- Не бывает, - согласился Генрих, - а даже если бы и было, то оно скоро бы наскучило, и уже не казалось таким прекрасным. Все дело в разнообразии, Мэри, и как раз отсутствие оного, и есть первопричина миллионов неудавшихся жизней и миллиардов неудачных семей. Людей поглощает рутина, и они, не в силах ей сопротивляться, становятся только еще одной единицей из числа себе подобных. Их жизнь, и ее смысл, состоит из еды, детей и работы. Люди вырастают, и забывают, чему они радовались, будучи детьми, и самым большим событием становиться очередной отпуск, фотографии с которого греют душу весь последующий серый год.
- А что же делать? - спросила Мэри. - Ты так много знаешь, что наверное, и это для тебя не секрет?!
- Надо не бояться изменений, - улыбнулся Генрих, - вот и всего-то. И не надо говорить, что их нет, и нет возможностей для этого. Это полная чушь, которой люди обманывают сами себя, чтобы оправдать собственную лень и слабость. Возможности есть всегда, и их надо не просто видеть, а их надо ХОТЕТЬ видеть!
- Ты мне поможешь? - Мэри убрала ноги, и села, внимательно глядя Генриху в глаза.
- Если ты захочешь, и будешь к этому готова.
- Я ничего не боюсь, и я уже готова. Можешь делать все, что нужно.
- А может, я хочу слишком многого? - Холлисток усмехнулся, глядя, как эта женщина, такая чопорная и строгая вначале, быстро становится мягкой игрушкой под воздействием его чар.
- Что такое "много"?! - Теперь и она усмехнулась, правда, немного грустно. - Больше, чем я имею, я дать не могу, а для тебя вряд ли это означает "много". Не думаю, что тебя интересует мое невеликое богатство, а значит, интересую я сама. Если это так, то можешь считать, что ты уже все получил, а "много" или "мало" это для тебя, я не знаю.
Холлисток на секунду даже позволил себе удивиться. Он ожидал услышать приблизительно это, но чтобы все сразу было сказано в такой форме, и сразу расставлены все точки, это было несколько неожиданно. Конечно, на самом деле, все происходило достаточно обыденно, ведь отношения мужчины и женщины, в современном обществе, редко затягиваются на своем первом этапе. Все стремятся, наоборот, как можно скорее пойти дальше, чтобы полнее оценить достоинства партнера, и принять решение о их продолжении. И тем не менее, Генрих, хоть и привык получать желаемое сразу, немного удивился. Он понял, что не совсем внимательно отнесся к Мэри, и глубина ее одиночества была несоизмеримо больше, чем ему показалось, что конечно было ему только на руку, ведь это делало ее совсем беззащитной перед ним. Он даже ощутил к ней какое-то человеческое чувство, вследствие чего мгновенно решил поменять тактику, и по-возможности, доставить ей как можно меньше разочарований.
- Мне действительно нужна только ты, - сказал он после минутной паузы, - это для меня и есть то самое "много". Но все дело в том, Мэри, что я не совсем обычный человек, и часто мне приходиться поступать так, как того требует дело, а не сердце. Это не значит, что я становлюсь жестоким или подлым, но все равно, дальнейшая жизнь со мной становится невозможной, и на то есть вполне объективные причины. Но я всегда стараюсь оставлять после себя не только хорошие воспоминания, но и нечто большее, что не всегда является материальным… хотя иногда и является.
- Мне интересно с тобой, и надеюсь, что будет не только интересно, но и хорошо. А сколько это продлится, мне сейчас не важно, Генрих. Сколько бы ни было, это все равно мое!
Мэри ответила сразу, без раздумий, и было понятно, что для себя она уже приняла решение. Она слишком долго ждала, чтобы теперь снова вернуться к прежней жизни, и не собиралась сворачивать с выбранного пути. Ее манил этот человек, в котором сосредоточилось благородство, мужская красота, и невероятная сила и уверенность, чувствовавшиеся в каждом его движении. Оставалось объяснить главное, но Генрих Холлисток приберег этот момент для вечера, когда ресторан и вино сделают ее сознание более восприимчивым к тому, что ей предстояло услышать о нем.
