Скотт сочувственно покачивал головой в такт шагам.
– А помнишь, я связался с тобой и сказал, что в спортзале отключился антиграв? – вспомнил вдруг Кирк.
– Да, помню.
– Так вот, турболифт вел себя странно еще тогда: он не пришел, когда я нажал кнопку вызова. А тут еще ты потерял координаты десантников, Ухура не может выйти с ними на связь... Не кажется ли тебе, что все это неспроста?
– Возможно, – согласился с ним Скотт. – Похоже на то, что где-то происходит утечка энергии, но я даже не могу представить, где. Надо будет проверить все, когда мы доберемся до центра управления.
"Ох, и не скоро же это случится", – подумал Кирк невольно, а вслух заметил:
– Ухура сейчас составляет список всех неисправностей на "Энтерпрайзе". Если что-то будет не в порядке, мы должны знать, где именно и что именно не работает.
– И самое главное – нам потребуется узнать причину неисправностей, помолчав, добавил он.
– Если причина – в самом "Энтерпрайзе", то я найду ее, чего бы мне это ни стоило! – пропыхтел, точнее, поклялся Скотт, скрипнув зубами.
– Ценю вашу уверенность, мистер Скотт, – немного насмешливо сказал Кирк, – но я думаю, что причина всех неполадок – за пределами нашего корабля.
– Простите, сэр?
– У нас не было ровным счетом никаких проблем до тех пор, пока мы не наткнулись на эту поганую ромуланскую станцию, – мрачно сказал Кирк. – И я вовсе не возьмусь утверждать, что проблема десантной группы на ее борту и неполадки здесь не имеют общего происхождения.
Воцарилась неловкая пауза, нарушаемая лишь натужным дыханием ходоков.
– Не очень-то приятная мысль, сэр, – подал, наконец, голос главный инженер.
– Это точно, – согласился с ним Кирк. – Остается утешаться тем, что знаем мы пока о неприятельской станции немного. Может статься, она вполне безобидна.
Они замолчали.
По мере того, как они проходили одну палубу за другой, Кирк все чаще и чаще останавливался, чтобы отдохнуть. Теперь ему приходилось надеяться в большей степени на перила лестницы и на Скотта, чтобы преодолеть следующий пролет.
Когда они наконец добрались до места, Кирк был буквально на последнем издыхании. Ему пришлось подождать минутку, прежде чем его дыхание восстановилось, и только после этого он смог войти в зал центра управления.
– Доложите обстановку, Ухура! – рявкнул Кирк, появившись на пороге зала, стараясь при этом держаться насколько возможно ровно.
– Связи с десантниками на ромуланской станции все еще нет. С некоторых палуб "Энтерпрайза" получены сведения о мелких неполадках.
Сообщения продолжают поступать, – отчеканила Ухура.
Кирк тяжело уселся в свое кресло, если не сказать – рухнул. При этом он едва сдержался, чтобы громко не застонать, пожалев на секунду, что нет рядом доктора Чэпел с кучей болеутоляющих таблеток и уколов.
Он взял компьютерный блокнот, услужливо протянутый ему Ухурой, и сердце его упало. Список неисправностей на корабле оказался гораздо длиннее, чем он предполагал. А ведь сообщения продолжали поступать...
На него навалилась страшная усталость. Захотелось закрыть глаза, поудобнее откинуться в кресле и спать, спать, спать... Он встрепенулся. Не время расслабляться, когда опасность грозит его людям на чужой космостанции, когда их собственный корабль поразила эпидемия неполадок.
– Скотта, посмотри-ка вот на это, – Кирк протянул блокнот инженеру.
Он не знал точного значения фраз, произнесенных Скоттом на его диком диалекте, но об их смысле нетрудно было догадаться. Кирк и сам бы выразился как-нибудь покрепче минуту назад, если бы на был командиром.
– Я не могу поверить, – сказал главный инженер, оглядывая список неполадок на расстоянии вытянутой руки. – Все это совершенно необъяснимо, сэр. Механизмы выходят из строя в разное время, безо всякой системы. Будто наш корабль – пиво на съезде дегустаторов: там кто-то отхлебнул, здесь кто-то проглотил...
