- Мы еще легко отделались. Этот парень мог бы стать могильщиком "Янки". Первый год - и он уже сенсация. Прошло восемь месяцев - и он отправляется в Ирак.
- Неужели он настолько хорошо играл?
- Парень отлично подавал. Помню, я читал о нем в "Спортс иллюстрейтед". Бостонская команда взяла его на подбор мяча в девяносто восьмом. Никто и близко не подпускал его к кругу подачи. Через три года он стал ведущим хиттером в низшей лиге. Затем "Ред сокс" потеряли одного из своих новичков, и парень стал питчером основного состава.
- Он за год перепрыгнул из низшей лиги в основной состав "Ред сокс"? Черт!
- У парня в венах холодная вода. Фаны прозвали его Бостонский Душитель. В первой игре он сделал двух хиттеров "Янки" и сразу же стал героем в глазах всех фанатов "Ред сокс". Во второй игре он провел на поле девять иннингов и был незаконно удален с поля. "Ред сокс" проиграли десятый иннинг, но потом была назначена переигровка… на середину сентября. После теракта одиннадцатого сентября игру отменили, а когда сезон возобновился, парень ушел.
- Как ушел? - удивилась Ли.
- Он все бросил, ушел из "Ред сокс", записался в морскую пехоту… Полный идиот!
- Тут указано, что он женат и имеет дочь. Где его семья? - спросила доктор Нельсон.
- Жена его бросила. Он не хочет о ней говорить, но кое-кто из ветеранов вспоминает слухи, которые ходили о сержанте. Говорили, что его жена забрала ребенка и ушла, как только наш парень пошел в армию. Не могу ее винить. Должно быть, непросто отказаться от жизни жены будущего мультимиллионера и звезды бейсбола и сменить ее на удел кормящей матери, которая в одиночку растит дочь на зарплату рядового. Печально, но ничего неординарного. Служба в армии и брак - вещи малосовместимые.
- Подожди… Он что, не видел семью с начала войны?
- Он не говорит об этом, - сказал Джеффри. - Возможно, это и к лучшему. Он через такое прошел, что мало какая женщина согласится спать рядом с этим парнем, когда у него начнутся ночные кошмары. Помнишь, что Стансбери в припадке сделал со своей старухой?
- Боже! Не напоминай мне о нем. Где сейчас сержант?
- На физиопроцедурах. Хочешь с ним встретиться? - спросил Джеффри.
- Положи его в двадцать седьмую палату. Я посмотрю на него позже.
Отделение интенсивной терапии, 7-й этаж
В комнате стоял запах аммиака, содержимого подкладного судна, болезни и смерти…
Промежуточная станция между жизнью и могилой…
Панкай Пател стоял в ногах кровати и пристально смотрел на лицо старика. Рак и химиотерапия высосали жизнь из тела его наставника. Его лицо поражало бледностью и худобой: кожа обтянула череп, чернота впавших глазниц пугала.
- Джеррод! Мне очень жаль. Я ездил погостить в Индию к моей семье, когда… Я сразу же приехал, как только узнал.
Джеррод Махурин приоткрыл глаза. Вид его протеже на время привел старика в чувство.
- Нет… не там… Подойди поближе, Панкай… Быстрее…
Панкай сделал несколько шагов вперед и остановился слева от кровати больного.
- Что такое? Вы что-то увидели?
Старик зажмурился, собирая последние силы.
- Ангел Смерти стоит в ногах моей кровати и ждет, он хочет заполучить мою душу. Ты находился от него слишком близко. Это опасно.
Лишившись присутствия духа, Панкай оглянулся. Никого.
- Вы его видите?.. Ангела Смерти…
- Не будем тратить время на пустяки.
Джеррод протянул левую руку к протеже. Бледная кожа на ощупь была мягкой, как у ребенка. Иглы капельниц оставили синяки и темные точки в области вен.