Поэтому, вместо ответа он привлек ее к себе, и они слились в долгом поцелуе, не обращая внимания на неудобства, причиняемые маленькой лодочкой, явно не приспособленной для больших чувств. После этого уже отпала необходимость в различных стандартных фразах, все встало на свои места, и не требовало объяснений. Генрих снова сел за весла, у самого берега сам одел на ножки Мэри снятые ей туфли, и они, держась за руки, пошли к выходу, провожаемые любопытно-восхищенным взглядам смотрителя лодочной станции.
- Куда пойдем? - просто спросил Холлисток, когда они уже подходили к южным эдинбургским воротам. - Какая кухня сегодня предпочтительнее?
- А что тебе нравится? - Мэри и сама не знала точного ответа, да в принципе, ей было сейчас все равно, так как возможность быть рядом с желанным мужчиной перевешивала все остальное.
- А что у нас тут за улица? - Холлисток посмотрел на указатель. - Кенсингтон…давай просто сядем в такси и попросим нас довезти в приличное заведение где-нибудь неподалеку, а то уже очень есть хочется.
- Я тоже проголодалась. А давай что-нибудь французское?! - Мэри сжала его руку. - Английское мы и так каждый день едим, а все остальное, мне кажется, менее торжественно. Там от одних названий вкусно становится!
- Французское - так французское, не имею ничего против!
Они остановили такси и водитель отвез их в Kensington Place, изысканный французский ресторан, очень кстати оказавшийся совсем неподалеку. Там они и пробыли до десяти часов вечера, отведав всех самых дорогих деликатесов, предлагавшихся в меню. Счет на пятьсот с лишним фунтов, нимало не смутил Генриха, хотя и заставил Мэри несколько приподнять брови. Заказав напоследок еще бутылочку вина, Генрих Холлисток разлил по бокалам рубиновый напиток и серьезным голосом обратился к Мэри, смотревшей на него влюбленными глазами:
- А что бы ты сказала, если бы узнала, что я вампир?
- Я бы сказала, что это прекрасно! - Мэри только улыбнулась.
- Я серьезно.
- Ты меня хочешь укусить?
- Обязательно.
- Я готова! - Мэри протянула ему свою руку, оголив запястье. - На!
Вместо ответа, Генрих взял со стола нож и провел им себе по руке, где сразу образовалась довольно глубокая рана. Он все время смотрел на Мэри, и когда постепенно ее глаза округлились, и она вот-вот была готова закричать, он сильно схватил ее за руку:
- Смотри!
И тотчас кровь, идущая из раны, остановилась. Генрих взял салфетку, смочил ее в вине, и протер ее руку. Мэри ахнула, когда он продемонстрировал ей результат - кожа была абсолютно ровной, лишенной каких-либо повреждений.
- Ну как? - Генрих улыбался, прищурив глаза.
- Потрясающе, никогда ни видела ничего подобного! Но если ты подумал, что я испугаюсь, то сильно ошибся!
- Тебе нравятся вампиры?
- Вампиры - это власть, это сила, это бессмертие, и вообще, это очень сексуально.
- Хочешь стать такой?
- Конечно, но не сегодня, - Мэри провела пальчиком ему по руке.
Он понимал, что она все еще играла, но вместе с тем одновременно говорила то, что действительно думала.
- Не сегодня! - Генрих улыбнулся, и сам взял ее за руку.
- Поедем домой, - сказала она, буквально сверля его глазами, - еще немного, и я сойду с ума от желания!
- Конечно! - Холлисток подозвал гарсона, и попросил остановить им такси, пока они собираются.