– Мне некогда выслушивать твои, без сомнения, чрезвычайно образные выражения, – довольно резко оборвал его Кирк, зло блеснув глазами.
– Да, сэр. Понял, сэр, – вытянулся Скотт. – Мои люди сию секунду проверят все неисправности и примут меры к их устранению, сэр.
– Вот так-то лучше, – пробурчал, смягчаясь, Кирк.
Ухура сказала со своего места, глядя на экран монитора:
– Палуба номер 6 докладывает, что режим работы систем жизнеобеспечения упал до минимального, сэр. Все попытки довести уровень до нормы не дали результатов. Прикажете распорядиться, чтобы свободный от дежурства персонал покинул шестую палубу?
Кирк кивнул. Потом он повернулся к человеку, сидевшему в кресле Чехова.
– Мичман Эстано! – Да, сэр.
– Через пять минут два офицера службы безопасности должны прибыть в отсек челночной переброски. Им надлежит приблизиться к ромуланской станции на шаттле, проникнуть на нее, произвести поиск и обнаружить исследовательскую группу под командованием мистера Спока.
– Слушаюсь, сэр.
Мичман пробежался пальцами по кнопкам перед собой и сказал в микрофон:
– Сотрудники службы безопасности Джефф и Кори! Через пять минут вам надлежит прибыть в отсек челночной переброски с полной выкладкой. Вы будете доставлены на борт ромуланской станции для проведения спасательной операции...
В динамике интеркома раздался шум сильных помех. Мичман нахмурился, посмотрел на Кирка и повторил сообщение еще раз.
– Думаю, они все же меня услышали, – сказал он несколько неуверенно и снова посмотрел на командира корабля.
– Будем надеяться, что это так, мистер Эстано, – мрачно сказал Кирк.
– До отсека с шаттлами путь неблизкий...
Он вдруг поежился.
– Ухура, здесь холодно или мне это только кажется?
Девушка посмотрела на экран монитора.
– Система жизнеобеспечения работает не в полном режиме, сэр.
Температура в этом зале упала на несколько градусов, сэр.
Кирк безнадежно кивнул и уставился на главный экран внешнего обзора.
Изображение ромуланской станции то и дело искажали полосы помех. Кирк внезапно разозлился. Вроде бы он сидел сложа руки. "Энтерпрайз" разрушался буквально на глазах, теряя энергию, необходимую для его существования; исследовательская группа, отправленная на чужую станцию, похоже, и вовсе пропала...
Очень хотелось бы знать, что, черт подери, тут вообще происходит?..
Глава 9
Дышать через рот в огромном помещении, битком набитом разлагающимися трупами, было так же невозможно, как и через нос. Маккой просто задыхался.
Жуткая вонь казалась ему осязаемой. Он чувствовал ее кожей, он видел ее, во рту ощущался гадостный привкус.
С трудом преодолев отвратительную тошноту, Маккой включил сканнер.
Прибор издал сигнал, показав тем самым, что он в полном порядке, в отличие от большинства других на борту этой станции.
Шагнув вперед, доктор провел сканнером рядом с ближайшим трупом, внимательно разглядывая тело.
Не причина смерти ромуланцев интересовала Маккоя, когда он осматривал трупы, – причину эту выяснит и сообщит сканнер. Нет, сами люди, их внешний облик – вот на что хотел обратить внимание доктор. Он думал о том, была ли постройка этой станции обычным шагом в мирном исследовании космоса, или же ромуланцы преследовали откровенно агрессивные цели?..
Что знает он, Маккой, о ромуланцах вообще? Об их характере; их привычках, обо всем, что, собственно, и составляет человеческую личность?
