- Конечно, если ты этого хочешь. Я… Если тебе что-нибудь нужно, какая-либо помощь ребенку или что-то еще, скажи мне.
- Ты же знаешь, что ничем мне не обязан.
- Я хочу видеть его, Саманта. И если бы Брюс остался в живых, я бы все равно хотел его видеть.
- Ну ладно. - Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. - Еще раз, спасибо тебе, Каз. Ты будешь замечательным дядей.
Она зашагала к деревне, а он смотрел ей вслед, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями.
- Хорошая девочка, - сказал Харви. - Помню, я ее некоторое время тренировал.
- Да, - согласился Казимир.
- Это Стиг Максобел, - проскрежетал Скотт.
Казимир пожал руку незнакомцу и удивился, насколько она оказалась сильной. Их глаза находились на одном уровне, так что мужчина был не выше Казимира, но широченные плечи, казалось, вот-вот разорвут простую рубашку со шнуровкой на груди. Максобел выглядел на тридцать с небольшим, его кожа была немного светлее, чем у Казимира, и глаза смотрели на мир с широкого лица с явным удовольствием.
- Я много слышал о тебе, Каз, - сказал Стиг. - Во время последних рейдов ты приобрел неплохую репутацию.
Казимир быстро взглянул на Скотта и Харви.
- Что это, очередная лекция?
- О безрассудности и личной мести? - спросил Харви. - Почему ты так решил? Разве ты не усвоил последний урок?
Казимир повернулся, чтобы уйти. Стиг положил ему руку на плечо, и снова его сила поразила Казимира.
- Если сумеешь справиться со своими чувствами, ты бы мне пригодился, - сказал Стиг. - Харви говорит, что ты способный. Церемония очищает душу, и теперь ты постепенно смиришься с его смертью. Ведь так?
- Я видел, как погиб Брюс. Видел - и ничего не смог сделать.
- Я знаю, что это такое. Мы все это знаем, и в твоем горе нет ничего необычного, Казимир. Ты Макфостер, ты воин. Однажды и ты погибнешь, и кто-то другой это увидит. Мы живем не только борьбой против Звездного Странника. Эта деревня тому доказательство. И сын Брюса тоже.
- Ну и что еще я могу сделать? - крикнул Казимир. К его глазам снова подступили слезы, а расплакаться перед самыми уважаемыми им людьми он не хотел ни за что на свете. - Я умею драться и тем самым помогаю приближать обещанное нам всем лучшее будущее. Если гнев поможет мне сражаться еще лучше, хорошо. Брюс бы это одобрил.
Скотт взял Казимира за руку.
- Парень, выслушай Стига. В этом ведь нет ничего дурного, верно? Мы пришли, потому что беспокоимся о тебе. Никто не отстраняет тебя от борьбы, но в таком состоянии ты позволишь себя убить в первом же деле, и никому от этого не будет пользы. Ты можешь продолжать борьбу, не подвергая себя непосредственной опасности. Может, ты все-таки успокоишься на минутку и позволишь Стигу высказаться?
Казимир резко дернул плечом, понимая, что ведет себя как настоящий идиот. И не может остановиться.
- Конечно. Простите. Это… - Он махнул рукой в сторону кладбища. - Сегодня было прощание, вы ведь знаете…
- Знаем, - сказал Стиг. - Если бы ты ничего не чувствовал после его смерти, ты был бы не истинным членом клана, а простым рабом Звездного Странника. Я уважаю твои чувства.
- Чего ты от меня хочешь?
- Тебе известно о полете космического корабля?
- Да, я слышал о нем.
- Брэдли Йоханссон уверен, что запуск корабля начинает финальную стадию войны Звездного Странника. Человеческому Содружеству грозит гибель.
- Каким образом? - спросил Казимир.
Он никак не мог понять, как построенный людьми космический корабль мог быть связан с их борьбой против Звездного Странника. Ведь это же просто исследовательская миссия.
- Барьер вокруг звезды Дайсона был воздвигнут, чтобы преградить путь величайшему злу. Йоханссон опасается, что люди могут разрушить его. В экипаже корабля летят рабы Звездного Странника.
- А что это за зло?
- Нам неизвестно. Но если Содружеству придется вести войну, его экономика и все общество ослабеют. Человечество станет уязвимым перед Звездным Странником.
- Но ты сказал, что корабль уже стартовал. Мы не в силах его остановить.
