Фабиан что-то последнее время начал сдавать. Он хромал на одну ногу, стал медлительным, неповоротливым. Его механические суставы перестали сгибаться до конца, речь порой шла с какими-то заиканиями. Со стороны он сильно напоминал больного радикулитом, хотя скорее всего это было следствием всем известного "сотрясения мозга". Айрант поначалу орал на него, но вскоре понял, что роботу необходима профилактика.
– Сэ-сэр, у меня явные неполадке в координационном блоке, - отвечал Фабиан на всякие вопросы о его самочувствии.
Фастер постоянно обещал им заняться, но видя, что робот мало-помалу все же шевелится, откладывал ремонт на многократное "потом". Дел, действительно, и так хватало. Однажды Кьюнг пригласил Фастера в свою каюту для беседы.
– Хочу поговорить с тобой наедине, и чтоб об этом никто не знал, - он указал рукой на пустующее кресло и продолжил: - Этот душераздирающий хэллоувин, что творится на "Гермесе" мне лично уже осточертел до предела! Спасибо, насмотрелся! Впечатлений в избытке! Все вокруг: расчлененные трупы, загадочные ночные звуки, шорохи, интимные вздохи и стоны, хождения по салонам, сильно напоминают мне белую горячку… Скажи, ты хотя бы раз своими глазами видел, чтобы кто-нибудь из пассажиров самостоятельно передвигался?
– Нет.
– Я тоже. И не думаю, чтобы твой Брахма занимался подобной ерундой. В общем, у меня есть идея: нужно в грузовом отсеке, а также в переходных салонах вмонтировать миниатюрные камеры слежения. Сделать это необходимо ночью, если хочешь - можем вдвоем, только чтобы Айрант и Фабиан ничего не знали. Почти уверен, они наконец помогут нам выяснить, что за силы стоят за всей этой чертовщиной…
Надо. И Фастер утвердительно кивнул.
– Я, кстати, сам об этом думал. Но мы уже на несколько раз проверяли весь звездолет. Внутри, кроме нас четверых да искореженных тел пассажиров, никого нет. Даже самый увертливый "убийца", которого вы проповедуете, не смог бы скрываться столь долгое время незамеченным.
Кьюнг откупорил бутылку шипучего напитка, налил доверху два бокала и, отхлебывая мелкие глотки, продолжал развивать свою мысль:
– Когда я собственными глазами увижу, как мистер покойник (или миссис покойница) без посторонней помощи передвигается, курит, пьет скотч и играет в карты с себе подобными мертвецами, тогда я скажу, что мир, в котором мы живем, на самом деле свихнулся… Но пока этого не произошло, у меня до сих пор сохраняются подозрения, что это чья-то жестокая игра, в которой наши пассажиры выступают лишь в образе марионеток. Только кто за ней стоит - вот проблема.
Вопрос, заданный если не в тысячный, то в сотый раз - наверняка. И молчание на него было уже предпочтительней глупых и беспомощных попыток отыскать ответ.
– Значит, ты до сих пор веришь в сумасшедшего маньяка-убийцу из "Астории"?
– Я же не упрекаю тебя в том, что ты веришь в Брахму и существование души?
Фастер только сейчас взял свой бокал и равнодушно пропустил в себя пару освежающих глотков. Но… демон бы все побрал! Ему вдруг показалось, что даже закупоренная газ-вода пропиталась миазмами вездесущего омертвелого запаха.
– Хорошо, когда займемся?
– Завтра ты подготовишь нужную аппаратуру и… если хочешь, то помолись за успех нашего предприятия. А на следующую ночь приступим к делу.
Идея была несколько запоздалой, но вполне рациональной и, будь она осуществлена, это наверняка повернуло бы весь ход дальнейших событий в иное русло. Но увы…
Глава пятая
ТРЕТИЙ СОН ФАСТЕРА.