Смеялись ли эти люди над теми же шутками, что веселили и его? Любили ли они пропустить литр-другой ромуланского пивка после тяжелого трудового дня, как не раз проделывал в ближайшей пивнушке он сам? Или они предпочитали более крепкие напитки, вроде его обожаемого кентуккийского бурбфна или знаменитой старогалактической рубидиевки?.. Любили ли они, в конце концов, так же сильно своих друзей, как он любит Джима, Скотти и, прости, Господи, Спока?..
Для Маккоя это были не праздные мысли, а попытка глубокого исследования человеческой природы. Это начиналось еще в те годы, когда он учился в Академии, и начиналось как игра.
Тогда они с сокурсниками придумали забавную, как им показалось, игру, смысл которой заключался в том, чтобы узнать о своем пациенте как можно больше по его внешнему виду. Свои наблюдения и умозаключения они сравнивали потом с медицинскими карточками больных. Выигрывал тот, кто имел больше совпадений с реальностью.
В те годы Маккой стал чемпионом в этой, так сказать, игре, и сокурсники начали величать его Шерлоком Маккоем.
Его забавляла сама игра, но вскоре он заметил необычайную вещь.
Простенькое, невинное, казалось бы, развлечение помогло ему лучше понять своих больных, проникнуться их желаниями, заблуждениями, страхами, помогло правильно оценить, как все это влияет на состояние организма, и в нужном случае выбрать соответствующий курс лечения.
Большинство врачей не давали себе труда понаблюдать за своими пациентами, чтобы узнать их получше. По мнению Маккоя, такие врачи упускали возможность стать чем-то большим, нежели простой распределитель лекарственных препаратов. Гораздо проще лечить того, кого хорошо знаешь, даже если это знание практически целиком основано на интуиции...
Разумеется, этим ромуланцам Маккой уже ничем помочь не мог, но старая привычка все замечать и делать соответствующие выводы не оставляла его ни на секунду. Он хотел оживить этих ромуланцев в своем воображении, заставить их двигаться и говорить.
С минуту доктор, задумчиво качая головой и строго хмуря брови, созерцал непривлекательные останки бывших хозяев станции, затем повернулся и, не спеша, удалился восвояси, не забыв плотно прикрыть двери.
Оказавшись за пределами страшного помещения, доктор глубоко вдохнул казавшийся необыкновенно вкусным воздух и только сейчас обнаружил, что остальные члены группы присоединились к нему и Холли. И как они только успели, подивился доктор, с интересом посмотрев на своих товарищей.
Холли сидела на полу, закрыв лицо ладонями. Она тяжело дышала, оружие валялось подле нее. Чехов и Марксон стояли на коленях рядом, причем мичман приобнял девушку за плечи, а лейтенант нашептывал ей что-то на ухо. Маккой видел, как она покивала, соглашаясь с чем-то сказанным Чеховым, и мертвенная бледность на ее лице, на которую поначалу обратил внимание доктор, постепенно проходила.
Спок подошел к Маккою.
– Ну и что там, доктор?
– Не очень приятное зрелище, – пожал плечами Маккой. – Что-то вроде театрального зала, битком набитого мертвыми ромуланцами. Если вам охота, сходите и посмотрите сами.
Спок, как всегда, невозмутимо кивнул в ответ, после чего осторожно открыл дверь и вошел внутрь зала, превратившегося в мертвецкую.
Маккой с определенным любопытством ждал его возвращения.
Через пару минут Спок вышел наружу, по-прежнему бесстрастный. Он аккуратно прикрыл за собой дверь и взялся за свой коммуникатор.
– Здесь Спок, здесь Спок, вызываю "Энтерпрайз", вызываю "Энтерпрайз"...
Не то чтобы Маккой сильно надеялся услышать сию секунду бодрый голос Кирка, нет, но разочарование от того, что он его не услышал, доктор явно испытал. Эх, много сейчас отдал бы Маккой за то, чтобы иметь возможность услыхать позывные родного корабля...
Когда Спок подошел к Маккою ближе, тот уже справился со своими переживаниями и возился со своим сканнером.
– О-очень интересно... – пробормотал он озадаченно.
– Что такое? – вежливо осведомился Спок. Маккой покачал головой и стал запихивать свой аппарат в сумку.
