Именно поэтому мне и нужно поскорей отыскать Графиню и вымолить у нее прощение - у меня в новом телефоне теперь есть видеокамера, и я жду не дождусь, когда можно будет в бложике запостить клип, как Джоди разбрасывает кровавые куски сутенера по всей Вырезке. (Графиня прочла мне лекцию о самоуважении и про то, что женщина никогда не должна поступаться своим достоинством перед мужчиной, если он не дарит ей драгоценности, если он не жаркий красотуля и если у него нет работы; поэтому мне кажется, что сломанные кости-то уж наверняка будут - да и мордобитие всех оттенков.)
Очевидно, в Городе сейчас нехватка уличных шлюх и бездомных людей, это на веб-сайте "Кроникл" говорится. Сообщают так, будто это хорошая новость: "АРЕСТОВ ЗА НАРУШЕНИЕ НРАВСТВЕННОСТИ МЕНЬШЕ" или типа того, - а еще одна статья о приютах для бездомных, в которых аще впервые проявились свободные места. ОЯЕ! Они же все котин закусон теперь, клизменные вы сопла! Потому-то я и отказалась вступать в школьную газету. Журналисты не видят очевидного, не дают даже слова "блядь" говорить.
Когда я наконец-то добралась тащемта до нашей любовной берлоги, все окна там были забиты фанерой, а Фу с Джередом кагбэ пронумеровали всех крыс по алфавиту, сложили стопками, надписали и чего не. Ну я такая типа к Фу сразу в объятья бросилась и поцеловала его долго и хорошенько, а потом озираюсь и вся такая: "Они же все дохлые. Наше гнездышко набито дохлыми крысами".
А Джеред мне такой: "Не дохлыми. Нежитью".
Поэтому я Фу вся: "Для тупых, s'il vous plait".
И Фу мне такой: "Это поразительно, Эбби. Им нужно просто вколоть немного вампирской крови, и они тут же обращаются, но только после того, как их убьешь. Мы это не сразу поняли".
"Так вы убили столько крыс?" - типа.
"Это я, - такой Джеред. - Грустно было, но я уже привык. Наука же".
Я такая: "Как?"
А Фу: "Хлорид калия".
И Джеред с ним в один голос: "Молотком". И тут же такой глаза испуганные, как в анимэ, сразу: "Тойсь хлорид калия. Я его и имел в виду".
А я вся: "Вы убивали и вампирили крыс, когда Графиня с Томми потерялись, весь Город устелен листовками о пропавших котиках, а Чет и его клевреты типа жрут всех бездомных, а также, вероятно, шлюх?"
А они мне такие: "Ну… да, в общем".
"А мне, кроме того, - грит Фу, - еще на занятия надо было ходить и на работу. И машину драить".
И Джеред такой: "А еще мы делали солнечные косухи для тех двух легавых, там миллион проводочков нужен на каждую". И типа такой показывает на журнальный столик - единственная поверхность в доме, на которой нет клеток с дохлыми крысами, а на нем даже не сами куртки, а такие типа сетки из проволоки в форме курток, и все в стеклянных бусинах.
Я им вся такая: "Легавые не могут такое носить. Они похожи на нижнее белье для роботов".
А Джеред мне: "Très клево же, поп?"
"Нон! - я такая. - И не фофанируй больше великий французский язык, ему не место в твоем отвратительном пенис-порту. Ты весь язык так мне испохабишь, не успею я его выучить, чтобы выразить всю глубину своего отчаянья и темных страстей en francais, крысотрах".
Хор, я верняк жестковато выразилась, но я ж сердилась, а в свое оправдание скажу, что при этом я слегонца пырила ногу Фу - как раз на словах про "темные страсти", так что уж это я сказала с любовью.
Фу такой: "Сами куртки раздобыть у нас вообще-то времени не было. Им же кожаные надо, а это дорого".
Кароч, понятно, что несмотря на все навыки безумного ниндзи, даже моего возлюбленного Фу нельзя оставлять без женского глазу. Но он же ходил все последнее время домой, а родители на него дурно влияют.
Поэтому я такая: "Вас поал. Иду к Лили".
