– Джарра приличная девушка, – добавил Фиан. – Ей будет неловко жить со мной без добрачного контракта. Каков второй вариант?
– Обручение по-бетански.
Я снова села.
– А какая разница между обручением и нашим помолвочным контрактом?
– Бетанская помолвка – это когда партнеры изъявляют свое желание пожениться в будущем, и их кланы дают согласие на формальный контракт, – пояснил Драго. – Помолвка продолжается до заключения брака или прерывается поданным вами прошением совету клана. Когда наш сектор присоединился к другим секторам перед развалом Второй Римской империи, обязательным условием соглашения о воссоединении было признание всех бетанских контрактов на заключение помолвок и браков – как для пар, так и для триад. Земная Регистратура, как и любая другая за пределами Бета-сектора, просто игнорирует наши традиции. Она рассматривает помолвку как непрерывную череду трехмесячных добрачных контрактов и автоматически возобновляет их, пока партнеры все это не прекращают.
У меня не было проблемы с постоянным возобновлением добрачных контрактов. Я глянула на Фиана, и тот кивнул, поэтому я заговорила за нас обоих:
– Да, мы могли бы это сделать.
– Есть одно маленькое "но". В нашем обществе не принято заключать помолвки между аристократами и небетанцами, потому что последние чаще всего бесклановые и не имеют никакого социального положения.
Фиан выглядел озадаченным.
– Но ты же женился на Марлиз, а она не из вашего сектора.
– Это так. Мы клан военных, поэтому браки с представителями других секторов заключаем регулярно. Для таких случаев существует стандартная процедура. – Драго секунду помолчал. – Фиан, как ты смотришь на то, чтобы тебя усыновили?
Глава 11
Кавалькада саней плыла вдоль девятнадцатого зазора. Мы – первая команда и Ворон – сидели сзади на транспортнике, сняв капюшоны и подставив лица солнышку. Крат прокручивал новости на своем глядильнике и трепался:
– По-прежнему никаких известий от "Инопланетного контакта". Подозреваю, изоляционисты счастливы, но меня все это ожидание уже по-настоящему нервирует.
– Представь, каково нам с Фианом, – сердито отозвалась я.
– Мой папаша-идиот вступил в партию изоляционистов, – добавил Крат. – Бомбардирует меня сообщениями, мол, человеческую культуру надо хранить в чистоте, оберегать от инопланетного влияния. О, и еще он хочет, чтобы я поговорил с вами двумя насчет интервью его дурацкому каналу.
– Мы отказываемся, – сказал Фиан.
– Я так ему и ответил, и... – Крат запнулся и уставился на глядильник. – Просто потрясно!
– Что там еще? – нахмурилась я.
Крат ухмыльнулся и перевел глядильник в режим голограммы. Я с ужасом смотрела, как висящие в воздухе миниатюрные фигурки нас с Фианом самозабвенно целуются.
– Почти на уровне бетанских фильмов, – довольным тоном прокомментировал Крат.
– Ох, ядрить! – Я спрятала лицо в ладонях.
– Это запись того, как мы целовались после отправки сигнала зонду. – Голос Фиана поражал спокойствием. – На карантинном посту военных. Неудивительно, что нас тогда снимали, но как, хаос побери, эти кадры попали к журналистам?
– Не знаю и знать не хочу, – простонала я. – Что подумает твой отец?
– Ядернуть на моего отца.
Видео закончилось, но Крат тут же нажал кнопку повтора.
– Выключи, – попросила Далмора.
– Но я изучаю технику Фиана, как он целуется.
– Выключи! – потребовала Амалия.
Крат со вздохом отключил глядильник:
– Как бы мне хотелось побывать на церемонии клана Телл, а не просто посмотреть потом запись по телику. Джарра, а как проходит бетанское обручение?
Я застонала:
– Еще не знаю. Я не рискнула спрашивать, но наверняка буду чувствовать себя ужасно неудобно.
– Клан разрешил мне пригласить свою семью, а Джарра может пригласить про-родителей, – сказал Фиан. – Мама приедет, сестра заявила, дескать, слишком занята, а отец считает, что я сошел с ума.