- Ты был исключительно способным учеником, сынок, - продолжил больной, - но мир не ограничивается этим обломком реальности, который мы зовем жизнью. Все, что мы видим вокруг, не более чем иллюзия. Наша жизнь - это долгий путь испытаний, на котором люди то и дело совершают чудовищные ошибки. Нарушение душевного спокойствия толкает людей от хорошего к дурному и из света во тьму. Политика, алчность и военно-промышленный комплекс - все, против чего мы боремся, - это лишь симптомы болезни. Что побуждает человека вести себя аморально? Почему кто-то насилует женщину, а кто-то совращает ребенка? Почему один человек способен убить другого или хуже того - отдать приказ умертвить десятки тысяч, миллионы ни в чем неповинных людей без малейших угрызений совести? Если ты хочешь получить верные ответы, изучай причину болезни, а не ее последствия.
Старик прикрыл глаза и с трудом сглотнул.
- Существует непосредственная причинно-следственная связь между силами разрушения, склонностью к насилию и алчностью, которые вновь овладели человечеством, суля нам уйму бед. Человека искушают, удовлетворяя его эго, но он таким образом лишь отдаляется от божественного света. Творимая людьми несправедливость призвала на землю Ангела Смерти, а значит, скоро настанет судный день.
Пател весь покрылся гусиной кожей.
- Судный день… - повторил он. - Вы думаете, что конфликт на Ближнем Востоке приведет к Третьей мировой войне и ядерному холокосту?.. Джеррод!
Человек на смертном одре открыл глаза.
- Симптомы, - выкашлял он из себя.
От больного дурно пахло. Пател взглянул на нетронутый завтрак на подносе и подал учителю ложечку мороженого.
- Вам надо отдохнуть, - посоветовал он.
- Еще минуточку…
Джеррод Махурин проглотил угощение, наблюдая за своим протеже сквозь щелочки приоткрытых глаз.
- Панкай! Конец дней - это событие сверхъестественное, совершаемое по воле самого Создателя. Человечество… отдаляется от божественного света. Творец не позволит, чтобы физический мир был уничтожен теми, кто черпает свою силу из тьмы. Как и случаях со Всемирным потопом, Содомом и Гоморрой, Бог покарает человечество прежде, чем погрязшие в пороке люди уничтожат Его творение. Это случится скоро… очень скоро…
- Боже правый…
Пател подумал о своей жене Манише и об их дочери Дон.
- Это важно, - продолжал больной. - Когда я умру, человек великой мудрости разыщет тебя… Я выбрал тебя…
- Выбрал? Для чего? - спросил индус.
- Ты меня заменишь… В тайном обществе… Девять человек хотят вернуть равновесие в мир.
- Девять человек? И что мне делать?
Джеррод Махурин издал тихий хрип, похожий на приглушенный стон. Из его рта разило гнилостным запахом разложения.
Панкай Пател отшатнулся.
- Джеррод! Эти люди… они могут предотвратить конец дней? Джеррод!
Набрав еще немножко мороженого в ложечку, индус осторожно положил его на язык больного. Слюни потекли из уголка приоткрытого рта старика.
Прошло несколько секунд… Тишину нарушил писк кардиомонитора. По экрану поползла прямая линия.
Доктор Джеррод Махурин, крупнейший в Европе специалист в области психопатического поведения, умер.
Палата № 27
Ли Нельсон вошла в палату. Ее коллеги образно называли госпитальные палаты "аквариумами страданий". Здесь все страдания были выставлены на всеобщее обозрение… Кровавая резня… Психические срывы… Уродливая сторона войны, о которой никто не хочет вспоминать за пределами госпиталя.
Хотя во время первой войны в Персидском заливе только четырнадцати американским солдатам ампутировали конечности, вторая война, начавшаяся при президенте Буше, обошлась гораздо дороже. С 2003 года десятки тысяч американских солдат потеряли руки и ноги на войне. Их лечение стало тяжелым бременем для и без того дефицитного бюджета министерства здравоохранения, поэтому муки солдат решили скрыть от глаз общества.
