- Орк? Что ты! Орки - это пустяк, тут есть и они, немного, но есть. Неопасны совершенно; некоторые бежали, думается, в те же годы, что и мы. И от той же войны. Несладко же обеим сторонам пришлось, горы Восточного Морума залиты были кровью всех цветов. Живут, выживают как могут. Женщина одна… - Лев Абрамович потянулся к острому уху эльфа. - Орчиха… в Государственной думе! Тоже обшиваю… должна же человеком выглядеть… Орки! Чтобы я так жил! Я их почти люблю. Много хуже у нас дела. Помнишь ли ты, эльф, древние сказания о Темных Противниках? О Первозданном Хаосе, ошибке Создателя?.. Та, она… Сама! Сама здесь, ты понимаешь, витязь? Вот то-то и оно… А если Сама обоснуется здесь и начнет плести, то и нам, и всему миру этому придет конец. И ведь уже не сбежишь…
- Сама-а? - нахмурились светлые брови. - Рожденная Мраком? Ты не путаешь, дверг? Сколько раз ее изгоняли из Эалы…
Лев Абрамович невесело покачал головой.
- Хотел бы я путать такие вещи… Изгоняли - да не уничтожили. Мы сперва не поверили же, не поверили, но начали расследовать… анализировать. Расскажу тебе: племянник мой, дверг лишь на четверть… - Его голос снизился до шепота, и Ирма различала лишь отдельные слова: - Искали долго… нашли один скелет, а на скелете…
Тайтингиль кивал - молча.
- О чем? О чем вы говорите? - спросила Ирма сквозь силу.
- Ирмочка, ты отдыхай, золотая моя, - растревожился Лев Абрамович. - Сара, еще чаю гостье! - Отчего-то это прозвучало резковато. - А ты что же, светлейший? Как ты здесь?
Тайтингиль встал, почти коснувшись сияющей главой потолка подвала подгорных двергов - гномов. Простер руки.
- Здесь на небосклоне те же, любимейшие звезды Эалы, эльфийские звезды, воспетые и обласканные. Нерушимая воля Творца, Создателя Всего, дверг. А звезды, оказалось, живые, трепещут. Я хочу вернуть эту жизнь в угасающую судьбу эльфов. Хочу прикоснуться к небосводу… Хочу ступать по звездам, хочу иной складки бытия, где наш народ будет жив, горд и прирастать детским смехом. Я против Чертогов Забвения с их блаженным вечным сном. Я не хочу уходить туда - чтобы после не осталось ничего, и даже памяти… Понимаешь?
- Понимаю, - тихо шепнул портной. - Наступишь на нашу Москву, на нашу Землю, наступишь - и к звездам. Так, витязь?
- Так, благородный дверг.
Тайтингиль и Лев Абрамович говорили бесконечно долго. Это была задушевная беседа, в которой Ирма не понимала ни слова. И некогда было понимать - ее постоянно отвлекали шитьем. На колени плавной волной ложились ткани, кружева, эскизы; чай подливался заботливой рукой, она что-то выбирала, комментировала цвета и фасоны. Мозги шевелились с трудом, соображалось медленно, заторможенно - отчего? Зачем она пришла сюда? Заказать одежду для Тайтингиля, потому что на высоченного эльфа в магазинах ничего невозможно было найти… Но почему теперь и ей собирались шить платье на бал? На какой бал… выпускной у Алинки уже был, а ее собственные балы канули в далекое прошлое. И морщинки у нее, как ни закалывай их коллагеном… В итоге Ирма рыдала на совершенно необъятной груди неизвестной ей Сары, по очереди рассказывая обо всех козлах, пропахавших борозды в ее судьбе…
Лучше мальчики-эльфы, молоденькие косплейщики с горящими глазами и сладкой плотью, наивные мечтатели с крепкими красивыми телами, с длинными волосами! Подхватила на вечер, поиграла в сказки, и до свидания.
Она так хотела и с этим. Оказался - настоящий эльф. Он настоящий… Вечно юный и такой сильный, грозный. Или не эльф? Кто? Архангел?
Тайтингиль.
На нее смотрели внимательные серые, переливающиеся аквамарином и аметистом одновременно глаза под светлыми ресницами; эльф беседовал с двергом и поглядывал на нее. Поглядывал, временами плотно сжимая губы, сухие, похожие на шрам, губы, кривящиеся на узком благородном лице.
