Я добавил мегагерцевую линейку с частотами и линейку с датами, сузил диапазон до нужных мне частот и увеличил масштаб.
В глаза бросились вихри искр – короткие обмены цифровыми пакетами на частотах трансивера чужака.
Чужаки обменивались пакетами данных, сообщая друг другу – что?.. Координаты очередной добычи? Положение роя и базы? "Здесь есть много вкусного мусора"? Передачи терялись на общем фоне – если не знать, где и что искать. Рабочие частоты по соседству были очень яркими – скорее всего, сигналы чужаков посчитали помехами или паразитным эхом – и закрутили мощность рабочих передатчиков так, чтобы они не мешали.
– Лера!
– Да?
– Когда произошел случай с навигационными спутниками?
– Э…
Я перекинул ей картинку.
– О! – охнула Лера.
– Теперь посмотри двумя годами раньше…
– Неужели?
– Да. Тут сигнал слабый, но это потому, что от L-2 до L-3, где находилось Зеркало, далеко и их разделяет Земля и Луна.
– Это чужаки разбили Зеркало?
– Дата и время во всяком случае совпадают. Посмотри, – я назвал метку времени. – Вот тут им, видимо, попался большой кусок. Обмен возрастает – они призывают другие дроны.
– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросила Лера.
– Вот что… – сказал я. – Закрой канал.
– Что?
– Включи шифрование.
Лера переключилась в защищенный режим. Убедившись, что канал шифруется, я поделился с ней своими соображениями.
– Ты уверен? – спросила она, выслушав меня.
– По-моему, все очевидно. Время, место, мотив. При этом, если я прав, то сейчас идеальный момент: все либо ловят Посылку, либо заняты подготовкой монтажа Бублика.
– И ничего нельзя сделать? – спросила она.
– У нас связаны руки. И мы пока не знаем, куда чужаки прилетят в следующий раз. С другой стороны, я вижу слабое место, которое можно использовать.
Я изложил ей общую идею. Лера слушала молча.
– Свяжись с Натаном и Лисом – пусть проработают юридическую и техническую части. И выйдут на связь с арбитрами "Тяжпрома" и картеля Вонг.
– Это все рискованно и ставит тебя под удар.
Я услышал, как у нее пиликает вызов с другой линии.
– Подожди, – сказала Лера. Ее голос стал тревожным. – Это диспетчерская.
– Что там происходит?
Пауза затянулась. Я успел за это время достать наполовину просушенный скафандр и начал его перезаряжать: свежие баллоны с кислородом, батареи.
– У диспетчеров пошли помехи на радаре. Сначала они решили, что прибывающая Посылка "тянет" за собой какой-то мусор.
– А потом они поняли, что это не мусор?
События развивались быстрее, чем можно было предположить.
– И прочитали мое сообщение. Могу их переключить на тебя.
– Не нужно. Объясни им ситуацию, – скомандовал я, набирая код арбитра станции. – И свяжись с бюро. Я сообщу арбитру. Судя по всему, на Виноградник пожаловали гости.
Новик ответил не сразу.
– Арбитр?
– Слушаю.
– Объявите тревогу по станции.
– Какого уровня? Солнечный ветер, разгерметизация… – он сделал паузу. – Мне сообщили о помехах от Посылки. Это как-то связано?
– Это не помехи.
– А что тогда? Общая тревога по станции – штука серьезная.
Я колебался – говорить или нет.
– Мальчик мой, я давно тебя знаю. Объясни, что происходит, по-человечески.
– Мы нашли в Паутине дрона. Не паука со сборочной линии, а дрона-чужака. Судя по всему, это дрон с очень старой станции по сборке мусора. У нас есть основания считать, что ее дроны сейчас… – я замялся, подбирая определение. – Могут ошибаться в определении того, что считать мусором. Есть вероятность, что именно они разбили Зеркало, утащили навигационные спутники "Тхонсина" и вывели из строя Паутину. И теперь…
На заднем плане послышались какие-то возгласы. Я услышал, как завыла сирена.
– И теперь, – сказал арбитр совсем другим тоном. – Они, кажется, решили оттяпать у нас реактор. Причем не только заготовку для Бублика, но и основной реактор. Диспетчера и наблюдательные посты видят множество дронов, которые пытаются утащить его от "Виноградника". И их все больше.
"Муравьиный режим". Один сигнал привлекает дронов. Они начинают тоже сигналить и… Сколько их было построено за эти годы?
