Конечно, эти российские женщины были героями. Независимо от характеров, от личной смелости или трусости.
Они были героями все уже хотя бы потому, что жили, работали, воспитывали детей и смеялись и шутили не реже других.
И неужели сейчас на Рите, рядом с нами, начинается такая же трагедия? Пусть это не миллионы людей, пусть десятки, даже единицы. Но ведь для каждого из ребят трагедия так же значительна…
4. Первое знакомство
– Меня зовут Теодор Вебер, – представился невысокий сухощавый и светловолосый парень с прозрачными, по-северному блёкло-голубыми глазами. – Мне поручено показать вашей группе город и Заводской район. У вас пока времени очень много, а у меня – очень мало. – Он сдержанно улыбнулся, как бы извиняясь за то, что у него мало времени. – Поэтому я покажу вам только главное и скажу только о главном. Остальное сами увидите. Вы здесь не туристы, а жители. Я просто попытаюсь вас сориентировать. Не больше.
Мы стояли на дороге, возле биолётов, которые привезли нас с космодрома. Мы – это полсотни ребят, вторая группа, вышедшая из корабля. Первая уехала сегодня утром. За нами биолёты прислали днём. А своих биолётов у нас пока нет. Их ещё надо доставать из трюмов, настраивать на местные дороги…
Мы ехали сюда по отличному широкому и гладкому шоссе, которое почти всё время шло лесом. Биолёты настроены здесь на большую скорость, чем на Земле, и мы добрались до города всего за полчаса.
Эта дорога – особая. На Земле очень мало таких дорог. Потому что делать их научились уже тогда, когда все основные нужные Земле магистрали были построены из бетона или пластобетона. И ещё потому, что на Земле берегут лес и считают расточительством хоронить его в дорожном полотне. Но кое-где, в джунглях и тайге, которых осталось на Земле не так уж много, новые дороги уже в наше время строили как здесь, с помощью лесодорожных машин.
Многие из нас учились в "Малахите" водить такую машину. Это не очень сложно – она, по существу, автомат. Она идёт медленно, идёт прямо на поваленный лес, частично плавит его (именно плавит, а не сжигает), частично перемешивает с песком или гравием и оставляет после себя отличное дорожное полотно, которое остывает около суток и потом долго сохраняет по краям особый неповторимый янтарный цвет.
Такому шоссе не страшны ни вода, ни жара, ни холод. Трещины на нём затягиваются сами по себе, ремонта оно не требует, и служить должно двум, а то и трём поколениям. И даже пни не надо корчевать перед лесодорожной машиной. Она расплавит или включит их в шоссейное полотно так же спокойно, как и поваленные стволы.
И вот дорога позади, и мы стоим у въезда в город.
Собственно, города ещё нет. Город когда-то будет. А пока есть один дом. И тот недостроенный. Со временем он станет домом-кольцом. Но сейчас это дом-дуга.
В конце двадцатого века такие дома-города начали строить на Крайнем Севере, в тундре. И они быстро оправдали себя и обнаружили такую бездну достоинств, что потом их строили и в пустынях, и на Луне, и на Марсе, и на Венере. Всюду, где природные условия были против человека, кольцевой город-дом оказывался наилучшим вариантом.
– Вы, наверно, знаете, ребята, этот принцип, – произнёс Вебер. – Дом-кольцо, город – цветок из семи колец… Так вот, мы сейчас строим центральное. Двадцать этажей. Наверху площадка для вертолётов. Одиннадцатый этаж – прогулочный. Третий и пятнадцатый – бытовые. Всякие там столовые, медпункты, мелкие склады. На третьем этаже – главный врач. Мария Челидзе. Некоторые видели её сегодня – она увезла с космодрома первую группу. Это у нас единственная привилегия членов Совета – знакомить новичков с хозяйством. Сегодня вечером Челидзе собирает у себя всех новых медиков. Если здесь есть медики, прошу учесть… Ну, далее… Первый этаж здания – основные склады. Второй этаж – бытовая инженерия, конторы… Мой рабочий кабинет – тоже на втором. Я архитектор. Кому надо – милости прошу.
Он обвёл взглядом всех нас и улыбнулся. Розите Гальдос он улыбнулся особо.
Видно, она понравилась ему больше остальных.
Ничего не могу с собой сделать – никак не выговаривается у меня "Розита Верхова". Только – Гальдос. Кажется, Бируту очень огорчает это. Мне не хотелось бы её огорчать. Но не выговаривается…
– Ну, что ещё?.. – сказал Вебер. – Школа сейчас на третьем этаже. Впоследствии она будет в парке, в самом центре кольца. Бытовые этажи, прогулочный и инженерный – сквозные. Когда закончим, можно будет гулять по колечку. И дождиком не замочит. Планировка комнат – свободная. Передвижные перегородки. Из двухкомнатной квартиры за несколько минут сделаете четырёхкомнатную. Как видите, готовы семь секций. Пять заселены. Две ждут вас. Изо всех сил жмём на восьмую. Даже без вашей помощи закончили бы её через полтора месяца. А если ещё вы навалитесь!..
Вебер опять улыбнулся всем вместе, и Розите – отдельно. Она покраснела. Покраснел и стоящий рядом с ней Женька. Кажется, Вебер заметил это, потому что у него тоже запылали уши. И вдруг я заметил, что уши у него большие, оттопыренные, как у мальчишки. Совсем детские уши.
– Сейчас мы строим медленно, – снова заговорил он. – Не хватает людей, не хватает киберов. Производство киберов у нас ещё не налажено, только ремонтируем. И то с трудом. Когда включитесь вы, будем строить дом сразу с двух сторон. К следующему кораблю кольцо замкнём. А остальные кольца будут соединены с этим и с соседними. Устроим переходы на уровне всех сквозных этажей. Жить будет удобно, ребята! Удобней не придумаешь! Вот вроде всё по жилью. Вопросы есть?
– Основной материал стройки? – услыхал я из-за спины голос Майкла Доллинга.
– Вначале был только железобетон. – Вебер поискал глазами спрашивающего. – Этот "старик" ещё далеко не исчерпал себя, как вы знаете. Даже на Земле. А у нас – тем более. Потом нашли на севере нефть. Так что теперь из железобетона – только первые десять этажей. Следующие пять – пластобетон. Верхние пять – полимерные кубики. Собственно, полимеры впервые пойдут только на восьмую секцию.
– Ты сам-то когда прилетел? – спросил кто-то.
– С первым отрядом.
– А где жили вначале?
– В корабле. Времянок не строили.
– А обогреватели тут не нужны?
– На этом материке редко бывают морозы. Только на Плато Ветров. Это на севере. Далеко. Но там мы пока ничего не строим. А от дождя и ветра нас отлично защищали плёночные сферы.
– С энергией как? – Это голос Бруно Монтелло.
– Нормально! – Вебер пожал плечами. – Электростанцию пустили сразу, как прилетели. Энергии хватает. Уже три года не пользовались реакторами кораблей. Они в резерве.
– Уран нашли? – спросил я.
– Нет! – Вебер покачал головой. – На северной половине материка уран пока не нашли. А на южной поискать не успели – там появились аборигены. Мы стараемся не вторгаться в их зону. Но мы можем выколачивать уран и торий из гранита. На Земле это пока нецелесообразно, а здесь имеет смысл. В общем, ребята, нефти не жжём – не беспокойтесь! В двадцатый век нас ещё не отбросило.
– А много её, нефти? – спросила Изольда Монтелло.
– Мало. Скважин-то много, но добыча мала. Тянут её – сама не бьёт. Ищем нефть всё время. Из-за этого и с химией задержка. Но я вижу, вопросы пошли промышленные. А по жилью?
– По жилью всё ясно! – Бруно улыбнулся. – Вот как с зоной отдыха?
– Пока её нет! – ответил Вебер. – Её надо оборудовать электромагнитной защитой, а мы не успеваем.
– А в море купаться можно?
Это, конечно, вопрос Бируты. Её, как всегда, волнует море.
– Можно. Иногда мы летаем к морю большими группами. Дорогу к нему только строят.
– Отсюда дорогу или от космодрома?
– Конечно, отсюда. Вот достроим дорогу и будем создавать зону отдыха. У моря.
– Вода тёплая?
– Не всегда. Но бывает. Там борются какие-то течения. Со временем мы вмешаемся в эту борьбу. А пока иногда просто подогреваем бухту.
– Почему вообще не построили город у моря? – спросила Бирута.
– Это не южное море. Тут часты холодные сильные ветры. У моря город трудно строить. И неуютно было бы в нём жить. И потом, мы не знаем капризов местного моря. Не хотели рисковать. Но мы ещё построим город у моря. На западе. Там намечен порт.
Вебер снова улыбнулся. На этот раз – безлично, всем, не отыскивая взглядом Розиту.
Потом спросил:
– Надеюсь, дом сейчас обходить не станем? Вы ещё по нему набегаетесь. Возражений нет?
– Нет, – ответил кто-то.
– Тогда – по коням, как говорили древние! Через полчаса будем в Заводском районе.
Дорога к заводам была такая же, как на космодром – широкая, толстая, вечная, из двух лент.
Грузовиков здесь попадалось больше – и встречных, и попутных. Встречные обычно везли на прицепах громоздкие кубики-комнаты, из которых складывался дом-кольцо. Такие же "кубики" и длинные панели бытовых этажей, подвешенные к дирижаблям, проплывали вдоль шоссе в воздухе. Дирижабли были небольшие, но шли часто и всё время вдоль дороги. Видимо, и потому, что она была почти прямой – короче пути не найдёшь, и потому, что с дирижаблей можно быстро заметить любое ЧП на дороге и тут же помочь.
Попутные грузовики чаще везли ящики с машинами того завода, который выгружался из трюмов "Риты-2". Эти ящики доставляли с космодрома к Городу, а отсюда их забирали порожние грузовики, возвращающиеся в Заводской район.
В разрывах облаков выглянуло наконец здешнее солнце – яркое, чуть красноватое и оттого непривычное, но всё равно праздничное, приятное. Соскучились мы по солнцу!
По сторонам мчался назад лес. Очень похожий на земной и всё же отличающийся от земного. Трудно толком разглядеть его на такой скорости. Но было ясно, что он напоминает наши смешанные северные леса. Только хвоя на здешних соснах более сочная, более пышная. Почти как стрелки молодого лука на Земле. И листва местных деревьев, похожих на наши липы, казалась более мясистой, более толстой. Словно небольшие зелёные оладьи висели на сучьях. Видно, хватает здесь влаги. И незачем деревьям экономить её. Но не было тут ничего от пышности южных лесов. Потому что материк расположен совсем недалеко от Полярной зоны. По существу, она начинается где-то за крайней северной оконечностью материка.
В Заводском районе Вебер водил нас из корпуса в корпус, и это было странно похоже на давние школьные экскурсии, и мы как-то неловко чувствовали себя перед немногими людьми, которых встречали в цехах.
Как и на предприятиях Земли, народу здесь было мало. Делали всё автоматы, а люди лишь следили за ними. Дежурный инженер, дежурный оператор и ремонтник киберустройств – вот, собственно, и все, кто находился в каждом цехе.
Да иначе и не мог бы действовать этот серьёзный промышленный комплекс. Ведь заводы не останавливались на ночь. А землян на Рите всего около шестисот. И где-то на севере ещё шла работа на нефтепромыслах. А на северо-западе добывали железную руду и возили в Заводской район на дирижаблях. И ещё где-то сеяли хлеб, выращивали птицу, прокладывали дороги… И везде нужны люди!
Наверно, очень не хватало здесь работников! Жутко не хватало! А на соседних материках (да и на нашем) тысячи сильных здоровых людей тратили свои жизни на труд варварский, тяжёлый и почти безрезультатный. И чтобы устранить это дикое несоответствие двух миров, нужны десятилетия, а то и столетия.
Вебер так и не показал нам всего. Торопился. Да и немыслимо показать за один день громадное хозяйство землян, которое размахнулось на сотни километров.
Где-то на северо-востоке от Заводского района, в лесах, куда ещё не проложена дорога, действовала птицефабрика, для которой на каждом корабле везли запаянные цинковые ящики с яйцами земных домашних птиц. И уже давали молоко коровы, выросшие из замороженных эмбрионов, привезённых на кораблях. Громадное хозяйство жило, действовало, разворачивалось.
В общем, сделано невероятно много. Когда мы улетали с Земли, казалось, что мы будем первооткрывателями, пионерами, что всё придётся начинать на пустом месте. Чуть ли не рубить избушки.
Но всё это сделали другие. Мы попали в налаженное хозяйство, в современный город, где не нужно никакой самоотверженности, никакого героизма. Просто надо знать своё дело и работать!
И только одно казалось непривычным, неестественным и как-то давило. Все тут были вооружены. У всех белели на поясе слипы – уголки с усыпляющими лучами, у некоторых виднелись ещё и карлары – карманные лазеры, а у двух ребят, которые работали на открытой площадке и проверяли, как киберы цепляют к дирижаблям панели и кубики-комнаты, – висели на поясе и пистолеты. Обычные пистолеты, которые на Земле носят только укротители диких зверей.
– Зачем пистолеты? – спросил Бруно.
– Здесь какие-то сумасшедшие орлы, – ответил Вебер. – Они ещё не поняли, что человек сильнее, и иногда нападают. Здесь такие же неопытные обезьяны. Они ходят между цехами, пробираются на стройку, прыгают на человека сзади.
– И они не… теплолюбивы? – Бруно улыбнулся.
– Увы, нет! – Вебер покачал головой. – Обезьяны попадаются даже в арктической зоне. – Он помолчал, потом, видимо, решившись, добавил: – Ну и, наконец, люди! Защищаться иногда приходится и от людей.
Все притихли. И я невольно ощупал у себя на поясе белый слип с усыпляющими лучами.
5….И первое прощание
– …Прилетай скорей! Я буду очень ждать тебя!
Пальцы Бируты, длинные и тонкие, гладят мой затылок, и она смотрит мне в глаза, и я вижу, как набухают прозрачные слёзы между её золотистыми ресницами.
Мы расстаёмся первый раз на планете. И почему-то Бирута боится за меня, хотя я со всех сторон увешан оружием. А я боюсь за неё, хотя она обещала все эти пять дней никуда не выходить из дома, который здесь называют Городом. Днём – в школе, а вечером в квартире Амировых, где Бирута будет ночевать, пока я не вернусь. Она взяла с собой всё необходимое и обещала не ездить без меня на корабль. Но я не очень верю этим обещаниям. Если ей понадобится – она, конечно, поедет. Просто надеюсь, что нам удалось предусмотреть всё.
А вот с мамой хуже. Мама не стала давать никаких обещаний. Только улыбнулась и сказала:
– За меня не бойся. Я уже не настолько молода, чтобы быть неосторожной.
Наш с Бирутой дом и мамин дом – ещё там, на корабле, на выжженном полуострове, в тесных каютах. А Марат Амиров уже живёт здесь, в Городе, в новенькой квартире. И Верхов здесь. И Доллинги. Квартиры давали по алфавиту. Чтобы не было обид. А у нас буква далёкая!
Конечно, разлучаться неприятно, но нам с Бирутой надо привыкать к разлукам. Такая у меня теперь работа. Собственно, это основная моя работа: ремонт и монтаж электронных устройств. Я вошёл в бригаду, которая будет обслуживать геологов и дальние посёлки – карьер, нефтепромыслы, агрогородок.
У Женьки Верхова такая же основная специальность, как и у меня. Однако он не попал в разъездную бригаду, промолчал, когда записывались в неё. Но поднялся первым, когда упомянули о промышленном комплексе. Там Женька и будет работать – в Заводском районе. Видно, не торопится посмотреть эту землю.
Когда мы летели сюда, я и не предполагал, что сразу придётся работать по специальности, был готов валить лес, прокладывать дороги. Но оказалось, что я нужнее всего как специалист. И остальные – тоже. Одно это яснее ясного говорит, как много успели земляне на Рите. Ибо "узкие" специалисты необходимы лишь в технически развитом обществе. А в неразвитом гораздо нужнее универсалы.
Сегодня мы увезём запасные детали и новое электронное оборудование для железорудного карьера и агрогородка. Три дня назад на карьер отправили с нашего корабля новый экскаватор. Его собрали, и нам предстоит установить на нём кибер.
Все экскаваторы и грузовики в карьере работают без людей. Ими управляют киберы. Лишь один оператор следит с пульта управления за всей армией техники.
Киберы же водят грузовики и по шоссе. Но по шоссе, кроме грузовиков, мчатся ещё и биолёты с людьми. Здесь нет, как на Земле, отдельных дорог для биолётов и грузовиков. И поэтому приходится в кабинах грузовиков ездить контролёрам. Они ничего не делают в кабине – только страхуют кибера. Ибо, если он "свихнётся", может налететь на биолёт. Эти контролёры – бич для землян. Никто не хочет идти в контролёры. Приходится по очереди. Говорят, даже Тушин раз в десять дней водит грузовики по шоссе – показывает пример.
…Мы стоим на крыше единственного настоящего дома в этом мире. В двадцати шагах – полосатый, как матросская тельняшка, вертолёт. Мы прощаемся с жёнами и говорим какие-то слова, которые в общем ничего не значат, потому что всё главное сказано давно.
Собственно, трогательное прощание только у нас, двоих новичков – у меня и у Грицька Доленко. Старожилы просто разговаривают со своими жёнами о каких-то обычных будничных делах.
Но вот громадный темнокожий американец Джим Смит молча смотрит на часы. Тонкий высокий Вано Челидзе замечает это и, разгладив пальцами аккуратные чёрные усики, громко говорит:
– Пора! Пора!
Нашу машину поведёт кибер, который хорошо знает трассу. А контролировать кибера сможет любой, кто летал здесь хоть раз. В следующую поездку даже я смогу.
Вано запирает дверцы. И вот уже свистят над нами лопасти винта и уходит вниз и куда-то вбок серая площадка, на которой видны четыре чёткие маленькие фигурки в тёмных спортивных костюмах. Навстречу, под ноги, ползут леса – сплошные, густые, и кажется, нет этим лесам ни конца ни краю.
6. Вано
Мотор вертолёта работает бесшумно. Только воздух, рассекаемый лопастями винтов, жалобно свистит в ушах. Но внизу свист не слышен. Вертолёт так же бесшумен, как дирижабль.
Эти вертолёты делали специально для Риты. Шумные машины осложнили бы здесь общение с племенами. Трудно было бы незаметно приблизиться к племенам соседних материков. А когда-то ведь придётся…
Мы летим над лесами, в которых круглыми серебристыми блюдцами блестят озёра. Лишь изредка мелькнёт среди деревьев узенькая, извилистая ниточка небольшой реки. Ничего похожего на Волгу, Амазонку, Енисей.
– Мало рек! – замечаю я.
– Здесь не реки – ручьи! – горячо бросает Вано Челидзе. – Разве это реки? Кура была бы гигантом на этом материке! И понимаешь, почему? Земли мало! Большим рекам нужна большая земля. А тут весь материк – с Чёрное море. По земным понятиям – остров. Где собираться большой реке?.. А ручьёв много. Их сверху не видно. Из-за зелени.
– И горы есть?
– Есть горы! На юге – целый горный полуостров. На востоке гряда возле будущей зоны отдыха. На юго-западе гряда. Кругом горы! Но главное – на севере! Там нефть. Там сейчас геологи, геофизики, буровики. Шестьдесят человек пропадает близ этих гор!
– Так мало? – удивляется Грицько.
– Здесь это очень много! – возражает Вано – Очень! Ископаемые сейчас важней города! Без них задохнёмся. У вас сколько геологов?
– Двадцать. И десять геофизиков.
– Мало! Не понимают на Земле, кого надо готовить! И не сообщишь. Далеко!
Вано мрачнеет, умолкает. Чёрные брови его сдвигаются к переносице.