- Да ладно тебе, - сказал он и тут же вернулся к своей прежней глуповатой манере вести себя, начав хихикать и потирать руки. - Но ведь это к тому же весело. Конечно, мы здесь глубоко вляпались. Но только представьте себе: Александр Великий против Чингисхана! Интересно, сколько бы содрали с нас телеканалы за возможность транслировать этот поединок.
Байсеза поняла, что он имеет в виду. Ее тоже готовили как солдата. Внутри нее смешались страх перед боем и желание, чтобы ничего не произошло и она могла просто пойти домой. Но надеждам на мир не суждено было сбыться.
Разговаривая, споря и планируя что-то, они покинули тронную залу.
33. Принц с Небес
Колю сутки продержали в темноте, после чего отвели к Йэ-лю. Со связанными за спиной руками с помощью веревки из конских волос его привели в юрту и бросили на землю перед советником.
Криволапов не хотел, чтобы его подвергли пыткам, поэтому стал быстро рассказывать Йэ-лю о том, что сделал, как можно подробнее. Когда он закончил, кидани покинул юрту.
Над ним появилось лицо Сейбл.
- Зря ты это сделал, Коль, - сказала она. - Монголы понимают важность информации. Ты же сам мог в этом убедиться. На примере Бишкека. По сравнению с этим даже нападение на самого Чингисхана считалось бы менее тяжким преступлением.
- Можно мне воды? - прошептал он.
Он ничего не пил с того дня, когда его раскрыли.
- Ты же понимаешь, что наказание за твое преступление может быть только одно, - проигнорировала его просьбу Сейбл. - Я пыталась облегчить твою участь, сказала, что ты - принц, принц с Небес. Они будут снисходительными к тебе и не прольют твою благородную кровь…
Хотя в горле у него давно пересохло, все же Коля смог плюнуть ей в лицо. Сейбл поднялась и стала смеяться над ним. Это было последнее, что он видел в своей жизни.
С по-прежнему связанными за спиной руками его вывели из юрты. Четыре могучих воина повалили его на землю и стали держать за руки и ноги. Затем из соседней юрты вышел офицер, на руках у которого были надеты толстые перчатки. Перед собой он нес глиняную чашку. Оказалось, что в ней было расплавленное серебро. Монголы стали вливать горячий металл ему в один глаз, потом - во второй; в одно ухо, потом - во второе.
После этого он почувствовал, как его подняли, куда-то отнесли и бросили в наполненную мягкой сырой землей яму. Он не мог слышать ни того, как у него над головой они заколачивают гвозди в доски настила юрты, ни собственных криков.
34. Псалом
Александр сразу установил для своих воинов суровый режим подготовки к возможному сражению. В основном в него вошли традиционные для македонского войска методы: долгие марш-броски, бег с утяжелением и рукопашный бой.
Были и попытки внедрить британских солдат в ряды македонской армии. После нескольких проб стало ясно, что никто из солдат британской конницы, как и из индийской, не способен сравниться в искусстве верховой езды с конницей Александра. Зато пехотинцы и сипаи были приняты в святая святых македонской пехоты - в ряды педзетайров. Языковой барьер и культурные различия делали выработку общих команд почти невозможной, поэтому британцев учили понимать основные командные сигналы македонских труб.
Освоение конницей нововведения Абдикадира шло очень быстро, хотя, как и предсказывал Евмен, первые попытки заставить македонских всадников ездить верхом со стременами были смехотворными. Конница гетайров, самый привилегированный полк в армии Александра, набиралась из молодых сынов македонской знати. Царь щеголял в форме, сделанной по образцу той, которую носили в этом полку. Поэтому в первый раз, когда им предложили стремена, гордые гетайры просто обрезали свисающие кожаные дополнения своими кривыми саблями.
Понадобилось сажать солдата индийской конницы на приземистого македонского скакуна, чтобы наглядно, хоть и неумело, продемонстрировать, как хорошо тот управляется даже с незнакомой лошадью. После этого, а также после серьезного нагоняя от царя, тренировки начались по-настоящему.