Она ловила на себе этот взгляд и думала: "Я засыпаю? Я сплю?" И снова прихлебывала травяной чай с густым, душноватым ароматом. И засыпала опять.
Дальше Ирма ощутила, что ее возносят ввысь невероятно сильные руки, ввысь - и она обхватила шею эльфа, зарывшись лицом в золотые волосы, и на минуту поверила, что все-все-все будет хорошо.
Тайтингиль поднимался по ступенькам; Лев Абрамович семенил где-то внизу.
- Мы разузнаем, светлейший, - звучал его голос. - А вам бы кого-нибудь в оруженосцы, кто Москву хорошо знает. Да где сейчас возьмешь хорошего оруженосца?
- Хорошие оруженосцы на дороге не валяются, - ровным, низким голосом соглашался эльф, и Ирма слышала, как звуки его голоса зарождаются в глубокой груди. Она вцепилась крепче и шептала ему в ухо, под волосы, шептала, не убежденная, что выговаривает эти слова вслух: никогда не отпущу тебя, никому не отдам, ты мой, мой, мой архангел, я не смогу уже без тебя…
И руки, несущие ее, чуть пожимали ее - словно ее всю, все ее тело.
- Если это она, дверг, - будет славный бой… - говорил эльф, и в голосе его читались неслыханные доселе грозные, мрачные нотки.
Лев Абрамович снова раскудахтался.
- Я посажу Изю за руль вам, Ирмочка же вести не сможет… Ирмочка, ну-ка, что у нас с тухесом? Ах, ах, уменьшила-таки она тухес свой, на полразмера! Сарочка, смотри, учись. Изечка, карточка у нас Ирмина где? Так и впиши - в тухесе минус пять сантиметров…
- С-с-спасибо… - простонала Ирма, невольно вспоминая кровавую фитнес-бойню за эти минус пять сантиметров в тухесе.
- А таки в сисечках? Витязь, поворотите даму… Так, ну тут минус два сантиметра, что не может не огорчать. Ирмочка, будет вам платьице как у принцессы. Несите, светлейший. Изя сядет за руль, чтобы вы таки домой доехали. До скорого свидания…
Вышли на улицу. Ирма полной грудью вдохнула колкого, едкого московского воздуха, потягиваясь в объятиях Тайтингиля.
Слегка плешивый Изя за рулем благодаря своему неожиданно передовому смартфону уверенно лавировал по Москве, глубоко убежденный, что никакие дорожные витязи его не остановят. Ирма лежала в руках Тайтингиля и пыталась понять, чего коварная Сара накапала ей в чай - она ведь накапала, накапала, точно, точно-о-о… Иногда женщина постанывала, выгибалась, раздираемая самыми разными чувствами и сомнениями; и тогда руки эльфа смыкались плотнее.
Это было невыносимо.
Сладко и чудесно.
Невыносимо-о-о…
Сказочно, да!
Просыпалась Ирма, как после бутылки виски. Голова гудела и плыла, в ухо бился истерикой айфон, в дверь звонили. Она дернулась - словно во все стороны сразу, рванулась; резко села, физически ощущая красные пятна на лице, растрепанные волосы и влажное кружево между ног.
Айфон заткнулся.
Внизу раздался звонкий Алинкин голос:
- Ага, спасибо, да, давайте распишусь, Льву Абрамовичу привет. С по-це-лу-ем!
Ирма резко вздернулась. Она была в белье и лежала на кровати в гостевой комнате. Тайтингиль был рядом. Небрежно подпирал голову рукой, нагой, с легким одеялом поперек бедер. И смотрел с локтя на нее.
- Я… ты меня… я тебя… я сейчас, я в душ, - залепетала Ирма.
- Если ты спала у меня вчера, - с расстановкой сказал витязь, - почему тебе не спать у меня сегодня?
- Логично…
- Алина просила передать тебе - понедельник, - сказал эльф.
- Блин! - Ирма подпрыгнула, будто ей в тухес всадили соли из дробовика. - Опаздываю! Бежать!
- И это важнее, чем то, что ты и я здесь? - продолжил эльф.
