- Да? - фыркнул он. - А кто это несколько дней назад ругал маленькую девочку, слишком уставшую, чтобы подняться на ноги? "Командир - Комета", так, что ли? Правильно я повторил имя? Или, как там его еще звали, "Гроза космических дорог"… Ни к черту негодный бездельник. "Имею скафандр - готов путешествовать…" Можно подучить у вас автограф, командир, прежде чем отойдете ко сну? Мне как-то раньше не доводилось знакомиться с космическими пиратами… которые крадут корабли и маленьких девочек.
- Это нечестно!
- Ладно, ладно, я вполне понимаю, когда мне показывают на дверь. Но выслушай еще кое-что напоследок: в одном ее мизинце больше силы воли, чем во всем твоем теле, ленивая, лживая, толстая свинья! Прощай! Можешь не просыпаться,
- "Оскар"! Не уходи!
- Что, одному не справиться?
- Нет!
- Ну, так если ты не можешь достать край дороги руками, возьми молоток, попробуй зацепиться им, подтянуться.
Я моргнул. Может, и вправду получится. Я пошарил рукой по поясу, решив, что молоток у меня все-таки есть, хотя руками я его и не чувствовал. Потом поднял его обеими руками, зацепился за край дороги и подтянулся, И этот идиотский молоток разлетелся точно так же, как веревка. А ведь был не из гипса, а из инструментальной стали. Вот тогда я разозлился по-настоящему. Я сел, перевалил через край оба локтя, застонал, напрягся так, что меня в пот бросило, и перевалился на дорогу всем телом.
- Вот молодец! Можешь больше не считать, просто ползи на свет.
Передо, мной маячил туннель. Но я задыхался и решил надавить подбородком на клапан. Безрезультатно.
- "Оскар"! Клапан заело! "Оскар" ответил не сразу:
- Нет, брат, клапан не заело. Замерзли воздуховоды.
- Мне нечем дышать!
Опять он ответил не сразу, но решительно:
- У тебя полный скафандр воздуха. Этого более чем достаточно на оставшиеся несколько футов.
- Мне не доползти.
- Ты дополз уже до того места, где лежит Мэмми. Ползи дальше!
Я поднял голову. Точно, вот она! Я полз и полз, и ее тело уже перед глазами.
- Все, "Оскар":, - выдавил я наконец, - дальше мне не проползти.
- Боюсь, что теперь ты прав. Я тебя подвел. Но спасибо, что ты меня там не бросил.
- Ты меня не подвел, ты молодец, это я не справился.
- Оба мы не справились. Но старались изо всех сил, это уже точно! Прощай, дружище!
- Прощай!
Я сумел проползти еще два шага и уткнулся лицом прямо в голову Мэмми. Она улыбалась.
- Здравствуй, Кип, сынок.
- Извините, Мэмми, я не справился до конца…
- Что ты, Кип, что ты? Ты все сделал.
- То есть как все?
- Мы с тобой справились вместе. Я долго-долго обдумывал это.
- И с "Оскаром", разумеется, и с Крошкой.
- Конечно, как же без них. Мы справились все вместе. А теперь можно отдохнуть, милый.
- Спи спокойно, Мэмми.
Но отдых выдался чертовски короткий. Только я закрыл глаза, чувствуя себя счастливым и согревшимся, потому что Мэмми думала, что я справился, как Крошка затрясла меня за плечо и прислонилась своим шлемом к моему.
- Кип! Вставай! Кип, вставай, пожалуйста!
- Что? Зачем?
- Затем, что я не могу тебя нести! Я пробовала, но не могу - ты слишком большой!
Я поразмыслил над этим. Разумеется, нести меня ей не под силу, с чего это Крошке вообще взбрела в голову такая идиотская мысль - нести меня? Я же ее в два раза больше, это я ее понесу, как только переведу дух.
- Вставай, Кип! Пожалуйста! - Она плакала навзрыд.
- Да ну что ты, маленькая, конечно, встану, раз ты так хочешь, - сказал я ласково.
Вставал я с огромным трудом и, не помоги она мне, упал бы снова. Когда я окончательно поднялся на ноги, она помогла мне держать равновесие.
- Повернись кругом. Пошли.