"…планета Флинтронна утопала в призрачных лучах вечного рассвета и никогда не восходящего солнца. Эпсилон Волопаса скрывалась прямо за линией горизонта и, имей планета хоть незначительное внутреннее вращение, она вот-вот появилась бы на глаза. Но движение здесь было кем-то остановлено, как остановлено время, жизнь, процесс осмысления действительности. Над гладью песчаного океана висело туманящее взор марево. Могилы утопали в нем, теряя отчетливость своих контуров, а ближе к горизонту они вообще растворялись в белесой мгле и походили больше на мираж. Унылая, безрадостная игра красок еще более унылого и безрадостного мира. Фастер долго наблюдал эту фантасмагорическую картину, вдыхая в себя ее неживые цвета и запахи. Вдруг он почувствовал за спиной чье-то дыхание. Обернулся…
Опять она!
Черная Леди по прозвищу Шепчущая Смерть. И те же красные глаза, блуждающие под капюшоном, и снова полное отсутствие лица. Этот капюшон был просто накинут на невидимую голову. Глаза плавали прямо по воздуху, вращались, сталкивались между собою и если они случайно посмотрят в одну сторону - прямо в твои глаза, то жуть брала страшная. Леди находилась всего шагах в десяти, за поясом у нее торчал кинжал, который постоянно кровоточил и ронял на пески перезрелые багряные капли.
Шепчущая Смерть ничего не произносила и не двигалась, она лишь только тяжело дышала, отчего ее грудь периодически вздымалась, а капюшон слегка подергивался.
- Ты пришла за мной? - спросил Фастер, заведомо настраиваясь на худшее.
Ответ послышался каким-то путаным и загадочным:
- Не всегда те, кто нуждаются во мне, ждут, но идя, сами находят, - голос ржавого несмазанного шарнира, вращающегося на такой же несмазанной оси, проскрипел по омертвелому воздуху и угас. Черная Леди сделала один шаг навстречу.
Что-то нехорошее, зябкое, ползучее медленно поплыло по телу, и кожа покрылась аллергическими пупырышками… Страх? Или внешнее проявление чувства омерзительности? Он и сам не мог разобраться.
- Зачем ты пришла?
- Я должна показать тебе отдаленное будущее. Хочешь знать, что произойдет на Флинтронне через тысячу лет?
- Тебя послал великий Брахма?
Пауза. Раздумье. Красные глаза лишь на мгновение замерли. Потом ответ:
- Да, - ржавый шарнир крутанулся и проскрипел нечто напоминающее "да". Но и этого оказалось достаточно, чтобы развеять сомнения.
- Тогда с моей стороны не будет никаких возражений. Делай, что тебе приказано.
Леди, черная как ночь и мрачная как краски этой ночи, подходила все ближе, затем вытянула свою костлявую руку и внушительно произнесла:
- Смотри!
Фастер почувствовал, как пески под ногами стали дрожать от вибрации, исходящей из самого центра планеты. Воздух пропитался приглушенным гулом, несущемся откуда-то издалека, могилы начали колебаться, перемещаясь в разные стороны. И опять явился этот ШЕПОТ…
ШЕПОТ, от которого сотрясались кости у всякого, кто его услышит. ШЕПОТ, от которого мир терял свою устойчивость, и незыблемые доселе гравитационные силы, сковывающие все предметы порядком и законностью, стали расслабляться, выпуская на волю разрушительный хаос. Вверху над головой проносились метановые облака, своей формой похожие на легендарных чудовищ из забытых детских сказок. Приближаясь к горизонту, они сгорали в холодном огне утренней зари и превращались в клубы черного дыма, медленно оседающего на поверхность. Вскоре все вокруг было покрыто пеплом. Шепчущая Смерть, самое ужасное словосочетание во всей вселенной, да еще воплощенное в невзрачную личность, некоторое время молчаливо наблюдала за происходящим, давая возможность Фастеру самому осмыслить увиденное, затем произнесла:
- Наступит день, когда на планете произойдет всеобщее воскресение мертвых. И, хотя здесь нет живых организмов, в которые могли бы переселиться души умерших, но Брахма даст им новые нетленные тела, созданные из песка и глины. В них будет земная кровь и небесная плоть. Смотри!
