- Кто это? - спросила Джоди. Голос вроде нестарый - и абсолютно незнакомый.
- Этого я вам пока сказать не могу.
- Ладно, - ответила Джоди. - Тогда пока.
- Постойте, погодите, не вешайте трубку.
- Ну?
- Вы же та самая, правда? Настоящая. То есть всамделишный вампир.
Джоди отвела трубку от уха и посмотрела на нее, как на инопланетный объект.
- Кто это?
- Пока я не хочу сообщать свое имя. Я не хочу, чтоб вы меня нашли. Скажем так, я - друг.
- У меня большинство друзей такие, - сказала Джоди. - Не представляются и не говорят, где их найти. Мой светский календарь достаточно незаполнен. - Что это за парень? Кто вообще может знать, что она - сейчас и здесь?
- Ладно, наверное, я все-таки вам чем-то обязан. Я изучаю медицину в… местном колледже. И я исследовал одно тело… из тех, что вы убили.
- Я никого не убивала. Я не понимаю вообще, о чем вы. Если я та, за кого вы меня принимаете, откуда вы знали, что я здесь окажусь? Я этого сама не знала еще час назад.
- Я ждал, наблюдал каждую ночь пару недель. У меня была теория, что ваше тело не испускает заметного тепла, и оно у вас не испускает.
- Вы о чем это? Никто не видит у других никакого тепла.
- Гляньте по улице. У белой "Тойоты". Мотор работает, кстати. Дернетесь ко мне - сразу уеду.
Джоди всмотрелась в человека, стоявшего у белой машины, пристальнее. Мотор работал. Человек держал сотовый телефон и смотрел на нее в очень большой бинокль.
- Я вас вижу, - сказала Джоди. - Чего вы хотите?
- Я смотрю на вас в инфракрасный бинокль. От вас не идет никакого телесного тепла, поэтому я и знаю, что вы такое. Моя теория оказалась верна.
- Вы из полиции?
- Нет, я же сказал, я студент-медик. Я не хочу вас никуда сдавать. Вообще-то, мне кажется, я могу вам помочь, если вас интересует чья-то помощь.
- Говорите, - сказала Джоди. Трубку она прикрыла рукой и сосредоточилась на парне у машины. Слышно было, как он говорит в сотовую трубку.
- Один труп отдали нашему факультету после того, как с ним закончил разбираться криминалист. Мужчина лет шестидесяти - третья, по-моему, жертва. Я заметил у него на шее чистый участок, словно там кожу отмыли. В рапорте это не отмечалось. Я взял образец ткани и положил под микроскоп. Ткань на этом участке оказалась живой. Она регенерировала. Я подготовил препарат, и ткань начала умирать, пока я по наитию кое-чего не добавил.
- Чего? - спросила Джоди. Она не знала, что и думать. Этот человек знал, что она вампир, и странное дело - ее подстегивало броситься на него. Какой-то инстинкт самозащиты подбивал: убей его. Хотя бы сделай ему больно. Джоди изо всех сил сохраняла спокойствие.
- Гемоглобин. Я добавил человеческий гемоглобин, и ткани вновь начали регенерацию. Я пропустил через секвенатор. Оказалось, ДНК - не человеческая. Близкая, но не человеческая. Не вырабатывает тепла, похоже, не сжигает никакого топлива, как это происходит в клетках млекопитающих. Криминалист утверждал, что кровь из тела спустил он, но раньше он так никогда не поступал. И я знал, что этого человека убили. И у меня возникла догадка. Я увидел в "Еженедельнике" объявление группы поддержки вампиров и стал наблюдать.
Джоди сказала:
- Предположим, я вам верю. Предположим, я верю, что вы верите во всю эту белиберду, но чем вы можете мне помочь? Предположим, что мне вообще нужна помощь?
- Я специализируюсь на генной терапии. Есть шанс, что мне удастся реверсировать процесс.
- Это не наука. Я не утверждаю, что ваша теория верна, учтите. Вы многого не знаете, и наукой это не объясняется. Если вы пока этого не поняли, скоро поймете. Вы сейчас толкуете о магии.
- Магия - это просто наука, которую мы пока не изучили. Вы хотите, чтобы я вам помог, или нет?