Но ей все равно почти что пришлось нести меня, подставив плечо мне под правую руку и подталкивая. Каждый раз, когда мы подходили к порогу сорванной взрывом панели, она либо помогала мне переступить через него, либо просто проталкивала вперед. Наконец мы достигли шлюза, и Крошка пустила в него воздух с внутренней стороны. Она отпустила меня, и я сполз на пол. Когда открылась внутренняя дверь, она обернулась ко мне, чтобы что-то сказать, и быстро начала снимать с меня шлем.
Я глубоко вздохнул. Голова закружилась, свет замерцал в глазах.
Крошка глядела на меня.
- Как ты себя чувствуешь?
- Я? Нормально. С чего бы мне чувствовать себя иначе?
- Давай, я помогу тебе пройти в дверь.
Я не мог понять, зачем мне нужно помогать, но оказалось, что без ее помощи я действительно не могу двигаться. Крошка усадила меня на пол подле двери, спиной к стене, я не хотел ложиться.
- Я так перепугалась, Кип!
- Почему?
Я никак не мог понять, почему она перепугалась. Разве Мэмми не сказала, что у нас все в порядке?
- Перепугалась, и все. Не надо было мне позволять тебе выходить.
- Но ведь надо было установить маяк.
- А ты его установил?
- Конечно. Мэмми очень обрадовалась.
- Да, я уверена, что она обрадовалась бы, - сказала Крошка хмуро.
- Она и обрадовалась.
- Хочешь чего-нибудь? Помочь тебе снять скафандр?
- Пожалуй, пока нет. Ты не принесешь мне воды?
- Одну минуту!
Крошка вернулась с водой. На самом деле я не так хотел пить, как мне казалось, от воды мне даже стало нехорошо. Крошка посмотрела на меня, а потом спросила:
- Можно, я тебя на немножко оставлю одного? Тебе не будет плохо?
- Да нет, ну что ты.
Мне, конечно, было плохо; все тело начинало болеть, но она все равно ведь ничего не сможет с этим сделать.
- Я быстро.
Крошка начала застегивать шлем, и я с отвлеченным любопытством заметил, что она одета в свой собственный скафандр, мне раньше казалось, что на ней был скафандр Тима. Я услышал, что она идет к шлюзу, я понял, куда она направилась и зачем. Я хотел сказать ей, что Мэмми лучше было оставаться там, потому что здесь она может… Даже наедине с собой я не хотел думать, что ее тело начнет здесь разлагаться. Но Крошка уже ушла.
Вряд ли она отсутствовала больше пяти минут. Точно не знаю, потому что сидел с закрытыми глазами и ни на что не реагировал. Потом увидел, как открылась внутренняя дверь и в ней показалась Крошка, неся Мэмми в руках.
Крошка положила Мэмми на пол в той же позе, в которой я видел ее в последний раз, потом сняла свой шлем и заплакала. Встать я не мог - слишком болели ноги. И руки тоже.
- Крошка, милая, не плачь, пожалуйста. Этим не поможешь.
Она подняла голову.
- Все, я уже отплакалась. Больше не буду.
Больше она не плакала.
Сидели мы долго. Крошка опять предложила помочь мне снять скафандр, но попытка вылезти из него вызвала такую боль, особенно в руках и ногах, что я бросил это дело. Она забеспокоилась.
- Ой, Кип, кажется, ты обморозился.
- Возможно. Но теперь ничего не поделаешь, - я скорчился от боли и сменил тему. - Где ты нашла свой скафандр?
На лице Крошки появилось возмущенное выражение, тут же сменившееся почти веселым:
- Ни за что не догадаешься. Внутри скафандра Джока,
Я действительно не догадался бы. Прямо как "утраченное письмо".
- Как что?
- Да нет, ничего. Просто как-то не думал, что Червелицый обладал чувством юмора.
Вскоре после этого мы пережили еще одно землетрясение, очень сильное. Будь здесь люстры, они заплясали бы, а пол заходил ходуном.
- Ой! Почти так же сильно, как в прошлый раз, - вскрикнула Крошка.
- Пожалуй, намного сильнее. То, первое, было совсем слабое.