Даже без стремян македонские всадники были поразительны. Они удерживались на лошадях, ухватившись за их гривы, и правили ими исключительно силой своих ног. При этом гетайры могли сражаться и резко менять направление, делая это с такой гибкостью и быстротой, что стали закаленным острием копья армии Александра. Теперь, благодаря стременам, их маневренность значительно возросла и воины могли убирать ноги из-под ударов врага и орудовать тяжелым копьем.
- Они просто бесподобны, - сказал Абдикадир, наблюдая за тем, как клин, сформированный из ста человек, мчался стрелой по полям Вавилона. - Я даже жалею, что дал им стремена: сменится два поколения и такое искусство верховой езды забудут.
- Но нам все равно нужны будут лошади, - проворчал Кейси. - Сам подумай. Следующие двадцать три века именно они будут основной машиной войны. До Первой мировой, не приведи Господи.
- Может быть, здесь будет все по-другому, - задумчиво сказала Байсеза.
- Конечно. Мы же теперь не та кучка полусумасшедших, постоянно ссорящихся сверхразвитых приматов, какими были до Слияния. А то, что мы ввязались в войну с монголами через пять минут после того, как сюда пришли, - простое недоразумение. - Кейси засмеялся и ушел прочь.
Капитан Гроув организовал для македонцев демонстрацию силы огнестрельного оружия. Ему и Кейси пришлось пожертвовать незначительной частью своих арсеналов - гранатой и несколькими патронами из мартини и Калашникова, выпущенными по привязанной к столбу козе. На этом настояла Байсеза:
- Пускай они наделают в штаны сейчас, но зато будут насмерть стоять против монголов, в случае, если Сейбл припрятала в рукаве своего скафандра подобный сюрприз.
У македонцев не возникло проблем с пониманием основных принципов обращения с огнестрельным оружием: убивать противника на расстоянии из лука было для них делом знакомым. Но когда они увидели впервые взрыв относительно безобидной светошумовой гранаты, то разбежались с криками во все стороны, невзирая на призывы офицеров оставаться на месте. Это могло показаться смешным, если бы впереди не ждала битва.
При поддержке Гроува Абдикадир настоял на том, что Байсеза не будет принимать непосредственного участия в боях, в которых женщина могла оказаться особенно беззащитной. Капитан Гроув, вопреки своему обыкновению, бросил фразу, мол, женщину могла ждать судьба хуже смерти.
Поэтому Байсеза направила все свои усилия на организацию госпиталя.
Для этого она заняла небольшой дом в Вавилоне. Филипп, личный врач Александра, и старший военный хирург британцев были переведены под ее начало. Ей ужасно не хватало лекарств и медицинского оборудования, но то, чего у нее не было под рукой, она старалась компенсировать своими "ноу-хау". Байсеза опробовала вино в качестве антисептика, внедрила шкалу тяжести ранений, которые могли получить воины в предстоящем сражении, и научила разбитых на пары сильных длинноногих лазутчиков Александра работать санитарами. Она пыталась укомплектовать наборы полевой помощи, которые состояли из медицинских средств для первичной обработки наиболее вероятных ран, в том числе и огнестрельных. Их придумали в британской армии во время англо-аргентинского конфликта. Следовало быстро осмотреть рану и достать подходящий пакет.
Сложнее всего было решить задачу обеспечения гигиены. Как македонские врачи, так и британские медики девятнадцатого века не видели необходимости смывать кровь с рук, принимаясь за очередного пациента. Македонцы приходили в недоумение от ее непонятных рассказов о невидимых существах, вроде крошечных богов или демонов, которые набрасываются на раны или раскрытые внутренние органы. Почти так же реагировали британцы, когда речь заходила о бактериях и вирусах. В конце концов, ей пришлось обратиться к их командованию, чтобы заставить выполнять свои требования.