- А вам это зачем? Вы же считаете, что я убиваю людей.
- Рак их тоже убивает, но я все равно с ним работаю. Вы представляете вообще, какая конкуренция за рабочие места в моей области? Тут либо всё, либо ничего. Я могу получить диплом и пойти ставить сахариновые клизмы крысам за пять долларов в час. С тем, чему я научусь у вас, мое резюме окажется на верхушке любой стопки.
Джоди не знала, что ему ответить. Что-то в ней хотело бросить трубку и кинуться за ним. А чему-то хотелось, чтобы ему помогли.
Она сказала:
- Что мне нужно сделать?
- Пока ничего. Как мне с вами связаться?
- Этого я вам сказать не могу. Я вам позвоню. Номер дайте?
- Этого я вам сказать не могу.
Джоди вздохнула.
- Послушайте, мистер Гений Науки, придумайте уже что-нибудь, ладно? И, кстати, тех людей я действительно не убивала.
- Тогда почему вы меня до сих пор слушаете?
- Разговор у нас, по-моему, закончен. Садитесь в машину и привыкайте к мысли, что вам всю жизнь придется просить крыс нагнуться. Прощайте.
- Постойте, мы могли бы встретиться. Завтра днем. В каком-нибудь людном месте.
- Нет, только ночью. И подальше от людей. Вдруг вы полицию стянете. - Джоди смотрела на него, пока говорила. Он опустил бинокль, и стало понятно, что он азиат.
- Вы ж у нас убийца. Вам бы захотелось встречаться там, где безлюдно и темно?
- Ладно. Завтра вечером. В семь, у "Энрико" на Бродвее. Вам там достаточно людно?
- Конечно. Можно принести набор для взятия проб крови? Вы мне дадите?
- А вы мне дадите? - спросила она.
Он не ответил.
- Шучу, - сказала Джоди. - Слушайте, я не хочу вам никак вредить - но я не хочу, чтоб и мне вредили. Когда поедете отсюда, гоните как ненормальный - и не прямо домой.
- Почему?
- Потому что я этих людей не убивала, но знаю, кто это сделал, а он за мной следит. Если он вас видел, вам может не поздоровиться.
На линии все на минутку стихло - шептались только призрачные голоса сотовых соединений. Джоди смотрела, как азиат на нее смотрит.
Наконец, он прокашлялся:
- Вас здесь сколько?
- Не знаю, - ответила она.
- Я знаю, что меняются не все жертвы. Иначе ничего не выйдет. В геометрической прогрессии все человечество превратилось бы в вампиров за месяц. - Вернув разговор к науке, он заговорил увереннее.
- Все, что мне известно, я расскажу вам завтра. Но на многое не рассчитывайте. Много я и сама не знаю. Или могу сейчас, если захотите встретиться лицом к лицу, потому что по мобильному телефону с вами разговаривать как-то глупо, мне кажется.
- Ну да, вы правы. Но не сейчас. И не здесь. Вы же понимаете, верно?
Джоди кивнула - подчеркнуто, чтоб ему было видно издалека.
- Чем дольше вы тут стоите, тем больше шансов, что вас увидит он… другой. Стало быть, до завтра. Вечером в семь.
- А вы в этом же платье придете?
Джоди улыбнулась.
- Вам нравится? Новое.
- Великолепное. Я не ожидал, что вы окажетесь женщиной.
- Спасибо. Теперь поезжайте.
Она посмотрела, как он садится в "Тойоту". Сотовой трубки из руки он не выпустил.
- Только дайте слово, что не будете меня выслеживать?
- Я знаю, где вы будете завтра вечером, не забыли?
- Ой, да. Кстати, меня зовут Стив.
- Здрасте, Стив. Я Джоди.
- Пока, - сказал он и разъединился. Джоди повесила трубку и посмотрела вслед его машине.
"Вот здорово, - подумала она. - Еще одна забота".
Ей и в голову не приходило, что ее состояние обратимо. Но студент же, с другой стороны, не знает, как тело рассыпается в прах. Наука, щас.
"Прыгнуть или нырнуть?" - думал он. Промозглый ветер трепал шелковые брючины. Сигнальный огонь на опоре вспыхивал красным прямо ему в лицо, и он видел, как тепло клочьями срывает с огня, и оно растворяется в небе над заливом.