Подул ураганный ветер, даже не подул - налетел в разъяренном смерче обезумевших воздушных масс. Памятники стали переворачиваться, съезжая со своих мест. Ветер усилился, и они, кувыркаясь, полетели в сторону, пока не исчезли все до одного.
- Уберем символы смерти! Здесь должна возродиться жизнь! - громогласно кричала Черная Леди. Сейчас она походила на настоящее божество, спустившееся (или свергнутое) с небес и легкой манией руки повелевающее: быть или не быть всему сущему в мире. Ее голос уже не скрипел как раньше, но был подобен (а может, и являлся) гласом грохочущих орудий. Каждое слово - залп, каждая реплика - целая канонада выстрелов. От них все рушилось и летело в бездну.
- Да будет так, как Я сказала!!
И семь молний ударили с неба. Почва зашевелилась, став какой-то рыхлой, словно распаханной.
- Да извергнет планета мертвецов своих, хранимых в ее чреве!!
Откуда-то заиграла торжественная музыка. Именно торжественная! Не под стать апокалипсическим потрясениям, уродующим мир со всех его концов. Мелодии накладывались одна на другую, и гамма пестрых аккордов, точно красочный букет звуков, расцветала, наливалась соками из мажорных и минорных тонов, завораживала слух неземным своим исполнением.
Подобно морю, выбрасывающему на поверхность нетонущие предметы, планета всколыхнулась, и из ее песчано-пепельного грунта всплыли кости человеческих тел. Вся Флинтронна вмиг была усеяна хаотично разбросанными костями, превратившись в огромное поле давно минувшей битвы. Черная Леди продолжала произносить свои заклинания:
- Да соберется кость к кости своей, да обрастут они жилами и плотью!!
Началось шевеление. Музыка продолжала играть крещендо, медленно нарастая и создавая несмолкаемый аккомпанемент торжествующей победе жизни над тлением. Прошли считанные мгновения, и на поверхности, где только что располагалось самое мрачное во вселенной кладбище, лежали тела людей. Тысячи и миллионы: неисчислимое воинство загробного мира.
- И да вселится в них дух жизни!! - кричала Леди, музыка играла все громче и громче, переходя в аллегро с нарастающим темпом ритма.
Мертвые поднялись!
Все они были в белых одеждах и с улыбками на лицах. Эти лица излучали тихий пронзительный свет, не имеющий никаких аналогов в мире реальных вещей. Огромнейшие толпы народа, затмившие все стороны горизонта, сонм воскресших для новой нетленной жизни - сейчас они радостно обнимали друг друга, как это делают путники, прошедшие долгую изнурительную дорогу и наконец достигшие своей цели. Здесь был спектр всех возрастов: и старики, и молодые, и совсем дети. Сыновья и дочери узнавали своих отцов, бросаясь в их объятия. Братья, увидев друг друга, восклицали от восторга, даже бывшие враги примирительно жали руки. Все вокруг ликовало, облаченное в гармонию света и тепла человеческих сердец. А музыка все играла… Консонанс звуков сочетался с великолепной мозаикой красок, что внезапно открылись взору. Льющаяся музыка набегала волнами и откатывалась в глубь тишины, словно лаская этот мир. Небо стало кристально-голубым, как на Земле. Фастер стоял переполненный безумным восторгом, не зная куда деваться и что делать от нахлынувших чувств.
Черная Леди подошла ближе, кашлянула, поправила свой капюшон и отсутствующим взором посмотрела на этих счастливцев, достигших блаженной жизни. Затем произнесла:
- Теперь закрой глаза.
Фастер повиновался, и на какое-то время все исчезло. Лишь слух продолжал воспринимать некие шумы, пение, смех, полифонию людских голосов.
- Открывай!