- Да нет, я о том, которое случилось, когда ты ушел наружу.
- Разве тогда было землетрясение?
- Разве ты его не почувствовал?
- Нет, - я пытался вспомнить. - Может быть, оно-то и сбросило меня на снег.
- Ты свалился с дороги? Кип!
- Ничего, обошлось. "Оскар" мне помог.
Еще толчок. Я не обратил бы внимания, но меня сильно тряхнуло, и боль в теле резко усилилась. Но меня тряхнуло достаточно сильно, чтобы туман в голове рассеялся. Да, лекарство у меня справа, а запас кодеина чуть дальше.
- Крошка! Ты не принесешь мне еще немного воды?
- Конечно принесу.
- Я хочу принять кодеин. Но от него я могу заснуть. Можно?
- Ты обязательно должен поспать, если сможешь. Сон тебе необходим.
- Пожалуй что да. Который час?
Она ответила, и я не поверил своим ушам.
- Неужели прошло больше двенадцати часов?
- С чего?
- С того, как все это началось.
- Не понимаю, Кип. - Она недоуменно посмотрела на часы. - Я нашла тебя ровно полтора часа назад, а к тому времени и двух часов не прошло, как Мэмми установила бомбы.
Поверить в это я тоже не мог, но Крошка уверяла, что она права.
От кодеина мне стало намного лучше, и я начал засыпать, когда Крошка спросила:
- Ты чувствуешь запах, Кип?
- Как будто спички на кухне зажигают?
- Вот именно. Похоже, что и давление падает. Закрой лучше шлем, Кип, если засыпаешь.
- Ладно. И ты свой тоже закроешь?
- Да. Мне кажется, что герметизация нарушена.
- Возможно, ты права.
И как ей не быть нарушенной от всех этих толчков и взрывов? Но хотя я и понимал, что это значит, я слишком плохо себя чувствовал, чтобы волноваться. Да и наркотик уже начинал действовать.
Сейчас или месяц спустя - какая разница? Мэмми ведь сказала, что все в порядке. Крошка застегнула наши шлемы, мы проверили радиосвязь, и она села лицом ко мне и к Мэмми. Она долго молчала. Потом я услышал:
- "Крошка" - "Майскому жуку".
- Слушаю, Крошка.
- А все-таки по большей части было очень здорово, правда, Кип?
- А? - Я поднял глаза, посмотрел на шкалу и увидел, что воздуха у меня осталось часа на четыре.
- Конечно, Крошка, все было просто первый сорт. Ни за что на свете не отказался бы от такого приключения.
Она вздохнула.
- Я просто хотела узнать, что ты не сердишься на меня. А теперь спи.
Я действительно почти уснул, как вдруг увидел, что Крошка вскочила на ноги и услышал в наушниках ее голос:
- Кип! Кто-то открывает дверь!
Я мгновенно проснулся, поняв, что это означает. Почему они не оставят нас в покое? Дали бы спокойно дожить несколько часов.
- Спасибо, Крошка. Без паники. Отойди к дальней стене. Оружие с тобой?
- Да.
- Бей их одного за другим. Когда начнут входить.
- Тебе нужно отодвинуться, Кип. Ты как раз между мной и ними.
- Я не могу встать, - я давно уже не то что двигаться, руками пошевелить не мог. - Включи на слабую мощность, тогда ничего страшного, если меня заденет. Делай, что тебе говорят! Быстро!
- Да, Кип.
Она изготовилась к бою и замерла. Открылась внутренняя дверь, и в проеме появилась фигура. Я увидел, что Крошка целится, и завопил по радио:
- Не стреляй!
Но не успел я крикнуть, как она бросила оружие и рванулась вперед.
Это были соплеменники Мэмми.
Двое из них унесли Мэмми, но потребовалось шестеро, чтобы нести меня. Они все время тихо напевали, пока мастерили носилки. Прежде чем меня подняли, я принял еще одну таблетку кодеина, так как даже при их аккуратности каждое движение причиняло мне боль. Долго нести меня им не пришлось, потому что их корабль приземлился прямо у входа в туннель на дорогу, по которой я полз. Во всяком случае, мне хотелось так думать.
