– Прошу прощения, мэм, Вы что-то обронили.
– Это Вы мне? – спросила женщина, оборачиваясь.
– Да, мэм, Вам, Вы обронили это. – И он протянул ей небольшой кожаный свёрток.
– Вы очень любезны, – сказал женщина, – этот бумажник не мой. Может, стоит взглянуть, не ли внутри каких-нибудь документов, которые могли бы помочь найти его владельца. – Взяв протянутый бумажник, она открыла его и осмотрела содержимое.
– Уверен, мэм, Вы знаете, как с ним поступить, но я нездешний и хотел спросить…
– Подумать только, – перебила она. – Никаких документов тут нет, но посмотрите на это. – И она показала толстую пачку ассигнаций. – Тут, похоже, не меньше тысячи долларов!
Скотт ещё не привык к деньгам двадцатого века. Все ассигнации были для него одинаковы, и он лишь подумал, что в этом бумажнике намного больше, чем Кирк дал Зулу. Инженер пожал плечами.
– Уверен, Вам лучше знать, – сказал он. – А пока Вы не могли бы объяснить мне, что такое жёлтые страницы?
– Послушайте, если мы отдадим эти деньги в полицию, они там точно исчезнут, даже если найдётся человек, который заявит о пропаже. Почему бы нам не разделить их между собой? Каждый из нас мог бы дать немного своих денег… – Она оборвала себя на полуслове. – Что Вы сказали?
– Я спросил, что значит жёлтые страницы.
– Вы нездешний, верно?
– Да, мэм, я так и сказал, – ответил Скотти, совершенно не понимая, почему так трудно получить ясный ответ на свой, как он надеялся, достаточно ясный вопрос.
– Откуда Вы?
– Из Шотландии.
– А что, в Шотландии нет телефонных справочников?
– Что такое телефонный справочник?
– Справочник, в котором содержится список телефонных номеров. Жёлтые страницы – это рекламный раздел. Разве в Шотландии нет таких справочников?
– Нет, – ответил инженер. Поняв по выражению её лица, что необходимы какие-то объяснения, он добавил. – Это всё компьютеризованно.
– О. – Она покачала головой, словно ответ позабавил её. – Думаю, деньги у вас тоже компьютеризованны, и у Вас нет при себе наличных. Ручаюсь, в этой стране у Вас их совершенно нет.
– Верно. – Тут Скотт подумал, а не сказал ли он слишком много. – Почему Вы спрашиваете?
– Неважно, – вздохнула она, – просто так. – Если Вам нужны жёлтые страницы, всё, что Вам надо – это просто найти телефон-автомат. У вас в Шотландии ведь есть телефоны-автоматы?
– Да. В некотором роде.
– Телефон-автомат. – Взяв за руку, она заставила его повернуться и подвела к высокой узкой будке с прозрачными стенками. Он остановился перед ней, ожидая, пока откроется дверь. Взявшись за дверную ручку, она потянула её, и дверь открылась.
Это механическая дверь, подумал Скотт, поражённый такой примитивностью.
– Дверь, – сказала она. Затем подняла подвешенную на цепочке толстую книгу в чёрной обложке, положила её на полку, открыла, вышла из будки и снова указала на неё. – Жёлтые страницы.
– Большое Вам спасибо, мэм, – сказал Скотт. – Вы мне очень помогли.
– Считайте меня доброй самаритянкой. Всего хорошего. – И она пошла было прочь, но Скотт окликнул её.
– Мэм?
– Что?
– Тот бумажник – Вы, кажется, думали, что у Вас будет с ним много хлопот. Может, хотите, чтобы я занялся этим? У меня найдётся время.
– Нет. Не волнуйтесь, я знаю, что с ним делать.
– Ещё раз спасибо.
Она подняла руку в прощальном жесте и зашагала прочь.
Скотт зашёл в телефонную будку и принялся листать книгу. Спустя несколько секунд к нему присоединились Маккой и Зулу.
– Ну и что это было? – спросил Маккой.
– Что это, доктор?
– То, о чём ты с ней так долго говорил, – раздражённо сказал Маккой. – Я уж думал, ты пытался назначить ей свидание.