Лили - моя резервная ПДГ. Раньше была просто ПДГ, но как раз когда я познакомилась с Владыкой Хладом и Графиней, Лили по почте прислали книжку на работу, а работа - это "Ашеровское старье", - и по ней Лили убедилась, что она Смерть, поэтому я такая: "Как скажешь, сцуко".
А она мне вся: "Я вольна жить в собственном кошмаре, шал-лава".
Поэтому у нас все ништяк.
Я села на 45-й автобус тащемта от дохлокрысовой берлоги нашей любви на Северный пляж. Ходить через Чайнатаун - меня от этого жутики берут, там на улице все эти китайские бабуси, и все, я просто уверена, обо мне за спиной говорят, птушто им кажется, что я Фу погубила своими англо-гоцкими чарами. А к тому же меня дико тянет на димсум, от коей тяги мне когда-нибудь придет пора лечиться, ну, или как-то перекусывать.
Тащемта в "Ашере" Лили такая из-за стойки выходит, обнимает меня и чмок прямо в лоб (это птушто она выше, ну, и располагает повышенной сисястостью).
А я ей такая: "У меня на лбу теперь здоровенный фиолетовый чмок, да?"
А Лили такая: "Поцелуй Смерти - привыкай, зарраза, а кроме того, он идет твоим кончикам волос, très симпотно".
Поэтому я вся: "Ну, хор". На самделе никакой это не поцелуй Смерти, но волосам в тон, это правда. Потом я ей такая: "Лилз, мне нужны мужские кожаные куртяки вот таких размеров". И даю ей записку, где Фу нарисовал размеры и что не.
А она мне: "ЧЗХ, Эбз? Пятидесятого? На синего кита покупаешь?"
"Воттакенный голубой легавый, только и всего. Есть?"
"Ну. Гвоздики покурим?"
А я ей: "А тебе фиолетовой помады хватит?" Потому что курить - это типа хуже нет для помады, а она ж точно с моими волосами хорошо.
Поэтому она мне вся такая: "Сучка, я тебя умоляю". В смысле: "Мне косметики когда-нибудь не хватало?" И это правда, птушто Лили с собой таскает здоровенную виниловую сумку "Пираты-Роботы", в которой небольшого ребенка можно спрятать, только она в ней носит косметическую продукцию.
Я тогда такая: "Хор".
В общем, мы с Лили вышли через черный ход и воззрились на мусорный контейнер, как на саму бездну нашего отчаянья, пока курили. И я уже собралась рассказать ей про нашу любовную берлогу, коть-вурдалаков и прочее, птушто я кагбэ в режиме мол-чела, а потому с ней вне зоны доступа, во что Лили тотально врубается.
Но тут Лил такая: "Так, а у большого голубого легавого напарник-латинос есть?"
И я ей такая: "Ну да, Ривера с Кавуто. Стремные дневные насельники, но от Риверы кагбэ такие флюиды тайного агента. А ты их знаешь?"
И Лили мне такая: "Вчера заходили. Ривера носит дорогие костюмы. И пахнет хорошо. Я б его завалила".
А я вся такая чуть не стошнила. "Лилз, да ему ж тыща лет, и он легавый. У меня МамБот по нему вся тает. ОБМ! Какая мерзость".
"Да заткнись, - она мне такая, - я ж не говорю, что по нормалу б его завалила. Я б типа когда зомбический апокалипсис, и мы в торговом центре заперты сразу перед тем, как друг друга перестрелять, чтоб они нам мозг не съели и не превратили в нежить, - вот тогда б я его завалила".
Поэтому я такая: "А, ну если так, то ладно". Чтоб она не сильно огорчалась, у нее ж нет мол-чела, поэтому она иногда перебляживает для компенсации. Но по мне, так это все равно гадость. И чтоб тему сменить, я вся такая: "А чего им надо было?"
"Всякую бессмысленную херь выспрашивали. Не видала ли я странных кошек, Императора или какую-то рыжую".
Тут я вся такая: "Ебать мои носки! Ебать мои носки!" - про себя. А снаружи держусь вся индифферентно и такая типа: "Ну и ты в несознанку, конечно?"
"Не-а, - говорит, - Ашер упоминал, что рыжая как-то вечером на днях заходила, а потом вчера вечером я на фуникулере еду, к "Максу" себе за бутером, и мне показалось, она заходит в отель "Фэрмонт". Типа безумная такая накидка из рыжих кудряшек, за такую и щеночка убить не жалко".
