Из душа вернулась Марина в накинутом на этот раз махровом коротком халатике, принадлежащем, наверное, папиной супружнице. Но и халатик бы её не спас, а скорее раззадорил ещё больше мужчину, если б тот изрядно не подустал к этому времени. Да и сама Марина понимала, что на сегодня достаточно утех, чтобы оскомину не набить.
– Вот, киска, досталась мне как-то вещичка одна, а разобраться в ней не получается. Может, посодействуешь?
Демонстрация появления и исчезновения колечка заняла минуту. Потом девушка долго рассматривала занятный предмет, сама открывала и закрывала кольцо, удивлённо прислушивалась к тихому электронному попискиванию в момент превращения перстня в подвеску, вертела его в руках, даже нюхала.
– Интересный какой, как черепашка маленькая… Или крабик. Может, это телефон какой-то новый или часы? Он открываться должен как-то, видишь тут…
– Вижу, но как? Может, на палец надеть? На мой как раз будет…
И надел. Перстень пришёлся впору для среднего пальца правой руки. Смотрелся недурно, но излишне массивно. Для какой-нибудь гламурной персоны с глянцевой обложки – как раз, а для такого парняги, как Серж, – просто "западло".
– Дай мне примерить! – загорелась Марина.
– Да куда тебе? Ну на.
Украшение перекочевало в девичьи руки, а затем было надето также на средний палец, хотя великовато было бы и для большого.
Марина взвизгнула и затрясла рукой, как ужаленная. Она закрутилась волчком на месте, пытаясь снять перстень. Полеха бросился к ней, почему-то перепугавшись до смерти, – в голове его промелькнула дурацкая мысль, что "краб" ожил и укусил Марину. Снятый перстень полетел на пол. Покрутился на месте и застыл. Девчонка ошалело смотрела на него и потирала ладонь, словно ей больно.
– Что это было? – испуганно произнесла она.
– А что было, Мариш, что случилось? Дай посмотрю…
– Да нет, ничего, Серёж… Просто…
– Ну-ка, покажи!
Он взял её ладонь в свою и обследовал палец, на котором только что побывал "краб". Ничего, никаких следов, укусов, ожогов.
– Он зашевелился как-то…, и кольцо сжиматься стало.
Серж кинулся к перстню, присел перед ним на колени и, не касаясь его руками, всмотрелся. Колечко ещё торчало секунду, но было маленьким, в размер девичьих пальчиков, затем вдруг расширилось до прежнего диаметра, пискнуло и убралось в своё ложе.
По телу пробежали мурашки, Полеха увидел, как волосы на руках встали дыбом.
– Ну и хрень… Да что же это за чудо такое, майн гот?! Сроду такого не видал. А ты? – он обернулся к стоящей столбом и потирающей палец Марине.
Вопрос был риторическим. Никто из них ничего не понимал и не имел представления о природе таинственного предмета.
"Какие, к чёрту, телефоны четыре десятилетия назад?! – думал Полеха. – А почему, собственно, четыре? Может, этой штуке тыща лет, а то и не одна. Кого же они тогда грабанули? Может, музей какой? Наверняка сами даже не успели врубиться, какую цацку хапнули. Да, конечно! Мне бы Шурша сказал, если б знал. Хапнули, скинули в заначку и рассмотреть наверняка не успели даже…"
– Значит, он автоматически меняет размер под хозяина. Так получается? – встал с колен Сергей.
– А откуда она у тебя?
– Он, она… Что же это за чертовщина? Пойдём покурим пока, а эта хрень пусть полежит тут.
– Пойдём.
Выйдя на балкон и закурив, Серж обнял Марину за плечи и прижал к себе.
– Марин. Я клад нашёл в одном подвале. Человек хороший подсказал. Дал наводку, а сам помер. И вот среди всякого прочего там эта штуковина лежала. Даже две, как близнецы. И ещё была одна вещичка… Сейчас докурю и покажу. Тоже какая-то не такая.
– А что за клад? Древний?
– Да как тебе сказать? Зарыт-то он был и не так давно, а вот предметы некоторые, к примеру, этот, – он мотнул головой в сторону комнаты, где случился инцидент, – могут быть и древними.