Через сорок минут они уже входили в апартаменты Мэри. Холлисток решил сегодня вообще не заходить к себе, а потому, пока она принимала душ, он закурил сигару, достал из бара коньяк, разлил его по широким пузатым бокалам, и положив рядом полоску швейцарского шоколада, удобно сел в хозяйское кресло. Посидев так минут десять, он соскучился, и бесцеремонно открыл дверь в душевую, что впрочем, другой стороной было воспринято вполне благосклонно.
- Я решил, что мы только потеряем время, если после тебя еще и я полезу мыться, - сказал он, проводя руками по ее мокрым бедрам.
- У нас же его много, - сказала она, гладя его по голове, - а вообще ты прав, так его станет еще больше!
Мэри притянула его к себе, немного замочив костюм, но Генрих, быстро скинув с себя лишнее, через пару секунд присоединился к ней, в более подобающем для этого места виде. Описывать последующее не имеет смысла, но через четыре часа, уже глубокой ночью, Мэри, лежа на его плече, только и смогла сказать:
- Ты точно вампир! Ты меня еще не кусал, а все равно, от меня уже ничего не осталось!
- Я тебя еще не кусал, а уже сыт! - эхом отозвался он.
- Завтра расскажешь мне о себе побольше?
- Да, милая, но только к вечеру, днем у меня клиент.
- Да сладкий, - она обняла его покрепче и закрыла глаза.
Генрих погладил ее по голове, затем выключил ночник и они, наконец, заснули.
Глава 10. Портисы
На следующее утро Холлисток открыл глаза ровно в тот момент, когда часы на стене показывали девять. Он посмотрел на Мэри, которая сладко спала, свернувшись калачиком, и поднявшись с кровати, начал тихо одеваться. И все же, когда он выходил из комнаты, она проснулась:
- Куда ты, сколько время?
- Девять утра, поспи еще, милая, - он вернулся, чтобы ее поцеловать. - У меня скоро клиент, надо подготовиться.
Она не сразу его отпустила, а вместо этого привлекла к себе, покрыв его лицо и руки поцелуями. Договорившись вместе пообедать, Холлисток оставил ее нежиться в кровати, и поднялся к себе. Увидев лежащий посреди гостиной ботинок Масси, он усмехнулся и заглянул к тому в комнату. Масси лежал поверх одеяла в чем мать родила и громко храпел. На Генриха повеяло парами алкоголя, и еще одним особым запахом, который появляется после попадания крови в желудок. Он пожал плечами, вздохнул, как вздыхает мать, когда ее ребенок возвращается домой после бурной вечеринки, и снова закрыл дверь. Пройдя в ванную, он заметил остальные вещи Масси, сложенные в ящик для грязного белья. Взяв его футболку, он внимательно осмотрел ее, и через считанные секунды картина отдыха его помощника, стала для Холлистока ясна. Бросив ее назад, он снова усмехнулся и начал приводить себя в порядок. Приняв душ, Холлисток аккуратно побрился, уложил волосы, зачесав их назад, и весьма довольный собой прошел на кухню, где заварил свежий чай. Решив пока Масси не будить, он взял одну из вчерашних газет, которую так и не успел прочитать, и сев за стол спиной к окну, принялся изучать заголовки. Постепенно все в доме стали просыпаться, захлопали двери, послышались голоса. Холлисток услышал на лестнице приближающиеся шаги, но это оказался его сосед по площадке, впервые появившийся в своей квартире. Он открыл дверь, и тихо затворив ее, больше ничем не напоминал о своем присутствии. В соседней комнате заворочался и засопел Масси, вскоре появившийся в гостиной с узкими глазами и всклокоченной головой.
- Хорош! - Холлисток посмотрел на него, обернувшись через спинку своего кресла.
- Доброе утро, босс! А я что-то разоспался сегодня.
- Неудивительно.
- Все нормально! - Масси махнул рукой и удалился в ванную.