– Я не стал бы ставить под угрозу нашу миссию, – негодующе сказал инженер. – Нет, это она нашла бумажник – то есть, я нашёл бумажник… – И, листая книгу – он заметил, что пользоваться ею намного легче, если думать о ней, как о распечатанной инструкции – Скотт пересказал Зулу и Маккою весь разговор. Когда он закончил, все трое сошлись на том, что это совершенно непонятно.
– Вот оно! – воскликнул Скотт, указывая на раздел на жёлтой странице. – Акриловые листы! Как раз то, что нам нужно. Бургалингеймская индустриальная зона. Пошли.
В нескольких кварталах от них в другой телефонной будке Чехов тоже нашёл то, что искал. Захлопнув справочник, он вышел и присоединился к Ухуре, ждавшей снаружи.
– Нашёл? – спросила она.
– Да. В разделе государственных организаций и учреждений. Надо только узнать, как туда добраться.
И, не долго думая, он обратился к первому же прохожему.
– Прошу прощения, сэр. Не могли бы Вы объяснить мне, как проехать на военно-морскую базу в Аламеде?
Прохожий посмотрел на Чехова, затем на Ухуру и нахмурился.
– На военно-морскую базу?
– Да. Где атомные суда.
– Пожалуйста, – медленно произнёс прохожий. – Аламеда. Вам надо ехать на север. Садитесь в метро – тут поблизости есть станция – в направлении Беркли и поезжайте до конечной. А там сядьте на автобус до Сакраменто. Вы не ошибётесь.
– Спасибо, – сказал Чехов по-русски и добавил по-английски. – Благодарю Вас.
Гарри выждал, пока русский в кожаном костюме и чернокожая женщина в странной форме удалялись в направлении станции. Криво улыбнувшись, он вошёл в ту же самую будку, куда заходил тот русский, снял трубку, вытер микрофон носовым платком и набрал номер, который помнил наизусть.
Ловко же он придумал, как послать по ложному следу таких матёрых шпионов. Гарри в жизни представить себе не мог, что с ним случится что-нибудь подобное – прямо на улице. Он даже не мечтал о таком шансе.
– ФБР слушает.
– Говорит Гамма. – Гарри узнал голос агента – он уже говорил с ним раньше. Имени его он не знал и потому называл его Бонд. Этот Бонд разговаривал с ним не слишком приветливо, но всегда выслушивал и всегда говорил, что фиксирует полученную информацию. Гарри, впрочем, подозревал, что Бонд никак её не использует, ибо ни телевидение, ни газеты ни разу не сообщали о поимке обнаруженных им шпионов. Ничего, однажды Гамма докажет Бонду, что достоин быть на службе у правительства. Может, именно сейчас.
Наступила короткая пауза. Гарри подумал, что Бонд, наверно, включил диктофон.
– Что у Вас?
– Я только что разговаривал с двумя шпионами.
– С двумя шпионами.
Гарри пересказал разговор.
– Кто ещё это мог быть, кроме красных шпионов? Они спрашивали, как проехать в Аламеду, а я послал их в Сакраменто. Вы можете схватить их на автобусной остановке на конечной станции линии БАРТ.
– Хорошо. Спасибо.
– Вы что, не собираетесь ничего делать? – с яростью спросил Гарри.
– Я не могу разглашать информацию о расследовании, – сказал Бонд. – Вам это известно.
– Но, говорю Вам, тот человек был русский. И женщина, которая с ним, она – она наверняка из Южной Африки. Разве Вы не говорите всё время, что русские пытаются захватить Африку?
– Чернокожая южноафриканская шпионка, – сказал Бонд.
Похоже, до него, наконец, дошло, подумал Гарри.
– Да, не иначе.
– Хорошо. Большое спасибо. – И связь прервалась.
Гарри повесил трубку. Наконец-то Бонд стал слушать его. Наверно, он так быстро повесил трубку, потому что торопится созвать оперативную группу и выслать наперехват диверсантам.