А война продолжалась…
Работать с утратившими конечности ветеранами очень сложно. Далеко не каждый медик сможет изо дня в день общаться с такими людьми. Разрывы бомб оставляют на их телах ожоги и шрамы от осколочных ран. Бесконечно долгие операции не приносят облегчения, а боль бывает слишком мучительной. Затем приходит депрессия. Многим из раненых нет тридцати, а некоторым - даже двадцати лет. Потеря ноги или руки для них - непоправимая утрата, поэтому депрессия ампутантов передается и членам их семей, и персоналу госпиталя.
Днем бывает трудно, но самое страшное начинается ночью…
Ли остановилась у первой кровати справа. Здесь лежал Джастин Фрейтас. Парню недавно исполнилось девятнадцать лет, он был армейским санитаром. Два с половиной месяца назад он потерял глаза и кисти рук, когда пытался снять взрыватель с бомбы.
- Здравствуйте, доктор Нельсон! Откуда я узнал, что это вы?
- Услышали запах моих духов, - ответила Ли.
- Да! Я услышал ваш запах. Эй, док! Я уронил пульт дистанционного управления от телевизора. Дайте мне его.
- Джастин, мы уже говорили об этом вчера.
- Док, это у вас проблемы со зрением. У меня есть руки. Я их чувствую.
- Нет… Просто нервные окончания вводят ваш мозг в заблуждение.
- Док! Я их чувствую! - настаивал Джастин.
- Понимаю, - сдерживая подступающие к глазам слезы, сказала Ли Нельсон. - Мы дадим тебе новые руки, Джастин. Еще пара операций и…
- Нет. Никаких больше операций. Я не хочу никаких операций! Я не хочу протезы! Верните мне мои руки! Как я смогу держать на протезах мою маленькую девочку? Как я прикоснусь к жене?
Гнев вспыхнул подобно пороху. Доктор Нельсон едва успела нажать кнопку тревоги и вынуждена была бороться с пациентом, чтобы помешать ему биться забинтованными культями об алюминиевую спинку кровати.
Вбежал санитар. Он помог врачу пристегнуть руки Джастина Фрейтаса застежками-липучками "Велкро" к кровати. Ли сделала укол. Почти сразу же успокоительное подействовало, и Джастин заснул.
Доктор Нельсон постояла немного, ловя ухом его размеренное дыхание, затем сделала запись в медицинской карточке и отошла от его кровати.
В этой палате ее ожидали еще шестнадцать ампутантов. Ей предстояло побывать еще в семи палатах.
В каждой палате был свой староста, человек, который знал, чем дышат его товарищи по несчастью. В двадцать седьмой палате старостой оказался мастер-сержант Рокки Аллен Трет. Восемь месяцев назад он потерял обе ноги при взрыве реактивного снаряда.
Доктора Ли он встретил сидя на кровати.
- Доброе утро! - поздоровался он с врачом. - Сегодня вы припозднились. Ваш малыш доставил вам много неприятностей?
- Я бы назвала это не неприятностями, а сложной, но интересной работой. Я вижу, у вас сегодня хорошее настроение?
- Приходила Мона с детьми, - пояснил Рокки.
- Не подсказывайте мне… Мальчиков зовут Дастин и Логан, а вашу дочь - Молли.
- Нет, Меган. У нее такие же голубые глаза, как у вас. Замечательные дети. Не могу дождаться, когда меня отпустят домой. Послушайте, я обещал не спрашивать…
- Я позвоню нашему протезисту сегодня утром еще раз. Он обещал, что они будут готовы к середине сентября.
Середина сентября…
Рокки постарался скрыть разочарование. Не без труда это ему удалось.
- Приглядывайте за Свиклом. Сегодня он бушевал, как сумасшедший. Жена передала ему документы на развод. Говорит, что не хочет иметь мужа-калеку.
- Мило, - съязвила Ли Нельсон. - Рокки! Что насчет нового парня… Шеперда?
Мужчина сокрушенно покачал головой.
- Протезист парню не нужен, ему нужен психиатр.