– Кэндис будет, – добавила я, – а про-папу я не приглашала. Строго говоря, сейчас он не считается моим про-папой. После того, как военные обнаружили, что это он продал наши секретные адреса журналистам, Земная Больница приостановила его полномочия про-родителя до заседания комиссии.
– Ему крупно повезло, что ты уговорила полковника Левека не предъявлять обвинения, – заметил Фиан.
Ворон улыбнулся:
– ОХРАНОП говорит, что Рейн Тар Кэмерон до сих пор жалуется. Она предпочла бы, чтобы его посадили пожизненно, а еще лучше – казнили, настолько он прибавил работы ее отделу.
– А с обливанием скунсоком твой про-папа тоже связан? – спросил Крат.
Я мотнула головой:
– Благодарение хаосу, нет. Я всегда знала, что зарплата волнует его больше, чем я, но ужасно было бы считать собственного про-папу пособником в нападении.
Далмора тактично сменила тему:
– Став членами клана, вы автоматически получите бетанское гражданство. Имя Фиана изменится на Фиан Телл Эклунд?
– Нет, по традиции клановую приставку используют только прямые потомки Теллона Блейза, – объяснил Фиан.
– А когда вам нужно будет по-настоящему пожениться? – встрял Крат.
– Точный срок не фиксирован, но если мы не поженимся до тридцати лет, после каждый год придется являться на совет клана, на лекцию об общественной ответственности.
Я рассмеялась:
– Драго говорит, что он и так выслушивает эту лекцию от своего отца не реже чем раз в месяц.
Крат покачал головой:
– Но что, если вы возненавидите друг друга и захотите расстаться?
Амалия его стукнула.
Крат ойкнул и заявил:
– Ворон не должен давать Амалии бить меня.
– Я не дал бы ей стукнуть Джарру или Фиана, – парировал Ворон. – А тебя она может колотить сколько угодно.
– Мы можем подать прошение совету клана, если захотим разорвать обручение, – сказал Фиан. – Если к тому времени я пробуду членом клана больше года хотя бы на день, то сохраню бетанское гражданство вдобавок к дельтанскому, но из клана меня выгонят, потому что отношения с Джаррой являются условием усыновления.
Я поразилась:
– Я этого не знала.
– Это в восьмом пункте контракта обручения.
– Я перестала пытаться что-то понять после третьего пункта. Никогда не думала, что в бетанских контрактах столько юридической мути. Драго сказал, что у нас еще все просто по сравнению с теми, где оговариваются слияния фирм и передача имущества, но...
Мы остановились, и я замолчала. Плейдон спрыгнул с ведущих саней, и заговорил по каналу связи, чтобы все могли его слышать:
– Сегодня мы раскапываем два жилых дома. Первая команда занимается вот этим, – он показал на ближайшее здание, – и пользуется для переговоров групповым каналом; на время отдыха их подменяет четвертая. Вторая команда работает чуть дальше вдоль зазора. Для переговоров им выделен канал номер один, подменяет их третья. Пятая команда только наблюдает.
Члены последней шумно возрадовались – в пятой команде собрались те, кто терпеть не мог раскопки и планировал заниматься теоретической историей, а не археологией.
Рабочие группы начали расставлять спецсани, а остальные рассаживаться на перевозочных, чтобы наблюдать. На ближайший к нам транспортник уселись сменяющая нас четвертая команда и часть пятой. Я заметила, что Стин и Петра обменялись сердитыми взглядами.
Далмора направилась в кабину своих поисковых саней, Амалия и Крат – к массивным тяжелоподъемникам, а Фиан – к маленьким страховочным саням. Я стояла с безопасной стороны красной разметки и разглядывала дом, планируя. Двадцать с лишним этажей, гибкие связки с соседними зданиями с каждой стороны. Бетонитовый фасад весь в трещинах, держится только на сетке арматуры. Я вздохнула, натянула капюшон и застегнула бронекостюм, обрекая себя на чуть затхлый воздух.
