Не имея возможности внедрить к Ржавому своих людей, Рекунков купил одного из портовых. Звали его Семен Костылев по кличке, естественно, Костыль. Человечком он был небольшим, но кое-какую информацию городские через него получали. Костыль загодя сообщил о нескольких визитах портовых в магазины, что ходили под крышей Лешего, после чего им устроили теплую встречу и отбили охоту на подобные вылазки. Хоть информация частенько подтверждалась, Рекунков никогда особо Костылю не доверял. В последнее время тот стал дерганным, говорил, что предчувствие у него нехорошее и просил большие деньги, чтобы слинять насовсем за море.
Костыль приехал через час после звонка. Под два метра ростом, под белыми полотняными штанами ходулями дергаются длинные ноги. Грубое худое лицо. Он прошел к столу, налил полный стакан водки и выпил его залпом.
- Ты становишься алкоголиком, - поморщился Рекунков.
- Пожили бы как я, с занесенным топором над головой, еще не так бы запили, - пожаловался Костыль. - Деньги принесли? Мне еще с прошлого раза задолжали.
- За что тебе платить, коли ты ничего не говоришь? - возразил Рекунков. - Борзеть с твоей стороны по этому поводу было бы некультурно. Выкладывай, что есть новенького, а уж мы поглядим, платить или нет.
Сразу после этих слов у Костыля случилась истерика. Ничего неожиданного в этом не было: истерики случались и раньше, но в этот раз Костыль выглядел всерьез напуганным, он сказал, что его загнали на самый край, и что дальше терпеть страх нет уже мочи, так что пора линять по серьезному. И попросил денег. Триста тысяч баксов.
- Мы просто так такие бабки не платим, - заметил дядя Боря. - Подай нам на блюдечке Ржавого, чтобы мы могли его схарчить и косточки обсосать, получишь не триста, а пятьсот тонн зеленых.
Едва присевший Костыль опять вскочил и затравленно огляделся.
- Не люблю я, когда про людей говорят, что их собираются харчить. Мне еще Диего своими шуточками надоел. У него все разговоры, что люди это мясо.
- Ладно, скажем по-другому, - согласился дядя Боря. - Помоги Ржавого завалить и получишь пол-лимона сразу.
- Это не так просто. Он везде с охраной ходит.
- Так ли уж везде. Ведь он где-то спит, трахается, в бане, наверное, моется. Ты укажи место и время. Остальное мы сделаем сами.
Костыль недолго колебался, наклонившись к самому уху дяди Бори, он быстро проговорил:
- Хорошо, я скажу, что вам надо. Ржавого всегда кто-нибудь пасет, и только к Черепу он идет один.
- К какому Черепу? - переспросил дядя Боря. - Кто это?
- Только не говорите, что узнали о нем от меня, иначе мне конец, - Костыль опустился в свое кресло и закрыл лицо руками. - Господи, зачем я рассказал о Черепе? Столько терпел, никому не говорил. А тут на тебе, выложил. Будто кто за язык все вытянул. Давно это тайна со мной ходит. Не поверите, это Череп меня изнутри жжет. Словно, просит: "Расскажи обо мне!"
- А этот Череп, он в законе? - поинтересовался Рекунков.
- Никто не знает, но Ржавый советуется с ним во всех своих делах. Только важных конечно. В мелочах у него и так фарт полный. За что бы ни брался, все получается. Только… - Костыль замялся.
- Что там еще? Договаривай! - Рекунков сразу почувствовал заминку.
- Баба у него сбежала. Знаете, наверное, Тамара из "Мокрого шлюза"?
Рекунков кивнул и поинтересовался:
- Тамарка кассу уперла?
- Не, - помотал головой Костыль. - Любовь у нее.
- Любовь? У Тамарки из "Мокрого шлюза"? - недоуменно переспросил Шершавый, и они с Рекунковым, не сговариваясь, расхохотались.
- Так говорят, - смутившись, проговорил Костыль.
- Кто бы ни был этот парень, у него точно крышу снесло, - заметил Шершавый. - Его доля быть Студебеккером перееханным. Его теперь из-под земли сыщут.