Те шпионы долго пробыли в этой телефонной будке и рядом с ней. Может, ещё раньше другой шпион что-то для них здесь оставил. А может, они сами что-то здесь оставили для других шпионов! Если он найдёт это – о, тогда ему будет, что показать Бонду! Он посмотрел на телефоне, на полках, под дверью, даже проверил возврат монет. На всём лежал тонкий слой городской пыли. Ему захотелось вымыть руки. Он нашёл монету в двадцать пять центов, но никаких секретных документов не обнаружил. Может, они оставили тут микроточку. К сожалению, он не представлял себе, как может выглядеть микроточка. Он тщательно осмотрел найденную монету, но не увидел в ней ничего необычного.
И тут он вспомнил ещё одну ужасную вещь, которую рассказывали о русских шпионах. На дверные ручки, на телефоны, на деньги и на всё, до чего им удаётся добраться, они наносят не то радиоактивную, не то ядовитую пыль.
Он выронил монету, словно она жгла ему пальцы, пинком отшвырнул её в угол и как ошпаренный выскочил наружу.
Охваченный внезапным страхом при мысли, что за ним следят, Гарри подозрительно огляделся. Они оставили ту монету для приманки и пометили её, и теперь они знают, что он враг. Он тщательно вытер ладони о брюки. Надо как можно скорее где-нибудь вымыть руки. Но домой он сейчас не пойдёт – нет, он не так глуп, чтобы привести их к себе домой. Вместо этого он пойдёт следом за теми двумя шпионами. Это собьёт с толку остальных шпионов, и они пойдут за ним и столкнутся с первой группой. Может, тогда Бонд со своими людьми накроет их всех вместе.
И Гарри направился на станцию.
Сидя в поезде, несущемся по проложенному под заливом тоннелю, Ухура рассматривала расклеенные на стенах вагона объявления в надежде, что они расскажут ей что-нибудь о здешней культуре – что-нибудь такое, что поможет ей не выдать себя. Но всё это были краткие объявления – почти что код, где несколько слов объясняют всё своим, но совершенно непонятны чужаку. И она стала разглядывать схему маршрутов.
– Павел, – внезапно сказала она, – тот человек указал нам неверное направление.
– Что? Как это? – И, вскочив, Чехов уставился на схему.
Ухура провела пальцем по линии маршрута, который указал им прохожий.
– Я не знаю, где находится Сакраменто, но если мы доедем до Беркли и дальше повернём на восток, то, во-первых, мы станем удаляться от моря, вместо того, чтобы приближаться к нему. Насколько я помню, в этом направлении никакого моря никогда не было – а если и было когда-нибудь, то исчезло задолго до двадцатого века. А во-вторых, Беркли находится к северу, а в Аламеду надо ехать на юг. – И она коснулась места на карте, где была обозначена Аламеда.
– Ты права, – сказал Павел.
– Нам надо будет выйти на следующей остановке и пересесть, – сказала Ухура. – Интересно, сколько придётся заплатить? Это становится дорогостоящим.
– Странно, – задумчиво произнёс Павел, – почему тот человек сказал нам неправду.
– Не понимаю, – покачала головой Ухура. – Может, он нездешний и стеснялся показаться неосведомлённым.
– Да, вернее всего.
Они вышли на ближайшей остановке, дождались электрички, идущей в южном направлении и вошли в вагон. Ухура села у окна, радуясь, что они не потеряли слишком много времени. Она выглянула в окно. Напротив них как раз остановилась другая электричка, идущая на север.
– Павел, смотри!
В вагоне идущего на север поезда сидел тот самый человек, который неправильно сказал им, куда ехать. Он тоже посмотрел в окно, взгляды их встретились, и он вскочил. Оба поезда тронулись – один на юг, другой на север – а незнакомец всё смотрел на неё с изумлением и злобой.
Глава 7
Обменять бумажные деньги на металлические, пригодные для платы за проезд в автобусе оказалось куда сложнее, чем раздобыть эти бумажные деньги. Из первых двух магазинов, куда они обратились, им пришлось выйти ни с чем. В первом хозяин молча указал им на написанное от руки объявление, прикреплённое к стене над прилавком прозрачной клейкой лентой: "Размен денег не производится". Владелец второго спросил зло: "Что я вам, банк, что ли?" Спок начал было говорить об утерянном багаже, но хозяина это не смягчило. Сердито проворчав что-то об иностранцах, он предложил Кирку и Споку покинуть его магазин.