- Это верно. Но, Казимир, если Звездный Странник готовится нас сокрушить, час отмщения за эту планету близится; возможно, он наступит уже в ближайшие годы. Это означает, что Звездный Странник вернется на Дальнюю, и мы должны быть к этому готовы.
- Это я знаю.
- Хорошо. А теперь о деле, в котором ты можешь пригодиться. Для осуществления мщения на Дальнюю необходимо доставить определенный набор предметов. К несчастью, нашим сторонникам в Содружестве приходится опасаться гонений со стороны тех, кто уже попал под влияние Звездного Странника. Им сложно переправить сюда эти вещи тем путем, каким они прежде переправляли оружие. А это значит, что мы должны разработать альтернативные маршруты. Я путешествовал по Содружеству и изучил их порядки. Сейчас мне пора возвращаться туда и помогать нашим союзникам, но для достижения конечной цели я хочу взять с собой небольшую команду преданных делу Хранителей. И ты мог бы стать одним из них.
- Я? - потрясенно переспросил Казимир. Одна лишь мысль о необходимости покинуть Дальнюю повергла его в смятение, не говоря уже о возможности путешествовать по планетам, названия которых казались скорее легендами, чем реальностью. И она где-то там… - Почему я? Я ничего не знаю о Содружестве.
- Ты можешь легко всему научиться. Харви говорит, что ты быстро соображаешь, а это очень хорошо. Там совсем другая жизнь - по крайней мере, на первый взгляд. Тебе придется постараться, чтобы к ней приспособиться. Но ты молод и еще способен адаптироваться. Тебе придется много тренироваться, чтобы развить мускулы до того состояния, когда они смогут нормально функционировать в условиях стандартной гравитации. Есть, конечно, лекарства и клеточное профилирование, но этого мало, тебе придется и самому изрядно потрудиться.
- Это я смогу сделать, - без размышлений сказал Казимир.
- Значит, ты согласен?
- Да!
- И еще: ты должен повиноваться приказам. Моим приказам. Я не могу допустить, чтобы ты просто слонялся без дела. Нам предстоит операция, которую нельзя провалить ни в коем случае. От нас будут зависеть все Хранители.
- Понимаю. Я тебя не подведу.
- Я уверен в этом, Каз. Но окончательное решение будет принимать Брэдли Йоханссон.
Казимир смущенно посмотрел на Скотта и Харви.
- Какое решение?
- Будешь ли ты помогать в доставке необходимых нам предметов, - ответил ему Харви. - Физические тренировки - это лишь часть необходимой подготовки. Ты должен научиться вести себя как настоящий гражданин Содружества. Я пообещал Стигу, что ты справишься, так что постарайся не выставить меня обманщиком.
- Никогда. Но… решать будет Йоханссон?
- Да, - подтвердил Стиг. - Ты встретишься с ним до начала операции.
Казимир с трудом верил своим ушам. По его представлениям, Брэдли Йоханссон был кем-то вроде далекого кумира или исторического героя, на которого все ссылались, которого благоговейно почитали. Он и не мечтал встретиться с ним лично.
- Хорошо, - тихо произнес он. - А где он?
- В настоящий момент? Я не знаю. Но мы встретимся с ним на Земле.
* * *
Строительство космического корабля вывело "Второй шанс" в заголовки большинства информационных каналов унисферы. Детали проекта, история создания, споры политиков о целесообразности этого решения, слухи о вероятных кандидатах в состав экипажа - все это поднимало рейтинги новостных шоу. Потом произошло нашествие "Мстителей Аламо", и любопытная новость переросла в выдающуюся сенсацию. Популярность достигла апогея, когда более семнадцати миллиардов человек наблюдало за стартом корабля к Паре Дайсона в реальном времени. После этого полет длился месяц за месяцем, и напряжение быстро начало спадать, сменяясь некоторым разочарованием. Граждане Содружества просто не привыкли, чтобы такое важное событие не освещалось в прямом эфире. Более того, о результатах миссии они смогут узнать не раньше чем через год. А до того момента им предстояло вновь погрузиться в старые привычные мыльные оперы и драмы ВСО, следить за перепалками политиков, скандалами знаменитостей и Кубком Содружества, который подходил к четверти финала.
