Оттилия пожала обширными плечами: "Может быть, Импи знает. Она надела лучшее платье, упаковала багаж, вынесла чемоданы на улицу и стала ждать - но Форенс, как прежде, так и не появился. Через некоторое время она отнесла багаж домой и переоделась в обычное тряпье. Теперь Импи отказывается даже словом помянуть Форенса Дакра, хотя время от времени я пытаюсь разговорить ее и вспомнить былое".
"Надо сказать, этот Форенс Дакр - человек изменчивого характера".
"По этому поводу, по крайней мере, Импи со мной полностью согласна".
"Может быть, ваш отец знает, где теперь находится Форенс Дакр?"
Оттилия с сожалением покачала головой - ее сожаление явно относилось к неспособности Хетцеля понимать простейшие вещи: "Мой отец ненавидит одного человека больше всех людей Ойкумены. Этого человека зовут Форенс Дакр. Но гордость не позволяет отцу упоминать о Дакре - он не выносит даже, когда имя Дакра произносят в его присутствии".
"А что случилось с дорогостоящей аппаратурой Дакра?"
"Она все еще в лазарете. Хотите на нее полюбоваться?"
"Конечно! Вы рассказали невероятную историю - она возбудила во мне любопытство".
"И что-нибудь еще?" - Оттилия шаловливо покосилась на нового знакомого.
"Но разве это возможно? - спросил Хетцель. - Я говорю, конечно, о посещении лазарета".
"Конечно, возможно, - отозвалась Оттилия, - потому что ключ от лазарета у меня".
"Доктор Льювиль не станет возражать?"
"Даже если бы он стал возражать, что с того? Это не его дело".
Глава 10
Более чем дружелюбно подхватив Хетцеля под руку, Оттилия повела его вверх по склону. Небо пылало звездами, ветер вздыхал в кронах махорочных деревьев. Беспорядочная кривая цепочка тусклых огоньков, мигавших отражениями в воде, отмечала "Таверну Донгга" на конце причала, где гирлянды красных и зеленых лампочек обещали жаждущим возможность промочить горло.
Лазарет находился прямо напротив простого беленого коттеджа доктора Льювиля. "Вот мы и здесь! - объявила Оттилия. - Единственная амбулатория в Масмодо - и, судя по отзывам, не такая уж плохая".
Вынув из кармана блузки небольшой цилиндр, Оттилия прикоснулась им к пластинке для считывания кодов. Дверь открылась. Оттилия включила свет: "Это приемная - достаточно приличная, но тут нет ничего интересного. Росписи на стене я сама нарисовала".
"У вас есть вкус", - похвалил Хетцель.
"Спасибо. Здесь регистратура, а помещения для обследований - вон там. А здесь был личный кабинет доктора Дакра. Его бумаги и архивные записи удалили, конечно, но все остальное..." - Оттилия сделала неопределенный жест рукой.
Хетцель зашел в кабинет, чтобы рассмотреть фотографии, висевшие на стене: "Кто эти люди?"
Оттилия прошлась вдоль стены, поясняя, в меру своих возможностей, каждую из изображенных сцен: "Это мой отец и мы, четыре девочки - все мы тогда были очень молоды... А! Только взгляните, какая я была наивная и доверчивая! Милый ребенок, не правда ли?... А вот у нас доктор Дакр и его пациент-арш, Сабин Крю. Смотрите, как его ужасно изуродовала морская бестия!"
Хетцель увидел торс арша, лежащего с неподвижно выпученными глазами на больничной койке. Рядом стоял, самодовольно усмехаясь, доктор Форенс Дакр, явно убежденный в том, что жалкие останки, возвращенные им к жизни, могли вызывать только трепетное почтение. Хетцель спросил: "Что случилось с Сабином Крю после операции?"
"Трудно сказать. Арши не терпят инвалидов и уродов. Скорее всего, его утопили. Импи, наверное, это известно лучше всех. Вот самая роскошная из комнат для обследования пациентов - не желаете ли взглянуть?"
"Не хотел бы тратить время зря, - отказался Хетцель. - Меня больше интересует аппаратура".
