"Сделки с тобой и со всеми ойкуменическими тварями бесполезны". Автомат принялся печатать слова с такой скоростью, что Хетцель не успевал их читать: "Гомазам нанесли поражение металлом и энергией, но не отвагой. Люди, олефракты и лиссы прячут свою слабость в металлических коробках и посылают механизмы воевать вместо себя. Гомазы - бесстрашные бойцы, а юбайхи верховодят. Не раз юбайхи наносили поражение кзыкам, с которыми заключают сделки ойкуменические твари. Люди - обманщики. Юбайхи требуют равного доступа к тайнам металла и энергии. Так как нам отказывают в этом доступе, кзыкам придется подвергнуться лишениям "сопернической" войны третьего класса, что нанесет ущерб последствиям бесчисленных веков любви, войны и взаимного уважения. Лиссы и олефракты - неисправимые трусы. Люди - трусы, предатели и торговцы ложью. Кзыки никогда не извлекут выгоду из своего непристойного предательства. Детенышей и подростков необходимо испытывать и муштровать. Кзыки превратятся в расу больных чудовищ, лишенных жизненной силы, недостойных любви, но юбайхи уничтожат их клан. Мы тоже стремимся узнать тайны металла и энергии, но никогда не унизимся до того, чтобы о чем-нибудь вас просить".
Свист и шипение внезапно прекратились. Хетцель произнес фразу, которая, как он надеялся, должна была произвести успокоительное действие: "Триархия стремится восстановить справедливость в отношении благородного клана юбайхов".
Усобородки гомаза покрылись ярко-зелеными пятнышками. Хетцель наблюдал за этим превращением, как завороженный. Юбайх снова стал свистеть и щебетать, автомат-переводчик распечатал еще один поток слов: "Твое замечание бессмысленно. Гомазы обезоружены прочностью металла и жгучими укусами энергии. Иначе мы обрушили бы на врагов всю мощь войны третьей категории. Триархия - монумент малодушию. Посмеют ли триархи драться с кем-нибудь из нас? Нет! Они сидят и дрожат от страха".
"Триархи были убиты прежде, чем успели вас выслушать. Два твоих родича тоже убиты".
Юбайх не проронил ни свиста.
Хетцель сказал: "Убийца нанес ущерб всем и вам, и нам. Вернешься ли ты в Аксистиль, поможешь ли задержать преступника?"
"Я никогда не вернусь в Аксистиль. Превосходно, что триархов прикончили. Гомазы - притесненный, угнетенный народ. Наше нынешнее положение - трагедия. Пусть ойкуменические твари научат тайнам металла и энергии всех гомазов, а не только кзыков - тогда мы все объединимся и нанесем поражение общему врагу. Уходи! Ты оскверняешь окрестности гнезда непревзойденного клана юбайхов. Если бы я не боялся твоего оружия, я стер бы тебя в порошок". Абориген повернулся и промаршировал прочь.
"До чего упрямая раса, гомазы!" - подумал Хетцель, возвращаясь к аэромобилю.
Джаника спросила: "Так что же, кто убил триархов?"
"Он ничего не сказал - кроме того, что он одобряет убийства". Хетцель поднял машину в воздух.
"Куда теперь?"
"Где находится территория кзыков?"
"Примерно в ста пятидесяти километрах к северу. За нагорьем Шимкиш - его видно над горизонтом".
Хетцель изучил карту и оценил положение солнца, уже наполовину спустившегося по западному небосклону, после чего повернул машину в сторону "Черноскальной" гостиницы.
Джаника облегченно откинулась на спинку сиденья: "Зачем вам понадобились кзыки?"
Хетцель передал ей ленту, распечатанную автоматом: "В какой-то мере вся эта история - последствие сделки гомазов с нечистыми на руку людьми".
Джаника прочла перевод: "Похоже на то, что он отправился в Аксистиль, чтобы заявить протест против особо благоприятного режима торговли с кзыками".
"Чем, спрашивается, кзыки заслужили такую поблажку?"
"Не знаю".
"Я тоже не знаю. Но здесь может быть замешан "Истагам"".