Он провел там так много времени, что Элизабет сама принесла завтрак, видя, что никто за ним не спускается, и кофе безнадежно остывает. Холлисток открыл ей дверь, и убрав со стола газеты, сам поставил поднос.
- Спасибо, Элизабет, - сказал он, - а то мой помощник сегодня, кажется, будет до обеда недееспособен.
- На здоровье, мистер, кушайте! - Элизабет понимающе улыбнулась и ушла.
Когда Масси появился, Генрих успел позавтракать, и теперь допивал кофе, стоя у окна с зажженной сигарой.
- Я извиняюсь, - сказал Масси, продолжая вытирать голову полотенцем.
- Приготовь мне костюм, - Холлисток говорил медленно, видимо, думая о своем, - почисти его как следует, у нас скоро клиент. На завтрак тебе пятнадцать минут.
- Я не буду! - Масси изобразил гримасу отвращения. - Только вот кофе…
Он взял большую чашку, наполнил ее наполовину холодной водой, вылил туда остатки кофе и выпил все большими жадными глотками. Потом исполнил приказание, подготовив Генриху черный шерстяной костюм, и принялся чистить ботинки.
- Мне как одеться? - спросил он, закончив.
Генрих положил окурок в пепельницу и осмотрел Масси с головы до ног:
- Тоже оденься построже, чтобы не было диссонанса. Эта леди, которая к нам придет, должна находиться как можно в более официальной обстановке.
Через двадцать минут оба были готовы, и теперь оставалось только ждать. Впрочем, миссис Алисия Портис явилась без четверти двенадцать, избавив их от этого утомительного занятия. Ее встретила Элизабет, которая позвонила снизу, предупреждая о посетителе. Масси вышел на лестницу, и приняв из рук Алисии длинный зонтик, проводил ее в кабинет. Холлисток сидел за столом, но сразу поднялся и заботливо предложил ей стул:
- Добрый день, миледи! Принесите нам чай, мистер Грин, - сказал он Масси, - и крекеров, пожалуйста.
Когда тот, поклонившись, закрыл за собой дверь, он вернулся к посетительнице, которая сидела, с интересом оглядываясь:
- Извините миледи, располагайтесь, пожалуйста, я сейчас…
Холлисток снова сел на свое место, раскрыл свой журнал, и деловито посмотрев на часы, начал вписывать туда первое, что пришло в голову. Это оказались строчки байроновского "Сарданапала", но Алисия, для которой и предназначалась эта показуха, сидела тихо, думая что доктор пишет акт записи ее посещения. Тут открылась дверь, и вошел Масси, неся небольшой поднос с затребованным Генрихом ассортиментом.
- Что-нибудь еще, мистер Холлисток?
- Нет, мистер Грин, спасибо, можете пока идти.
Масси, захватив пустой поднос, аккуратно закрыл за собой дверь, сохраняя на лице самую серьезную мину. В гостиной он поставил поднос на стол, и положив ноги на подставленный стул, принялся щелкать пультом телевизора.
Тем временем Холлисток отложил авторучку, и закрыв журнал, посмотрел на посетительницу:
- Я слушаю вас, миссис Портис, и еще раз извините за ожидание.
- Ничего, мистер Холлисток, я все понимаю. Представляете, столько раз приходилось говорить с разными людьми на эту мою тему, а сейчас я не знаю, с чего начать!
- Не волнуйтесь, - Генрих взял свою чашку и сделал маленький глоток, - излагайте все максимально просто, не подбирайте слова.