"Они заперли дверь!" - пожаловалась Оттилия. Несколько раз раздраженно попытавшись повернуть ручку двери, ведущей в экзаменационную палату, она распахнула дверь комнаты напротив: "Загляните сюда - здесь тоже неплохо".
"Одно больничное помещение мало отличается от любого другого, - заметил Хетцель. - А где тут операционная?"
"Здесь! - Оттилия провела его в зал, занимавший добрую половину лазарета. - Что вы об этом думаете?"
Хетцель, ожидавший увидеть пару скромных медицинских аппаратов, с изумлением оглядывался по сторонам. Зал был разделен на несколько секций - в каждой находился явно дорогостоящий специализированный механизм. Услышав удивленное ворчание Хетцеля, Оттилия понимающе кивнула: "Взгляните на эту штуковину - не знаю, как она называется, но ее используют во время операций. Хирург даже не приближается к пациенту, он стоит вот здесь, в кабинке. На голову он надевает вот эту маску с контактами - наклоняя голову вперед, он увеличивает изображение, поднимая голову - уменьшает. Его пальцы и руки вставляются в эти перчатки с раструбами - движениями пальцев он управляет миниатюрными инструментами, а нажатиями педалей выбирает оборудование. Пользуясь четким увеличенным изображением и плавно перемещая инструменты никогда не дрожащим захватом, хирург может уверенно выполнять самые сложные операции. Если требуется закрытая операция на внутреннем органе, врач погружает в организм пациента маленький зонд и перемещает его через желудок и кишки сфокусированными магнитными лучами. Тем временем зонд передает изображение того, что видит. В любом месте врач может остановить зонд и впрыснуть лекарство, нагреть участок ткани или прооперировать орган или сосуд миниатюрными инструментами, после чего зонд извлекается из тела".
"Чудесно! - откликнулся Хетцель. - А этот аппарат?"
"Мне говорили, что он позволяет делать глазные операции - индексировать и пересекать оптические нервы между сетчаткой и мозгом, с целью дальнейшей пересадки глаза".
"Достопримечательно! А этот?"
Оттилия хихикнула: "Это компрессор, помогающий матери рожать". Она пояснила, в общих чертах, действие механизма.
"Очень изобретательно. А здесь у нас что?"
"Ох, давайте не будем говорить об этих головоломных машинах", - отмахнулась Оттилия. Она стремительно приблизилась, и Хетцель оказался зажат между стеной и больничной каталкой. "Как приятно встретить понимающего, сочувственного человека! - ворковала толстуха. - Иногда мне кажется, что жизнь пролетает мимо зря, день за днем..."
Ее прервал повелительный стук в дверь. Хетцель воспользовался случаем ускользнуть из западни. "Кто там?" - раздраженно откликнулась Оттилия.
"Зерпетта. Это ты, Оттилия? Что ты там делаешь посреди ночи?"
Оттилия бросилась к двери, но Хетцель опередил ее и распахнул дверь: "Заходите, заходите!"
Зерпетта зашла в операционный зал, жмурясь от яркого света: "Чем вы тут занимаетесь?"
"Я осматриваю лазарет. Доктор Льювиль все еще не спит?"
Зерпетта отступила в дверной проем. Заглянув ей за спину, Хетцель заметил на веранде сутулый худощавый силуэт, бледно озаренный светом из внутреннего помещения. Протиснувшись мимо Зерпетты, Хетцель вышел из лазарета, пересек улицу и встал у подножия лестницы: "Доктор Льювиль?"
"Молодой человек, я больше не практикую и не даю интервью. Я не хочу с вами разговаривать", - у старика был низкий, заунывный, хрипловатый голос.
"Тем не менее, - возразил Хетцель, - вы человек и, предположительно, человек не безответственный. Я стараюсь установить местонахождение Форенса Дакра и, хотя бы просто из вежливости, вы могли бы сообщить мне его адрес".
Серое лицо пригнулось ближе, мутно-серые глаза уставились на Хетцеля: "Кто вы такой? Что вам нужно от доктора Дакра?"
"Меня зовут Майро Хетцель. Мое имя ничего для вас не значит. Я - частный детектив. Форенс Дакр нанес ущерб моему клиенту. Я желаю возместить этот ущерб".