– Моя маскировка оказалась удачной, – заметил Спок, когда они снова очутились на улице.
– Слишком удачной, я бы сказал, – буркнул Кирк.
– Адмирал, – сказал Спок, – насколько я понял, количество имеющихся в нашем распоряжении денег не слишком мало, чтобы позволить нам ехать на автобусе, а наоборот, слишком велико.
– Очень точно подмечено, мистер Спок.
– В таком случае, нам следует приобрести что-нибудь ценой меньше разности между достоинством одной купюры и суммой в металлических деньгах, которую мы должны заплатить за проезд в автобусе.
– Ещё одно верное замечание.
– Это элементарная логика.
– Настолько элементарная, что даже я сумел додуматься до этого. Мне не хотелось покупать всякую дребедень, но ничего не поделаешь.
И с решительным видом он вошёл в третий магазин. Спок последовал за ним. Кирк взял из чаши на прилавке маленький прямоугольник, завёрнутый в фольгу, и вручил купюру продавщице. Та нажала на аппарате несколько клавиш, и аппарат с жужжанием выдал небольшую бумажную полоску. Продавщица вложила прямоугольник в пластиковый пакет, перехватила края пакета полоской бумаги и надёжно прикрепила её, вонзив с помощью маленького прибора изогнутый кусочек проволоки. Спок, никогда раньше не видевший ничего подобного, с интересом наблюдал за её действиями. Покончив с этим, продавщица вручила пакет Кирку.
– Что-нибудь ещё? – спросила она.
– Да, благодарю Вас, – сказал Кирк. – Разменять деньги. Мне нужны монеты. – Он показал ей мелочь и протянул ещё купюру.
– Послушайте, мистер, мне очень жаль, но босс бывает очень недоволен, если меняю людям деньги и даю мелочь на автобус – ведь вам это нужно? – и к полудню мне уже нечем давать сдачу. Если бы это зависело от меня…
– Неважно, – сквозь зубы сказал Кирк. – Я возьму ещё одну. – Он взял ещё один завёрнутый в фольгу прямоугольник, выждал, пока продавщица заново проделает весь ритуал, и вышел из магазина.
– Держи, Спок, – сказал он, когда они снова очутились на улице. – Угощайся.
Спок открыл пакет, развернул фольгу и понюхал находившуюся внутри вафлю. Разорвав пакет, Кирк быстро покончил со своей вафлей; Спок положил свою в рот и позволил ей таять, прислушиваясь к вкусовым ощущениям.
Подошёл автобус; они вошли, заплатили. Теперь, когда они подготовились, это оказалось совсем просто. Как и в большинстве случаев, подумал Спок.
Они сели на два единственных свободных места рядом. Впереди, положив вытянутые ноги на сиденье, развалился какой-то юнец, увлеченный своим большим прямоугольным издающим шум аппаратом.
– Адмирал, – сказал Спок, – по-моему, тот продукт, который Вы мне дали, содержит сахар.
– Что? – спросил Кирк.
Споку показалось странным, что Кирк говорит так громко.
– Сахар, – повторил он, показывая Кирку обёртку.
– Я ничего не слышу! – прокричал Кирк, и Спок догадался, что адмирал не может разобрать его слова из-за шума, производимого аппаратом сидящего впереди молодого человека. Перегнувшись через сидение, Кирк обратился к юнцу.
– Прошу прощения. – Никакого ответа. – Прошу прощения! Не могли бы Вы выключить это?
Юнец поднял голову, моргнул, отодвинул прибор и поднялся.
– Попробуй, заставь меня! – И он навис над Кирком.
– Это можно устроить. – Адмирал тоже встал.
Юнец сделал выпад, но адмирал поставил блок, и кулак ударил в ладонь Кирка.