- Нам всем не помешал бы психиатр, - целуя Рокки Трета в лоб, сказала она.
Вернув ему улыбку, женщина направилась к семнадцатой койке. В отличие от большинства кроватей эта была отгорожена шторками, что создавало иллюзию приватности.
- Сержант Шеперд! Меня зовут доктор Нельсон, и я…
Ли отодвинула штору в сторону.
Кровать была пуста.
Небо над Манхэттеном приобрело лазоревый оттенок и теперь сливалось вдали с океаном. Ветерок с Ист-Ривер отгонял неприятные запахи мегаполиса. Снизу, под взлетно-посадочной площадкой для вертолетов, расположенной на крыше госпиталя, монотонно гудели вентиляторы промышленных кондиционеров. К этому гулу семью этажами ниже примешивался шум движущегося по улицам транспорта. Приближалось время обеда, и звуки клаксонов становились все нетерпеливее.
Сейчас вертолетная площадка была пуста. Машина, видимо, улетела по вызову.
Долговязый мужчина в серых брюках от тренировочного костюма и белой футболке шлепал босыми ногами по цементной ограде шириной восемь дюймов, окружающей взлетно-посадочную площадку для вертолетов. Длинные каштановые волосы развевались на ветру. И внешне, и отсутствующим взглядом он напоминал покойного Джима Моррисона, вокалиста группы "Дорз". У этого солдата была беспокойная артистическая натура, запертая в гробницу плоти.
Левую руку жгло огнем, словно он засунул ее по локоть в бурлящую лаву. Боль была нестерпимой. Она доводила его до помешательства.
Там нет руки, придурок! Это фантомная боль, такая же призрачная, как твое существование…
Патрик Райан Шеперд закрыл глаза.
Звуки и запахи бетонных джунглей вызвали в его памяти воспоминания из далекого прошлого…
Дул легкий ветерок. Над головой - голубое небо. Стикбольная бита в руках растерявшегося мальчика.
Патрику одиннадцать лет. Он - самый младший из игроков. Бруклин поделен по этническому признаку на несколько частей. В Бенсонхурсте, где проживает Патрик, преобладают эмигранты из Италии.
Патрик - ирландец, а значит, изгой. Трудно быть изгоем среди изгоев.
Сегодня суббота. Субботы - не такие, как воскресенья. В воскресенье надо надевать приличные штаны и идти в церковь. Маленький Патрик терпеть не может церковную службу, ему там скучно, но бабушка водит его в церковь каждое воскресенье.
Когда-то Сандра Кей Шеперд упала с приставной лестницы и теперь получает пенсию по инвалидности. Ей шестьдесят один год, и она - постоянно нуждающийся в инсулине диабетик. Двенадцать лет назад ее муж без объяснений ушел из дома.
Мать Патрика умерла от рака легких, а отец четвертый год сидел в тюрьме: ему дали двадцать пять лет за то, что, находясь в состоянии алкогольного опьянения, он задавил насмерть человека.
Два аута. Базы заняты, только нет никаких баз. Вместо первой и третьей - припаркованные машины. Вторая база - канализационный люк. "Дом" заменяла коробка из-под пиццы.
Юный Патрик жил ради таких минут. Сейчас он не был изгоем. Сейчас он не был чужаком. В такие мгновения жизни он становился героем.
Подает Майкл Паскуале. Ему уже тринадцать лет, но маленький ирландец дважды его сделал. Итальянец кидает первый мяч Патрику прямо в голову.
Тот - наготове. Отступив на шаг, Патрик отбивает потрепанный резиновый мячик держаком метлы. Мяч проносится со свистом мимо левого уха питчера. Отскакивает от нескольких автомобилей и исчезает из виду.
- Хреновый удар! Прямо в канализацию! Правило номер два! Иди доставай, фриц Шеперд!
- Я не немец, я ирландец.
Патрик тяжело вздыхает, но в сопровождении двух старших мальчиков послушно идет к решетке слива. Правила в стикболе не отличаются сложностью: "Кто отбил мяч, тот его и достает".