Глава 10
"Черноскальная" гостиница наполовину нависла над краем мощного базальтового эскарпа, под комплексом титанических руин. Внизу простирался ландшафт, напоминавший плод воображения безумного поэта: влажное плоскогорье, усеянное пятнами невероятно яркого малинового дерна, окруженных переплетениями черных водяных ив, время от времени прерывавшимися порослями экстравагантно высокого и хрупкого тростника-галангала, блестевшего подобно серебряным нитям.
Хетцель вышел на террасу, где другие постояльцы уже закусывали, любуясь дымчато-зеленым закатом. Усевшись за стол, он попросил принести кувшин гранатового пунша и два каменных бокала с серебряными ободками. "Иногда моя профессия отличается исключительно приятными преимуществами", - думал Хетцель. Воздух, поднимавшийся над плоскогорьем, приносил отдающий мускусом гниловатый аромат мхов, галангала и дюжины не поддающихся определению бальзамических испарений. Где-то на горных лугах тишину нарушал высокий дрожащий прерывистый щебет, а как-то раз издали донесся улюлюкающий звук, полный такого таинственного одиночества, что у Хетцеля мурашки побежали по спине.
Джаника скользнула в соседнее кресло. На ней было мягкое белое платье, и она причесала блестящие волосы так, что они лежали слегка волнистыми локонами. "Что за очаровательное создание! - снова сказал себе Хетцель. - И, вполне возможно, непритворно искреннее и беззаботное". Он налил ей пунша: "Вид на закат с Черной скалы весьма достопримечателен, и висфер Быррис заслуживает похвалы за создание этой гостиницы".
"В этом нет никаких сомнений, - ничего не выражающим тоном отозвалась Джаника. - Висфер Быррис - весьма достопримечательный человек".
"Сколько у него гостиниц? Шесть? Семь? Для их строительства и обустройства потребовалось вложение существенного капитала. Хотел бы я знать, каким образом висфер Быррис финансировал свое предприятие".
Джаника бесшумно прищелкнула пальцами, демонстрируя полное отсутствие интереса к этому вопросу: "Мне не полагается что-либо знать о финансовых операциях - и я о них практически ничего не знаю. Тем не менее... общеизвестно, что сэр Эстеван Тристо несметно богат".
"На мой взгляд, это рискованное капиталовложение, - заметил Хетцель. - Здесь, на Мазе, нет никакой возможности официально зарегистрировать право собственности на недвижимость".
"Права висфера Бырриса не уступают правам кого бы то ни было. Гомазы не возражают - их обычаи накладывают табу на посещение цитаделей вымерших кланов. Черная скала знаменита своими закатами". Чуть помолчав, Джаника прибавила: "И сегодня ночью мы увидим призраков".
"Призраков? Вы не шутите?"
"Нисколько. Гомазы называют это плоскогорье - то, что под нами - равниной Блуждающих Сновидений".
На террасу стали выходить другие постояльцы. "В гостинице, пожалуй, почти не осталось свободных номеров, - заметил Хетцель. - Надо думать, деньги текут рекой в руки висфера Бырриса".
"Может быть. А может быть и нет. Чаще всего он выглядит каким-то загнанным и встревоженным. Подозреваю, что его положение не столь благополучно, как ему хотелось бы - но у кого в этой Вселенной столько денег, сколько ему хотелось бы иметь?"
"Только не у меня!"
"Предположим, вы найдете блестящее решение порученной вам задачи и Гидион Дерби заплатит вам премиальные в размере миллиона СЕРСов: что бы вы сделали с такими деньгами?"
"От Гидиона я скорее получу миллион плодов мушмулы. А от сэра Айвона Просеканта... - Хетцель скорбно покачал головой. - Сперва нужно успешно закончить расследование". Он вынул из-за пазухи ленту с распечаткой автомата-переводчика и некоторое время изучал ее: "Тирады гомаза содержат несколько крупиц полезной информации - очевидно, что, будучи раздражен, он по ошибке проболтался. Кто-то учит кзыков "тайнам металла и энергии". Кто? Почему? Естественно, приходит в голову компания "Истагам". Кзыки работают, а в качестве возмещения им прививают технологические навыки производства - что, насколько мне известно, запрещено законами Ойкумены. Юбайхи протестуют. Лиссам и олефрактам, естественно, это тоже не понравится, в связи с чем их триархов убили прежде, чем они успели выслушать юбайхов. Все это, конечно, гипотетические рассуждения".