Я прикусил губу. Если чужаки оторвут реактор Виноградника, последствия будут непредсказуемыми – от блэкаута, который вырубит системы жизнеобеспечения поселения, до цепной реакции и взрыва потерявшего управление реактора.
У дронов должно быть два сигнала – условно "еда!" и "не еда!". Если знать, какой сигнал работает, как "не еда!", можно было бы отпугнуть рой от Виноградника. Где искать этот код? Вряд ли в архивах что-то есть. Убедить "Тхонсин" поискать в том, что они унаследовали от НАСА? Поймать и распотрошить какой-нибудь дрон? Нет времени.
– По Винограднику объявлена тревога, – сказал Новик. – Что еще можно сделать?
– Свяжитесь со всеми, у кого есть передающая аппаратура, с диспетчерской, с обсерваториями, с наблюдателями. Пусть передают активные помехи на частотах, – я продиктовал цифры. – Просто пусть сигналят все что угодно – любые цифровые сигналы.
– Думаешь, это поможет?
– Чужаки обменивается сигналами, как дроны на промышленных линиях. Забейте сигнал и резервные частоты помехами – и их рой распадется.
– Понял. Не уходи с канала.
Арбитр подключил наш канал к общему радиоканалу Виноградника, кипевшему от переговоров. Он озвучил мою идею, и народ принялся за дело.
Я заставил себя закончить со скафандром и принялся проверять электронную укладку.
– Они отцепляются, – сказал кто-то в канале.
И наступила тишина.
– Кажется, рой рассеивается. Подействовало!
– Работает!
– Рой рассеивается.
– Они уходят. Они действительно уходят.
– Арбитр, они уходят от станции.
– Подтверждаем. Пара штук еще держатся за реактор, но они погоды не сделают. У кого есть транспорт, чтобы их оттуда снять?
В канале снова заговорили все разом – обсуждали, что делать с оставшимися на реакторе дронами. Все перекрыл гулкий бас Дяди Степы. Он известил всех, что ему как раз доставили к Бублику "чудесную деталь рамного шпангоута" и он может "послать монтажник, чтобы аккуратно снять паразитов с его помощью".
Упомянутый шпангоут, а точнее, заготовка под него представляла собой огромную двутавровую титановую балку.
Мне живо представился монтажный бот, с двутавром в манипуляторах наперевес, "аккуратно" вразумляющий неразумных чужаков.
– Внимание! – в обсуждение вклинилась Лера. – Они переключаются! У меня данные наземного контроля, – она имела в виду станцию Ефимовича, но этого не требовалось пояснять. – Похоже, они сейчас пойдут к L-5. И судя по всему, мы сильно недооценили масштабы роя.
– Конечно, – сказал я. – Там ведь тоже реактор. Если они нацелились на ядерные системы…
– Предупредите "Тхонсин" и тех, кто сейчас в L-5, – сказал арбитр.
– Подтверждаю. Вижу уходящих дронов.
– Они направились к L-5?
Все было готово. Я натянул костюм водяного охлаждения и нырнул в скафандр.
Гало-орбита точки L-1
ГАК Паутина
20:24 UTC
– Я ошибся, – сказал я.
– Никого нет? – спросила Лера.
– Да, – почти растерянно ответил я. – Я что-то упустил.
Канал был защищенным и отдельным от общего. Я предполагал, что следующей целью дронов будет не L-5, а Паутина.
"Диоген" был запаркован далеко, путь к управляющему комплексу Паутины занял у меня целых полчаса. Используя коды доступа Алекса, я вошел в систему, переключил управление Паутиной на себя. Подготовив передающие системы Паутины к постановке помех, я настроил копирование информации с Паутины в укладку, которую забрал с "Диогена", и приготовился встречать гостей. Однако часы тикали, но чужаки так и не появились на станции. Никто не позарился ни на реактор, ни даже на свежеустановленный манипулятор.
– Ты следила за сигналом? – спросил я на всякий случай.
– Да. Он сменился. Передача идет с гало-орбиты. Как и предполагалось.
– Тогда куда они запропастились?
Я огляделся. Далеко за Паутиной в пространстве горела яркая звездочка "Химпрома", тоже идущего по гало-орбите.
– Может быть, "Химпром"? – предположил я.