Прежде чем схватка успела разгореться не на шутку, Спок положил руку юному пассажиру на плечо у основания шеи и слегка нажал. Юнец мгновенно обмяк и без сознания плюхнулся на сиденье. Спок усадил его в углу, чтобы он не упал, осмотрел клавиши на аппарате и нажал ту, на которой было написано "вкл./выкл". Шум прекратился. Остальные пассажиры неожиданно зааплодировали. Спок с удивлением понял, что аплодируют ему.
-Domo arigato gozaimashita! – крикнул ему один из пассажиров. Спок понятия не имел, что это значит. Он снова сел. Адмирал Кирк сел рядом. К немалому облегчению Спока, аплодисменты прекратились, и пассажиры вернулись к своим делам. Вулканец мог только предполагать, что они порадовались маленькому представлению.
- Как Вы сказали, – заметил Спок, – это довольно примитивная культура.
- Да. – Заметив, что голос его звучит в наступившей тишине слишком громко, Кирк повторил тише: – Да.
- Адмирал, могу я задать Вам вопрос?
– Чёрт подери, Спок, перестань называть меня адмиралом! – прошипел Кирк. – Ты что, забыл? Ты звал меня Джим.
Услышав это несколько раз от людей, которым он доверял, Спок поверил, что это правда; но другая правда заключалась в том, что он не помнил ничего подобного. Вулканец ничего не ответил. У него было какое-то странное ощущение. Спок попытался стряхнуть эффект сахарина и других компонентов вафли.
– Что ты хотел спросить? – спросил Кирк.
– Ваша речь несколько изменилась с момента нашего прибытия. В ней появились, я бы сказал, цветистые выражения, как "сам ты осёл" и прочие.
– Ты имеешь в виду ругательства. – Он пожал плечами. – Здесь все так разговаривают. Никто не обращает на это никакого внимания, если только не ругаться за каждым словом. Вся литература этого периода полна подобных выражений.
– Например?
– О… – Кирк задумался. – В произведениях Жаклин Сюзан, в романах Гарольда Робинса…
А, – сказал Спок. Он вспомнил, что встречал эти имена, просматривая список наиболее известных писателей этого периода. – Современные писатели.
Автобус въехал на мост Золотые Ворота, и Кирк и Спок прекратили разговор о литературе. По одну сторону простирался Тихий океан, по другую – залив и золотистые калифорнийские холмы, а над всем этим неподвижно застыли тросы знаменитого моста.
Следуя за другими посетителями Института океанографии, Кирк и Спок вышли из автобуса и очутились перед высоким белым зданием, тянувшемся вдоль берега. Солнце пригревало, и небо над головой было ослепительно ярким. Кирк заплатил ещё несколько драгоценных долларов за вход – и они очутились в большом прохладном зале с высоким потолком. Огромные, в натуральную величину фигуры китов скользили в воздухе высоко над головами посетителей.
– Доброе утро. – Перед группой стояла молодая женщина. – Я доктор Джилиан Тейлор, ваш экскурсовод. Зовите меня Джилиан. Я помощник директора Института океанографии. Следуйте за мной, и если вам не будет слышно, крикните мне, ладно?
Ей было на вид двадцать пять или тридцать, держалась она спокойно и уверенно. Улыбка у неё была приятная, открытая. Но Джиму казалось, что экскурсия не занимает целиком её мыслей. Он придвинулся ближе. Спок остался позади, но Джим надеялся, что вулканец не ввяжется в неприятности. Спок согласился, что будет лучше, если задавать вопросы станет Джим. Они оба сошлись на том, что Джим лучше знаком с этой культурой. Джим надеялся, что они оба правы.
– Наш Институт океанографии занимается исключительно изучением китов, – говорила доктор Джилиан Тейлор. – Мы пытаемся собрать результаты всех исследований о китах. Даже в случае успеха полученная информация будет ничтожно малой по сравнению с тем, что нам ещё предстоит узнать – а также с тем, что мы считаем неверным. Наиболее распространённым является заблуждение, что киты – это рыбы.
Она прошла мимо стендов подводными снимками китов. Джиму хотелось задержаться возле них и рассмотреть их получше, но ему хотелось также послушать Джилиан Тейлор. Второе желание оказалось сильнее.