"Скажу вам одно - и ничего больше. Доктор Дакр - блестящий специалист. Он произвел здесь большое впечатление, после чего уехал из Масмодо. Он никому не говорил, куда направлялся и что намеревался делать дальше. Он не оставил никакого адреса, и никто из нас не получал никаких сведений о том, где он мог бы теперь находиться. Это все, что я могу вам сообщить".
Хетцель смотрел вслед шаркающей сутулой фигуре, скрывшейся в коттедже. Зерпетта тоже тихонько проскользнула в коттедж. Медленно обернувшись, Хетцель обнаружил, что остался один. Почувствовав уклончивость нового знакомого, Оттилия тоже сочла нужным удалиться.
Спустившись по главной улице мимо гостиницы к набережной, Хетцель осторожно оценил обстановку, после чего прогулялся по шаткому причалу к "Таверне Донгга", откуда доносились звуки электрических струнных инструментов, сопровождавшиеся гортанными, притворно эмоциональными завываниями. Хетцель зашел в таверну.
Арши - не меньше дюжины - сгорбились над чугунными горшками с пивом. За стойкой бара стояла Импи, апатичная и отчужденная.
Хетцель приблизился к углу стойки, и через некоторое время Импи соблаговолила взглянуть в его сторону.
"Да, сударь?" - спросила она голосом черствым, как прошлогодняя корка хлеба.
"Я был бы не прочь выпить еще кварту ромового пунша, - сказал Хетцель, - несмотря на то, что ваша сестра о нем не слишком высокого мнения".
Импи подняла невидимые брови: "Оттилия? Что она понимает в таких вещах?"
"Надо полагать, ничего. Порой она выражает весьма необычные мнения".
Импи отвернулась и фыркнула: "Удушающая лавина неприкрытой женственности - так кто-то когда-то о ней отозвался".
"Ее привязанность может носить сокрушительный характер, - согласился Хетцель. - Кто такой Сабин Крю?"
"Один из аршей. Почему вы спрашиваете?"
"Арш? А, ну тогда ладно".
Импи перегнулась через стойку, ее глаза сверкнули: "Что вы имеете в виду? Что значит - тогда ладно?"
"Ничего, по сути дела. Надо полагать, доктор Дакр был впечатляющим хирургом. Если бы Сабин Крю не умер..."
"Кто сказал, что Сабин умер?"
"Разве не так? Доктор Дакр все еще его навещает?"
"Откуда мне знать?" - вызывающе спросила Импи.
"Мне дали понять, что вы хорошо знали и доктора Дакра, и Сабина Крю".
"Я не знакома ни с какими аршами".
"Разумеется. Но как Сабин Крю умудряется теперь добывать себе средства к пропитанию?"
"Об этом вам придется спросить его мать".
"Оттилия сказала, что за ним ухаживает доктор Дакр".
"Ха! - смех Импи был воплощением презрения. - Что она понимает?"
"Значит, мать Сабина не живет вместе с вами?"
На лице Импи отобразилась любопытная смесь эмоций - в ней боролись удивление, ярость, недоверие: "Вы что, с ума сошли? Почему вы говорите такие глупости?"
"Прошу прощения, - смутился Хетцель. - Я чего-то не понял. Сказать по правде, я не слишком прислушивался к..."
Лицо Импи сморщилось от гнева: "Мать Сабина Крю зовут Фарукас. Она живет в пятнадцати километрах дальше по берегу. Ступайте туда сами! И все увидите!"
"Очевидно, я в чем-то ошибся. Где можно было бы найти доктора Дакра? Если я смогу его увидеть, я во всем окончательно разберусь..."
"Вы и ваш доктор Дакр! - завопила Импи и разбила бутылку о прилавок. - И вы, и он можете..."
Хетцель поднялся на ноги и покинул "Таверну Донгга". Многоэтажная тирада Импи постепенно затихала по мере того, как он возвращался по причалу на берег.
