, предварительно глотнув. - Но преждевременно поставлен. Лично я считаю, что сперва следует установить - с чем же мы намерены разобраться. Потому что я вижу два объекта для анализа: некий процесс - одно, и его результаты - другое. Согласен?
- Тогда уж три: источник или причина процесса, его суть и его результаты.
- Исторически верно, - согласился Миля, - три источника и три составных части мазох… тьфу ты: марксизма, конечно. Классическая формула.
- Полный консенсус, - констатировал Зенон. - В таком случае, у меня есть методическое предложение: начнём реставрировать события не с начала, а наоборот - с последнего происшествия.
- Гм, - проговорил Эмигель с сомнением. - Боюсь, что у меня в памяти возникли некоторые неувязки - что там было последним, что - предпоследним, и так далее. Вчера последняя бутылка была, по-моему, лишней, а?
- О выпитом не жалеют. И не вини память: последнее событие произошло без твоего участия. Его результатами мы сейчас и пользуемся… наполовину уже использовали.
- Вот откуда эта благодать! - сообразил Какадык, извлекая из картонки ещё две бутылки.
- Именно. Из того же источника, что и вся эта трахомудия.
- Первый случай, когда мы получили нечто, не вызывающее вопросов. Каким же образом это тебе удалось?
- Откровенно говоря, случайно. Мне было до того не по себе, что я не удержался и крикнул: "Пива!". И незамедлительно получил.
- Ага, - проговорил Эмигель после краткого размышления. - Ты хочешь сказать, что если сейчас я крикну, например…
- Миля! - Зенон молитвенно сложил руки. - Умоляю: не надо!
- Я же ещё ничего не сказал!
- Ох! Как будто я не знаю, что ты собирался потребовать. Потерпи! Сам же сказал, что вчера последняя была лишней!
- Ну да. Так то было вчера. А сейчас…
- Давай сначала разберёмся. Дело ведь не шуточное, мирового значения, подумай только! Продержимся пока на этом. Итак: последнее событие заключалось в том, что я попросил пива - и получил его. Я просто крикнул. Ничего другого при этом не делал - просто был не в состоянии. Попросил - и получил именно то, чего хотел. Вот наша отправная точка. От неё и поведём рассуждения.
- Хорошо. Похоже, тут срабатывает древнее убеждение: узнав чьё-то имя - или, допустим, название, - ты приобретаешь над этим кем-то, чем-то - власть. Иными словами, получаешь его в полное своё распоряжение. Принимается?
- Видимо, придется принять - при всём неправдоподобии… Какой-то, условно говоря, механизм осмысляет произнесенное имя, потом где-то отыскивает в природе…
- А может быть, и создаёт, если в природе такого предмета не существует…
- Ты думаешь?
- Понимаешь, у меня что-то начинает брезжить в памяти. Вчера мы с тобой наиздавали целый вагон произвольных звукосочетаний - как и обычно в игре. И получили взамен тот же вагон, но уже в виде вот этого хаоса. Давай сейчас, прежде чем рассуждать дальше, попытаемся как можно точнее вспомнить - какому звукосочетанию соответствует каждый продукт.
- Что это нам даст?
- Возможно, очень много. Вот я уже вроде бы точно вспомнил: это, к примеру, чудище…
И Эмигель указал на тороид, сантиметров тридцати в поперечнике, как бы подвешенный между девятью стержнями, покоившимися на круглой платформе, хотя с ними его не соединяла никакая видимая связь.
- Эта вот карусель появилась после того, как я произнес…
Зенон вовремя схватил собеседника за руку:
- Тсс!
- А что?
- А то, что если ты снова это произнесёшь, нам скорее всего выдадут ещё одну такую штуку - а мы не знаем даже, что делать с теми, которые уже есть. Давай-ка в письменном виде. Надеюсь, что читать оно не умеет. То, что нас осыпало этими дарами.
- Если смогу, - с некоторым сомнением согласился Эмигель. - Рука, понимаешь, ещё не пришла в себя как следует. Открой-ка ещё по одной. Да и потом - на письме всё это будет очень уж приблизительно, буква не в состоянии передать всю полноту каждого звука…
- Это ты мне объясняешь? Спасибо, вразумил. Только нам и не нужно, чтобы передавала: написанное просто поможет нам вспомнить каждую комбинацию - такой, какой она звучала на самом деле.
- Прав. Дай-ка какое-нибудь…
- Как можно тише!
- Какое-нибудь писло, - проговорил Эмигель едва уловимо. - А впрочем - у меня же есть ручка…
И на бумажной салфетке он корявыми буквами изобразил нужное звукосочетание.
- Ну, и что дальше? - поинтересовался Зенон, поглаживая устроившегося тут же на столе Кузю.