– Это "тяжпромовская" станция, – напомнила Лера. – А вовсе не…
– Знаю, знаю. Но сигналу больше неоткуда взяться. Кроме нас, тут никого нет.
– Сейчас… – пауза. – Их инженер тоже ждет Посылку. Я свяжусь с ним.
Время продолжало уходить. Я из "Панорамы" вызвал бортовой компьютер "Диогена" и запросил расчет времени на подлет к "Химпрому". Получалось слишком долго – только прогрев должен был занять минут пятнадцать. Но я все равно включил движок.
– Инженер сейчас на Винограднике, остальные в отпуске, на Земле, – сказала Лера.
– Прямо сейчас на "Химпроме" есть хоть одна живая душа? – уточнил я.
Пауза.
– Нет.
– Дистанционное управление? Пусть ставят помехи чужакам… – я поколебался. – И пусть остановят производственный цикл.
– Ты представляешь, во сколько это…
– Я представляю, что произойдет с Виноградником, если на "Химпроме" рванет реактор или какой-нибудь процесс пойдет вразнос, – резко сказал я. – Он сейчас так удачно расположен, что обломки неизбежно попадут по Винограднику. Причем не мелочь какая-нибудь – а много крупных кусков. Очень много.
Пауза. Я лихорадочно перебирал варианты. Мощности передатчиков Паутины недостаточно, чтобы глушить чужаков рядом с "Химпромом".
– Они попытались. Не работает. У них какой-то сбой в управлении – телеметрия с "Химпрома" идет, но команды управления не проходят.
Проклятье. Я вызвал арбитра по защищенному каналу.
– Что происходит? – спросил арбитр.
– Сигнал, приманивающий дронов, теперь идет с "Химпрома".
– Почему…
– Долго объяснять. Их инженер потерял контроль над комплексом и ничего не может сделать.
– Я понял. Повторно объявляю тревогу. Будем готовиться к разгерметизации.
– Тут инженер "Химпрома", – сказала Лера. – Говорит, что телеметрия показывает нарушения в базовом цикле производства.
Началось. Времени переживать не было. Я зацепил страховочный фал на поручне платформы управления и включил навигационную систему Паутины, сводя ее с гало-орбиты так, чтобы прикрыть Виноградник.
Следующей командой я активировал аварийный режим перемещения: дроны, сновавшие вокруг по своим делам, синхронно развернулись – словно стая серебристых рыбешек, которую вспугнул хищник. Каждый, у кого был движок, получил свой участок, свою цель, чтобы, упираясь в Паутину, толкать ее к заданной точке.
Платформа управления дрогнула. Паутина пришла в движение, одновременно проворачиваясь вокруг оси, чтобы встать плоскостью поперек предполагаемого потока осколков. Если подойти к "Химпрому" достаточно близко – можно принять на Паутину если не весь поток обломков, то большую его часть.
"Химпром" надвигался на нас, увеличиваясь в размерах. Я вводил через пульт доступа коды, останавливая производственные процессы и гася реактор.
– Что ты делаешь?! – спросила Лера.
– Извини, – прошептал я и отключил канал.
Я успел подумать про сумму, которую выкатит Хэл в виде иска о компенсации, если ничего не произойдет, когда меня вызвал Новик.
– На "Химпроме" началась реакция. Удачи… – он помедлил. – И спасибо.
Паутина успела развернуться так, что я оказался на обратной к "Химпрому" стороне, поэтому я не видел взрыва – только яркий свет, погрузивший обратную сторону Паутины в тень. Я услышал резкий треск помех в наушниках и – через паузу длиной в целую вечность – почувствовал руками дрожь обломков, обрушившихся на Паутину.
Толчок был таким, что вырвал поручень из рук. Платформа ушла из-под ног, потом ударила меня, словно ракетка по воланчику, послав в пространство. "Панорама" расцвела всеми оттенками красного. По костюму зашуршала пыль. Рывок страховочного фала – и я полетел обратно. Я впечатался в платформу наискось, не успев прикрыть шлем. Треснуло забрало, зашипел выходящий наружу воздух. Инерция протащила меня дальше и – фал еще не успел вытянуться на полную длину – со всей силы впечатала в теплообменник спиной. С оглушительным грохотом ранец скафандра взорвался, швырнув меня в пространство. Все померкло.
Обломки ГАК Паутина
20:35 UTC
Боль и удивление.
Боль: в голове, в левой руке. И еще в десятке мест.
Удивление: оказывается, я все еще жив.
