Вокруг кончиков пальцев потрескивали следы фиолетовых импульсов энергии, словно крошечные вспышки грубой электрической мощности. Он повернул свою руку, изучая маленькие импульсы, пока они не исчезли навсегда, впитанные в его кожу. Он потер пальцы друг о друга и потом снова взглянул на монитор. Он снова показывал победу Шона на И-бее.
Профессор встал, повернулся лицом к студентам и горизонтально вытянул руки.
- Мы сделали это, - вздохнул он.
Тотчас отвлеченные от своих мелких забот, четверо молодых людей подошли, Джейн и Шон оба взяли предложенную руку, взволнованно возвращая этот жест, словно были не уверены, что они празднуют.
Спустя секунду они без слов отпустили руки профессора, и Росси схватил руки Бена и Тоньо. Они, в свою очередь, взяли руки Шона и Джейн, и теперь пятеро образовывали круг.
Они одновременно подняли соединенные руки вверх, вокруг них создавалась и потрескивала фиолетовое электричество.
Остальные проследили за направлением его взгляда, когда профессор взглянул на небо.
- С возвращением, - тихо сказал он.
В семье Ноубл потушили ужин.
Сильвия тихо положила еду на тарелки. Донна тихо принесла тарелки к обеденному столу. Уилф тихо налил воду в бокалы - три сочетающихся бокала с автозаправочной станции, и один побольше, с Дональдом Даком. Он был у Доктора.
Он сидел здесь, стесненный семейной жизнью в лучшем случае, сейчас - не в своей тарелке.
- Дубай? - сказала Сильвия, внезапно приподнявшись.
Доктор бросил взгляд на Донну - что ему надо сказать?
- С лошадями, - услужливо напомнил Уилф.
- Лошадями? - Доктор был словно кролик, пойманный в фары. - Лошади. Да, чудесные существа.
- Шейх Дубая терпел нас пару недель, - вставила Донна. - Верно?
Сильвия начала есть. Что-то сырное и макаронное, как понял Доктор, но он не был уверен. Что-то, похоже на это, как-то раз попыталось откусить его пальцы ног на берегу Кал-Дурунта в скоплении Керипедес.
Он осторожно воткнул свою вилку.
- Простите, если это не так шикарно, как то, что было у вас в Дубае, с лошадьми и шейхами, - сказала Сильвия, - но у меня не было ни от одного из вас сообщения, что вы придете.
- О, мы не могли позволить Донне сегодня отсутствовать, - сказал беспечально Доктор. Слишком беспечально. Не тот случай для Тигры-Доктора, сегодня вечером лучше быть Иа-Иа-Доктором.
- Я-то думала, что Эмираты управляются эмирами, а не шейхами, - сказала Сильвия, наливая себе еще воды. - Но что я знаю? Я просто сижу каждый день здесь в ожидании того, что нежданно-негаданно явятся люди, рассчитывающие быть накормленными.
Доктор просто бросил взгляд на Донну, который, как он думал, говорил "Помоги", но Донна, очевидно, поняла в значении "Нет, все в порядке, не обращай на меня внимания, о, и прямо сейчас время вступить в по-настоящему хороший конфликт с твоей мамой".
Донна так и сделала.
- В чем у тебя проблема, мам? Большинство людей убили бы, чтобы семья была вокруг них.
Уилф попытался вмешаться, но Донна теперь выпаливала слова.
- Я имею в виду, Муки уезжает на две недели, ее родители организовывают убийственную вечеринку, чтобы отпраздновать ее возвращение. А все, что она сделала - отправилась на шопинг в Глазго. Я ушла посмотреть гала… ну, посмотреть мир, сделать все, что, я думала, у меня никогда не будет возможности сделать, а все, что я получаю - стоны.
Сильвия не подняла взгляда от еды.
- Да, но они, наверное, знали, где Муки. А все, что я знаю, это когда твой дедушка дает себе труд сказать, что он получил открытку. И мне никогда не позволяется их читать, о, нет.
Донна собиралась побить Уилфа за это, когда она вспомнила, что упомянутые открытки обычно посылались совершенно из другой звездной системы.