Моя команда была уже на местах. Я направилась к страховочным саням, надела левитационный ремень и секунду постояла спокойно, давая Фиану прицепить страховочный луч к точке на спине костюма. По другую сторону разметки на идеально ровной поверхности зазора валялись куски бетонита. Я проскользила над ними и установила два специальных направленных датчика рядом со стеной.
– Сенсорная сеть установлена, все чисто, – объявила Далмора по групповому каналу.
Я подошла к ее саням. Ни один из шести периферийных экранов различных угроз ничего не показывал, поэтому я сосредоточилась на центральном. Далмора настроила изображение, повернув его и расширив кверху.
– У тебя всего два уцелевших этажа, на самом верху. Остальные рухнули.
Подошел Плейдон, чтобы самолично проверить датчики:
– Два верхних этажа наверняка очень неустойчивы. Джарра, тебе придется работать снаружи, прорезая стену.
Я кивнула. Бронекостюм обеспечивает замечательную защиту, но проверять, насколько хорошо он спасет меня от бетонитовых глыб, падающих с двадцатого этажа, совсем не хотелось.
Плейдон вручил мне бластер:
– Я останусь здесь, пока ты будешь резать. Знаю, мне не нужно предупреждать тебя об осторожности.
– Нет, сэр. Лазеры пугают меня до смерти.
Я убедилась, что жуткая штуковина стоит на предохранителе, и направилась к зданию. В передней стене зияла дыра на месте бывшей двери, для хорошего доступа мне нужно было лишь расширить отверстие в обе стороны.
Я аккуратно расположилась сбоку от проема и отключила левитационный ремень, чтобы встать устойчиво. Откуда-то совсем сверху, едва не задев меня, свалился большой кусок бетона.
– Э-э-э, вы сегодня работаете с лазерными резаками? – спросил по групповому каналу Ворон.
– Только с небольшими бластерами, – отозвался Плейдон.
– Они ничуть не безопаснее полноразмерных. Бронекостюм прорезают так же легко, как и стены.
– Я наверняка упоминал об этом пару раз.
На групповом канале послышался сдавленный смех. Преподаватель вдалбливал в нас правила безопасности при каждом использовании лазера.
– Просто... Я не осознавал, что раскопки настолько опасны. Гражданские не должны подвергаться подобному риску.
Хор голосов немедленно озвучил шутливый гордый ответ, ставший уже традиционным. В первый раз военным это заявили команды Главного раскопа Нью-Йорка, спасавшие экипаж разбившегося корабля "Солнечный-5":
– Мы не гражданские, мы археологи!
Покорный вздох Ворона был прекрасно слышен по групповому каналу.
– Ладно, но, Джарра, пожалуйста, будь осторожна.
– Не беспокойся, – бодро отозвалась я. – Фиан меня стережет. Он потрясающий страховщик.
Я подождала еще чуть-чуть, убедиться, что здание не собирается осыпать меня новыми булыжниками, и сняла бластер с предохранителя.
– Лазер в действии. – От моей руки протянулся обманчиво безобидный с виду сияющий луч.
– Лазер в действии, – эхом повторил Фиан по групповому каналу.
Я провела горизонтальную линию от дверного проема вбок, а потом вертикально вниз. Лазерный луч легко прорезал бетонитовую стену и внутреннюю арматуру. Когда отрезанный кусок начал заваливаться вперед, я отключила бластер и поставила его на предохранитель.
– На предохранителе.
– На предохранителе, – отозвался Фиан.
И уже на его словах луч спасательного троса потянул меня за спину назад и вверх, прочь от здания. Я болталась в воздухе, пока обломки падали из расширенной мной дыры. Когда все успокоилось, Фиан аккуратно опустил меня на землю.
Я вырезала из стены еще три куска, после чего начала расширять дыру в противоположную сторону от бывшего дверного проема. На первом же вертикальном разрезе огромный пласт стены отломился под тяжестью другого. На меня полетели камни, я торопливо отключила лазер и выкрикнула заветные слова:
– На предохранителе!