Было жарко и душно. Я слышал только свое хриплое дыхание. Шейные позвонки оглушительно захрустели, когда я повернул голову, пытаясь оценить ущерб.
Забрало лопнуло в двух местах, но сработала защита, и запасное забрало успело защелкнуться автоматически. Внутренняя резервная оболочка скафандра тоже сработала автоматически – раздувшись до внешней и заблокировав мелкие дырки. Я поднял руку и смел осколки старого забрала, закрывавшие поле зрения. Поднял руку еще выше – и посмотрел в зеркальце, прикрепленное к рукаву. Ранец отсутствовал. Обожженные корявые осколки топорщились за спиной, словно хребет диковинного динозавра. По-видимому, от удара о теплообменник двигатель взорвался и его сорвало со спины – вместе с баллонами и аккумуляторами. Ранец был специально ослаблен так, что энергия взрыва была направлена наружу, а не внутрь, поэтому я все еще был жив.
Рядом с зеркалом на рукаве у локтя была наклеена заплатка герметизирующего пластыря – я не помнил, как ее наклеил, – видимо, рефлекторно. Дышать было тяжело, забрало постепенно покрывалось капельками конденсата. Голова трещала – всем на зависть. Я пошарил там, где должен был крепиться фал, но ничего не нащупал. Я использовал зеркало еще раз – и увидел на месте фала клочья крепежной системы – тоже залепленные пластырем. Подсознание и тренировки – страшная штука.
Я ощупал себя. Энергетика скафандра умерла совсем. Зато уцелел баллон с резервным запасом кислорода. Укладка, которой я работал с Паутиной, тоже уцелела – абсолютно сейчас бесполезный съемник логов и еще несколько приборов для работы с контролем Паутины, но ничего, чем можно было бы привлечь к себе внимание. Еще у меня был реактивный пистолет, висевший на поясе.
Я медленно вращался среди обломков Паутины.
Несмотря на раздутую внутреннюю оболочку, что-то понемногу просачивалось наружу – я посмотрел на механический манометр на запасном баллоне, сравнил его с манометром скафандра и прикинул, что где-то час у меня еще есть. Дотянувшись до инжектора, я переключил подачу кислорода из аварийного баллона – клапан почему-то не сработал при отрыве основного. Инжектор щелкнул, подавая свежий кислород в скафандр. Стрелки манометров задвигались.
Дышать стало легче. Уже лучше. Я стравил часть воздуха наружу, чтобы убрать углекислоту, – литиевый поглотитель улетел вместе с ранцем. Убедившись, что сублиматор не поврежден, разблокировал и покрутил маховик водяной системы охлаждения, вручную прокачивая жидкость через охладитель. Полегчало.
Я снял с пояса пистолет, порадовавшись тому, что могу работать им без подсказок "Панорамы". Пистолетные полеты были распространенным в Винограднике спортом. Несколькими осторожными микроимпульсами я замедлил, а потом и обнулил свое вращение. Рядом обнаружился большой обломок, который медленно дрейфовал в мою сторону. Еще несколько обломков было заметно чуть дальше. И – наполовину освещенная Луна над ними. Я посмотрел в зеркальце вправо-влево – дрейфующие обломки, и ничего кроме них.
Что дальше? У меня есть около часа. Что с Виноградником – непонятно. Если брать полный цикл с прогревом двигателя – сюда добираться не меньше полутора часов. Если кто-то будет меня искать (если будет), им придется прочесать большое облако обломков. Электроника накрылась – сигналить мне нечем.
Я обнаружил, что взвешиваю варианты – какой именно смертью мне стоит умереть: медленно задохнуться в скафандре примерно час спустя или открыть забрало прямо сейчас? Голова болела настолько, что вариант с забралом начинал казаться не таким уж плохим решением. На этой мысли я одернул себя. Никто тебя не бросит. Лера им не позволит. Если Лера жива. Я вздохнул. Хватит об этом. Надо что-то делать.
На панели укладки мигнул огонек – он поймал радиосигнал где-то рядом. Судя по всему, меня мазнуло лучом радара. Я заметил, как среди обломков вспыхнул и погас огонек, потом еще один и еще. Двигатели. Чужаки собирали урожай.
Мусорщик, скорее всего, тоже где-то рядом. Станция должна была перемещаться в пространстве, решая задачу оптимизации ресурса дронов. А это давало некоторые шансы…