Глава 11
Утром Фрайцке подала Хетцелю завтрак в ресторане гостиницы. Хетцель решил, что девушка, скорее всего, ничего не знала о Форенсе Дакре - в конце концов, теперь наступила очередь Зерпетты. Он пересек затененную деревьями улицу, зашел на почту и отправил телеграмму Конвиту Кленту на виллу Дандиль в Юнисе близ Кассандера на Фессе:
"Я обнаружил весьма запутанную ситуацию, но смогу разобраться, в чем дело, в течение нескольких следующих дней. Результаты, по меньшей мере в том, что относится к вашим интересам, все еще невозможно предсказать определенно. Буду держать вас в курсе".
Спустившись по главной улице на набережную, Хетцель вышел на причал и задержался, рассматривая рыбацкую лодку с планширями, расписанными красными, белыми и черными аршскими символами.
В кокпите сидел на корточках арш в свободной белой рубахе и черных штанах, закреплявший новый водозащитный порог вокруг люка.
"Ваша лодка сдается в аренду?" - спросил Хетцель.
Арш поднялся на ноги и, вытирая руки о штаны, осторожно рассмотрел Хетцеля: "А куда вы хотели бы плыть, мернер?"
"Я хотел бы проплыть километров пятнадцать-двадцать вдоль берега - может быть, до самого "Бара Тинкума". Вас это затруднит?"
"Не особенно. Тогда спускайтесь в лодку, мернер, и поехали".
"Не спешите. Мы еще не договорились о цене".
Переговоры длились несколько минут, но в конечном счете Хетцель спрыгнул в лодку.
Преобразователь энергии вздохнул, захваченная электромагнитным полем вода заструилась вдоль приводных пазов под кормой; маневрируя среди причалов, лодка обогнула волнолом и выскользнула навстречу ленивым валам Всемирного океана. "Теперь куда, мернер?" - спросил арш.
"Я журналист, - пояснил Хетцель. - Мне поручили написать статью о докторе Дакре и его работе. Вы с ним знакомы".
"Нет, не знаком".
"Как насчет Сабина Крю - вы его знаете?"
"Его следовало утопить. Ухаживать за полутрупом неправильно, это навлечет беду. Можете так и сказать своим читателям".
"Обязательно об этом упомяну, - пообещал Хетцель. - Говорят, что теперь Сабин Крю живет со своей матерью, Фарукас".
"Я был в таверне, когда Импи вам об этом сообщила, - заметил рыбак. - Она много чего наговорила и продолжала говорить еще долго после того, как вы ушли".
"Она умеет красочно выражаться, - согласился Хетцель. - Так что отвезите меня к дому Фарукас".
"Как вам угодно".
Лодка плыла мимо белых песчаных пляжей, наклонившихся к воде кокосовых пальм, сиреневых и розовато-лиловых ганджей, розовых хорджиан, тянувшихся на десятки метров лиан с большими белыми цветами, напоминавшими раструбы валторн. Лодка скользила то по лазурно-прозрачному мелководью, то над темными синими глубинами; перегнувшись через борт, Хетцель мог наблюдать за всевозможной морской живностью - на подводных камнях шевелились существа, похожие на белые перчатки с черными напалечниками; искристые голубые иглы сновали из стороны в сторону, одновременно останавливаясь; мимо проплыла снежно-белая трехметровая рыбина с расширяющейся, как лезвие топора, клиновидной головой полутораметровой ширины; из-под скалы выползала тварь, которую рыбак назвал "морским скелетом" - нечто вроде решетчатого пятиметрового скорпиона с клешнями на обоих концах; пугливо спасались от лодки бесчисленные стайки мелкой рыбешки.
Через некоторое время рыбак протянул руку: "Вот "Бар Тинкума" и дом Фарукас".
Дом белел на слегка возвышенной насыпной площадке среди фруктовых деревьев, за вереницей кокосовых пальм - сооружение из кристаллизованного песка, гораздо более внушительное, чем ожидал Хетцель. За приближением лодки наблюдала облокотившаяся на поручень веранды женщина из племени аршей. Хетцель спросил: "Это Фарукас?"
"Да, это она там стоит".
"Давайте причаливать".
Рыбак привязал лодку к бетонному пирсу; Хетцель спрыгнул на берег и поднялся по тропе к дому. С тех пор, как он увидел ее издали, женщина на веранде не сдвинулась с места. "Добрый день! - позвал Хетцель. - Вы - Фарукас?"
"Да, я - Фарукас".