Спасательный трос потянул меня вверх, но большой кусок бетонита все же зацепил бок. Бронекостюм моментально затвердел, дыхание перехватило, и я застыла как была – с протянутой правой рукой, все еще сжимающей бластер. На секунду показалось, что я сейчас провалюсь в бронекостюмный обморок. На групповом канале смутно слышались голоса, один из них – Фиана:
– Джарра, тебя ранило? Джарра!
Я наконец опомнилась, отдуваясь и по-прежнему без возможности двигаться.
– У меня все хорошо.
– Ненавижу, что приходится ждать, когда тебя надо вытаскивать.
– Правила безопасности запрещают перемещать кого-то со включенным лазером по очень понятным причинам, – сказал Плейдон. – Стоит лучу сдвинуться совсем чуть-чуть, и можно получить отрезанную руку или еще что похуже. Надеюсь, сейчас это уже всем понятно.
– Понятно, – хором ответили ему по групповому каналу.
– Когда же вы прекратите попугайничать, как двухлетки? – проворчал Плейдон. – Нельзя было и близко подпускать Кипкибора к своей группе. Джарра, перестань хихикать!
Притворяться, что хихикаю не я, не имело смысла: все говорят, что мой смех сразу слышно.
– Прошу прощения, сэр. Фиан, бронекостюм уже отмяк, меня можно опускать.
Фиан поставил меня на землю недалеко от дома. Дыра в передней стене оказалась гораздо больше запланированной, но мне от этого только легче. Я вернула бластер Плейдону.
– Спасибо. Я иду ко второй команде, проследить за их работой с лазером. Если будут проблемы, сразу зовите.
– За последние пять минут я постарел лет на пятьдесят, – пожаловался Ворон. – Неужели исторические находки стоят подобного риска?
– Мы ищем не только историю, – ответила я. – Перед самым Исходом цивилизация находилась на пике развития, это время невероятных творений – Эдем, Новый Токио, Ковчег. А потом все устремились в новые миры, информационная сеть Земли рухнула, и мы потеряли половину знаний человечества. В этих руинах лежит множество ключиков к утраченной науке, или сохранившихся случайно, или специально спрятанных в стазисе.
– Древняя технология, заново открытая археологами, используется во множестве повседневных вещей, – добавил Фиан. – Таких, как буфеты с пищей, бронекостюмы, даже чемоданы на аэроподушках.
– Я и понятия не имел, – удивился Ворон.
Я рассматривала кучу мусора у входа. Среди бело-серых обломков бетонита сияла маленькая голубая скульптура. Я подобрала ее, восхитилась по-прежнему совершенной светопласовой фигуркой танцовщицы, а потом достала маркер и провела пару минут, стреляя электронными метками по большим кускам бетонита.
– Амалия, Крат, пожалуйста, перенесите эту кучу налево.
Ожили лучи двух тяжелоподьемников. Зацепляя глыбы за расставленные мной метки, они убирали их с дороги. Пока они трудились, я поплыла к перевозочным саням со статуэткой в руках.
– Ворон, посмотри, какая тонкая работа. Это значит, что она вырезана вручную, а не отлита. Во времена до отлета на Адонис какой-то скульптор потратил много дней, с любовью создавая ее.
– Изумительно!– Ворон бережно покрутил статуэтку в руках, прежде чем передать ее ребятам для упаковки в специальный контейнер.
Тяжелоподьемники убрали крупный мусор, и из здания высыпался новый. Когда все успокоилось, я проверила получившуюся кучу, но не нашла ничего, кроме осколков стекла. Я разметила новую порцию обломков, тяжелоподъемники убрали и ее, и в новом обвале мы нашли какой-то электроприбор в побитом гибкопласовом кожухе. Наверняка разъеденный временем или уже нам известный, но мы все равно его упакуем и тоже отправим для исследования специалистами, на всякий случай.
– Тягловую сеть, пожалуйста, – распорядилась я.