Он замер от недоумения. Что случилось с Флинтронной? Не было больше унылых песков, навеки улетучилась едкая темнота, планета превратилась в цветущий райский сад. Повсюду росли многочисленные деревья с изящными изгибами стволов и широкими, раскинувшимися над головой ветвями. Внизу - зеленое море травы с переливами изумрудных волн, которое создавал ветер. Пели птицы, жужжали беззаботные насекомые, и всюду ходили счастливые люди, оживленно беседуя друг с другом. Фастер обернулся…
Куда-то исчезла Черная Леди, а вместо нее он увидел прекрасную белокурую девушку с красновато-карими глазами и обворожительным взглядом, дополняющим волшебную улыбку лица. Ее белоснежная одежда светилась почти солнечным огнем, слепила глаза, и он невольно зажмурился. Но все же успел приметить на поясе у девушки тот самый кинжал с засохшей на лезвии кровью. Она вытащила его, слегка надрезала себе палец и громко приказала:
- Считай!
Капли одна за другой падали на листья травы, выкрашивая ее в червленый цвет. Фастер сосчитал: их было ровно тысяча. Девушка, впрочем, ни малость не изменилась от потери крови, осталась такой же обаятельной, и румянец на ее лице заигрывал с лучами торжествующего света. Она зажала палец ладонью и произнесла:
- Тысяча лет должно пройти прежде, чем сбудется увиденное тобой. Флинтронна станет духовным центром галактики, а живущие на ней вкусят прелести вечной жизни. И помни: лишь те, кто похоронен на этой планете, удостоятся сей великой чести. Их будут звать: сыны и дочери нетленного света. Ибо все со временем погибнет: ваша Земля, звезды, окружающая материя, даже сама вселенная. Только Флинтронна и ее обитатели останутся во веки веков. Так поведал мне великий Брахма.
Фастер начал терзаться: соблазном с одной стороны, и неуверенностью в себе - с другой. Он еще раз оглянулся вокруг, впитал взором прелести постземного бытия, вдохнул ароматы эликсира жизни и робко спросил:
- Как же мне стать соучастником этих счастливцев, избранных благословенным Брахмой? Я регулярно читаю мантры, верю в Него всю сознательную жизнь, чту духовных учителей, воздерживаюсь… Скажи мне, разве этого мало?
Девушка понимающе кивнула, но последующий за этим вздох только насторожил Фастера.
- За твои труды тебя несомненно ждет награда, но… чтобы стать гражданином этой планеты и войти в избранное число вечноживущих нет иного пути, как быть похороненным здесь.
Откуда-то подул капризный ветерок, и кроны деревьев, эти зеленые массивы над головой, в листве которых путались лучи света, принялись пошатываться из стороны в сторону. Всюду были видны люди в белоснежных одеяниях: одни просто разговаривали, другие весело смеялись, дети резво бегали по лужайкам и играли в догонялки.
- Но ведь я еще жив! Смерть не приходила за мной!
В наступившей паузе звуков присутствовало нечто настораживающее. Даже ветер, разгуливающий между небом и землей, на время притих.
- Это верно, я за тобой еще не приходила, - девушка соблазнительно улыбнулась. - Так найди меня сам. Разве это трудно?
Фастер почувствовал нестерпимое желание подойти и обнять ее. Он сделал шаг, другой… Девушка отскочила в сторону и рассмеялась. Он подбежал к ней, но тут в глазах поплыл туман. Тот самый туман, что перед пробуждением разъедает неустойчивую материю наспех сконструированных сновидений. Очертания райского сада стали неясными, словно размазанными в пространстве по принципу неопределенности Гейзенберга. Небо потемнело. Голоса людей и птиц канули в какую-то пропасть. Из наступающей темноты еще раз донесся ее звонкий голос:
- Помни! Ты должен прийти ко мне сам… Сам!
Потом перед взором выросла стена сплошного мрака, но уже мрака реального, осязаемого и оттого - удушливого. В его глубине светились меняющиеся цифры бортовых часов. Без трех минут шесть. Пора подниматься…
* * *
Кьюнг находился в таверне, подогревая какие-то консерванты. Потом появился заспанный Айрант, который постоянно ворчал что-то насчет мерзкой жизни и своей несчастной доли в ней.
– Где шляется эта титановая проститутка? - недовольный всем на свете, угрюмый голос проскрипел по воздуху и угасающим эхом затерялся в переходных салонах звездолета.