- Ах-х… - Ирма закусила губу и скосилась в айфон, зажатый в руке. Кто же звонил? Совещание? Встреча с инвесторами? И на эльфа. И на айфон снова…
Тайтингиль встал - волосы расправились и заблистали. Подошел, нагнулся.
Ирма замерла, чуть не обливаясь слезами.
Он провел большим пальцем по ее губам - жестко, сминая нежную плоть. И неожиданно строго, даже зло выдохнул:
- Лучше мальчики, одетые в эльфов?
Ирма подпрыгнула и закрылась локтем, айфоном.
- Ирма, - теперь Тайтингиль говорил тихо, его дыхание касалось ее лица, - Ирма, не все мальчики… мужчины - наивные мечтатели. Поверь.
- Я-я-я, - залепетала Ирма.
"Я что, наговорила этого вслух - там, в подвале… У евреев… У - как их - двергов? Гномов, о-о-о…"
- И не все - животные, - педантично подытожил витязь. - Странно жить вы стали, люди, странно… впрочем, я видел такое. Я многое видел, Ирма.
- Дядя Тай, - звонко раздалось снизу, - тебе костюмчик принесли от Беспрозванного. Ты теперь крут, как мамина яичница с беконом.
"Дядя Тай!"
Вот же несносная! Светлые брови нахмурились.
- Я не могу вспомнить, о чем вы вчера говорили? - простонала Ирма, спешно меняя тему, - витязь, очевидно, разгневался и, кажется, размышлял, не метнуться ли вниз и не оттаскать ли девчонку за уши. Громко говорить у Ирмы не получалось - голова раскалывалась, будто вчера женщина перебрала алкоголя, но она же не пила? Только чай, только травяной чай Сары у Льва Абрамовича. - Говорили: пришла Сама? Кто она? Кто пришла Сама? Сама - темная… ужасная…
- Тебе показалось, Ирма. Лев Абрамович говорил, что выловил сома. На рыбалке. Темного со-ма-а… ужасного… - И Тайтингиль, отступив на полшага, широко размахнул руками; победа еврея-гнома над чудищем лохнесских размеров показалась Ирме сомнительной, но эльф смотрел столь уверенно…
- Я все же в душ. - Женщина искательно дернулась, собираясь забрать с пола и стула у кровати свою одежду, но Тайтингиль снова оказался рядом.
Посмотрел прямо в глаза, вглубь - тревожно, неоднозначно. Снова провел пальцами по губам - и отступил.
Ирма медленно, по шажочку, пошла прочь… Остановилась, оглянулась.
Витязь стоял прямо, глядя на нее неотрывно.
Ирма отвернулась окончательно и прыснула вниз по лестнице.
* * *
Помимо двух покамест укрытых чехлами комплектов одежды, сшитой - невероятно - Беспрозванными за остаток ночи, на кухне материализовались несколько упаковок мацы, пакеты с орехами, банки с медом. Все это выглядело как-то особенно - словно появилось из элитных магазинов экопродуктов, о которых продвинутая Ирма почему-то никогда не слышала.
Она вернулась уже в деловом костюме, накрашенная, но какая-то пришибленная - непонятно чем. Завтракала, наболтав сырых, необжаренных мюсли в молоке. Эльф в синем дяди-Котиковом халате придирчиво обнюхал все, что было на столе, и, хотя Алинка настойчиво предлагала ему бутылочку минералки, взял пару листиков мацы, сломал, макнул в мед.
- Ты все же ешь по утрам! - возопила девушка.
- Иногда, - мягко сказал витязь. - Редко.
- Я к репетитору поеду.
- Тебе к скольки? Ты проспала, - вяло сказала Ирма.
- Ты тоже, - огрызнулась девочка. - Макс заедет за мной. Жду вот, когда мне будет восемнадцать. Обидно, блин: машину ты мне подарила, а ездить не могу до восемнадцати. Таскаюсь на учебу, как лохушка, в автобусе и на метро, пипец же просто.
- Алина, дай мне грамоту вашу, - спокойно сказал Тайтингиль, не обращая внимания на ее излияния. - Если обе вы уйдете, я займусь языками. Мне надо читать.
- Азбуку? Букварь?
- Все равно.