- Ладно, мам, я начну посылать открытки и тебе. Обещаю.
- О, это не только это, - сказала Сильвия. - Это вся жизнь, которая у меня есть. Твоего папы нет, тебя нет, и я застряла здесь, как няня для интрижки твоего дедушки.
Донна открыла рот, чтобы заговорить, потом снова закрыла его. Затем, когда этот комментарий дошел, ее рот снова открылся, но не прозвучало ни звука.
- Интрижки? - спросил Доктор Уилфа.
Уилф сердито посмотрел на Сильвию.
- Она друг, - сказал он. - Я не собираюсь на ней жениться.
- Надеюсь, что нет, - сказала Сильвия. - Мама перевернулась бы в гробу.
- Ааа, так вот в чем дело, - вздохнул Уилф. - Ты думаешь, Эйлин бы не одобрила. Ты почему-то думаешь, что я, ищущий бедную, слабую, старую даму, огорчил бы Эйлин. Ну, ты не права. Она была твоей матерью, но она была моей женой. Я знаю ее лучше.
Доктор вспомнил, почему он не брал семьи.
- Прекрасные макароны с сыром, миссис Ноубл, - сказал он, набивая рот, - мммм…
- Это грибной раклетт, - огрызнулась она.
- Не макаронный?
- Грибной.
- Он… отличный… очень сырный. И…
- Ну и кто эта дама, дедуля? - спросила Донна.
Уилф улыбнулся.
- Она астроном, которую я знал из Гринвича. Очень помогает там в обсерватории, годами помогала. Но около трех лет назад она… ну, она заболела, и ей пришлось перестать работать. Мы болтали по телефону пару раз, встречались, ужинали. Так, как говорит о ней Сильвия, ты могла бы подумать, я стал встречаться с замужней беременной родственницей-подростком.
Доктор, тем не менее, смотрел на Сильвию Ноубл. Определив, что заставило ее сердито покраснеть, когда говорил Уилф. Это было слово "заболела".
Он перевел взгляд на старого десантника.
- Почему же она бросила обсерваторию?
- Спроси у неесам, - сказала Сильвия. - Она будет здесь с минуты на минуту. Даже в день Джеффа моя дочь приводит с собой тебя, а он приводит с собой ее.
И Сильвия встала и вышла изкухни.
Донна вздохнула и пошла следом за своей мамой. Уилф приготовился последовать, но Доктор поймал его руку.
- Я не эксперт, Уилфред, но я считаю, что лучше предоставить это дамам.
Уилф кивнул.
- А твоя подруга?
- Нетти. Генриетта Гудхарт.
Он улыбнулся.
- Думаю, самое соответствующее имя, какое только могло у нее быть. Но ей поставили диагноз… У нее Альцгеймер, Доктор. И ей не становится лучше.
- И не стало бы, - тихо сказал Доктор, и как раз прозвенел звонок в дверь.
- Это она?
Уилф кивнул и пошел впустить ее.
Спустя секунду Доктор улыбался при виде эксцентричности, очарования и настроения, которые могли выдерживать только некоторые английские женщины определенного возраста и поведения.
Она была одета в коричневое с головы до ног - вельветовая юбка до колен, желтовато-коричневая блузка, шоколадного цвета пиджак - и несла желтовато-коричневую сумочку. На ее голове была удивительная шляпа с по меньшей мере полудюжиной коричневых перьев разных форм и размеров. Уилф снимал с нее длинное темное пальто, и Нетти предложила свою руку Доктору перед тем, как Уилф снял пальто с нее, что значило, что один рукав, рукав рукопожатия, по-прежнему был надет.
- Доктор, как чудесно с вами познакомиться. Ура-ура, это настоящее удовольствие.
- Миссис Гудхарт.
- Мисс, пожалуйста. Лучше все же просто Нетти. Никогда не была замужем и, несмотря на то, что думает дочь Уилфа, у меня намерения выходить замуж нет.
Уилф, наконец, снял с нее пальто, и Нетти аккуратно скользнула в кресло, беря стакан воды очевидно хорошо отрепетированным маневром.