Байсеза как можно чаще обращалась к практике. Для этого пришлось принести в жертву еще коз, которым она наносила раны македонской саблей или стреляла в живот или таз. Другого способа опробовать полученные знания на практике у них не было. Македонцы относились к этому спокойно: в походах с Александром большинство из них в свое время успело достаточно насмотреться на ужасные раны. Но рассказы о том, что с ними, оказывается, нужно было что-то делать, стало для них новостью. Эффективность даже такой простой процедуры, как наложение жгута, сильно удивляло их и заставляло еще активнее приниматься за учебу.
Байсеза подумала, что этим она в очередной раз изменяет ход истории. Она задавалась вопросом, какие новые открытия в медицине появятся на две тысячи лет ранее с учетом того, что она пыталась им передать на скорую руку, если они выживут… Большое "если". Возможно, родится целая новая отрасль знаний, функционально равных механическим ньютоновским моделям двадцать первого века, но выраженных на языке македонских богов.
Редди Киплинг настаивал на том, чтобы его "приняли в ряды защитников", как он выразился:
- Вот я стою на месте слияния истории, когда два самых великих генерала человечества сошлись в битве. А в руках победителя окажется судьба нового Мира. От одной мысли об этом кровь во мне закипает, Байсеза!
Он утверждал, что проходил подготовку в Первом Пенджабском полку добровольцев, который был создан по инициативе британских колонистов, чтобы дать отпор угрозе, исходившей от мятежной Северо-Западной пограничной провинции.
- Правда, я в нем долго не задержался, - признался он, - после того как высмеял умение стрелять моих товарищей в маленьком стихотворении о том, как я был начинен свинцом, когда шел по соседней улице…
Британцы посмотрели на этого широколицего, низенького, напыщенного молодого парня, с которого еще не сошла бледность, вызванная продолжительной болезнью, и посмеялись над ним. Македонцы же Редди просто не поняли, но тоже не хотели бы, чтобы он путался у них под ногами.
Получив категорический отказ, и вопреки уговорам Байсезы, он напросился в ее самодельный медицинский корпус.
- Знаешь, когда-то я хотел стать врачом…
Возможно, и хотел, но оказалось, что он на удивление склонен к тошноте и падал в обморок от одного лишь взгляда на свежую козью кровь.
Но, твердо решив сыграть свою роль в великом сражении, он боролся со своей слабостью. Постепенно он приучил себя к атмосфере в госпитале, к запаху крови и блеянью раненых и напуганных животных. В итоге он был в состоянии перебинтовать козе открытую сабельную рану на ноге прежде, чем лишиться чувств.
Потом настало время его величайшего триумфа, когда к ним в госпиталь пришел томми с глубокой открытой раной на руке, которую он получил во время тренировок. Редди смог вычистить и перебинтовать ее без помощи Байсезы, хотя позже честно признался в том, что после этого его рвало.
Тогда Байсеза положила ему руки на плечи, стараясь не обращать внимания на запах блевотины, и сказала:
- Редди, мужество на поле боя - это одно, но не меньше мужества требуется для того, чтобы справиться со своими внутренними демонами, как сделал это ты.
- Я постараюсь убедить себя поверить тебе, - сказал он, но на его бледном лице проступил румянец.
Хотя Редди научился переносить вид крови, страдания и смерть животных, его все еще очень впечатляло то, что он видел в госпитале. Особенно его шокировала смерть козы.
- Что же такое жизнь, которая так драгоценна и которую все же так легко уничтожить? - спросил он за обедом. - Возможно, тот козленок, которого мы сегодня пулями разнесли на клочки, мнил себя центром Вселенной. И вот теперь он умер, испарился, как капля росы. Зачем Господь дал нам что-то настолько хрупкое, как жизнь, если не затем, чтобы разбить ее жестокостью смерти?