- Поищи детские диски на полках внизу, - все так же заторможенно предложила Ирма. - Я не выбрасывала. Там много всякого. Я же думала… я…
- Мам, ну не надо. Я помню старую песню о главном, что ты хотела еще детей, - сказала Алинка. - И ты сегодня как-то паршиво выглядишь. Дядя Тай, что вы вчера делали с мамой, а? Ай-ай-ай-а-а-а…
- Не усекай имени. - Витязь сурово встряхнул девочку за ухо. - Я не шучу, Алина. Теперь - особо не усекай. Поняла?
- Почему? - пискнула девочка.
- Грозное время грядет. Нельзя допускать искажений.
Глава 5
ВОДА
Ирма ввалилась в дом без сил в начале двенадцатого. День прошел в привычном бешеном, бездушном ритме; но что-то, видно, изменилось в самой Ирме - партнеры и коллеги, а также подчиненные заглядывали в глаза особенно подобострастно. И все ей удавалось, несмотря на роковое для понедельника опоздание.
Ирма зверски хотела есть, помыться и спать. И, наткнувшись в прихожей на изящную узкую мужскую обувь совершенно непотребного размера, подпрыгнула, как будто только теперь вспомнила о существовании в ее жизни и в ее квартире нового человека.
Архангела. О котором на самом-то деле она и не забывала…
Алинка сидела за столом с витязем, обложившись ноутбуками, книгами и планшетами.
Увидев мать, взвилась:
- Ма-ам, он правда не умеет чита-ать! Ма-ам, он не из нашего мира, это же прелесть что такое! Та-ай…тингиль инопланетянин! Или иномирянин, ну ты прикинь!
Витязь приветливо кивнул Ирме, не отрываясь от изучения букваря.
- Я еще по эпизоду с трусами все поняла, - устало призналась Ирма, прошла в гостиную и повалилась ничком. Глухо спросила что-то из подушки.
- А?
- Я говорю, душевую кабину новую не привезли?
- Нет. Но… посмотри же, ну! Тайтингиль, встань, пожалуйста, встань!
Ирма с трудом оторвала голову от вышитой подушки. Уставилась.
Тайтингиль стоял выпрямившись, но не в давешних джинсах-ноунеймах и даже не в клоунском наряде, вдохновенно подобранном ему Алинкой в стоке. Светлые брюки из тончайшего льна. Жилет неброской узорчатой парчи, шелк. Светлая рубашка с демократично расстегнутым воротом. И гладко расчесанные золотые пряди - каскадом по спине.
- Это от Льва Абрамовича? - пролепетала Ирма очевидное. - Ты выглядишь… офигенно просто.
Архангел чуть кивнул.
- Одежда непривычная, но это лучшее, что я тут видел. И… примерял. Я могу это носить.
- Ну, дома, наверное, лучше джинсы или треники какие, - деловито распределила Алинка. - Но, мам, твой старый еврей на высоте, да. Хочу от него платье на свадьбу. Черное с желтым. И чтобы череп, вышитый стразами. Во-от тут.
- Ты замуж собралась? - Перед глазами Ирмы тут же поплыли огненные нули стоимости этого мероприятия.
- Ну мы подумали. С Максом же. Тогда ему предки отслюнят хату. Всем хорошо. Мне скоро восемнадцать. Слушай, Тай…тингиль… Читать мы поучились. И кстати, поужинали. Двумя килограммами телятины; когда он ест - он ест. Тебе я заказала суши, они на кухне в пакетах.
- Не могу есть, - простонала Ирма. - Я даже до фитнеса не добралась, завтра с утра пойду плавать.
- Плавать? - спросил Тайтингиль.
- Да. Могу тебя взять на гостевой визит. Хочешь? Клуб элитный, тебе должно понравиться.
- Хочу. Люблю воду.
Ирма с трудом поднялась, мстительно сказала:
- Тогда тебе придется надеть Димины плавки, так как тебе мы точно с утра купить не успеем! Они на завязочках…
- Димины? - переспросил златой.
- Котиковы, - прошипела Ирма. - Ко-ти-ка. И они в белый, розовый и оранжевый цветочек.
Витязь чуть пожал плечом. Оранжевые цветочки витязя рода Золотой Розы точно не пугали.
Проанализировав время суток и тот факт, что большая часть семьи уже насытилась, Ирма запустила себе в блендере белковый коктейль с обезжиренным молоком… взбила, бросив туда же горсть найденной в холодильнике голубики из прозрачной коробочки; взяла трубочку, налила коктейль в высокий бокал и пришла обратно в гостиную.
Усталость отступала.
- Алинка, а ты, собственно, почему не спишь?
- Ну детское время, - заныла девушка. - Детское-е-е…
Ирма вопросительно уставилась на эльфа, тот повел плечом.
- Я не знаю ваших обычаев. Алина учила меня грамоте, как и сказала, и учила успешно.
- Ладно, - Алинка тряхнула белыми прямыми волосами, уже наутюженными биоламинированием до искристого серебряного блеска, - пойду я.
Частично собрала свои гаджеты и отправилась в комнату.
Ирма пила коктейль.
Высокий худощавый мужчина со сверкающими золотым каскадом волосами заинтересованно листал букварь. Азбуку.
- Что ты так взъелся на Котика? - вкрадчиво спросила Ирма. - Я звонила ему сегодня, Дима спокойно отдыхает. Скоро не вернется. Хотя… это же Котик.
- Он не человек, - ровно произнес Тайтингиль. - Не человек.
- Э-э, - Ирма попробовала вспомнить, подливала ли она себе в коктейль спиртное, - а кто? Т-ты знаешь… - и осеклась. Говорить, что Дима Котов был ее любовником, скорее всего, не стоило.
Котик.
Они познакомились тому уже почти десять лет, когда Ирма когтями и зубами прокладывала себе и Алинке путь к благосостоянию, вырвав из зарвавшегося супруга квартиру, эмбрион нынешней, и машину, после которой их поимела уже штук шесть.
Ирма была юристом проекта, Котик отвечал за медийку. Когда он пришел к ней, горящей над шквалом документов, как тысячерукий Шива, не переставая трепаться по телефону, запросто опустился рядом на пол и положил лобастую башку на колени, Ирма поняла, почему у него так легко выходит управляться с акулами пера. Он был Котиком: огромный кусок мягкого необоримого обаяния. Гладить, тискать, чесать, слушать, как мурчит. Потакать.
Выборы они выиграли, депутат оказался со связями и устроил Котику совершенную синекуру, отрекомендовав рекламиста в крупный промышленный концерн, который продавал оборудование для самолетостроения по всему миру.
Ирма устроила ему - себя.
Это был единственный любовник в ее довольно насыщенной жизни, который был награжден формулировкой "слишком много секса, давай останемся друзьями". Хотя тогда она упала в его в мягкие лапы охотно. Ей надо было срочно прийти в себя после мужа, застуканного с двумя секретаршами сразу. Ирма не могла спать - закрывая глаза, она все стояла в распахнутых дверях собственной спальни, держа за руку невзрослую тогда Алинку, а муж тщился сказать хоть слово, выпучив глаза и беззвучно открывая и закрывая рот. Перенесенный рейс. Всего-то. А Алинка… Вот уж характер! Спокойно подняла новенький мобильник, купленный ей мамой в поездке, и со вкусом сделала несколько снимков. Затем сказала: "Папа, они же некрасивые". Это были первые прозвучавшие в той сцене слова.
И единственные.
Это требовалось забыть, забыть, забыть, и Котик помог.
Но дальше возникло несовпадение, потому что Котик хотел всегда, он был двужильный, девятижизненный.
У нее в ту пору зарождался славный бизнес. Она как липку ободрала неверного и пустила по миру морально и материально. У нее росла дочка. Которой, кстати, полагалось испытывать стресс от случившегося, но Алинка только стребовала "десять Барбий" и удовлетворилась разрешением звонить папе без ограничений, а нанятого детского психолога приспособила играть в вампиров.
Но Котик…
Такие темпы - секс утром, секс вечером, бурные ласки в обеденный перерыв, рев мотора его машины в выходные, когда она наконец-то собралась покрасить волосы и выспаться, все равно в каком порядке, и снова секс утром, секс вечером… и Ирма сказала заветные слова. Про дружбу. Про то, что у нее есть важные цели, которые не могут быть достигнуты, пока в ее постели присутствует огромный, настойчивый, невыносимо сексуальный, постоянно домогающийся Котик.
И Котов понял.