Когда наконец мы оказались в полной безопасности, Крошка раскрыла мне шлем и расстегнула молнии на груди скафандра.
- Они просто чудо из чудес, правда, Кип?
- Ага, - в голове стоял туман, но чувствовал я себя лучше. - Когда стартуем?
- Уже стартовали.
- Они везут нас домой? Не забыть бы сказать мистеру Чартону, что его кодеин мне здорово помог.
- О, Боже, что ты! Мы летим на Вегу. Я потерял сознание.
ГЛАВА 9
Мне снилось, что я дома, и я рывком проснулся от этой мелодии.
- Мэмми!
- Доброе утро, сынок. Очень рада, что тебе лучше.
- Я себя чувствую просто чудесно. Прекрасно выспался. - Уставившись на нее во все глаза, выпалил я. - Но ведь вы же умерли! - непроизвольно вырвалось у меня.
Ответ ее звучал ласково, но с оттенком укоризны, как обычно поправляют детей, проявивших бессознательную бестактность.
- Нет, милый, я просто замерзла. Я не такая хрупкая, как тебе, судя по всему, кажется.
Моргнув от удивления, я снова впился в нее глазами:
- Так это был не сон?
- Нет, не сон.
- Я думал, что вернулся домой, и… - попытался сесть, но сумел лишь поднять голову. - Но ведь я дома!
Мы были в моей комнате! Стенной шкаф для одежды, за спиной Мэмми - дверь в холл, справа мой письменный стол, заставленный книжками, а над ним вымпел нашей школы; окно, в которое стучит ветками старый вяз, и листья его, пронизанные солнечным светом, шевелит ветерок.
А моя любимая логарифмическая линейка лежала там, где я ее оставил.
Голова шла кругом, но я во всем разобрался. Все произошло наяву, а глупый конец, "полет на Вегу", померещился во сне от кодеина.
- Вы привезли меня домой.
- Мы привезли тебя домой, в твой второй дом. Ко мне.
Кровать подо мной заходила ходуном. Я хотел вцепиться в нее, но руки не двигались. Мэмми продолжала:
- Ты нуждался в своем гнезде, и мы тебе его приготовили.
- Я ничего не могу понять, Мэмми.
- Мы знаем, что в родном гнезде птица легче выздоравливает. И постарались воссоздать твое.
В том, что она пропела, не было, конечно, ни "птицы", ни "гнезда", но даже в полном издании словаря Уэбстера вы вряд ли найдете более подходящие эквиваленты для ее "слов".
Чтобы успокоиться, я сделал глубокий вдох. Я все понял, ведь что-что, а объяснять она умела. Я был не в своей комнате, все это просто очень похоже сымитировано. Но я еще не пришел в себя.
Присмотревшись повнимательней, я удивился, что мог так ошибиться.
Косой свет падал в окно не так, как обычно. На потолке не было заплат, которые появились с тех пор, как я мастерил себе на чердаке тайное убежище и пробил молотком штукатурку. Книги стояли слишком ровно и казались чистенькими, как конфетные коробки.
Общий эффект был потрясающе удачен, но детали не удались.
Мне нравится эта комната, - пропела Мэмми, - она похожа на тебя, Кип.
- Мэмми, как вам это удалось? - спросил я слабым голосом.
- Мы расспросили тебя. И Крошка помогла.
"Но ведь Крошка никогда не видела моей комнаты", - подумал я и только потом сообразил, что она достаточно насмотрелась американских домов, чтобы выступать в роли консультанта по интерьеру.
- А Крошка здесь?
- Она скоро придет.
Если Мэмми и Крошка были со мной, дела обстояли явно неплохо. Вот только…
- Мэмми, я не могу шевельнуть ни рукой, ни ногой.
Положив мне на лоб свою маленькую теплую лапку, Мэмми склонилась надо мной, и я ничего не видел, кроме ее огромных глаз.
- Ты очень сильно пострадал, но сейчас выздоравливаешь. Не волнуйся.
Если Мэмми говорит "не волнуйся", то волноваться и не о чем. Тем более что делать стойку на руках у меня настроения не было. Мне вполне хватало, что я мог смотреть в ее глаза. В этих глазах можно было утонуть, можно было погрузиться в них и плавать, как в воде.