- Но ведь теперь мы можем спросить об этом не только Господа, - сказал де Морган. - Мы уже не можем считать себя венцом его творенья, выше которого лишь он сам, потому что теперь в нашем мире появились те существа, которых Байсеза чувствует внутри Глаза. Возможно, они - ниже Бога, но уж точно выше нас, подобно тому, как мы - выше тех козлят, которых режем. Так почему же Господь должен слышать наши молитвы, если над нами есть они и они тоже взывают к нему?
Киплинг посмотрел на него с отвращением.
- В этом все вы, де Морган, всегда преуменьшаете возможность ближних своих.
Де Морган только рассмеялся.
- А может быть, не существует никакого бога Слияния, - он говорил с каким-то необычным волнением в голосе. - Знаете, все, что мы пережили, все с момента Слияния так похоже на кошмарный сон, вызванный лихорадкой. Байсеза, ты рассказывала мне о массовых вымираниях в прошлом. Ты говоришь, что в мое время об этом было известно, но все отказывались в это поверить. Ты также сказала, что во всех найденных памятках тех времен не было и следа разумной жизни, ничего до появления человека и его непосредственных предшественников. Возможно, если мы сами должны умереть, это будет первый случай вымирания разумного вида, - он сжал ладони в кулак и уставился на свои пальцы. - Абдикадир говорит, что, по мнению ученых двадцать первого века, разум связан со структурой Вселенной, что он каким-то образом делает вещи реальными.
- Коллапс волновых функций… Да. Возможно.
- Если это так и весь наш вид находится на грани исчезновения, тогда, возможно, перед нами последствия этого. Говорят, что когда смотришь смерти в лицо, перед твоими глазами проносится все твое прошлое. Возможно, мы, как порода, испытываем последний психологический шок, уходя в небытие. Осколки нашей кровавой истории в последние моменты выплыли на поверхность, как пузырьки воздуха. И, может быть, падая вниз, мы разбиваем структуру самих пространства и времени… - теперь он говорил быстро и возбужденно.
Редди лишь засмеялся.
- Не тебе о таком размышлять! - сказал он.
Байсеза потянулась и взяла Джоша за руку.
- Редди, закрой рот, - сказала она, потом обратилась к Джошу. - Послушай меня, Джош. Это - вовсе не сон перед смертью. Я считаю, что эти сферы - объекты искусственного происхождения, а Слияние - целенаправленное действие. Мне кажется, что здесь замешан разум, который намного превосходит наш, но подобный нашему.
- Но ваши существа в Глазе могут смешивать времена и пространства, - мрачно заметил де Морган, - что это, по-вашему, если не прерогатива бога?
- О, я думаю, что они - вовсе не боги, - ответила Байсеза. - Да, они могущественны. Да, они намного превосходят нас. Но они - не боги.
- Почему ты так в этом уверена? - спросил Джош.
- Потому что у них нет сострадания.
Их мирная жизнь продолжалась четыре дня. Затем возвратились послы Александра.
Из тысячи человек, отправившихся к монголам, вернулась лишь дюжина. Капрал Бэтсон был жив, но лишился носа и ушей. В сумке на своем седле он привез отрезанную голову Птолемея.
Когда Байсеза узнала об этом, ее бросило в дрожь от мысли о неизбежности войны и от потери еще одной нити из распутывающейся ткани истории Земли. Судьба капрала Бэтсона, этого отличного солдата из Ньюкасла, заставляла ее сердце обливаться кровью. Она слышала, что Александр оплакивал потерю друга.
На следующий день македонские лазутчики сообщили, что в лагере монголов царит большая активность. Было ясно, что их наступление скоро начнется.
В тот день Джош нашел Байсезу в храме Мардука. Она сидела на полу, прислонившись спиной к выгоревшей, почерневшей стене и набросив на ноги британское солдатское одеяло, чтобы отогнать подступающий холод. Она не сводила взгляда с Глаза, которое они окрестили Глазом Мардука, хотя некоторые из томми называли его Яйцом бога. В последнее время женщина проводила в храме почти все свободное время.
Джош сел рядом с ней, обхватив свои худые бока руками.
- Ты же должна отдыхать.
- А я и отдыхаю. Отдыхаю и наблюдаю.
- Наблюдаешь за наблюдателями?
Она улыбнулась.
- Кто-то же должен это делать. Я не хочу, чтобы они думали…
- О чем?
- Что мы не знаем. Не знаем о них и о том, что они сделали с нами и с нашей историей. Кроме того, мне кажется, что здесь есть сила. Она должна быть, иначе как тогда появился этот Глаз и его братья, разбросанные по всей планете, как иначе расплавились и превратились в лужу двадцать тонн золота… Я не хочу, чтобы сила попала в руки к Сейбл или Чингисхана. Если мы проиграем, то я с пистолетом встану в дверях.
- О, Байсеза, ты такая сильная! Как бы мне хотелось, чтобы я был таким, как ты.
- Не стоит.
Он держал ее руку, очень крепко, и она не пыталась отнять ее.
- Вот, - второй рукой она порылась под одеялом и извлекла из-под него металлическую флягу. - Выпей чаю.
Он снял с фляги крышку и сделал глоток.
- Вкусно. Вот только вкус у молока какой-то… ненастоящий.
- Из моего аварийного пайка. Сгущенное и облученное. В американской армии дают "таблетки самоубийства", а в британской - чай. Я берегла его для особого случая. Разве может быть что-то более… э-э-э… особенное?
Он пил чай и, казалось, полностью ушел в себя.
Байсезе было интересно, не появился ли наконец-то и у него шок от Слияния. У каждого он проходил по-своему.
- Ты в порядке? Просто вспомнила дом?
Она кивнула.
- Мы мало друг другу о нем рассказывали, да?
- Наверное, для нас это слишком болезненные воспоминания.
- В любом случае, расскажи мне, Джош. Расскажи о своей семье.
- Я пошел по стопам отца. Он тоже был журналистом и освещал события Гражданской войны, - которая, вдруг поняла Байсеза, в прошлом Джоша произошла всего двадцать лет назад. - Он получил пулю в бедро. В итоге в рану попала инфекция и через два года он умер. Мне тогда было всего семь лет, - он говорил шепотом. - Я спросил у него, почему он стал журналистом вместо того, чтобы идти воевать. Тогда он сказал, что кто-то должен был смотреть на войну со стороны, чтобы потом рассказать о ней остальным, иначе они могут начать думать, что ее никогда не было. Я ему верил и стал журналистом. Порой я возмущался тем, что моя судьба была предопределена еще до моего рождения. Но мне кажется, что это не так уж и странно.
- Спроси об этом у Александра.
- Хорошо… Моя мать еще жива. Или была жива. Жаль, что я не могу сказать ей, что со мной все в порядке.
- Возможно, каким-либо образом она об этом знает.
- Виз, я знаю, с кем бы ты сейчас была, если бы…
- С моей маленькой дочерью, - сказала Байсеза.
- Ты никогда не рассказывала мне о ее отце.
Она вздрогнула.
- Он был красивым лодырем из моего полка. Представь себе Кейси без обаяния и понимания важности личной гигиены. Между нами вспыхнула страсть, и я была беспечной. Напились и забыли предохраняться. Когда родилась Майра, Майк был… в растерянности. Он не был плохим человеком, но мне было уже все равно. Я хотела ее, а не его. Как бы там ни было, он погиб. - Байсеза почувствовала, как у нее защипало в глазах, и она протерла их ладонью. - Порой меня не было дома несколько месяцев. Я понимала, что провожу недостаточно времени с Майрой. Всегда обещала себе, что стану лучше, но никогда не могла привести свою жизнь в порядок. Теперь я застряла здесь, и мне приходится иметь дело с проклятым Чингисханом, а я просто хочу домой.
Джош провел ладонью по ее щеке.