– А что там ещё было?
– Золото, камушки.
– Вот это да! Так ты богач ко всему прочему?
– К какому прочему?
Марина обвила его за талию, кошкой вынырнула из-под обнимающей её руки и оказалась между перилами балкона и Сержем. Заглянула в глаза.
– Ты мой принц. Граф Монте-Кристо.
– Похоже на то, – улыбнулся "граф" и поцеловал свою "графиню". – Пойдём, покажу.
Усевшись за стол в кухне и попивая кофе, оба разглядывали не менее подозрительный, чем краб-перстень, предмет. Он действительно очень напоминал жука, особенно сейчас, лёжа на полированной мраморной поверхности кухонного стола. Только пришлось подложить под его "брюшко" коробок спичек, поскольку торчащее снизу кольцо делало жука неустойчивым. Марина вскочила и побежала в другую комнату, кинув на ходу "я сейчас". Через мгновение она листала том Альфреда Брэма "Насекомые" и приговаривала:
– С детства хотела стать биологом, зоологом… Бабочек на иголки сажала, чучела всякие делала, лягушек спиртовала, птенцов мёртвых… У меня в школе по этим предметам круглые "пятёрки" были. Однажды биологиня заболела, так директор меня заставил по её просьбе урок провести.
Сначала на глаза попался некий "маврский клоп" – по своей форме точная копия мистического перстня, лежащего на паркете. Но жука, похожего на предмет их теперешнего интереса, так и не нашли. И колорадский, и дровосек, и олень – только незначительное сходство, но не то. Ну, жук – и точка. Брюшко вытянутое, заостренное книзу, сантиметров восемь в длину, головка приопущенная, панцирь шестиугольный вместо шеи и единственный глазСк. Вместо двух. Как циклоп какой-то. А в несуществующем рту кольцо зажато. Опять словно на палец просится насадить всю эту лабуду. Только уже не перстень получится, а что-то лежащее на тыльной стороне ладони. Жук, и всё тут. Только без лапок, усиков и жвал. Хотя фантазия могла в узорах тонкой гравировки найти все, что угодно. По всей поверхности жука был рисунок – и продольная риска сверху, разделяющая пару хитиновых надкрылков, и точечные узоры по периметру, словно обозначение лапок, и поперечные линии, сегментирующие брюшко… Казалось, он сейчас полежит, полежит, и оживёт. Выпустит спрятанные лапки и усики и…
– Марин, а как ты думаешь, из чего он сделан?
– А взять можно?
– А не испугаешься?
– Теперь уже нет, после этого…, – девушка покосилась в сторону зала, где лежал перстень-трансформер. – Да и не забывай, я ж сказала: от гербариев до препарирования млекопитающих занималась. Бывалая я.
Марина лукаво и озорно улыбнулась и осторожно взяла в руки жука.
Кольцо словно призывало продеть в него палец.
– А ты знаешь, Серёж, если и рискнуть, – она показала на отверстие под головой жука, – ничего нового или худшего, мне кажется, не произойдет. Ну не оружие же это, чтоб убивать своих владельцев!
Серж каждое мгновение видел Марину новой, непривычной. Открывающиеся свойства её характера нравились ему всё больше. Ну явно нестандартная девчонка! Думал, провинциалка забитая. Ан нет. Толковая девка! Образованная, рисковая, азартная. И… какая-то целомудренная при этом.
– Давай! – постановил он. – Только, дай, я первый.
– Ну вот, опоздала, только хотела сказать: чур, я первая… Блин, ну как всегда, – скорчила кислую гримасу Марина. Но жука покорно отдала.
Серж, опьянённый сегодняшней ночью, встречей с замечательной девушкой, можно сказать, своей мечтой, этими мистическими приключениями, смело водрузил на тот же палец жука, уложил на тыл кисти его тельце, достигающее "хвостом" запястья, и замер в ожидании очередного чуда.
Ничего не произошло. Жук приятно холодил кожу, кольцо плотно, но не сдавливая, облегало средний палец. Выставив руку вперёд и чуть согнув пальцы кисти, Полеха оценивающе оглядел изделие, приблизив его к лицу Марины и крутя под разными ракурсами. Жук плотно лежал, будто вжавшись в кожу. И тут вскрикнул Серж. Он не стал снимать таинственный предмет, а только вскочил с места и ухватил левой рукой запястье правой. Марина рефлекторно взвизгнула и, перепуганная, быстро переводила взгляд с жука на Сергея и обратно.