Потом появилась новость об аресте Мортона, и стали известны имена задержавших его офицеров (хотя Хоше Финн мало кого заинтересовал), и поезда на Октиер заполнили жаждущие подробностей репортеры. О таком сюжете мог мечтать любой режиссер: Паула Мио, расследующая давнее убийство, богатый подозреваемый с огромными деловыми и политическими связями, предвкушение финансового скандала. И секс. Местная сплетня о соблазнении Мортоном молодой красавицы Меллани и ее вынужденном уходе из национальной сборной по прыжкам в воду стала едва ли не основной составляющей репортажей и хроники. Вскоре отыскались и его прежние подружки, которые за определенные суммы рассказывали свои истории. Офицерам-криминалистам Дарклейк-сити были предложены немалые взятки за сведения об уликах обвинения, что привело к дополнительным судебным разбирательствам по обвинениям в оскорблении. Тара Дженнифер Шахиф и Вайоби Котал были вынуждены обратиться в суд с просьбой защитить их от толп репортеров, осадивших их дома.
После целого месяца шумных обсуждений интерес к делу значительно повысился. В день первого заседания Верховного суда Дарклейк-сити пришлось даже выставить кордон вокруг здания, чтобы сдержать толпы журналистов и простых любопытствующих. Фургон с обвиняемым, сопровождаемый длинным конвоем полицейских машин и патрульных роботов, обогнул здание суда и остановился в охраняемой зоне у заднего входа. За процессией с вертолетов следили десятки камер, но ни одной из них не удалось заснять Мортона, поскольку его провезли прямо на подземную стоянку.
Для слушания дела был отведен главный зал, на поспешный ремонт которого власти потратили значительную часть годового бюджета. Октиеру еще не меньше недели предстояло оставаться в центре внимания всего Содружества, так что важно было произвести благоприятное впечатление. Отделанные золотом деревянные панели вокруг судейских кресел и скамьи подсудимых тщательно отполировали. Длинные массивные столы адвоката и обвинителя отчистили и навощили. Стены и потолок перекрасили, предварительно отправив в чистку огромную статую, символизировавшую правосудие. С обновленного потолка ярко засияли ленты полифото, а аудиосистему досконально проверили и отрегулировали.
Старания властей не пропали даром: в первое же утро, когда пятьдесят избранных журналистов были допущены внутрь, каждый из них отметил в своем репортаже торжественное великолепие зала. В таком месте без опаски можно было довериться правосудию, суровому, но справедливому.
Начало слушания сыграло на руку защите. Мортон, впервые появившись на публике после своего ареста, был одет в темно-вишневый костюм от известного модельера, его густые волосы были тщательно уложены, и весь его вид говорил об уверенности в себе. Он словно не совсем понимал, почему здесь оказался. Он никак не соответствовал образу виновного, ожидающего неизбежного приговора, как было во всех делах, в которых обвинителем выступала Паула Мио. У скамьи подсудимых он остановился и отвесил почтительный поклон в сторону закругленной полупрозрачной перегородки, защищавшей судей и скрывавшей от подсудимых их личности. Перед тем как сесть, Мортон окинул взглядом зал, отыскал интересовавшее его лицо и приветливо улыбнулся. Все репортеры тотчас развернулись к первому ряду зрителей, сфокусировав зрительные вставки на изящной фигурке Меллани, одетой в темно-синий пиджак и простую белую блузку. В своем строгом костюме девушка казалась воплощением оскорбленной невинности и одновременно невероятной сексуальности. Обычная девушка, живущая по соседству, поддерживающая своего мужчину перед лицом страшной несправедливости.
Затем вошла Паула Мио в простом сером деловом костюме и черных кожаных туфлях. Сосредоточенно-спокойная и тоже излучающая уверенность в себе. В десятках новостных студий и шоу уже в который раз стали прокручивать насыщенные эмоциями ролики с участием невозмутимой шестнадцатилетней Паулы в суде над ее родителями. Зрители по всему Содружеству наблюдали, как она усаживается между главным прокурором города Ивором Чесселом и детективом Хоше Финном, чей лучший наряд на фоне модных костюмов местных представителей власти казался древним и изрядно поношенным.
При появлении судьи Кармайкла все встали. Мортон ободряюще улыбнулся Меллани, и эту улыбку запечатлели пятьдесят пар профессиональных зрительных вставок.