Амалия и Крат расширили лучи и убрали ими мусор поменьше, а я в это время насладилась пятиминутным перерывом, растянувшись на задней скамейке страховочных саней. Встав, я почувствовала, что побаливает левый бок – тот самый, где резко закаменевшая броня спасла меня от удара, – но решила не обращать внимания и направилась обратно к дому. Разметчики постоянно ходят в бронекостюмных синяках из-за упавших обломков или срикошетивших меток, однако моя команда всегда слишком переживала и винила себя, если мне попадало.
Мы прокопались еще не меньше часа, прежде чем я увидела среди обломков бетонита странную, будто мохнатую черную штуку.
– Ур-ра! Стазисная ячейка! – заорала я.
В ответ раздались радостные крики. Плейдон, наверняка слушавший наши переговоры, тут же пришел, чтобы ее проверить. Потом мы погрузили ее на сани.
– А что внутри? – спросил Ворон.
– Мы не узнаем, пока преподаватель ее не откроет, – ответила я. – Внешне похоже на типичную памятную ячейку. Люди, навсегда покидая Землю, оставляли такие в своих домах. Обычно в стазисе лежат прощальные послания и сувениры, вроде свадебных платьев. Если повезет, то может найтись и что-нибудь ценное, например, запись новостной программы тех дней.
– За находку утерянных технологий можно получить кучу денег, – добавил Крат. – На раскопках в Эдеме мы нашли древнюю исследовательскую лабораторию, и...
Прерывая его, по каналу связи раздался голос Плейдона:
– Первая команда – перерыв на отдых. Четвертая – продолжайте раскопки.
Я застонала. Стин, разметчик четвертой команды, уже шел в мою сторону. Я направилась ему навстречу и неохотно отдала левитационный ремень и маркер. И услышала, как изменилось фоновое гудение в наушниках – со мной по личному каналу заговорил Плейдон:
– Джарра, я по походке вижу, что тебе больно.
Я тоже переключилась на личный канал:
– Сэр, это всего лишь бронекостюмный синяк.
– Уверена, что все ребра целы?
– Уверена, сэр.
Остальные члены моей команды тоже уступили свои спецсани ребятам из четвертой, и мы расселись на транспортнике рядом с Вороном. Переключив связь в режим "только прослушивание", я расстегнула капюшон и с удовольствием подставила потное лицо свежему ветерку. Отпад, просто отпад!
А потом смотрела, как Фиан, тоже стянувший капюшон, пытается пригладить длинные светлые лохмы неловкой пятерней в перчатке. Я уже привыкла к странностям двадцати разных планет. Фиан не носит с собой расческу. Крат боится бабочек. Далмора приходит в ужас, если куда-то опаздывает. Амалия не обувается, не вытряхнув ботинки.
– Фиан, у тебя что, прыщи? – спросил Крат.
Фиан сердито на него зыркнул:
– Нет! Это раздражение из-за солнцезащитной мази. Врачи с "Зулу" прислали мне крем получше, должно скоро пройти.
– Мило со стороны военных волноваться о твоих прыщах.
Мне стоило героических усилий сдержать смех. Я послала сообщение Иссетт, своей подруге, а потом перевела глядильник в режим голограммы и вывела график.
– Мне казалось, ты уже выполнила задание по теоремам исторического анализа, – удивился Крат.
Я вздохнула:
– Да, выполнила, но Плейдон, проверив его, сказал, мол, видит, что проблема глубже. Теперь я должна пройти краткий курс по математике.
– А почему ты не попросишь Фиана помочь? Плейдон же по ответам не догадается.
– Еще как догадается, – возразил Фиан.
– Плейдон прав, – признала я. – Не могу же я всю жизнь бегать от всего, что связано с математикой. И все из-за одной вредины-учительницы! Она всем говорила, дескать, я ничего не соображаю в науках, и математик с ней соглашался, потому что не любил меня.
– Уверен, примерной ученицей тебя не назовешь, но, судя по твоим рассказам, учителя у тебя были никуда не годные, – нахмурился Фиан.
Я пожала плечами: