В глазах каждого читался подобающий уровень бесстрашия, презрения к боли и неукротимой жажды проявить себя. Исполосованное морщинами лицо ментора накрыла тень насмешливой ухмылки. Очередной выпуск. Новые боевые щенки покидают логово. Интересно, каким он сам выглядел со стороны тридцать шесть лет назад? Да ровно таким же! Готовым на все и одновременно беспомощным. Вслушивался в напутственную речь инструктора и старался не выдать волнения перед финальными зачетными поединками. Вот и они: украдкой проверяют протекторы на костяшках, нервно сжимают и разжимают кулаки. Каждый мысленно уже там, где бушуют болельщики. В головах лихорадочно прокручиваются коронные приемы, вспоминаются и вновь примеряются шаблоны поведения, тактические элементы. Но все заготовки вскоре опрокинет бешеный шквал норадреналина, кортизола и прочих естественных допингов. Пискнул таймер. Десять минут. Пора начинать. Ментор поправил портупею, хлестко протянул стеком по блестящему черному голенищу, сбивая несуществующие пылинки, и важно откашлялся. На его грудном коммуникаторе пламенело число "87" и каждый курсант готов был умереть, чтобы заслужить право на такие же цифры.
– Большую часть своего пути наша цивилизация шла по неверной дороге. Раскручивалась историческая спираль, новые варвары сметали с престолов окостеневшие империи, но принципиально ничего не менялось. Неважно – какими именно причинами люди оправдывали убийство друг друга: истинной верой, территориальными притязаниями или борьбой за ресурсы. Эти мотивы как вирусы – каждый раз новая мутация! Но! Всегда оставалась константной их суть – насилие. Да, насилие одних разумных над другими неизменно лежало в основе всех стремлений людской массы. Технологические витки приносили более совершенные орудия убийства. Согласитесь – это очень забавно! Мыслители и ученые проповедовали идеи гуманизма, но к каждому даже самому невинному изобретению просветленное благими помыслами человечество присматривалось с детской непосредственностью: а как бы изладить эту штуку, чтобы удобней треснуть соседа по голове? Таков был уклад, пока мы не осознали свою настоящую натуру – натуру безжалостных хищников. Инстинкты диких зверей доминируют над нами, чтобы там не писалось в нелепых книжках о толерантности и любви к своему ближнему. Те, канувшие в Лету учения преследовали только одну цель: удержать! Удержать уже захваченное агрессивными пращурами этих горе-пастырей. Не дать естеству человека взять над ним верх. Годилось все: религии, призывавшие терпеть неравенство во имя грядущего послесмертного блаженства, законы и системы наказаний. Лишь бы – удержать! Поскольку животная натура толкала людей совершенно на противоположное. Даже женщина под влиянием природных инстинктов периодически провоцирует избранного мужчину на конфликт. Ее можно понять – любой самке важно поддерживать в своем самце должный уровень агрессии, чтобы он в нужный момент был способен защитить ее и потомство. А в череде веков изнеженных и мягкотелых сибаритов топила очередная беспощадная волна голодных и яростных варваров. Так начинался исторический отсчет для новой империя, чтобы она, через время, погрязнув в пороках и мягкости, в свою очередь покачнулась от напора следующей молодой и горячей крови. Но подобные заблуждения к нашему счастью остались в прошлом. Передо мной стоите вы – продукт новой эпохи, – ментор помолчал, давая возможность слушателям еще раз осознать торжественность момента. – У вас позади испытания на интеллект, быстроту мышления, обучаемость. И вот наступил день, который окончательно расставит всех по ступенькам. Каждый сегодня выяснит для себя – на что он годен. Кому-то предстоит вести за собой людей, чей-то удел будет – подчиняться. Все готовы к последнему каскаду испытаний?!
– Да! – ответил ему восторженный рев трех десятков глоток.
– Тогда – за мной! Песок арены ждет своих героев!
Сдав парней на попечение тренерам по физподготовке, инструктор, как и полагалось по уставу, навестил столик дежурного врача.
– Доложите о готовности персонала.
Лицо медика по степени приветливости могло соперничать с куском неотшлифованного гранита. Эскулап не торопясь пролистал обзорные камеры:
– Пять реанимобилей находятся на стоянке. Штат медбратов полностью укомплектован средствами первой помощи. Две операционных палаты клиники Ветеранов зарезервированы на ближайшие четыре часа.
– Сделай обход своих санитаров за сканерами. Дополнительный инструктаж не помешает. Пусть не дремлют на личном досмотре.
Такие предосторожности были уместными. Пару лет назад один из курсантов сумел пронести на испытания нож. С тех пор таких инцидентов больше не случалось, но гайки и болты вытряхивались из накладок регулярно. Кадеты понимали, что один умелый удар самодельной кувалдой мог оказаться уместным аргументом в борьбе за будущее. Глаза медика вдруг задорно блеснули:
– Я слышал, что у синих есть один виртуоз по работе с "цукубо". Говорят – вдохновенно крутит формальные упражнения.
– Боевые грабли, – инструктор задумчиво почесал затылок. – Редкая специализация. Соглашусь.
– А красные на первый этап выдвинули мастера с кистенем…, – продолжал гнуть свою линию медик.
– Ставлю ужин на кистень, – опередил его ментор. – С выпивкой по желанию.
Врач крякнул. Старый наставник редко ошибался.
– Что же… Вынужден поддержать пари!
– Отлично! Устроим пробоину в днище твоего банковского счета.
– Ничего. Я все отобью на санитарах. Спасибо за наводку.
Гром торжественного марша по случаю официального открытия турнира перекрыл его последние слова.
* * *
Огромная дверь в зал большого жюри распахнулась, пропуская очередного соискателя. За его крепко сбитой фигурой мелькнул силуэт медика, толкающего перед собой тележку с алыми обрывками бинтов. Глава комиссии щелчком обновил экран и взглянул на личное дело кадета. Его брови изумленно поползли вверх, стальная игла взгляда с недоверием уперлась в новичка. И… отпрянула! Наткнувшись на ответный обжигающий холодом взор, она утратила свою остроту, а затем и вовсе спряталась в защитной глубине глаз высокого начальства. Он покосился на остальных инструкторов, призывая их быть свидетелями столь значительного момента, потом с грохотом отодвинул от себя стул и поднялся:
– Курсант Лемех!
– Я!
– Почему вы ударили в спину своему товарищу по команде перед последней схваткой?
– Боец противника уже получил повреждения в предыдущих раундах. Мне не требовалась помощь. Я рассчитывал справиться с ним самостоятельно.
Начальник комиссии значительно приподнял брови:
– И преуспели.
– Так точно.
– По отчету врачей на том момент вы уже имели ушиб селезенки.
– Соперник не мог этого знать. Тем более что в самом начале мне удалось сымитировать травму голени. Ложным маневром я спровоцировал противника на необдуманную атаку.
– Похвальная предусмотрительность. Вам оказали помощь?
– Так точно. Имею направление на углубленное обследование.
– Как и все остальные, – хмыкнул глава жюри. – Что поделать – конкуренция растет. И это нас всех должно радовать, поскольку в мире сильных личностей самоутвердиться почетнее, чем в стаде мягкотелых слабаков! – начальник комиссии к месту ввернул известную всем цитату.
– Полностью разделяю мнение нашего Суверена, – мгновенно отреагировал Лемех.
– Отлично, кадет. Вам известно, что ваш напарник завалил испытание?
– Так точно.
– Ваше отношение к данному факту?
– Желаю ему успеха на следующем тесте.
Глава жюри обвел взглядом остальных членов комиссии и получил подтверждение. Ответы курсанта были безупречны. Оставалось лишь признать невероятное.
– Как лицо облаченное административной властью, я свидетельствую, что ваш индекс Жесткости составил девяносто три процента от максимального значения, – начальник на секунду задумался. – Возможно, будут дополнительные опросы. Такой показатель безусловно привлечет всеобщее внимание.
– Готов пройти любые проверки! – в лицо кадету бросилась краска.
Штатный психолог комиссии тут же прислал на монитор соответствие уровня адреналина эталонной шкале.
– Я поздравляю тебя, Лемех, – голос руководителя предательски дрогнул от волнения. – Твой результат подтвержден косвенными данными. И это повторение рекорда Суверена! Впереди у тебя еще долгий и трудный путь. Я надеюсь, что ты окажешься достоин уготованной тебе дороги.
– Моя высшая цель – оправдать надежды, которые на меня возлагаются…
– Именно, мальчик мой! Все верно. Цель! Не мечта, а именно – цель. Эти родственные понятия отличает лишь два слова: "срок исполнения"! У одного он отсутствует, а для другого является определяющим условием достижимости. А теперь – подойди поближе. Время принимать заслуженные поздравления!
Когда следующий кадет перешагнул порог кабинета, уголки губ главы большого жюри скорбно опустились. Перед комиссией стоял невысокий, жилистый паренек с открытым, смышленым лицом. Его глаза горели вызовом. Свернутый на бок нос распух и превратился в лиловую сливу. Начальник подавил вздох и задал первый вопрос:
– Ваш позывной для радиоигры – Каучук, верно?
– Так точно, – прошепелявил юнец, проталкивая слова сквозь разбитые губы.
– С чем связан выбор псевдонима? Вы не могли не знать, что определяете свое будущее имя.
– Это природное соединение легко трансформируется. Обладает эластичностью, сохраняя целостность объема. Высокие адаптационные свойства…
– Иначе говоря – мягкость и податливость! – резко перебил курсанта руководитель.
Тот хотел возразить, но сумел удержаться и лишь уткнулся в пол упрямым взглядом. Глава жюри щелкнул по обновлению. Он проделал этот жест, чтобы собраться с мыслями. Личное дело кадета он и так знал наизусть.
– Прогнозируя свой неутешительный результат по ходу турнира, вы имели возможность сняться, но тем не менее предпочли подать сигнал о полном завершении. Почему вы не воспользовались правом пересдачи? – каждое слово давалось начальнику комиссии с огромным трудом.
– Каждый должен получить то, что заслуживает, – дерзко ответил курсант.
– Так получайте! Восемнадцать процентов Жесткости! Вот ваш результат! Лишение права голосования и после повторного теста через год – медицинская операция по стерилизации. Вы этого хотели?
Молодой человек сглотнул. Глава жюри безнадежно махнул рукой:
– Можете быть свободным.
Дверь за курсантов закрылась. Руководитель комиссии потер виски, плеснул себе содовой из сифона и, клацнув зубами о край бокала, сделал жадный глоток. У него никогда не будет внуков. Теперь он знал это наверняка – ведь только что покинувший зал курсант был его единственным сыном.
Высокие входные двери уже готовы были открыться перед ними. Множество раз они и входили сюда и покидали эти своды, но сегодняшний раз был особенный. Оттого и звенели возбужденные голоса, скрывая замирание сердца от неизвестности.
– Мне пришло назначение! – воскликнул рыжий веснушчатый крепыш с выдранным клоком волос. – Я поступаю в распоряжение государственного флота.
– Повезло, – откликнулся кто-то сзади. – А мне придется корпеть над отчетами в Институте Статистики.
– Не знаю, как остальные, мы с друзьями вечером идем в парк развлечений. Составишь компанию, Подкова?
– Не-е-ет, – рассмеялся высокий парень из второго отряда.
"Из бывшего второго отряда, – поправил себя Лемех. – Подкова. Заместитель командира".
– У меня свидание, – похвастался Подкова. – Моя девчонка говорила – и думать обо мне не смей, если наберешь меньше шестидесяти баллов Жесткости. Мой показатель – шестьдесят три. Так что сегодня ее очередь в ответ на мою Жесткость проявить Мягкость. И Уступчивость.
В ответ послышались смешки и задорное улюлюканье. Лемех спиной чувствовал настороженные взгляды, смешанные с флюидами зависти. О его результате знали все. Люди невольно опускали глаза перед ним, старались побыстрее ответить на любой заданный вопрос. А вот назначения до сих пор не было и Лемеха это тревожило. Иррациональное волнение свойственно лишь неустойчивым личностям, поэтому он гнал от себя глупые мысли.
Наконец с лязгом отъехала в сторону стальная полоса древнего, как и все здание, засова. Двери пошли наружу, солнечные лучи разогнали тени сумрачного коридора. В увеличивающийся проем ворвался свежий ветер, ероша волосы и трепля вороты форменных рубашек. На пороге стоял инструктор:
– В добрый путь, – сказал он и сделал шаг в сторону.
… Лемех вышел на гражданскую территорию, остановился и недоуменным взглядом рассматривал прохожих. Они отчего-то казались ему нереальными настолько, что хотелось подойти и потрогать кого-нибудь. Коммуникатор пиликнул трелью официального системного сообщения. Отправитель послания с таким входящим сигналом мог быть только один. Лемех внутренне подобрался и нажал пальцем на дисплей, разворачивая письмо.
"Вам надлежит явиться в Высшую Академию Государственной службы для прохождения дальнейшего обучения. Дата прибытия".
На лице Лемеха не отразилось никаких чувств. Он рывком застегнул молнию на куртке, поднял воротник форменки и направился по тротуару в сторону метро. И даже не оглянулся на вывеску "Школа", что горела над зданием в котором он провел последние одиннадцать лет.
Покер для стариков
Когда рыба положила поплавок, он вздрогнул и невольно опрокинул колышек с ультразвуковым репеллентом. Лещ? Определенно, лещ – его повадка. С этой рыбой мешкать нельзя, иначе мигом выплюнет приманку. Старик сделал резкую подсечку. Удилище выгнулось, словно плечо дальнобойного лука, натянутая леска взрезала сине–зеленую водную линзу. Сердце загромыхало в груди от охотничьего азарта, кровь быстрее побежала по венам. Сидевший в двух шагах внук отбросил английский фидер и рванулся на подмогу.
– Тащи его, деда!
– Погоди, – горячо зашептал старик. – Крупный. Умаять его надо, умаять!
– "Борьба отнимает силы. Мы не будем бороться", – передразнил старика мальчик.
Эту, самую знаменитую дедовскую фразу, знал, наверное, каждый гражданин страны. Домашние частенько подначивали ей старика, но делали это беззлобно. Ласковая теплота при этом сияла у них в глазах. И гордость. Хотя ему принадлежало не одно великое изречение. Про ту же гордость, к примеру: "Гордость и честь. Нам нужно вернуть эти два слова в обиход". Но реплика о борьбе запомнилась больше прочих. Может быть, потому что она была одной из первых, которые он произнес, заступая на свой пост? С тех пор прошло почти тридцать три года. И больше двадцати пяти лет с момента его отставки.
В кармане у старика запиликал телефон. Внук насмешливо прыснул в кулак. Дед обреченно вздохнул и передал мальчику удочку:
– Не спеши. Выводи на мелководье, а я подсоблю с подсаком. Да не тяни же – дернет и сорвется! – сварливо прибавил старик, видя, что паренек сразу ухватился за ворот катушки.
Но потом смягчил интонацию:
– А и сорвется – невелика потеря. В озере рыбы – без штанов не заходи!
Он близоруко сощурил глаза и взглянул на экран. Звонил младший сын, Ждан.
– Привет, пап. Не занят? – поинтересовался отпрыск, хотя знал, что отец уже давно ничем не занят.
– Да как сказать… У меня тут лещ здоровенный на крючке!
– Мне попозже перезвонить?
– Ладно, со мной племяш твой, Антошка. Справится. Говори, чего хотел.
Ждан, как всегда, хотел отцовского совета. Он работал шеф–редактором на одном из развивающих каналов, и они начинали снимать новое шоу про подростковый туризм. Сын сомневался в концепции, хотел добавить больше приключений, но не знал, как это воспримется. Старик вздохнул:
– Мозги вы там отоспали что ли… Да, да, понимаю, воспитание молодежи. Кому ты объясняешь? А если травма? Расписка? Угу, поможет она тебе. Если не родители, то конкуренты в клочки разорвут. Тебе успех "Неизведанной отчизны" покоя не дает? Знаю, сам смотрел их "Геологию в одиночку". Когда здоровые мужики по Сибири шастают, камерами обвешанные – это одно. Они славы ищут, награды. Соображают, на что идут. А у вас – другое дело…
Когда он повесил трубку, у ног торжествующего внука уже трепыхался килограммовый лещ. Мальчик улыбнулся и победно вскинул вверх руки. Старик грустно развел руками:
– Вытащил чебака все–таки? Э–э–эх… обмишулил деда, значит.
– Отпустим?
– На сковороду пойдет. Нечего зря природу переводить. Поймал – должен съесть. Смотрел я как–то зарубежную передачу про рыбалку… Там дамочка выловила из реки форель, облобызала ее, как родную, и сует обратно в воду со словами: "Плыви, красавица, мы спасли тебе жизнь". Веришь? Такую чушь нести! Ладно губы изорвали, а глаза? Про глаза почему все забывают? У рыбы век нет, зажмуриться нечем. Она же под водой живет, представляешь – что есть для рыбьего зрения прямые солнечные лучи? С сыром запечем!
– Ага, а я вот не попробую…
– Ах, что ты будешь делать! За тобой же отец сейчас приедет! Я и забыл, – расстроился старик.
Он взглянул на часы и крякнул:
– Время–то… Антон, пора двигать ближе к дому. А то родитель твой появится, увидит темные окна и станет гадать – куда это мы с тобой делись…Ну что, дашь деду свой улов донести? Хоть перед охраной похвастаюсь.
Тропинка повела их вверх по пологому холму меж плотно посаженных кустов жимолости. На некоторых растениях еще висели темно–синие капли ягод. Старик сорвал пару, протянул внуку, но тот скривился – кислятина. Дед, недолго думая, закинул ягоды в рот и довольно зажмурился.
Вечерняя прохлада увлажнила бархатные листья росой. Солнце догорало на них рубиновыми искрами и уже готовилось нырнуть за кроны дубовой рощи, что окружала маленький поселок. У невысокой ограды, прямо возле калитки примостилась широкая парковая скамья. На ней расположился человек в светлом костюме, таком неуместном в окружающем его деревенском пейзаже. Увидев приближающегося старика, человек торопливо достал из–за спины толстую книгу в кожаном переплете и спрятал в ней свой лэптоп, в который за секунду до этого увлеченно тыкал пальцем. На обложке книги золотым тиснением было выдавлено заглавие: "Мертвые души". Старик на секунду остановился с явным намерением перекинуться парой слов с человеком в пиджаке, даже выставил вперед руку с пойманным лещом, но потом увидел, что тот всецело погружен в чтение, и с сожалением прошагал мимо. Выждав, пока пожилой рыбак вместе с внуком скроются за изгородью, человек в костюме ленивым жестом достал из кармана коммуникатор и нажал вызов:
– Объект номер три проследовал к дому. На реке происшествий не случилось. Хотя, нет! Он леща поймал. Приличного. Контроль сдал.
Из динамика вслед за смешком послышался звонкий голос:
– Контроль принял. Докладываю: в ста метрах перед главным заездом дроны снова сбили беспилотник. Принадлежность аппарата установлена. Поделка школьного кружка техников из соседней деревни.
– Да что за ерунда! Четвертый за неделю! Даже в воскресенье не дают спокойно отсидеть смену. Надо с этим что–то решать.
– Я уже набрал их участкового. Он завтра устроит выволочку местному трудовику.
Человек в костюме вздохнул и машинально попытался обмахнуть лицо толстой книжкой. Позабытый лэптоп вылетел из нее и треснулся экраном о скамью. Пасторальную картинку мгновенно осквернили крепким ругательством.