"Довольно-таки пугающие рассуждения", - Джаника с опаской огляделась по сторонам.
Хетцель спрятал распечатку: "Завтра мы навестим кзыков - или, по меньшей мере, взглянем на то, что у них происходит. Но поговорим о чем-нибудь более приятном. Например, о Ллиджано Рейес с планеты Варсилья".
"Не хочу говорить обо мне... Хотя, в самом деле... нет, мне лучше промолчать".
"Вы возбудили мое любопытство".
"Все это не так уж интересно. Когда я хотела уехать из Палестрии, все говорили, что я глупая, своенравная девчонка. Что вполне может соответствовать действительности. Но сегодняшний вечер на Черной скале - именно то, что я надеялась найти". Девушка досадливо махнула рукой: "Я выражаюсь недостаточно ясно. Но посмотрите: в небе висит огромная зеленая луна, а мы с вами сидим и смотрим на равнину Блуждающих Сновидений, ожидая появления призраков и распивая гранатовый пунш. А призраков все нет".
Хетцелю нечего было сказать; некоторое время они сидели молча.
Поперек луны пролетел тощий черный силуэт, медленно взмахивающий крыльями. "Вот он, призрак!" - объявил Хетцель.
"Не думаю. Призраки летают не так... Горгульи короче и толще. Скорее всего, это был черный ангел".
"Черный ангел? Это еще что такое?"
"Если я не ошиблась - то самое, что мы с вами только что видели".
Хетцель поднялся на ноги: "Голод нарушает ясность мышления. Предлагаю пойти поужинать".
Посреди руин центральной башни шесть чугунных опор поддерживали каменный диск диаметром пятнадцать метров, когда-то служивший реквизитом при отправлении какого-то гомазского обряда. В центре диска возвышался четырехметровый витой чугунный столб, разделявшийся на несколько чугунных ветвей, усеянных небольшими гроздьями желтых язычков пламени подобно светящимся плодам фантастического дерева. Хетцель и Джаника взошли по чугунным ступеням; стюард в зеленой с черным узором ливрее проводил их к столу, покрытому белоснежной скатертью; на столе уже разложили столовые приборы из серебра и хрусталя.
Хетцель взглянул наверх - в открытое небо, откуда струились косые лунные лучи, бледно озарявшие северную стену: "А что тут делается в плохую погоду?"
"Когда начинается дождливый сезон, туристов возят в пустыню Андантинай, где они могут любоваться вулканами, пассажирскими воздушными змеями и Могучей Кучей. У висфера Бырриса все продумано".
"Висфер Быррис - исключительно находчивый предприниматель. Не сомневаюсь, что сотрудничество с ним достаточно вас стимулирует".
Джаника рассмеялась: "Быррис хотел взять меня с собой в гостиницу "Голгаф" на Черепной равнине, но я решила, что это было бы непредусмотрительно, и с тех пор он меня больше не "стимулировал". Но если бы он знал, что я тут сижу вместе с вами, он пришел бы в дикую ярость. По меньшей мере, мне так кажется. Несмотря на абсолютное целомудрие нашего времяпровождения".
Эмоциональные проблемы висфера Бырриса представлялись Хетцелю отдаленными и несущественными: "А с какой подругой, по его мнению, вы проводите время на Черной скале?"
"Он не спрашивал. А я не вдавалась в подробности".
Стюард подал салат из мазских трав - Хетцелю он показался приятно терпким. За салатом последовало рагу из ингредиентов, не поддававшихся опознанию, с тонкими ломтиками поджаристого хлеба и двумя бутылями импортного зенкского вина - первое было желтоватым, а второе - темно-янтарным, отливающим плывущим маслянистым фиолетовым блеском.
Джаника совершила традиционный обряд распития зенкского вина - наполнила бокал наполовину темно-янтарным вином, удалила мягкой салфеткой маслянистый налет со стенок бокала и тут же заполнила верхнюю половину бокала светло-желтым вином.
"За исключением вина, здесь используют только туземные продукты, - заметила она. - Когда я прилетела на Маз, сперва мне казалось, что вся здешняя еда отдает мхом, и я почти ничего не ела. Теперь я научилась терпеть местные блюда. Но все еще вспоминаю о пикниках вокруг костров на пляжах варсильских островов, о горшочках с тушеными фаршированными перцами и ямсом, обильно приправленным тутовыми ягодами... Давайте унесем десерт на террасу и посмотрим, появятся ли призраки".
Десерт - бледно-зеленый шербет - подали с бокалами жгучей горячей браги из коры пустынного кустарника. Примерно час они стояли на террасе, глядя сверху на темную равнину. Они слышали далекие тоскливые крики и таинственное тихое уханье, но призраки так и не показались. В конце концов Джаника пошла спать. Хетцель выпил еще чашку чаю и снова просмотрел распечатку автомата-переводчика.
"Исключительно запутанная ситуация, - размышлял он, - с элементами, не только противоречащими друг другу, но и, судя по всему, никак не связанными". Очевидно, что многое было поставлено на карту: никто не стал бы прилагать фантастические усилия, пытаясь сбить с толку Гидиона Дерби, руководствуясь тривиальными соображениями. И как странно, что Казимир Вульдфаш, за которым Хетцель проследил до Твиссельбейна на Тамаре по поручению мадам Икс, играл виднейшую роль в спектакле с участием компании "Истагам" и Гидиона Дерби! Совпадение? Хетцель с сомнением покачал головой. В воздухе безошибочно угадывался неприятный запашок опасности - тех, кто замышлял и осуществлял такие изощренные планы, нисколько не смутила бы необходимость ликвидировать пару людей, способных чинить препятствия. Скорее всего, именно эти комбинаторы уже ликвидировали лисса, олефракта и пару гомазов-юбайхов. Следовало удвоить бдительность, причем Джаника подвергалась не меньшей опасности.
Ночью Хетцеля разбудило приглушенное подвывание энерготрансформатора. Подойдя к окну, он выглянул в темноту. В небе, тускло поблескивая в лучах заходящей зеленой луны, проплыло очертание удаляющегося аэромобиля. "Странно! - подумал Хетцель. - В высшей степени подозрительно!"
Хетцель и Джаника завтракали на террасе, озаренной тусклым утренним светом. Джаника выглядела бледной и задумчивой, и Хетцель заинтересовался причиной ее молчаливо-угрюмого настроения. "Вы хорошо выспались? - спросил он. - Возникает впечатление, что вас что-то беспокоит".
"Я не хочу возвращаться в Собачью слободу и стоять за прилавком в туристическом агентстве".
"Нам придется вернуться, - возразил Хетцель. - Но вы не обязаны снова работать в агентстве".
"Я подписала полугодовой договор. Если я теперь уволюсь, я потеряю половину того, что мне причитается".
Хетцель прихлебывал чай: "Если вам так не нравится Собачья слобода, куда вы подадитесь?"
"Не знаю".
"На Варсилью?"
"Ну... рано или поздно. Но не сразу. Еще не знаю, чего я хочу. Наверное, у меня просто испортилось настроение".
Хетцель задумался: "Висфер Быррис мог бы позволить вам расторгнуть договор".
"Не думаю. Он высказал по этому поводу несколько шутливых замечаний, но в них на самом деле не было ничего забавного. Может быть, впрочем, я все равно уволюсь".
"Возможно, висфер Быррис окажется уступчивее, чем вы ожидаете. В конце концов, он не хочет, чтобы туристов обслуживала угрюмая апатичная особа. Кроме того... но зачем упреждать события?"
Джаника взяла Хетцеля за руку и пожала ее: "Я уже чувствую себя веселее".
Хетцель рассчитался с гостиницей. Джаника попыталась было заплатить половину выставленной в счете суммы, но Хетцель наотрез отказался от ее предложения, сославшись на щедрость своего клиента, сэра Айвона Просеканта. Они вышли на посадочную площадку и взобрались в "Заоблачного стрекозла".
"Прощай, Черная скала!" - сказал Хетцель. Взглянув на спутницу, он спросил: "Почему у вас так вытянулось лицо?"
"Не люблю прощаться".
"Сентиментальностью вы не уступаете Гидиону Дерби", - заметил Хетцель. Он поднял машину в воздух: "Теперь назад в Аксистиль, но сначала навестим цитадель кзыков. Если нам повезет, может быть, мы заметим какие-нибудь признаки деятельности компании "Истагам"".
Перспектива задержки не вызвала у Джаники энтузиазма: "С воздуха мы почти ничего не увидим, а если приземлимся, нас тут же отправят на тот свет".
"Мы не будем рисковать - тем более, что в Трискелионе, скорее всего, все выяснится".
"Неужели? Что вы рассчитываете найти в Трискелионе?"
"Повестку дня, расписание - как бы это ни называлось - заседания триархов. Я хотел бы знать, как давно триархи знали о предстоящем визите юбайхов".
"По-моему, это не так уж важно".
"В этом вы ошибаетесь. Насколько я понимаю, это решающий фактор, от которого зависит исход расследования". Хетцель изучил навигационную карту: "Мы пролетим на север над территорией юбайхов, перевалим через горы Шимкиш и спустимся к этой равнине... как она называется? Степь Длинных Костей?"
"Тысячу лет тому назад там случилась великая битва. Юбайхи, кзыки и акцжи дрались с кланом Хиссау. Это была не "война любви", а "война ненависти", потому что хиссау - изгои и кочевники, они поджидают и ловят детенышей других кланов, когда те пытаются добраться до родных цитаделей оттуда, где родились... Если вылупление из трупа можно назвать "рождением"".
"Как детеныши находят дорогу домой?"
"Телепатически. По пути выживает только примерно треть".
"Суровый отбор! - заметил Хетцель. - Гомазы вообще создают впечатление чрезмерно суровых, даже жестоких существ, по меньшей мере на человеческий взгляд".
"Потому что мы не сплочены телепатически в единый, действующий заодно организм".
"Верно. Надо полагать, они тоже считают нас странными и жестокими существами, исходя из столь же нерациональных соображений... А вот опять замок юбайхов - там, на западе".
Джаника взглянула туда в бинокль: "Войска покидают цитадель и куда-то маршируют - наверное, отправились воевать с кзыками. Или с кайкашами, или с акцжами".
Цитадель юбайхов исчезла за кормой - впереди, как черные зубчатые осколки на беспорядочном фоне бледно-зеленого и коричневого бархата, вздымались горы Шимкиш. Дальше начиналась мутная серо-голубая пелена равнины - степь Длинных Костей, постепенно расширявшаяся, заполняя половину горизонта... Внимание Хетцеля привлек звук двигателей. Гравитационные отражатели, обычно практически бесшумные, верещали на почти неразличимом, почти ультразвуковом уровне, но этот пульсирующий звук постепенно снижался, превращаясь в неприятное завывание. Хетцель в испуге уставился на индикатор заряда аккумуляторов.
Джаника заметила выражение на его лице: "Что случилось?"
"Кончилась энергия. Аккумуляторы разрядились".
"Но индикатор показывает, что осталась половина заряда!"
"Либо индикатор неисправен, либо кто-то отсоединил его от датчиков и разрядил батареи. Так или иначе, придется приземлиться".
"Но мы посреди пустыни!"
"У нас есть радио... - Хетцель повертел ручку передатчика. - Нет, радио тоже не работает".
"Но как это может быть? Эти машины тщательно инспектируются и обслуживаются!"
Хетцель вспомнил аэромобиль, покидавший гостиницу ночью: "Кто-то решил, что мы зажились на этом свете. И оставил нам заряд, достаточный только для того, чтобы мы отлетели от Черной скалы подальше".