- Хорошо. - Алисия на секунду закрыла глаза, собираясь с мыслями. - Ну так вот, мой муж, Джордж Портис, является крупным акционером одного из наших автогигантов. Мы поженились двадцать девять лет назад, будучи еще студентами, потом вместе работали в British Petroleum. Постепенно дела у мужа шли все лучше и лучше, и я ушла с работы, чтобы посвятить себя только ему, ведь он столько работал, и ему требовался крепкий тыл дома. Он всегда был одет, накормлен и обласкан, как говорится, на все сто. Я пожертвовала ради него всем, и даже не настаивала на детях, потому что он их не хотел, считая, что тогда я буду меньше думать о нем. И вот несколько лет назад я почувствовала в нем перемены. Он стал все больше и больше нетерпимым, стал отдаляться от меня, все реже и реже приходя вовремя домой, а потом и вовсе стал приходить через раз, выдумывая командировки и встречи с друзьями. Я поняла, что у него есть другая, и у нас состоялся серьезный разговор. Он признался, что это действительно так, но он не хочет, в то же время, и со мной расставаться, потому что я ему, якобы, дорога. На самом деле он боялся за деньги, которыми пришлось бы пожертвовать при разводе, и ему выгоднее было жить как живется, одновременно не ограничивая себя ни в чем. А вот несколько месяцев назад я узнала, что он постепенно стал переводить капитал на сторону, выдумав очень хитрую схему. Пока он может им распоряжаться полностью, у него есть возможность увести в конце концов все деньги, и пустить их на своих баб, оставив меня с носом. Я не сомневаюсь, что это так и будет, потому что сейчас про наши отношения можно уже говорить только в контексте их полного отсутствия.
Она замолчала, продолжая теребить пуговицу на кофте, за которую взялась еще в начале своей исповеди. Холлисток, чтобы не смущать Алисию, не смотрел на нее прямо, а устремил взгляд поверх нее, на небольшую картину над входом, изображавшую бурный водопад.
- Что вы хотите? - спросил он, хотя уже понял, как себя нужно вести с этой женщиной, проникнув в тайники ее души.
- Я хочу спросить, что мне делать?! Все мне предлагают попробовать сохранить семью, или самой начать бракоразводный процесс, но это не выход!
- Почему, что вам не нравится?
- Потому что все деньги у него, и он наверняка сумеет что-нибудь сделать, чтобы оставить меня практически голой, а если брать адвоката под результат, то в случае, если он будет не совсем положительный для меня, то я могу еще и остаться должна. Эти крючкотворы, вцепившись в клиента, просто так его никогда не отпускают.
- Вы желаете услышать от меня очередной совет? - Холлисток продолжал смотреть на картину.
- Да. Это очень важно и очень все сложно для меня.
- Что вы морочите голову мне и себе?! - Генрих внезапно повысил голос и перевел на Алисию тяжелый взгляд.
Она от неожиданности даже не нашлась, что сказать.
- Не надо врать. В первую очередь себе, потому что меня обмануть не удастся!
- Что вы имеете ввиду, мистер Холлисток? - Алисия была просто обескуражена таким напором.
- Я имею ввиду, что решение вашей проблемы стоит сорок тысяч фунтов.
- Вы с ума сошли?!
- Отнюдь, - в интонации Генриха появилась ирония. - Вы ведь подспудно хотите, чтобы этот человек исчез?
Алисия вся сжалась от его слов, закусила нижнюю губу, ее глаза забегали, но так и не найдя, на чем остановится, она посмотрела на Холлистока, и поймав его взгляд, уже не смогла вырваться:
- Да! - почти выкрикнула она, и Масси, смотревший телевизор в гостиной, даже сделал его тише, привлеченный ее голосом.
Холлисток, несмотря на однозначный ответ, не стал торопить события, а откинулся в кресле, и сложив руки на животе, стал наблюдать за своей необычной посетительницей. Она не знавшая, куда себя деть, вдруг внезапно успокоилась, и спокойно налив себе еще чаю, принялась за крекеры.
- Вам теперь легче? - Генрих продолжал смотреть на нее.
- Вы знаете, да! Как будто плотину прорвало!
Генрих усмехнулся:
- Ну вот видите, значит, вы уже не зря пришли сюда!
- Вы мне поможете?
- Запросто.
- Сорок тысяч?
- Сорок.
- И когда….?