Будто бы услышав эти слова прибыл хромающий Фабиан. Он, по своему обыкновению, безмолвно приютился в углу, ожидая распоряжений и бесчувственным механическим взором наблюдая, как его белковые коллеги станут заряжаться странным источником питания.
– Как там поживает наш народный Кукольный Театр? Представления продолжаются? - поинтересовался Кьюнг, а может, спросил лишь для того, чтобы разговором заполнить угнетающую тишину, притаившуюся в каждом отсеке.
– Сегодня, кажется, спокойней. Во всяком случае, я спал мертвым сном, ничего не видел и не слышал.
Виртуальное море продолжало облизывать несуществующие берега. А "посетители" ресторана, вечно сидящие на одних и тех же местах и круглые сутки увлеченные трапезой, иногда замирали, даже слегка оборачивались, чтобы подслушать, о чем говорят реальные люди из реального мира. Снующий туда-сюда официант в белом костюме с черной бабочкой уже всем действовал на нервы. Кьюнг, тысячу и один раз созерцавший эту картину, скользнул по ней беглым взором и готов был уже отвести глаза, если бы не странный виртуальный предмет, лежащий на полу возле одного столика.
– Вот черт… - он потряс Айранта за плечо и показал пальцем на стенку.
Там, в компьютерном мире мнимых вещей и идей, на полу ресторана лежал… нет, не предмет. Валялась отрубленная кисть человеческой руки. Официант ходил мимо нее, не замечая или делая вид, что не замечает. "Посетителей", впрочем, это ни малость не смущало, они продолжали увлекаться содержимым своих столов. И вся созданная романтика от этого выглядела невероятно зловещей.
– Кукольный Театр! Он уже здесь! - Кьюнг плюнул куда-то в сторону, целясь при этом в морду своей судьбе.
– Какая-то сволочь ввела в программу компьютера эту чертовщину! - Айрант зло выругался и тут же добавил: - Но ведь это мог быть только Фастер! Никто из нас не смог бы создать такую искусную графику! Погляди: рука как настоящая! Пусть только попробует утверждать, что в наш компьютер залезли души умерших - я его придушу!
– Фастер… - подозрительно повторил капитан.
– Где этот ублюдок?! Сколько его еще можно ждать?!
– Фабиан, сходи-ка за ним… Постой, я сам схожу. - И Кьюнг покинул таверну.
Каюта Фастера была до сих пор заперта. Факт настораживающий. Он позвонил. Затем постучал… Еще раз и погромче. Попытался вызвать его по связи, но ответа не дождался. Нехорошее, муторное предчувствие неизвестно чего всколыхнуло сердце в учащенном ритме, в душе вновь завертелись каменные жернова, трущиеся друг о друга. Так всегда бывало когда возникала опасность, когда вселялся страх, когда подсознание чувствовало присутствие… смерти?
Капитан разблокировал замок и открыл дверь…
Поначалу казалось, он еще спит, но это обманчивое впечатление длилось лишь долю секунды. Кьюнг схватился за грудную клетку - изнутри что-то болезненно кольнуло. Словно удавка обвила шею, сдерживая дыхание. Мир в глазах, подобно сну, начал меркнуть… Ведь еще вчера вечером они непринужденно разговаривали… Он был бодр… иногда шутил, что для него редкость… работал как вол, а сейчас…
Даже после вакханалий Кукольного Театра картина выглядела уничтожающей. Фастер лежал залитый кровью. В него было воткнуто восемь ножей: два по самую рукоять торчали из глаз, еще два были загнаны в уши, один пересекал горло, а три распустившимся веером выходили из области сердца.
Похоже, здесь поработал отъявленный садист.
Гонимый бешенством и отчаянием, Кьюнг залетел обратно в таверну. Взревев как зверь, он перевернул стол с едой. Потом схватил кофейник и что есть силы швырнул его в одну из стен. Экран разбился, и виртуальное море погасло, оставив после себя мертвую темноту, будто открывая окно на планету.
– Он мертв? - спросил Айрант, который сразу все понял.