– Понимаете ли, мистер Спок, прибор показывает, что те люди погибли от гипотермии но вот только мне не совсем понятно – как это получилось.
Он подышал ртом. Пожал плечами.
– Здесь не так уж и холодно ну, легкий парок идет. Все равно непонятно. Станция не повреждена... – он снова пожал плечами.
– Быть может, система жизнеобеспечения станции на время отключилась, а потом снова заработала? – выдвинула предположение Лено.
– Как говаривал мой дедушка, в кино все возможно, – сказал немного свысока Маккой. – Если же допустить, что все эти люди были кем-то по злому умыслу умерщвлены, а не просто произошел несчастный случай, то выглядело это примерно так: некто овладел контролем над системой жизнеобеспечения, повыключал все к чертовой матери, подождал, злодейски хихикая, пока все помрут, а потом снова ее, эту систему, включил, чтобы нас напрочь запутать. Но ему это, понятное дело, не удалось: мичман Лено его раскусила.
Он замолчал и посмотрел на девушку.
– Однако, – продолжал доктор, хмуря брови, – все было не так, я это просто нутром чую...
– Ах, нутром... – значительно сказал Спок. Маккой и на него тоже посмотрел, а затем продолжал;
– Так вот, мне кажется, что эти люди здесь собрались, чтобы согреться, но тепла им все равно не хватило...
Он нахмурился и замолчал, погрузившись в свои мрачные мысли.
Остальные тоже не нарушали тишины.
Обхватив руками плечи, с пола поднялась Холли.
– По крайней мере, это не чума, которой можно заразиться, – сказала она, пытаясь улыбнуться.
– Однако ж та ромуланка, которую мы нашли первой, умерла вовсе не от переохлаждения, – заметила Лено.
– В таком случае, и не от чумы, – сказал Маккой.
– Как вы думаете, на станции есть еще мертвецы? – спросил Марксон.
– Кто знает? – пожал плечами Маккой. – Если и есть, то лично я не хотел бы на них натолкнуться. На сегодня трупов уже достаточно.
– И что, доктор, давно ли они мертвы? – подал голос Спок, посмотрев на дверь, из которой только что вышел.
– Если верить приборам, то четыре-шесть недель, – устало отозвался Маккой.
– Как и та женщина в коридоре?
– Да. Можно определить более точное время, вскрыв один из трупов, но я не вижу в этом необходимости.
Спок удовлетворенно кивнул, давая понять, что ему все ясно и что он ничего не забудет.
– Я только хочу определить, как долго эта станция находится в дрейфе, – пояснил он. – Поскольку, как вы говорите, ромуланцы погибли самое позднее четыре недели назад, можно достаточно уверенно сказать, что станцией никто не управляет именно такой временной промежуток, а может, даже больший. Соответственно, исходя из этих данных, а также принимая во внимание то, что курс станции не подвергался исправлению путем постороннего вмешательства, можно с известной долей вероятности вычислить точку начала дрейфа и нанести ее на нашу звездную карту.
Все-таки Спок был необычайно умен. Все смотрели на него, раскрыв рты.
– Ежели, конечно, вы получите доступ к какому-нибудь компьютеру, чтобы сделать необходимые расчеты, или же свяжетесь с "Энтерпрайзом", внес свою ложку дегтя во всеобщую бочку восхищения Маккой. – Кроме того, ведь станция могла просто потеряться, и ромуланское начальство само не знает, где ее искать. – Доктор сложил руки на груди и вызывающе посмотрел на Спока, который сейчас его донельзя раздражал.
– Может статься, что и так, доктор, хотя вовсе не обязательно, кивнул первый помощник. – Информация, которой мы в данный момент располагаем, позволяет сделать окончательные выводы, кроме того, это лишь один из вариантов ретроспекции. Есть и другие.
– Я не думаю, что с ними надо ознакомиться прямо сейчас, – поспешно сказал Маккой.