Сразу после зачитывания обвинений представитель защиты, Говард Мэдок, потребовал прекращения дела вследствие оглашения свидетельских показаний в присутствии прессы. Ивор Чессел заверил суд, что свидетельские показания были получены законным путем, являются неопровержимыми и играют лишь незначительную роль в позиции обвинения. Судья Кармайкл отклонил требование Мэдока, и на этом демонстрация позиций закончилась, а судебное разбирательство началось всерьез.
Обвинение изложило свою версию предельно просто. Мортон испытывал непреодолимую, маниакальную жажду денег и власти. Первым шагом к достижению этой цели стала женитьба на Таре Дженнифер Шахиф. Семейные деньги были вложены в создание "Аквастейт", и эта мелкая фирма обрела достаточную силу, чтобы выигрывать контракты на сотрудничество с известными строительными компаниями. При интенсивном управлении Мортона "Аквастейт" успешно развивалась, готовясь к выходу на открытый рынок.
Выпуск акций был неотъемлемой частью его грандиозного плана. Этот шаг обеспечивал ему богатство и необходимое влияние, чтобы занять место в совете директоров "Ганзы". После этого дальнейшее восхождение не составило бы большого труда.
Но над его мечтами нависла угроза, поскольку Таре Дженнифер Шахиф наскучил их брак. Если бы она подала на развод, "Аквастейт" пришлось бы ликвидировать или продать, а вырученные средства разделить пополам. У Мортона остался бы значительный капитал, более того, он стал бы богаче, чем до женитьбы, но для воплощения его планов этого было недостаточно. Выбрасывать акции на рынок было еще слишком рано: "Аквастейт" не достигла того объема, который мог бы привлечь инвесторов. Требовалось еще два или три года непрерывного развития.
- И вы убили ее, - сказал Ивор Чессел, остановившись перед скамьей подсудимых. - Убили свою жену и таким образом ликвидировали препятствие на пути к выпуску акций. После ее предполагаемого бегства на Тампико ничто не помешало вам вывести "Аквастейт" на соответствующий уровень.
Мортон беспомощно оглянулся на Говарда Мэдока - он недоумевал, как мог кто-то выдумать такое абсурдное обвинение. Представитель защиты, степенный мужчина, постоянно поддерживавший образ человека средних лет с первыми проблесками седины в волосах, печально покачал головой, словно удивляясь откровенной склонности обвинения к театральным эффектам.
Первым свидетелем со стороны обвинения была начальник городского отдела судебной медицины Шеррон Хоффбранд. Она подтвердила, что тела, извлеченные из-под фундамента многоквартирного дома, построенного сорок лет назад, действительно принадлежали Таре Дженнифер Шахиф и Вайоби Коталу. Оба они были застрелены с близкого расстояния из мощного нервноподавляющего оружия, а их ячейки памяти были повреждены - предположительно эм-импульсами. Точное время убийства за давностью преступления определить было трудно, но Хофбранд склонялась к выводу, что все произошло в трехдневный период на той неделе, когда Мортон должен был участвовать в конференции на Таланси.
Чессел задал вопрос о наличии на телах следов посторонних ДНК.
- Таковых не обнаружено, - ответила Хоффбранд. - Котал был одет полностью. На одежде имелись следы пыли, вполне объяснимые его передвижениями по городу, но никаких следов ДНК. Шахиф была обнажена, но на ее коже мы обнаружили следы мыла и ароматических веществ. Это доказывает, что перед смертью она принимала ванну.
- Можно ли утверждать, что она была застрелена в ванне? - спросил Чессел.
- Нет. После того как прошло столько времени, этого нельзя сказать наверняка.
- Но перед гибелью она принимала ванну?
- Да.
- Значит, она была дома?
- Вероятнее всего, да.
- Спасибо. - Ивор Чессел повернулся к судье. - Больше вопросов нет, ваша честь.
Говард Мэдок с улыбкой поднялся со своего места.
- Дома или в отеле? Вы можете определить разницу?
- Нет. Она могла быть и там, и там.
- Или в доме своего друга? Или в общественном заведении?
- Где угодно, где имеется возможность принять ванну.
- Это происходило на Октиере?
- Нельзя сказать с уверенностью.
- Понятно. Благодарю вас.
Обвинение вызвало Тару Дженнифер Шахиф. Она предстала перед судом в костюме цвета лаванды с широкой белой отделкой и слишком короткой юбкой. Чрезмерный макияж и пышная прическа только подчеркивали ее нервозность.