- Студебеккер его точно переедет, - согласился Костыль. - Если конечно сумеет с того света возвернуться. До сих пор это никому еще не удавалось.
- Студебеккер мертв? - удивился Рекунков. - Это радует.
- Мертвее не бывает, - подтвердил Костыль. - Любовничек Тамаркин столько дырок в нем понавертел, макароны можно просеивать.
- Кто этот крутой парень? Местный?
- Гастролер. Вроде прикинулся, что товар хочет скинуть, а потом на стрелке всех перемочил, забрал бабу, товар и был таков. Найдут, конечно. Его тоже, говорят, подстрелили. Нужно быть совсем с сорванной резьбой, чтобы рассчитывать, что его Ржавый после этого в покое оставит. Он после этого случая сразу к Черепу поскакал.
- Кстати, ты не договорил про этого Черепа. Кто это все-таки?
- Никто не знает, - зябко пожал плечами Костыль, в испуге даже оглянувшись на закрытую дверь. - Но Диего верит ему как самому себе.
- Еще один экстрасенс? Так у него же Артур есть.
- Артур боится Черепа как своей смерти. Он никогда к Черепу не ездит, один раз Ржавый заставил его, так при смерти вернулся. Неделю кровью блевался. Думали, не выживет.
- Что ж он с ним такого сделал?
- Не знаю, - Костыль опять оглянулся за спину, потом придвинулся и зашептал. - Говорят, он плату за услуги свои бабами берет. Такое с ними вытворяет, что смотреть невозможно.
- Ты скажи, как нам на него выйти?
- Бесполезно. Живым от него никому из ваших потом не уйти.
- Ничего, у нас есть кандидатура на примете. Он и Черепа и Ржавого в одну могилку положит на просушку. Так, где этого Черепа искать?
- Он в порту. Больше пока ничего не знаю. Но я узнаю. Есть у меня один рыбачек на примете, - он предупредил. - Только пусть все останется между нами троими. Никто не должен ничего знать о Черепе. Это в ваших интересах. При нашей следующей встрече я сдам вам его лежбище и время, когда Ржавый будет там. Но деньги привезет только кто-то из вас двоих. Иначе сделка не состоится.
- Слушай, Костыль, кончай трястись. Чего ты Черепа заранее боишься? Ты ж его даже не видел. Как и он тебя.
Уже собравшийся уходить, Костыль вернулся и сообщил:
- Вот еще что. Наши болтают, что в порту появились чужаки. Они тоже про Черепа спрашивали. На них пытались наехать, они всех завалили и ушли. Кто уцелел, говорят, их пули не берут.
Когда Костыль ушел, Шершавый повернулся к Рекункову и подытожил:
- По парню психушка плачет.
- Может, да, а может, и нет. Этот Череп серьезный парень.
- С чего это ты так решил?
- Мы с Ржавым год ничего поделать не можем. Он нас имеет, как хочет. А этот Череп заставил его на задних лапах перед ним ходить.
- Что же нам делать?
- Сидеть и задавать глупые вопросы! - вспылил Рекунков. - Найди мне парня, который Студебеккера завалил.
- Зачем? - продолжал гнуть свое непонятливый Шершавый.
- Нет, я тебя сейчас по голове стулом огрею! Черепа с Ржавым кто мочить будет? Когда я сказал Костылю, что у меня есть кандидатура, то его и имел в виду. У парня земля горит под ногами, единственный его шанс, кокнуть Ржавого первым. В этом с камикадзе наши цели совпадают.
- Смешная у него кликуха, Камикадзе, - ухмыльнулся Шершавый. - Он давно, наверное, из города слинял.
- Куда? Он же раненый! В порту ему оставаться нельзя, его там ищут. Он постарается теперь на нашей территории укрыться. Найди его.
Глава 8
Картазаев действительно все еще оставался в городе. Хоть его раны были не при чем. Состояние здоровья после введение витазина было едва ли хуже, чем до ранения. Как-то он поинтересовался у медэксперта "Смерча" Эйнштейна (никто не знал, настоящая ли это его фамилия или прозвище), если такая чудо-сыворотка существует, то почему о ней не знают в мире.
- Во-первых: все кто надо знают, - хмуро поправил его Эйнштейн. - Во-вторых: все упирается в деньги. Витазин стоит таких денег, что валового продукта иной страны не хватит, чтобы расплатиться.
- То есть поговорка, что здоровье не купишь, уже не актуальна?
- Вот именно. Правильнее было бы сказать, что здоровье не купишь на те деньги, что у тебя есть на данный момент.
- Погоди, то есть ты хочешь сказать, что и от рака лекарство есть? От СПИДа?
Эйнштейн устало вздохнул, глянув на него из-под косматых бровей, и сказал:
- Мне слышится в твоих словах неоправданный сарказм. И я тебе попытаюсь объяснить почему. Возьмем, к примеру, Берег слоновьей кости. Можно послать туда десять тысяч ученых, платить им командировочные в валюте. И попутно строить в этой отсталой, слонами забытой стране металлургические и сталелитейные комбинаты. В конце концов, перевезти туда всю корпорацию "Буран" в полном составе. И все для чего? Чтобы запустить через годик другой один единственный космический челнок. Усек?
- То есть овчинка выделки не стоит.
- Я бы сказал, что выделка овчинки стоит астрономических денег.
- То есть государство просто не желает тратить деньги на каких-то там больных.
- Вольд, не строй из себя более упрямого, чем наш Бушмен, - осуждающе проговорил Эйнштейн. - Тому точно ничего не докажешь. Но на то он и Бушмен. Ты же цивилизованный человек.
Так или иначе, Картазаев очнулся сразу после ухода Боно, мало того, он был практически здоров. Раны затягивались на глазах, давая о себе знать лишь чрезмерной чесоткой. Тщетно пытаясь тормознуть попутки, Картазаев с Тамарой шли в сторону города. Ему повезло, что перед тем, как связаться с местным УФСБ, он решил позвонить Гному.
- Вольд, ты что ли? - не поверил тот.
- Что тебя так удивляет?
- Так ты же в розыске!
- В каком розыске? - опешил Картазаев.
- Во всероссийском. Говорят, ты застрелил двух оперативников за несколько кило героина.
- Что за ерунда! - крикнул Картазаев.
- Это совсем не ерунда. Оперативники были убиты из твоего пистолета, который потом нашли. Кстати и пальчики твои там тоже обнаружились.
- Что за бред? Ты же понимаешь, что это чистейшей воды подстава?
- Даже если это подстава, то такая крутая, то ты парень очень крепко влип. Да и непонятно, ты что свой пистолет убийце одолжил, чтобы он при его помощи оперативников ухлопал?
- Пистолет был все время со мной!
- Я этого и боялся.
- Ты мне не веришь?
- Я вообще никому не верю. Поэтому и жив до сих пор.
- Надеюсь, ты не хочешь запеленговать меня и сдать властям?
- Ты же чудесно понимаешь, что зип "Смерча" не пеленгуется!
Картазаев промолчал, потому что знал так же и то, что последнее утверждение верно до тех пор, пока Серегин лично не отдаст приказ снять антипеленгатор с нужного номера.
- Серегину доложили? - спросил он.
- А как же! - откликнулся Гном. - Я ему первым шифрограмму послал.
В груди Картазаева закипела злость, и он сказал:
- Слушай меня внимательно и передай по команде: раз в Москве заведомо считают меня виноватым, то я не вижу особой нужды отчитываться в своих действиях. Кто-то убил Гиту и возможно захочет убить и меня. Но до этого он решил вымарать меня как следует и, похоже, это ему удалось. Не знаю, из каких своих маньяцких соображений он это делает и что ему надо, но я это узнаю, будьте покойны. Это не настолько неразрешимая задача. В операцию с наркотиками было посвящено всего три человека.
- Двое из них мертвы, - уточнил Гном.
- Третий то остался. Не знаю, как ему удался трюк с пистолетом, но и это можно узнать.
- Доказать его вину будет сложно. Череп и то легче найти.
- Вот-вот. Захотите узнать подробности, шлите смс. Я начинаю действовать как частное и очень опасное лицо.
- Ты отдаешь себе отчет, полковник?
- Как никогда! Как Эйнштейн в свои лучшие годы! - воскликнул Картазаев, выключил связь, и, повернувшись к Тамаре, сказал:
- Мне очень неприятно тебе это говорить, но, по всей видимости, нам кобздец. И это все из-за тебя!
Отворив тяжелую зеркальную дверь ночного клуба "Мадрас", Андрей Урманов, сын Лешего, ступил на шлифованный мраморный пол и в нерешительности замер, не зная куда идти. Время для подобных заведений было еще раннее. Лишь пара человек сидело за стойкой. В углу суетился полотер, таскавший за собой подвывающий пылесос. Мимо Андрея прошла официантка с подносом, на котором стояли пустые пивные кружки. Когда она повернулась к нему спиной, то он увидел, что юбки на ней нет, и белый короткий фартук заменял ее лишь спереди, сзади во всей красе для обозрения были предоставлены трусики модели "попа хочет кушать". А попа была симпатичная, слов нет. Два аппетитных полушария при ходьбе переливались словно ртуть. Андрей не мог оторвать от зрелища глаз. Одновременно в низу живота резко стали жать трусы. Официантка обернулась, она была настоящая красавица, и у нее было такое декольте, что Андрей готов был умереть прямо на месте, только бы ему дали потрогать бесстыдно стоящие торчком груди.
- Чего тебе, малыш? - спросила девица приятным голосом, он тоже был словно раздетый, и Андрей возбудился еще больше, у него даже уши стали болеть.
- Мне надо к дяде Боре, - выдавил он.
- К какому дяде? - не поняла она.
- Малыш потерял свой детский садик! - выкрикнул один из сидящих у стойки.
Его сосед пьяно засмеялся и вторил ему:
- Малыш у нас рассеянный. Дядю потерял и тетю тоже!
Завсегдатаи откровенно потешались. Андрей готов был взорваться как тогда в машине, и лишь присутствие красотки в одном переднике его останавливало. Она приблизила к нему лицо и сказала:
- Детям здесь не место. Здесь настоящий свинарник, малыш, несмотря на то, что кругом мрамор и хрусталь. Так что ступай, малыш, к маме.
- Что ты говоришь, Валентина? - с притворной суровостью погрозил официантке пузатый бармен. - Наше заведение не свинарник, это лучшее, что есть в нашем городе.
Он смотрел на девицу с откровенным пренебрежением, и взгляд у него был сытый. Андрей понял, что этот пузан имеет красотку, когда захочет. С ленцой и с равнодушным выражением лица. И пузо его при этом колышется словно студень.
- Заткнись! - до Андрея не сразу дошло, что это он орет фальцетом, сжимая кулачки, как будто действительно собирается с минуту на минуту поколотить такого бугая.
- Чего орешь? - недобро сощурился бармен. - По соплям давно не получал!
- Берегись, Гоша! Малыш тебя поколотит! - уписывались немногочисленные посетители.
Валентина тоже засмеялась, от чего груди, похожие на небольшие дыньки, раскачивались из стороны в сторону. Иногда при этом наружу показывались темные соски. Она заметила его взгляд, запахнула декольте и погрозила ему:
- Тебе еще рано об этом думать. Иди домой, малыш. Приходи лет через пять, когда тебе не нужно будет спрашивать разрешения у мамы.
- У меня нет мамы, она бросила нас с отцом, когда я был еще маленький, - сказал Андрей.
- Знать, твоего папаши ей было мало в постели! - усмехнулся Гоша. - Кто он был, бухгалтер? Все бухгалтера импотенты!
- Леший, - мстительно сказал Андрей.
Посетители переглянулись.
- Это какой?
- Тот самый.
- Ты шути, да знай меру! - предупредил Гоша. - Ты зачем пришел? Давай проваливай!
Валентина полуобняла Андрея за плечи и подтолкнула к двери:
- Давай чеши, не то Гоша действительно взгреет тебя по первое число.
В этот момент вернулся Кит, парковавший машину.
- Дядя Боря не ушел? - спросил он.
- Куда он денется? - буркнул Гоша.
- Базар у нас с ним есть.
Кит подтолкнул Андрея вперед, когда он проходил мимо стойки, Гоша спросил:
- Кто этот пацан?
- Сын Лешего, - ответил Кит.
Смех сразу стих. Все свидетели сцены молча переглянулись. У Валентины с подноса плавно съехал бокал и разбился вдребезги о мраморный пол, но никто этого даже не заметил. Когда Кит с Андреем скрылись на лестнице, Гоша пренебрежительно произнес:
- Чуется мне, у щенка кишка тонка против папаши.
Сидевшие у стойки молча согласились с ним.
Шершавый слегка задремал, поэтому прозвучавший звонок заставил его подскочить. Он спросонок потянул трубку из кармана, попутно оглядываясь вокруг и не сразу понимая, где находится. Лишь потом до него дошло, что он находиться "дома", в прокуренном до синевы и пропитом до неистребимого запаха сивухи кабинете "Мадраса". Вот и Леший стоит. Постой! Какой Леший! Шершавый изо всех сил трет глаза. Леший в реанимации! Утраченное зрение восстанавливается, и он видит, что это незнакомый мальчишка. Правда в нем действительно есть что-то от Лешего. И старый пень от чего-то засуетился.
Рекунков встает с кресла и, сверкая подтяжками на круглых боках, семенит навстречу пацану. Обнимает его как родного, хлопает по плечу, ведет и усаживает в кресло. До Шершавого, наконец, доходит, что приехал наследник Лешего. А дядя Боря, старый хрыч, пресмыкается, а в законное кресло владельца не торопится отпрыска усаживать. То кресло он для своего седалища приберег.
- Что выпьешь, Андрюша? - участливо интересуется Рекунков. - Алкоголь не предлагаю. Есть сок, лимонад американский.
А батя бы не отказался. Фирменной чертой Лешего было медленно выцедить стакан водки. Как воду пил. Силен был. За то и боялись. Шершавый с сомнением оглядел щуплую фигуру подростка. Зачем он здесь? Какого черта приперся? Он совершенно не понимал, зачем Рекунков связался с пацаном. Толку от него чуть.
- У вас тут красиво, - замечает пацан.
Шершавый прыскает от смеха. На экскурсию что ли пришел? Рекунков бросает на него негодующий взгляд и поправляет:
- Не у вас, Андрюша. У нас. Тут все принадлежит твоему отцу, значит ты в доле, - он подтягивает бывшее кресло Лешего, упокоевает в нем свой ухоженный зад и говорит. - Нам надо поговорить, Андрюша, как мужчины. Ты теперь человек взрослый. Знаешь, какая беда с твоим отцом приключилась. Мы тебя до поры до времени не посвящали в свои дела. Да теперь время пришло.
Андрей поднял на него глаза и, покраснев, с натугой произнес:
- Я не хочу быть бандитом.
Дядя Боря даже руками всплеснул:
- Андрюша, что за выражения? Какие мы бандиты? Разве Шершавый бандит? - отчаянно жестикулируя и воздевая руки к небу, Рекунков указал на главаря боевиков, и тот от неожиданности едва не уронил пистолет. - Посмотри на нас. Мы деловые люди, а бандиты, это которые с ножами по темным подворотням промышляют. А мы занимаемся бизнесом. Твой отец из бизнеса выбыл. Временно, Андрюша, временно. Кто-то же должен деньги зарабатывать. Разве ты не хочешь проявить самостоятельность?
- Это не будет сопряжено с нарушением законности?
- Ни в коем градусе!
- Что я должен делать?
- Это деловой разговор. Обязанности твои пустяковые. Намечается встреча с…нашим деловым партнером. От имени твоего отца они хотят видеть тебя.
- Но я в этом ничего не понимаю. А если я подпишу что-нибудь не то? - в панике воскликнул Андрей.
"Как бы тебя самого не подписали!" - подумал Шершавый и суеверно постучал по дереву. Дядя Боря опять осуждающе глянул на него и продолжил:
- Подписывать ничего не придется. Наш бизнес особенный, все основано на взаимном доверии.
- Я понимаю, - серьезно проговорил Андрей.
На мгновение Шершавому даже стало жаль этого наивного пацана.
- Отлично, - подвел итог Рекунков. - Сейчас Кит отвезет тебя домой. Деньги у тебя есть? - он достал и сунул мальчику сотенную. - Отдыхай, развлекайся. А завтра поедешь на встречу.