Двое товарищей по игре поднимают канализационный люк. Оттуда воняет блевотиной. В пяти футах внизу - жидкая зловонная мерзость. Как назло, Гарри Дорошов, который обычно ходит на игру с граблями, сейчас с родителями уехал на Конни-Айленд.
- Лезь вниз, Шеперд.
- Ты уверен, что мяч там? Я что-то его не вижу.
- Ты, что, меня вруном обозвать хочешь?
- Залезай, ирлашка, подобру-поздорову.
Патрик осторожно спускается по железным скобам вниз… шаг за шагом… Воротом футболки закрывает нос: чтобы меньше воняло.
Внезапно голубое небо исчезает над головой. Это с грохотом падает на место канализационный люк.
- Эй!
Слышится приглушенный смех. Сердце Патрика екает.
- Эй! Выпустите меня!
Он надавливает плечом на чугунный люк, но тот не двигается с места под тяжестью веса Майкла Паскуале. Справа, на месте решетки, есть узкая длинная расщелина; он пытается в нее протиснуться, но его бьют кроссовками.
- Выпустите меня! Помогите! Бабушка! Помогите мне!
Патрик задыхается, его тошнит. Остатки завтрака падают в зловонную жижу внизу.
На лбу проступает холодный пот. Он чувствует, что теряет сознание.
- Выпустите меня! Выпустите меня!
Наваливается паника. Ему трудно дышать. Адреналин превращает его плечи в неистово бьющийся о металл таран. Сила его ударов почти сбрасывает Майкла Паскуале с канализационного люка. Тогда второй парень становится рядом с ним.
Патрик чувствует, что теряет сознание. Он такой маленький, он так напуган. Рак лишил его матери, алкоголь - отца. Спорт - вот единственный поплавок, который держит его на плаву в бурных водах жизни, клей, которым скреплено его убогое существование. Смех наверху становится громче. Гордость покидает его. Он готов разжать пальцы и заполнить царящую в душе пустоту зловонной жижей, когда вдруг слышит голос девочки. Она не просит, а требует.
Раздается мужской голос.
Топот удаляющихся шагов.
Канализационный люк поднимается.
Патрик Шеперд смотрит на ангела, склонившегося над ним на фоне голубого августовского неба.
Девочке, вероятно, столько же лет, сколько и ему, но она выглядит значительно взрослее. Длинные, шелковистые светлые волосы локонами спадают на плечи. Зеленые глаза буравят мальчика.
- Ты там весь день собираешься прохлаждаться?
Мужчина в рубашке, без пиджака, но в темно-бордовом галстуке, помог Патрику выбраться из канализации. Через плечо мужчины перекинута легкая серая спортивная шерстяная куртка.
- Без обид, сынок, но тебе следует подыскать себе других друзей.
- Они… не мои друзья…
Патрик кашляет, стараясь не заплакать.
- Кстати, ты классно бьешь… - говорит мужчина, - очень профессионально отводишь запястья назад… Только старайся, чтобы подачи не долетали до зоны страйка.
- Как они бросают, так я и бью. Если мяч летит выше зоны, я смогу ударить и сильнее, но тогда мы теряем много мячей… Вообще-то, я питчер, только парни не любят, когда я бросаю…
- Оттого, что ты их всегда побеждаешь? - ухмыляется девочка.
- Как тебя зовут, сынок? - спрашивает мужчина.
- Патрик Райан Шеперд.
- Хорошо, Патрик Райан Шеперд. Мы сейчас возвращаемся из синагоги домой, а потом идем на стадион средней школы имени Рузвельта. Бери свою перчатку и ступай туда. Я буду тебя тренировать.
- Тренировать?.. - удивляется мальчик. - Вы новый тренер по бейсболу?
- Меня зовут Мори Сигал, а это моя дочь…
- Пет. Не подходи ко мне близко. От тебя плохо пахнет. Лучше сходи домой, Шеп, и прими душ.
- Шеп.