- Хорошо, Мэмми. - Тут я вспомнил кое-что еще. - Скажите, вы ведь замерзли?
- Да.
- Но ведь вода, замерзая, разрывает живые клетки. Во всяком случае, так принято считать.
- Мое тело никогда не поддается этому, - ответила она, поджав тубы.
- Вот как… - задумался я. - Только не погружайте меня в жидкий воздух! Я не создан для этого.
Опять в ее песне послышался снисходительный юморок.
- Мы постараемся тебе не повредить. - Она выпрямилась и пропела. - Крошка идет.
Раздался стук, и послышался голос Крошки;
- Можно войти?
Ждать ответа она не стала; сомневаюсь, чтобы это вообще входило в ее привычки, а вошла без всяких церемоний.
Помещение, которое я увидел сквозь открывшуюся дверь, напоминало верхний холл нашего дома. Здорово они поработали!
- Входи, милая!
- Конечно можно, Крошка! Ты ведь уже вошла!
- Не ехидничай.
- Чья бы корова мычала. Привет, малыш!
- И тебе привет. Мэмми скользнула в сторожу.
- Долго не задерживайся, Крошка. Его нельзя утомлять.
- Не буду, Мэмми.
- До свиданья, дорогие мои.
- Когда в моей палате приемные часы? - спросил я.
- Когда она разрешит.
Крошка стояла, уперев руки в боки, и разглядывала меня. Впервые за все время нашего знакомства она была отмыта дочиста: розовые щеки, пышные волосы - может, она и впрямь будет хорошенькой лет через десять. Одета она была, как обычно, но одежда была выстирана, все пуговицы на месте и дыры искусно заделаны.
- Так-так, - вздохнула она. - Похоже, что тебя можно не выбрасывать на свалку.
- Я в полном порядке. А ты как?
Крошка сморщила носик:
- Дед Мороз поцеловал. Ерунда. А вот ты разваливался на части.
- Ну да?
- Не могу подробно описать твое состояние, потому что пришлось бы употреблять слова, которые мама сочла бы "неженственными".
- К этим словам мы с тобой непривычные.
- Не язви. У тебя все равно не получится.
- Может, разрешишь мне с тобой попрактиковаться?
Крошка собралась уже было пойти в наступление, но, запнувшись вдруг на полуслове, улыбнулась и подошла поближе. В какой-то момент мне даже показалось, что она хочет меня поцеловать. Однако она лишь поправила подушки и сказала серьезно:
- Да нет, у тебя здорово получается. Ты умеешь язвить, быть противным, жестким, ты можешь ругать меня, как угодно наказывать, а я даже не пикну. Я уверена, что ты сможешь даже поспорить с Мэмми,
Спорить с Мэмми? Я не мог даже представить себе, что у меня возникнет подобное желание.
- Какая ты стала порядочная, - улыбнулся я, - нимб так и светится.
- Если бы не ты, мне и вправду пришлось бы обзаводиться нимбом. Или, что более вероятно, узнать, что я его недостойна.
- А я помню, что кто-то, росточком с тебя, нес меня по туннелю, как куль с углем.
- Это неважно, - увильнула она от ответа, - важно то, что ты установил маяк.
- Что ж, останемся каждый при своем. Однако там было холодно, - я решил сменить тему, потому что нам обоим стало неловко. Ее слова о маяке кое-что мне напомнили: - Крошка, а куда мы попали?
- То есть, как "куда"? Мы в доме Мэмми. - оглянувшись, она добавила: - О, я совсем забыла, Кип, это же не твоя комната.
- Знаю, знаю, - отвечал я нетерпеливо, - это имитация, я сразу заметил.
- Сразу? - расстроилась Крошка. - А мы так старались.
- Да нет, просто здорово получилось. Не представляю, как вы сумели добиться такого сходства.
- У тебя очень хорошая память, Кип. Ты фиксируешь подробности, как фотоаппарат.
"Наверное, эти подробности сыпались из меня, как из дырявого мешка", - добавил я про себя. Хотел бы я знать, что я еще наболтал в присутствии Крошки. Но даже спросить ее об этом я стеснялся, должны же быть у мужчин секреты в личной жизни.