Хетцель присоединился к ней на веранде; женщина смотрела на него с опаской. Как у всех аршей, у нее была приземистая фигура с массивными плечами и короткими толстыми ногами. Ее уши, и так уже растопыренные и обвисшие, были дополнительно растянуты серьгами-затычками из резной киновари; нос, кривой и мясистый, висел подобно неудачно выросшему огурцу: "Зачем вы сюда приехали, сударь?"
"Где находится Сабин Крю?"
"Здесь его нет!" - с гордой решительностью заявила Фарукас.
Из дома послышался какой-то шум, словно кто-то передвигал стул по деревянному полу. Хетцель заметил: "Вы говорите, что его здесь нет. Кто же, тогда, производит этот шум?"
Перед тем, как Фарукас успела ответить, Хетцель прошел мимо нее внутрь жилища.
Он оказался в продолговатом помещении с белеными оштукатуренными стенами, разделенном на две половины низким прилавком, на дальнем конце которого были расставлены лотки с кашей и печеными фруктами. За прилавком стояли три роскошных существа, каждое на две головы выше Хетцеля. Остроконечную, словно выделанную из белесой дубленой кожи физиономию каждого существа увенчивали пара винтообразных золотистых рогов и гребень из пучков длинных разноцветных перьев - алых, серых, лиловых, оранжевых. Под головой воротник черного меха нависал над обширной грудной клеткой, тогда как головной гребень продолжался, спускаясь вдоль спины. "Колоритное собрание, нечего сказать!" - подумал Хетцель. Существа эти явно отвечали своему популярному прозвищу, "пламенеоны". Смерив Хетцеля вопросительно-высокомерными взглядами, аборигены вернулись к кормежке. В "человеческую" секцию помещения зашел четвертый пламенеон - заметив Хетцеля, он замер, неподвижно глядя на непрошеного гостя: существо не такое высокое, как другие, потяжелее и поплотнее, с большой, почти шарообразной головой.
Ворвавшаяся внутрь Фарукас встала перед Хетцелем, загораживая аборигенов, и закричала: "Я же вам говорила - здесь нет Сабина Крю!"
"Это понятно. Кто заплатил за этот роскошный дом?"
Фарукас небрежно махнула рукой: "О, у меня есть деньги".
"От кого вы получаете эти деньги?"
"Да-да, я получаю деньги".
"Деньги вам дает Сабин Крю?"
"Да-да, верно, - кивнула Фарукас. - Он добрый".
"А от кого Сабин Крю получает свои деньги?"
"Не знаю. Может быть, от доктора".
"Где сейчас доктор Дакр?"
"Я не знаю, где доктор".
"Я должен сообщить ему о налоге, но мне придется говорить с вами".
"Ничего не знаю про налог".
"Конечно, нет - потому что это не ваш дом! Доктор Дакр не хочет, чтобы здесь жила какая-то старуха - вам придется убираться отсюда".
"Нет-нет! Доктор хочет, чтобы я кормила пламов!"
"Ага! Вы тут заботитесь о пламах?"
"Да, это правда".
"Значит, вам придется платить налог".
"Нет налога на пламов", - без особой уверенности возразила Фарукас.
"Именно в этом вы ошибаетесь. С вас причитается большой налог! Я уполномочен получить деньги".
Фарукас беспокойно бросила взгляд через плечо: "У меня нет денег".
"Значит, я должен их получить от доктора или от Сабина Крю. Говорите, где они - или мне придется подать негативнопредосудительный отчет!"
Фарукас снова взглянула в сторону пламенеонов, словно ожидая от них помощи. Три высоких аборигена ели, не обращая никакого внимания на людей; четвертый вышел из помещения.
"Я не знаю, где доктор Дакр, - упавшим голосом сказала Фарукас. - Сабин в Масмодо. Он живет у старика Льювиля".
"У старика Льювиля, даже так? Я говорил со стариком Льювилем - он ни словом не упомянул, что Сабин живет у него".
"Льювиль приютил Сабина по просьбе Дакра. Они работали вместе много лет - они большие друзья".
"Возможно, - Хетцель подошел к фотографии, висевшей на стене. - Кто это? Неужели Сабин Крю?"