Его звали Илия бен Шапир. Пять футов и десять дюймов росту, уже восемьсот лет вампир. В человеческой жизни он работал алхимиком и все время смешивал зловонные химикаты и мычал темные заклинания, стараясь превратить свинец в золото и отыскать секрет вечной жизни. Но слишком хорошим алхимиком он не был. Трансмутацией так и не овладел, хотя причудливой химической ошибкой ему удалось изобрести тефлон - лет за восемьсот до того, как Дюпон найдет ему применение. (Хотя следует отметить, что археологи не так давно откопали в Гренландии камень с рунами викингов, на котором упоминался некий еврей, пришедший в 1224 году во дворец Константина Великолепного с предложением целой линейки непригорающих кочерг для императорской камеры пыток; его немедленно погнали взашей до городских ворот. Тем не менее достоверность этой истории ставится под сомнение, ибо начинается она со слов: "Я никогда не верил в правдивость твоих писем, пока мы с Гуннаром не…" - и далее повествуется о сексуальных похождениях двух викингов в гареме, полном смуглокожих византийских красоток.)
А вот поиск вечной жизни удался бен Шапиру несколько лучше. Надо, конечно, признать, что к ней прилагались побочные эффекты вроде пития человеческой крови и старательного избегания солнечного света, но к такому он привык. Одиночество вытерпеть было гораздо труднее. Но, быть может, после стольких лет и ему настанет конец. Он опасался возлагать надежды.
Сто лет прошло с тех пор, как птенчик столько продержался. В последний раз то была женщина из народа яномамо, что в бассейне Амазонки: она три месяца охотилась в джунглях одна, а потом вернулась в деревню и обратила собственную сестру. Сестренки объявили себя богинями и потребовали от односельчан жертв. Бен Шапир нашел их у реки - они питались старухой, и никакого наслаждения от того, что их убил, вампир не получил. Быть может, рыжая… да, рыжая может оказаться той самой.
"Нырнуть", - решил он. Оттолкнулся ногами от опоры, сложился для нырка и полетел пятьдесят этажей к черной воде. Задача была в том, чтобы не превратиться в туман перед тем, как удариться о воду. Иначе - слишком все легко и просто.
При столкновении с водой шелковый костюм с него содрало; швы на ботинках лопнули от смены давления. Он вынырнул голый - лишь один носок чудом пережил пушечное погружение - и не спеша поплыл к яхте. Плыть предстояло долго, и вампир думал: "Не надо было спасать ее от солнца. Наверное, я совсем истосковался по развлечениям".
ГЛАВА 28
Это у вас в кармане дубинка?
Томми выпнул Императора из магазина на рассвете. Ночь у него была долгая - не подпускать сбрендившего монарха к Животным, раскидывать коробки по отделам и прикидывать логистику грядущей встречи с Марой. И все это - под воздействием паралич-травы Дрю, которая, похоже, воздействовала преимущественно на тот участок мозга, который мотивирует личность на сидение в углу, пускание слюней и разглядывание собственных рук. Когда смена закончилась, Томми отклонил приглашение Животных на пиво и фрисби на парковке, стянул из хлебного фургона багет и поехал на автобусе домой, намереваясь незамедлительно лечь спать. Но понял, что плану его осуществиться не судьба, когда у самого дома столкнулся со скульптором-мотоциклистом Фрэнком. Тот держал в руках бронзовый предмет знакомых черепашьих очертаний.
- Флад, прикинь-ка. - Фрэнк протянул ему черепаху. - Получилось!
- Что получилось? - спросил Томми.
- Гальваностегия. Заходи, покажу. - Фрэнк повернулся и повел Томми в литейную мастерскую.
Она занимала весь цокольный этаж здания. Огромная печь приглушенно рокотала. Стояло несколько крупных ванн с песком, в них лежали гипсовые изложницы в разной степени завершенности. В глубине у единственных окон стояли восковые фигуры голых женщин, индейцев, будд и птиц - их только предстояло разрезать и залить гипсом.