Он просто испугался очередного умного монолога Спока, а посему повернулся спиной к страшному амфитеатру, ставшему братской могилой для десятков ромуланцев, и пошел себе восвояси. Ему хотелось поскорее покинуть это жуткое место.
– Честно говоря, Спок, мне в данный момент просто наплевать, отчего да почему появилась эта станция, – сказал он, обернувшись к первому помощнику. – Зато меня очень беспокоит то обстоятельство, что мы остались без связи и вот-вот останемся без энергии. – Он покосился на долговязую фигуру Спока, который уже вышагивал рядом с ним. – Что вы там говорили насчет каких-то планов станции?
– Он, этот план, достаточно схематичен, – невозмутимо сказал Спок, но по нему, во всяком случае, можно определить местоположение центрального поста. Я зафиксировал этот план в своем мозгу до того, как система отключилась.
– В таком случае, мы должны беречь вас как зеницу ока, – серьезно сказал Маккой. Спок пропустил колкость мимо ушей, – Итак, теперь, когда я знаю, где в данный момент мы находимся, наша группа может продвигаться вперед с определенной степенью уверенности.
Согласно плану, если мы поднимемся по лестнице еще на два уровня, то выйдем в коридор, который приведет нас к турболифту, каковой, в свою очередь, привезет нас прямо в искомый центральный пост.
– Подождите-ка минутку, мистер Спок, – вскричал Маккой, и первый помощник послушно замер, терпеливо ожидая чего еще такого придумает несносный доктор.
Маккой же замер на месте, как громом пораженный.
– Это что же получается? – лихорадочно бормотал он. – Это ж получается то, что ежели мы на этом самом лифте прокатимся, так и вовсе можем из него не выйти! Тут же все то включается, то выключается, понимаешь, то работает, а то и не работает! Так мы как сначала поедем с ветерком на этом самом лифте, а потом ка-ак сверзимся вниз – да и всенепременно в лепешку!.. Не-ет, господа хорошие, я еще молодой совсем, жить хочу, у меня вон, поди ж ты, у дяди ферма, коровы там, лошади...
– Ваши опасения, милейший доктор, вполне понятны, но отнюдь не обоснованны, – успокоил его первый помощник. – Я, видите ли, вовсе не собираюсь кататься в этом самом лифте.
– Правда? – недоверчиво спросил Маккой, с надеждой глядя Споку в лицо. – А что же тогда мы будем делать?
– В шахте турболифта есть лестница, – терпеливо пояснил Спок, – и мы по ней полезем наверх.
Маккой аж скривился. Он боялся высоты почти так же сильно, как воды.
– А разве здесь нет обычной маршевой лестницы, по которой мы могли бы добраться до центрального поста, не рискуя ежесекундно свернуть себе шею?
– жалобно спросил он.
– Согласно плану, маршевая лестница не доходит до того уровня, где находится центральный пост, – ровным голосом пояснил Спок.
– Почему-то это обстоятельство меня ничуть не удивляет, – устало сказал Маккой.
Он посмотрел на Холли. Девушка уже вполне оправилась от потрясения и выглядела бодро.
– Вам следует знать, мичман, что отличает исследователей-десантников от обычных людей, – сказал он.
– И что же? – вяло поинтересовалась Холли.
– А то, что, если трудностей на пути нет, десантники придумывают их себе сами.
Когда они поднялись по лестнице на два уровня выше, Спок остановился, огляделся по сторонам я, махнув рукой остальным, направился в один из боковых проходов.
– Шахта лифта находится там, где от этого коридора ответвляется еще один, – пояснил он на ходу. Остальные члены группы последовали за ним.
Действительно, совсем скоро обнаружилась шахта турболифта. Высокие черные двери были закрыты, попасть в шахту не представлялось возможным.
Маккой угрюмо смотрел на неожиданное препятствие. Их высадка давно перестала быть увеселительной прогулкой, и он понимал, что еще одна помеха подобного рода не сможет остановить Спока. Тем не менее доктор осведомился:
– Какие предложения последуют, леди и джентльмены? Похоже, мы в безвыходном положении?