- Я никогда не была замужем, - продолжала она, - это кажется такой тревожной тратой времени. Я живу в Гринвиче, знаете ли, отсюда недалеко, но моя местная фирма такси знает меня и мои маленькие слабости, так что не проблема, если я забуду деньги. Или куда я еду.
Доктор тотчас привязался к этой общительной даме.
- Нельзя надуть надежную фирму такси, Нетти, - сказал он, сумев вставить предложение, прежде чем она беспечно продолжала.
- Они еще скандалят? Это все, что они делают. Это и обо мне. Мне было так совестно начинать, а теперь я отношусь к этому, как к ритуалу, и через десять минут Сильвия возвращается к своему обычному очарованию, полная чая и крекеров.
Доктор улыбнулся. - Сильвия Ноубл? Очарование? Слова, которые нечасто бывают в одном и том же предложении.
Взгляд, каким его одарила Нетти, показал ему, как он недооценил ситуацию между двумя этими женщинами.
- О, не разочаровывайте меня, Доктор. Не после всего, что я о вас слышала. Эта женщина - святая. Она только что потеряла своего мужа, у нее дочка, которую ты тащишь Бог его знает куда, по своей прихоти, и ей приходится терпеть этого чудесного Уилфреда, который может быть таким же упрямым и сварливым, как она. На самом деле, даже более. Мне она очень нравится. Кроме того, я знаю, что она жалуется, но это просто ее способ выпускать пар, она чертовски великолепна с моим… ну, знаете… - Нетти постучала по голове. - Состоянием. Благослови ее, она на прошлых выходных везла Уилфа всю дорогу до Чарлтона. По-видимому, я была найдена в чьем-то садике за домом, пыталась убедить их, что я жила здесь, когда мне было шесть!
- А вы жили?
- Господи, нет. Я воспитывалась в Хэмпшире, - она запустила руку в свою сумочку и вынула красную тетрадку размера А5 и показала ее ему.
- Моя жизнь, - просто сказала она. - Чтобы я могла все помнить.
Доктор посмотрел ей прямо в глаза и увидел - мельком - очень испуганную, но очень гордую старую даму. И она понравилась ему даже больше, чем раньше.
- Без этой тетради, без симпатий Сильвии Ноубл, я ничто. Я оставила мою сумку в магазине на улице Хай Гринвич, и вот я в этом саду, не знаю, кто я такая, откуда я. Сильвия нашла рецепт в моем кармане, нашла магазин, вернула мою сумочку оттуда, где я ее забыла, разобрала все с полицией. Она хочет ввести меня в дом, знаете ли. Брошюры в том выдвижном ящике рядом с плитой.
- Правда?
- Да. Уилф не хочет об этом слышать. Он говорит, ему сначала придется заставить меня переехать сюда. Глупый старый дурак, как будто я буду идти от одного дома, с которым я едва могу справиться, к другому. Но прекрасный дом инвалидов, где за мной будут присматривать? Как это чудесно.
Дверь в кухню открылась. Вошли Донна и Сильвия, и Донна немедленно представилась.
Когда Сильвия поставила чайник, Доктор пересек кухню и встал позади нее.
- Уилф знает про все, что ты сделала для его подруги?
- А Донна знает, что ты суешь нос в дела ее семьи? - ответила Сильвия.
- Я вам не враг, миссис Ноубл, - сказал Доктор.
Сильвия повернулась и улыбнулась ему. Самой неискренней улыбкой, которая возможна.
- Ради моей дочери я тебя терплю в своем доме. Это все. Ради своего папы я сделаю все, что могу, для Нетти Гудхарт. Я не думаю, что я эгоистичная женщина, Доктор. Я упорно работала, построила жизнь, у меня никогда не было много денег, и я постаралась дать Донне приличную жизнь. Но однажды я потеряла моего мужа. Мою опору. И с тех пор я старалась делать то, что дулали мы оба, но с дочерью, которая сначала не получает работу, потом может себе позволить бывать в разных полушариях, но не может позволить купить марку, и старым папой, который, кажется, решил, что пора заменить мою мать раз и навсегда.
- Вы уверены, что не волнуетесь, что он заменяет вас? Я думаю, он давно отпустил вашу маму.
Тишина, которая последовала за пощечиной, которую он получил, казалось, продолжалась несколько часов, но, наверное, это были только секунды.
- Я не это хотел сказать… - начал Доктор. - Мне на самом деле было интересно…
Сильвия его проигнорировала.
- Папа, - сказала она, - почему бы тебе не взять Доктора на участок, а? Донна и я можем поболтать с Нетти, пока вы проведете там час или… несколько часов.
Уилф понял намек и едва не вытащил Доктора из кухни на глазах у женщин.
Последнее, что слышал Доктор, было "Всем чай" от Сильвии, перед тем, как Уилф выгнал их обоих в ночной воздух.
- Участок. Сюда, - сказал старик.
Бабис Такис толкнул самый большой тюк сена в заднюю часть автомобиля-фургона и остановился передохнуть. Он не становился моложе, и это на самом деле была работа Никоса.
Но Никоса здесь не было, он, возможно, был недалеко за фермой, шутя шутки с этой девчонкой Спирос. Типично. Была работа - им нужно было переправить этот груз через Фалираки, где шло еще столько строительных работ. Отели, квартиры, торговые центры, все, из чего все острова Додеканес могли бы извлечь выгоду, потому что это принесло бы длительный туризм.
Бабис выкрикнул имя Никоса пару раз, когда он поднял еще тюков сена. Он взглянул на часы. Потребовался бы примерно час, чтобы проехать через остров к Петалудесу, где они подобрали бы Криса, прежде чем отправиться к Линдосу и вдоль по берегу к Фалираки. Они довезли бы сено до склада, затем был перерыв в "Таверне" Эрика на ночь.
Все еще ни следа Никоса.
Бабис со вздохом ушел от автомобиля-фургона.
- Я старый человек, Никос, - крикнул он. - Я сражался на войне, знаешь ли, чтобы такие люди, как ты, могли быть независимы и иметь свои предметы роскоши. Хоть раз, было бы мило, если бы ты мог тянуть свой вес.
Он добрался до задней стороны фермы, где услышал шум из одной из конюшен - короткий женский возглас удивления, почти страха. Определенно тревоги.
Бабис в секунду был в конюшне.
Никос был на земле, держась руками за голову, молчаливый, но определенно изумленный.
Над ним с лопатой в руках стояла хорошенькая молодая девушка, в которой Бабис узнал Катарину Спирос.
- Ты в порядке, девочка? - спросил Бабис, беря лопату.
Катарина развернулась лицом к дедушке Никоса и он понял, какой испуганной она выглядела.
- Что случилось? - спросил Бабис.
Он был удивлен, когда Катарина объяснила.
- Он ответил на звонок…
Она указала на Никоса Такиса, который сейчас начал вставать, оставив мобильный телефон на земле возле своих ног. Он посмотрел на своего деда, заставив Бабиса невольно шагнуть назад.
Бабис Такис сражался в последние дни войны в молодости, выгоняя нацистов с Крита и сохраняя Грецию для греков. Он сталкивался с гневом и болью своих родителей, которые так ненавидели и, в конце концов, отвергли его за влюбленность, женитьбу и рождение детей с одной из ненавистных итальянок, которые занимали греческие острова семьсот лет перед тем, как их прогнали после войны. Он отбыл срок в тюрьме за скандал в баре в Диагорасе, а однажды ему пришлось столкнуться с озлобленным сыном немца, к которому он привязал боевую гранату в 1944 году.
Но ничто его никогда так не пугало, как взгляд его сына, которым он сейчас его одарил.
Никоса здесь больше не было. Того беззаботного, забавного, умного внука, которого он воспитал после смерти его отца, просто не было здесь.
Бабис не знал, откуда он это знает. Он не знал, как это произошло. Но он никогда в жизни ни в чем не был так уверен.
Он был по-прежнему в этом уверен, когда вспышка фиолетового огня, горячее, чем центр Солнца, уничтожила его существование за меньшее время, чем понадобилось Катарине Спирос, чтобы вздохнуть и закричать.
Секундой позже на то место, где стояла молодая девушка, упала горсть пепла.
И Никос Такис выбросил руки к небу, фиолетовая энергия жужжала вокруг кончиков его пальцев, когда он откинул голову.
- С возвращением, - победоносно крикнул он.
Донни и Порция были в своем медовом месяце. Он был первым для Донни, вторым для Порции, но оба чрезвычайно наслаждались собой.
Сын Донни был его шафером. Его внук был пажем. Внучка Порции была девочкой, держащей букет. У них было две церемонии, настоящая еврейская и более простая христианская, чтобы отразить обе их выбранные веры. Порция всегда оставалась в еврейской вере, в то время как семья Донни почти отказалась от нее чуть больше века назад в течение недель прибытия на остров Эллис.
Они преодолели разногласия - страх рака для Донни, тяжелые неодобрительные взгляды более традиционных родственников Порции и смерть их восьмилетней кошки, Мистера Смоки, за неделю до церемоний. После того, как они знали друг друга пятнадцать лет, ухаживая последние шесть, они наконец-то были вместе навсегда.
И они были в джипе Донни, мчась с вихрем, пересекая Данбери, прежде чем свернуть с автострады и поехать в Коннектикут на свой медовый месяц.
Они сняли милый колониальный дом за Оливертауном, в тринадцати милях от Данбери. Дом принадлежал одному из клиентов Порции (она была выгульщицей собак, бродящей три раза в день вокруг Центрального парка со множеством собак). По радио были "Карпентеры", говоря миру о том, как им нравится учить петь, и счастливая пара подпевала.
Они прошли "ABBA", "Dr. Hook and the Medicine Show", Джо Стаффорд и слегка покачивали головами под пение Хелен Редди о том, как хорошо быть безумным: "Никто не просит тебя объяснять" - хором пели они, останавливаясь на дворе дома, который они сняли.
Порция посмотрела на своего нового мужа.
- Ну, мистер ДиКотта, мы здесь.
- Конечно, мы здесь, миссис ДиКотта, - подмигнул ей Донни. - Еще не привыкла к этому?
- Думаю, никогда не привыкну, - засмеялась она. - Но мне одинаково нравится, - она наклонилась и поцеловала Донни, когда он выключил зажигание.
И радио продолжало играть.
Когда они разделились, они оба посмотрели на панель стерео.
- Это нехорошо, Донни, - сказала Порция ДиКотта. - Должно быть, где-то короткое замыкание.
Он кивнул.
- Черт побери, мне лучше сейчас его починить, милочка. Или у нас будет разряженная батарея, что будет плохо, поскольку я хочу отвезти тебя в тот ресторан в Нью-Престоне. Еда великолепна, гостеприимство - высшего класса, а вид такой, за который можно умереть. Ты можешь смотреть свысока на озеро Варамауг, и это действительно романтично.
Порция кивнула.
- Развирайся с машиной, а я сделаю кофе.
Донни вытянул руку, чтобы нащупать под панелью в салоне оборванный провод. Сверкнула крошечная искра электричества, и радио утихло.
- Молодец, - улыбнулась Порция, - теперь ты можешь помочь мне достать чемоданы.
Донни Дакота ничего не сказал. Он просто держал руку под приборной панелью, уставившись перед собой.
- Донни?
Ничего.
Порция потянулась, чтобы дотронуться до его плеча, и он развернулся к ней лицом. Порция увидела его глаза - не те красивые голубые глаза, в которые она влюбилась. Они были заменены двумя солидными шарами горящего фиолетового света, очень маленькие язычки электричества искрились из его слезных каналов.
Она не могла сказать ни слова, потому что он схватил ее голову и поцеловал ее в рот. Полно. Крепко. Но не со всей страстью.
Через секунду или две они разделились.
И теперь глаза Порции полыхали той же жуткой фиолетовой энергией.
Они без слов вышли из джипа и пошли к крыльцу, изучая ночное небо над ними, пока Донни не указал направо, на ярко горящую звезду, которая - как он знал бы, если бы был экспертом в таких вещах - не была видна человеческими глазами много веков.
Он и его новая жена подняли руки и посмотрели на звезду.
- С возвращением, - выдохнули они вместе.