Фрэнк сказал:
- Мы делаем на заказ много статуй для садов. Будды хорошо идут к прудам с карпами. Для того нам черепахи и понадобились. Бонза уже одну продал тетке с Тихоокеанских Высот за пятьсот дубов. Невиданное дело.
- Мои черепахи? - спросил Томми. Он присмотрелся к бронзовому земноводному, которое держал Фрэнк. - Зелда!
- Ты не поверишь, - сказал Фрэнк. - Мы обеих сварганили меньше чем за восемь часов. Литье по выплавляемым моделям заняло бы не один день. Я сейчас тебе покажу.
Он завел Томми в другой угол мастерской, где у высокого бассейна из плексигласа работал коренастый крепыш в коже и джинсе. Бассейн был полон прозрачной зеленой жидкости.
Фрэнк сказал:
- Бонза, это наш сосед Том Флад. Флад - мой напарник Бонза.
Бонза хрюкнул, не отрывая глаз от компрессора, с которым у него, похоже, не все ладилось. Томми понял, откуда у него такая кличка. На голове у Бонзы имелась лысина в форме миски, а вокруг - каемка волос: буддистская версия Беспечного Ездока, брат Так на колесах.
- Это, - сказал Фрэнк, показывая на десятифутовый бассейн, - по нашим сведениям, самая большая гальваническая ванна Западного побережья.
Томми не очень понимал, как ему на это реагировать. Он еще не отошел от зрелища забронзовевшей Зелды.
- Очень нарядно, - произнес он наконец.
- Еще как, чувачок. В нем мы можем делать все, что найдем. Никаких изложниц, никакого воска. Макай - и готово. Так мы и твоих черепах сделали.
Томми начал понимать.
- То есть это не скульптура? Вы покрыли моих черепах бронзой?
- Точно. Жидкость эта перенасыщена жидким металлом. Мы обрызгали черепах краской на металлической основе, которая проводит ток. Потом подсоединили к ним провода и макнули в танк. Ток вытягивает из воды металл и приваривает к краске на черепахе. Оставь их там подольше, и покрытие до того утолщается, что возникает конструктивная прочность. Вуаля - бронзовая садовая черепаха. По-моему, до нас так никто не делал. Мы твои должники, чувак.
Бонза благодарно хрюкнул.
Томми не знал, сердиться ему или печалиться.
- Надо было мне сказать, что вы их собираетесь убить.
- Я думал, ты сам дорубил, чувак. Извини. Можешь эту себе взять, если хочешь. - И Фрэнк протянул бронзовую Зелду Томми.
Тот покачал головой и отвернулся.
- Мне кажется, я не смогу на нее смотреть. - Он отвернулся и пошел было к рольдверям.
Фрэнк сказал:
- Да ладно тебе, чувачок, забирай. Мы ж тебе должны. Надо будет чего, заходи.
Томми взял Зелду. Как объяснить ее Джоди? "Кстати, я превратил твоих маленьких друзей в статуи"? И это сразу после их крупной ссоры. Томми плелся по лестнице совершенно потерянный.
На кухонной стойке Джоди оставила ему записку:
Томми,
Необходимо, чтоб ты был тут, когда я проснусь. Если куда-то выйдешь, у тебя серьезные неприятности, угрожающие жизни. Я не шучу. Мне нужно сказать тебе кое-что очень важное. Сейчас нет времени. Меня отрубит в любую секунду. Будь тут, когда я проснусь.
Джоди
- Здорово, - сказал Томми Пири. - И что мне теперь делать с Марой? Джоди вообще кем себя вообразила, если думает, что мне можно угрожать? И что она будет делать, если меня тут не окажется? Меня не может тут оказаться. Ты уж займи ее чем-нибудь, пока я не вернусь. - Он похлопал морозилку - и тут ему в голову пришла мысль. - Знаешь, Пири, ученые замораживали кожанов, а те ведь тоже пьют человеческую кровь. А потом без всякого вреда размораживали обратно. Откуда она узнает? Сколько раз она думала, что сейчас вторник, а была среда?
Томми зашел в спальню и посмотрел на спящую Джоди - ей удалось добраться до кровати, но вот снять маленькое черное платье она уже не успела.
"Ничего себе, - подумал Томми. - Ради меня она так никогда не одевается".