– Чё, Серёж, чё там, а? Не молчи, ну чё?
– Тихо, кисонька, тихо. Минуту дай… – Серж напряжённо смотрел на жука, держа руку перед лицом и зажимая её другой в районе запястья. Лицо вроде бы демонстрировало боль, но скорее это было ожидание её и некоторая брезгливость. – Щас, щас, подожди трохи, Мариш…
Девушка, не отрывая глаз от жука, ещё раз взвизгнула и закрыла рот ладонью. Она округлёнными от удивления и ужаса глазами смотрела теперь на своего друга. Её рука невольно коснулась плеча Сержа, сострадательно поглаживая его.
Жук выпустил-таки свои лапки, которые безболезненно погрузились в кожу. Кольцо плотно, но комфортно облегло палец, тельце насекомого перестало быть холодным. Глаз вспыхнул узким лучиком света, зайчик от которого завибрировал на натяжном потолке в виде круглой монетки.
– Серёж, тебе больно? – дрожащим голосом спросила Марина.
– Нет, киска, всё нормально. Я понял. Это древнее изделие. Я читал. Это что-то от ацтеков или майя. Они были впереди планеты всей.
Серж как-то напряжённо хохотнул, продолжая держать руку навесу вместе с ожившим чудовищем.
– Слушай, Мариш, а если просто снять его?
– Давай сниму! – уверенным голосом вызвалась помочь Марина и уже взялась было за тельце жука.
– Стой! – отдёрнул руку Серж. – Давай присядем и понаблюдаем за ним.
Стул оказался не совсем на месте, и оседающий Серж попал мимо него, рухнув на пол. Непроизвольно раскинув руки, он успел ухватиться за край стола и опрокинул его. Раздался тяжёлый грохот. Мраморная столешница раскололась пополам, покорёжив дубовый полированный паркет. В аханьях и оханьях Марины утонуло кряхтенье встающего на ноги Сержа. Жук по-прежнему был на месте и никаких признаков жизни пока не подавал.
– Что будем делать? – спросил Серж, поправляя под собой стул.
– Со столом?
– Да купим им новый! – весело молвил Полеха, не отрывая взгляда от своей руки с впившимся в неё насекомым.
Марина схватила с пола упавший том Брэма и, поймав лучик от глаза жука, приблизила к нему книгу. На зелёном фоне обложки сиял яркий и ровный кружок света.
– Тебе не больно?
– Нет, приятно даже.
– Это как?
– Да, не знаю, он меня не трогает, я его не трогаю… Сидит себе и сидит. Тёплый такой.
– Смотри, там изображение какое-то… или мне кажется?
Серж присмотрелся к кружку, спроецированному на книжку.
– Не вижу ничего, свет как свет, как от фонарика…
– Нет, смотри, по краям будто тесёмка… Виньетка…
Серёга прикрыл глаз жука пальцем свободной левой руки и сразу отнял её. Луч исчез.
– Как свечу потушил…, – молвил он шёпотом.
Марина убрала книгу и решилась коснуться матово-серого тельца. Открылись панцирные надкрылки, встали дыбом, расправились шелестящие в тишине крылья. Из кожи кисти вылезли задние лапки и принялись чистить-поглаживать и распрямлять полупрозрачные узорчато-жилистые крылья жука. Заворожённо наблюдающие за этой сценой Серж и Марина застыли в неловких позах и перестали дышать.
Жучок, прилежно выполнив гигиеническо-косметическую процедуру, вновь погрузил лапки в кожу Сержа, аккуратно сложил крылышки, поёрзал надкрылками, словно притирая хитиновые половинки друг другу, и замер как ни в чём не бывало.
– Та-ак, – встала руки в бСки Марина, выгибая спину и глядя на существо, – ацтеки, майя…, допустим. Но снять-то это чудо как-то надо! И снять наверняка проще, чем мы думаем. Ну-ка, давай попробуй. Ты его хозяин, ты и снимай. Не уговаривать же его!
Серж не стал колебаться, а с каким-то флегматичным спокойствием, будто делал это тысячу раз, взял за бока жука и беспрепятственно снял с кисти. Только мгновенье мелькнули лапки, молниеносно вобранные внутрь тельца.
Полеха уселся на пол и аккуратно положил на паркет непонятное творение природы. Брюшком кверху. Теперь кольцо торчало вверх. Никаких признаков жизни существо не проявляло.
6.
– Марин, а тебе сколько лет?
– Восемнадцать, а что?
– Значит, за малолетку не посадят.
– Дурак, шутишь так?
– Конечно, шучу, дурочка любимая моя!
Серж облобызал свою пассию с ног до головы. Они лежали на полу прямо в зале, перебравшись на палас поближе к роскошному велюровому дивану. В окно уже заглядывали первые лучи солнца. Открытая дверь балкона впускала внутрь утреннее чириканье воробьёв, тёплый ветерок и звуки оживающего города…
Позавтракав яичницей и бутербродами с маслом и сыром, пара влюблённых строила планы на грядущий день.
– Слушай, кис, я устал от этих жуков и прочей ерундени. Давай упакуем их в коробку и пусть спят. Мне надо что-то делать с сокровищами графа, искать жильё для нас обоих, ну и… так далее. И ещё. Меня менты могут прихватить, если не зарегистрируюсь по месту прибытия. Что делать по этому поводу, пока не знаю.
– Давай, я к папе обращусь?
– Подожди. Может, я у тётки перекантуюсь первое время?
– У Валентины Георгиевны?
– У неё.
– А она пропишет?
– Нет, я даже предлагать этого не буду. Мне надо жильё купить свое.
– А деньги?
– Во-от! Получается, что самое насущное – реализовать клад.
– А Гарик?
– Это мелочёвка. Штаны поддержать на первое время. Хотя он может вывести на рыбу и покрупнее. Пожалуй, он единственная зацепка на сегодняшний день. Съезжу-ка я к нему сегодня. Поговорю конкретнее.
– Давай. А что с погромом будем делать? – Марина кивнула в сторону зала с повреждённым паркетом и сломанным мраморным столом.
– Когда папа приезжает?
– В воскресенье вечером.
– Так, сегодня суббота…
– Только начинается.
– Тем лучше. Позвони ему среди дня, скажи, багетку поправляла, ну, штору заело или что-нибудь в этом роде, грохнулась, чуть не убилась… Простит, я надеюсь. А потом возместим убытки. Придумаем способ.
– Точно. Так и сделаю. Папа не вредный. Он за меня знаешь как переживает. Я как-то в детстве руку в розетку разбитую сунула, меня током трахнуло на его глазах. Он чуть инфаркт не схватил, на руках меня весь день продержал, успокаивал. А я ревела! Знаешь, как напугалась?
– А сколько лет папе-то твоему?
– В январе 40 исполнилось.
Серж присвистнул, но ничего не сказал, а только подумал: "Блин, моложе меня".
– Что?
– Да ничего, я думал, он старый у тебя уже.
– Конечно, старый. Седой весь. Вот мама молодец! У неё фигурка точеная, рыжая, как я, и полдеревни за ней ухлёстывает. Только уроды они все. Пьяницы да тунеядцы. Ей бы в город вырваться…
– Вырвется. Обещаю.
Завтрак был закончен. Две чашки кофе завершили диалог сотрапезников. Серж сходил в душ, побрился папиной электробритвой "Браун". Парфюм только понюхал, но использовать не стал. Надел постиранные в стиральной машинке "Аристон" и высушенные на полотенцесушителе новые, купленные вчера вещи. Марина в это время наводила чистоту в комнатах, убирая следы присутствия постороннего мужчины и ночных оргий. Ей надлежало пока оставаться целомудренной провинциальной дочкой крутого и строгого папаши.
Планы Марины звучали из её уст так:
– Поеду сейчас к Ленке, она местная, тоже завалила экзамены в прошлом году. Хочет вместе со мной снова пытаться. Документы мы уже сдали на прошлой неделе. Она у репетитора занимается. Может, пристроюсь тоже? Как думаешь?
– Давай, конечно, раз уж возможность такая есть.
– Пока ничего нет. Сейчас поеду, буду эту возможность завоёвывать…
– На-ка, Мариш, возьми деньги… Сейчас гляну, сколько осталось.
– Зайка, перестань, думаешь, у меня денег нет? – Марина снисходительно и ласково посмотрела на друга. – Мне папенька всегда оставляет. Смотри!
Она подбежала к шкафчику над плазменным телевизором в зале, достала оттуда шкатулку…
– Это моя, её даже Людка не касается!
– Жена папы?
– Угу… Вот, гляди… Семнадцать тысяч рублей с мелочью. Он всегда сюда откладывает для меня лишние деньги. Я, правда, почти ни разу ими не пользовалась. Нужды пока не было. Но если что – они мои.
– А твоей маме он помогает?
– Постоянно. Он на книжку её ежемесячно перечисляет какую-то сумму, какую – не знаю. Но мама говорит "балует". Значит, нормально.
– Слушай, кис, а чем мама твоя занимается?
– На пасеке работает. Мёд, понимаешь?
– Своя пасека?
– Нет, соседа, но они старые друзья, доходы как-то делят… Ну, может, не поровну, но нужды мы не испытываем. Мёд всегда в доме… А кроме того, куры у нас, пятьдесят голов, коза… Раньше коров держали, да пастух спился, гонять некому стало… А, ладно, нормально всё. Хлопот меньше.
– Марин, я сейчас пойду, ты тоже. Присядем на дорожку. По традиции.
Девушка бросила гладить выстиранное платье, стояла в халатике и странно смотрела на Сержа.
– Чего это ты так траурно? Мы ж не навек прощаемся.
Она кинулась к нему в объятья. Серж поглаживал Марину по спине и улыбался. Конечно, зря он так церемонно решил обставить начало дня. Это ж всего лишь начало нового и светлого дня их будущей жизни. Его и Марины. Жизни, предвещающей массу интересного и загадочного… Эти штучки-дрючки, то живые, то мёртвые. Майя, ацтеки… Бр-р. Опять нахлынули впечатления от событий прошедшей ночи. Но почему-то тут же отошли в сторону, затмлённые рыжим светом Маринкиных волос, таких ароматных и влекущих…
– Так, базар рано нынче начинается, тем более суббота. Я полетел к Гарику. А ты давай собирайся и к подруге Лене. Созвонимся. Дальше – война план подскажет.
Серж встал, небрежно покидал подобранные с пола волшебные предметы в коробку из-под обуви, найденную в шкафу прихожей, запихнул её на антресоль, так, чтоб не бросалась в глаза, и ушёл, чмокнув на прощанье Марину.
…Гарик встретил его по-кавказски радушно, с обниманиями и символическими поцелуями.
– Ара, слушай, я про тебя всю ночь думал, дорогой. Ты, Серёжа, чем-то зацепил меня со своей девушкой. Такая пара у вас! Так вы подходите друг другу! Я хороших людей сразу чувствую. Разные тут у меня бывают. И менты, и бандиты, и воры, и простые люди. Ты – не как все. Ты человек! – Гарик значительно поднял указательный палец вверх. – Ты мне зачем доллары назад вернул вчера? Обидеть хотел?
– Ну, что ты, дорогой!
– Нет, я понял, что ты благородный! Я таких уважаю.
Серж с подобающим вниманием выслушал тираду армянина и, пожимая ему руку, завёл свою тему разговора.
– Гарик, я тебе честно скажу. Ты парень свой, я вижу, и бакинских знаю хорошо, приходилось и пайку вместе делить…
Гарик понимающе кивнул, мельком обратив внимание на выглядывающие из под майки синие звёзды на плечах Полехи. А тот продолжал, не упустив из виду движение глаз бакинца.
– Я сам, как и ты, издалека приехал, но местных знаю хорошо. Друг меня сюда пригласил. Сильный человек был, уважаемый.
– Что, убили, да?
– Нет, сам умер, от рака.
– Вай!
– Ладно, Гарик, не о том я… Мы с тобой друга моего помянем как-нибудь обязательно…