"Красная кожаная куртка?"
"Клевая красная кожаная куртка, да".
"Ну и ты им не сказала же, правда?"
А Лил мне такая: "Сказала, ну".
Тогда я вся такая: "Блядская ты изменщица!" - и тресь ее в плечо.
В мое оправдание: бывшей ПДГ полагается сообщать тебе, когда она новую татуху себе колет, поэтому орать было совершенно не обязательно. Откуда мне знать, что у нее именно на этом плече наколка новая. Кулаком мне в сиську тоже было неспровоцированно.
Кароч, я сижу айкаю très громко, а эта русская дама сверху голову высовывает в окно и такая: "Тихо, пожал-те, а то орете, как подпалённый медведь".
Мы с Лилз тащемта как давай ржать и говорим: "Как медведь", - снова и снова, пока русская дама окно у себя не захлопнула, как медведь.
Тут я все вспомнила и вся такая: "Лилз, мне куртки нужны и ехать в "Фэрмонт". Надо спасать Графиню".
А Лил такая: "Хор", - даже подробностей не выспрашивала, за что мною и любима: она такой нигилист, что типа аще не смешно.
Беру у нее куртки тащемта и ловлю тачку до "Фэрмонта", от чего таксист тотально рассвирепел, птушто до него типа шесть кварталов, но когда я в отель этот приехала, то вся такая: "Ебать мои носки!" - птушто поздняк уже метаться.
Джоди
Засыпать по-человечески - вот чего теперь не хватало Джоди. Она скучала по тому усталому удовлетворению, с которым падаешь в постель и отплываешь в сумеречное море снов. Вообще-то после обращения она ни разу и не уставала - ну, если не приходилось подолгу бегать без кормежки. По утрам обычно, если они с Томми не занимались любовью и не отрубались в объятьях друг друга, она просто находила относительно удобную позу и ждала, когда солнце взойдет и отключит ее. Может, только веко дрогнет на секунду - и все, гасла, как фонарик.
Что-то похожее на сновидение вампиром она переживала, лишь когда превращалась в туман внутри бронзовой статуи, но даже тогда эта дверь в страну снов захлопывалась с зарей. Постоянно быть начеку - это в вампире, ну, уже как-то раздражало. Особенно если неделю ищешь по всему Городу Томми, все чувства свои выкручиваешь до максимума, и к утру приходится возвращаться в отель ни с чем. Судя по всему, Томми ухромал тогда в переулок и просто исчез. Джоди проверила в Городе все места, куда когда-либо водила его, везде, где он бывал, насколько ей было известно, но нигде никаких следов. Она-то надеялась на некое вампирское "шестое чувство" - вдруг поможет его отыскать: старый вампир же, обративший ее, похоже, так умел. Но нет.
И вот она вернулась к себе в номер отеля "Фэрмонт". Уже седьмое утро. И седьмое утро подряд она вешала табличку "Не беспокоить", запирала дверь, надевала спортивку, выпивала пакет крови, который держала под замком в мини-кулере, после чего залезала под кровать и в уме прочесывала всю карту Сан-Франциско, пока заря ее не отключала. (Поскольку, говоря технически, с рассветом она была мертва, спать на удобном матрасе - опасная роскошь, а под кроватью между ней и солнечным светом оказывался еще один защитный слой: вдруг к ней в номер проникнет любознательная горничная.)
Предрассветный ритуал у нее теперь включал в себя вот что: каждое утро она возвращалась в отель чуточку позднее - как парашютист, который в затяжных прыжках позволяет себе все ближе подлетать к земле перед тем, как дернуть за кольцо. Так вырабатывается чуточку больше адреналина. Последние два утра она входила в вестибюль в аккурат, когда начинал пищать таймер на часах. Она его настроила так, чтобы в любой день срабатывал ровно за десять минут до рассвета, согласно электронному календарю. Томми она тоже купила такие часы. Интересно, носит ли? Шагая по Калифорния-стрит, Джоди пыталась вспомнить, в них ли он был, когда они вырезали его из бронзовой оболочки.
В двух кварталах от "Фэрмонта" будильник запищал, и Джоди не сдержала улыбки возбуждения. Она прибавила шагу, рассчитывая, что все равно успеет попасть в номер и запереться, а до рассвета время еще останется. Хотя, возможно, придется отказаться от пижамы и кровавой закуси.
А поднимаясь по ступенькам в лобби, она уловила сигарный дым и одеколон "Арамис" - и от этого сочетания по спине пробежала тревожная дрожь, не успела Джоди даже определить, в чем тут опасность. Легавые. Ривера и Кавуто. Ривера пах "Арамисом", Кавуто - сигарами. Джоди замерла так внезапно, что каблуки сапог пошли коротким юзом по мрамору.
Вот они оба - у стойки портье, но коридорный показывал им, где лифты. Он их собирался вести к ней в номер.
"Как? - подумала она. - Впрочем, не важно". На улице светлело. Джоди глянула на часы - укрытие нужно найти за три минуты. Она попятилась в двери, выскочила на тротуар и побежала.
Обычно она как-то сдерживалась, чтобы никто не обратил особого внимания на рыжую девушку в сапогах и джинсах, бегущую быстрее олимпийского спринтера, но если теперь заметят - пусть рассказывают друзьям, им все равно не поверят. Надо укрыться, срочно.
Пробежав полтора квартала по Мейсон-стрит, Джоди обнаружила переулок. Свою первую ночь вампиром она провела под опрокинутым мусорным контейнером - и выжила. Может, и теперь день протянет. Но в переулке кто-то был - там перекур у кухонной смены в ресторане. Она побежала дальше.
Следующие два квартала - никаких переулков и тупиков. Потом - щель между зданиями. Может, удастся в нее втиснуться и заползти в подвальное окошко. Она перевалилась через фанерную калитку и уже уперлась одной ногой в землю, когда по узкому проходу к ней кинулся здоровенный питбуль. Джоди выпрыгнула обратно на тротуар и побежала дальше. Ну что за психопаты выгуливают собак в двухфутовой щели между зданий? Должны же быть какие-то законы.
А вокруг был Ноб-Хилл - район открытый, с широкими улицами-бульварами, некогда роскошный, однако вампира, которому до зарезу нужно спрятаться, он ужасно раздражал. Джоди свернула на Джексон-стрит, и у нее при этом сломался правый каблук. Нужно было кеды надеть, конечно, но в высоких и дорогих кожаных сапогах она немножко чувствовала себя супергероем. Выяснилось, что подворачивать лодыжку все равно больно, хоть ты и он.
Поэтому дальше она бежала - вернее, хромала - на цыпочках к Джексон-сквер, старейшему кварталу в Сан-Франциско. Он пережил великое землетрясение и большой пожар 1906 года. Там, в старых кирпичных зданиях полно укромных уголков и подвальных лавчонок. В фундаменте одного дома даже остов корабля есть - этот реликт так и застроили сверху, когда после Золотой Лихорадки у причалов бросили много судов, и Город потом расширялся прямо по ним.
Одна минута. Длинная тень пирамиды Трансамерика лежала впереди на всем квартале, как штырь смертельных солнечных часов. Джоди совершила финальный рывок - и у нее сломался второй каблук. Она оглядывала улицы - окна, двери - старалась засечь возню за ними, искала неподвижности, уединения.
Вот! Слева - дверь, ниже уровня улицы, лестница за чугунными перильцами, укрытыми жасмином. "Еще десять шагов - и я там". Джоди уже видела, как перемахивает эти перильца, плечом выбивает дверь и ныряет под первое же, что сможет укрыть ее от света.
Последние три шага она сделала и вскинулась в прыжке, когда над горизонтом показалось солнце. Джоди обмякла в воздухе, рухнула на тротуар, не долетев до лестницы, и немного проехала юзом - лицом и плечом. Веки ее затрепетали, и она успела заметить лишь пару оранжевых носков прямо у себя перед носом. После чего - отрубилась и затлела на солнце.
12
Алхимия
В китайской травяной лавке пахло лакрицей и сушеными обезьяньими жопками. Животные набились в узкий проход между прилавками, стараясь не высовываться из-за спины бабушки Троя Ли. Им это феерически не удавалось. За стеклянной витриной лавочник смотрелся старше и жутче Бабушки Ли, хотя прежде Животные считали, что такое невозможно. Его будто вырезали из яблока, а потом оставили на подоконнике сушиться. Лет на сто.
Вдоль стен, от пола до потолка, располагались ящички из темного дерева, на каждом - небольшая бронзовая рамка с белой карточкой, на ней - китайские иероглифы. Старик стоял за стеклянными шкафами, в которых хранились всевозможные сушеные куски растений и животных: от морских коньков и крохотных птичек целиком до деталей акул, скорпионьих хвостов и причудливых шипастых штук, будто бы импортированных с другой планеты.
- Это что? - из-под вуали светлых волос спросил Дрю Троя Ли. Он показывал на морщинистую черную фиготень.
Трой Ли что-то сказал бабушке на кантонском, та сказала что-то лавочнику, а тот что-то гавкнул в ответ.
- Член медведя, - сообщил Трой Ли.
- Затарим? - уточнил Дрю.
- Зачем? - спросил Трой.
- Накрайняк, - ответил Дрю.
- Ну да, чего ж нет, - сказал Трой Ли, а потом передал что-то бабушке на кантонском. Произошел некоторый диалог с лавочником, после чего Трой произнес: - Сколько тебе надо? Полста за грамм.
- Ого, - сказал Барри. - Дорого.
- Он говорит, это лучший сушеный медвежий член, что есть на рынке, - пояснил Трой Ли.
- Ладно, - сказал Дрю. - Грамм.
Трой передал заказ лавочнику через бабушку. Тот отчикал кончик медвежьего пениса, взвесил и положил на горку трав, которую Дрю собирал на листке бумаги. У бабушки на стойке такой же лист был гораздо больше, и лавочник, подбирая для нее ингредиенты, ковылял по своему заведению туда-сюда с полчаса, не меньше. Когда же он забрался на лестницу в дальнем углу, Животные как один перемахнули через стойку и сплели из рук страховочную сеть, чем перепугали старика до умопомрачения, а бабушка разразилась целым нагоняем на кантонском. На него Животные отреагировали, как собаки: внимали преданно, склонив головы, будто и впрямь понимали, что за хуйню она несет.
В последнее время они очень увлеклись спасением жизней. По большей-то части парни их возраста довольно-таки убеждены, что они бессмертны, - ну, или, по крайней мере, о собственной смерти не помнят. Но с тех пор, как их убила синяя шлюха, обратившаяся в вампиршу, после чего их самих возродили вампирами, а затем генетическая алхимия Пса Фу вернула их к жизни, чувствовали они себя положительно исусово, иначе не скажешь.
- Мне сейчас экстра-исусово, - сообщил Джефф, высокий экс-спортсмен.
- А мне всегда экстра-исусово, - отреагировал Клинт, которому так и впрямь было всегда.
- Ага, экстра-сцуко-исусово! Айда спасать каких-нибудь мудозвонов! - заорал Хлёст, и все от этого как-то смутились, ибо сидели как раз за столиком в "Старбаксе" - обсуждали нападение тучи котов и ту информацию, которой обменялись с парочкой легавых из убойного. - Все от нас же зависит, - добавил Хлёст уже тише и как-то весь слился с капюшоном толстовки, а также нацепил темные очки.
И вот теперь они наблюдали, как лавочник заворачивает покупки Бабушки Ли и подтыкает бумагу, чтобы в складки и зубочистки не просунуть. После этого он перевернул сверток и плотницким карандашом начертил на обороте какие-то иероглифы.
- Что там написано? - спросил у Троя Ли Барри.
- "Средство от котов-вампиров".
- Гонишь.
- He-а. Ну и предупреждения о побочке.
Через час они сидели за кухонным столом Ли - ждали, когда же закипит здоровенная суповая кастрюля на двадцать кварт.
Бабушка Ли поднялась с кресла и доковыляла до плиты с пакетом трав. Трой Ли подошел, помог развязать сверток и держал бумагу подальше от горелки, пока бабушка горстями сыпала травы и животные запчасти в кипящую воду. Из кастрюли валили мерзкие и магические ароматы. В ней будто испускал газы дракон, сидящий на диете из демонов.