Смотрелась она такой мирной. Сексуальной - но мирной.
"Когда узнает - рассердится, но она уже рассердилась. Вреда ей на самом деле никакого не будет. А завтра утром я ее оттуда вытащу и укрою электроодеялом. К закату она достаточно оттает, а я тем временем разберусь с Марой. Скажу ей, что не свободен. Не могу же я начинать ничего нового, пока с этим не покончено. Может, чем дольше нам с Джоди не видеться, тем больше она успокоится".
И он сам себе улыбнулся.
Потом открыл крышку морозилки и вернулся в спальню за Джоди. Перенес ее в кухню и уложил в морозилку поверх Пири. Загибая ее тело калачиком, он ощутил укол ревности.
- Ведите себя хорошо, ребята, ладно? - Он уютно подоткнул несколько замороженных обедов Джоди под руки, поцеловал ее в лоб и мягко закрыл крышку.
Залезая в постель, Томми думал: "Если она когда-нибудь об этом узнает - очень рассердится".
Томми проспал три часа, а потом раздался грохот. Он скатился с кровати, проковылял по темной спальне и чуть не ослеп, открыв дверь в большую комнату. Зрение несколько восстановилось, когда он отпирал пожарную дверь. Ривера спросил:
- Томас Флад-младший?
- Да, - ответил Томми, уцепившись за косяк.
- Инспектор Альфонс Ривера, Управление полиции Сан-Франциско. - Он предъявил бумажник с бляхой. - Вы арестованы. - Ривера вынул из кармана пиджака ордер. - За самовольное оставление транспортного средства на общественной улице.
- Вы шутите, - произнес Томми.
Кавуто протиснулся в дверь и схватил Томми за плечо, развернул его к стене, а сам выхватил из кармана наручники.
- Имеете право хранить молчание, - сказал Кавуто.
Два часа спустя Томми был оформлен, допрошен и распальцован. Как и рассчитывал Кавуто, отпечатки пальцев Томми совпали с оставленными на обложке романа "На дороге", который они нашли под трупом бродяги. Этого им хватило, чтобы выписать ордер на обыск студии. Через пять минут после их прихода туда отправили мобильную лабораторию судмедэкспертизы, укомплектованную специалистами, и два фургона криминалистов. В смысле мест преступлений студия в ЮМЕ была сущим кладезем.
Кавуто и Ривера оставили ее на разор криминалистам и вернулись в участок, где перевели Томми из камеры предварительного заключения в приятственно розовую комнату для допросов, меблированную металлическим столом и двумя стульями. На одной стене там висело зеркало, а на столе располагался магнитофон. Томми сидел и пялился в розовую стену, припоминая, что розовый цвет вроде бы должен успокаивать. Похоже, ему не удавалось. Все кишки Томми завязывались в узлы.
На пару с Кавуто Ривера проводил десятки допросов, и они всегда исполняли одни и те же роли: Кавуто был плохой полицейский, а Ривера - хороший. На самом деле Ривера ни разу не чувствовал себя хорошим полицейским. Скорее всем своим видом он показывал: я-устал-и-уработался-а-к-тебе-отношусь-по-человечески-просто-потому-что-у-меня-нет-сил-злиться.
- Курить хотите? - спросил Ривера.
- Конечно, - ответил Томми.
Кавуто рявкнул на него:
- Какая жалость, мерзавец. Тут курить запрещено. - Ему очень нравилось быть плохим полицейским. Он даже дома перед зеркалом репетировал.
Ривера пожал плечами.
- Он прав. Курить нельзя.
Томми ответил:
- Это ничего, я все равно не курю.
- Как тогда насчет адвоката? - спросил Ривера. - Или звонка?
- Мне к полуночи надо на работу, - сказал Томми. - Если станет понятно, что задерживаюсь, тогда и позвоню.
Кавуто расхаживал по комнате, соразмеряя поступь так, чтобы с каждым своим утверждением резко разворачиваться к задержанному. Вот и сейчас развернулся:
- Ну да, детка, ты еще как опоздаешь - лет на тридцать, если тебя не поджарят.
Томми испуганно отшатнулся.
- Хорошо сказано, Ник, - промолвил Ривера.