Майский ручей был тихим домом на берегу реки, не очень далеко от пригородного района Лондона, где жили Тимберлейны. Дом простоял пустой шесть недель, и агент по продаже жилья, который передал Патриции ключи, заверил ее, что сейчас самое время покупать, поскольку рынок недвижимости более чем насыщен. Патриция посещала этот дом уже во второй раз; однажды она приезжала сюда с мужем, однако теперь ей нужен был более сочувствующий спутник. Она ничего не имела против Артура, но он слишком много говорил о деньгах.
Сама усадьба была маленькой, но к ней примыкала длинная полоса земли, которая спускалась к реке и небольшой пристани. Потому это место и привлекало супругов. Оно подходило им обоим; Артур любил возиться в саду, она любила реку. Было так славно в начале лета, когда Патриция и Олджи почувствовали себя немного лучше; они одевались потеплее, садились на прогулочный катер у Вестминстерской пристани и катались вверх и вниз по реке, глядя, как город проплывает мимо. На реке даже слабость после болезни воспринималась иначе, казалась чем-то почти возвышенным.
Патриция отперла дверь и вместе с Венис вошла внутрь. Олджи скрылся за домом.
- Конечно, сейчас тут довольно гадко, - говорила Патриция, когда они проходили по пустым комнатам. - Прежние владельцы помешались на белой краске - это так однообразно! Но когда перекрасят, будет совсем другой вид. Я думаю, ту стену можно снести - кому сейчас нужны комнаты для завтрака? - и тогда откроется чудный вид на реку. О, ты не представляешь себе, какое для меня счастье выбраться из Твикенхэма. Скверный район, и с каждым годом там все хуже и хуже.
- Артуру там как будто еще нравится, - заметила Венис, пристально посмотрев на свою подругу, когда та выглянула в окно.
- Артур… Ну да, я знаю, оттуда ближе дj фабрики. О, Венис, конечно, времена сейчас тяжелые, и из-за этой проклятой лучевой болезни у всех испортилось настроение, но почему бы Артуру не встряхнуться немного? Может быть, так нехорошо говорить, но он мне уже просто надоел. Теперь у него этот новый молодой партнер, Кит Баррат…
- О, я знаю, что Кит тебе нравится, - улыбнулась Венис.
Патриция обернулась к подруге. До своей болезни и до того как умер Фрэнк, Патриция была красива; теперь она лишилась прежней живости, и стало понятно, что именно в этом качестве в основном заключалась ее красота.
- Неужели это заметно? Я не говорила ни одной живой душе. Венни, ты дольше меня замужем. Скажи, вы с Эдгаром все еще любите друг друга?
- Я не так явно выражаю свои чувства. Да, я люблю Эдгара. И по многим причинам. Он приятный человек - добрый, интеллигентный, не храпит. И еще я его люблю, потому что он часто уезжает, это упрощает отношения. Кстати, ты мне напомнила: он ведь сегодня возвращается из Австралии. Нам нельзя тут слишком долго задерживаться. Я должна вернуться и что-нибудь приготовить на обед.
- Ты хочешь переменить тему, да?
Из окна кухни они увидели, как Олджи мчался по высокой траве, преследуя ему одному известное существо. Он забежал за сиреневый куст и принялся рассматривать забор, отделявший этот сад от соседнего. Необычная обстановка произвела на мальчика сильное впечатление; он слишком много времени провел среди привычных вещей в своей спальне. Забор в одном месте был проломан, но Олджи не пытался проникнуть в соседний сад. И все же он думал, как здорово было бы, если бы все заборы упали; тогда бы он ходил, где хотел. Олджи попробовал просунуть в дыру палку; результат ему понравился он повторил этот опыт. С другой стороны забора у дыры появилась маленькая девочка, также лет семи.
- Если хочешь сломать, лучше толкни, - посоветовала она.
- Я не хочу ломать.
- А что же ты тогда делаешь?
- Мой папа скоро купит этот дом.
- Ах, как жалко! Значит, я не смогу больше залезать сюда и играть в саду. Твой противный старый отец, конечно, сразу починит забор.
Желая защитить своего отца, Олджи возразил:
- Не починит. Он не умеет чинить заборы и вообще ничего не умеет. Из него мастер никудышный. - Разглядев девочку получше, он добавил: - Черт, а ты лысая; как тебя зовут?
- Меня зовут Марта Дженнифер Броутон, а волосы у меня вырастут, когда я буду большая.
Олджи уронил свою палку и, подойдя ближе к забору, увидел, что девочка одета в красный свитер и того же цвета плиссированную юбку, и что лицо у нее открытое и приветливое, но голова совершенно голая.
- Черт, у тебя ни одного волоска нет!
- Доктор Мак-Майкл говорит, что у меня волосы вырастут, а мой папа сказал, что он самый лучший доктор в мире.
Олджи не понравилась такая претензия маленькой девочки на познания в области медицины.
- Я знаю. У нас тоже был доктор Мак-Майкл. Он приходил ко мне каждый день, потому что я был на Пороге Смерти.
Девочка со своей стороны приблизилась к забору.
- А ты правда видел Порог Смерти?
- Ну, почти. Вообще-то это очень скучно. И истощает внутренние ресурсы.
- Так доктор Мак-Майкл сказал?
- Да. Он часто так говорил. С моим братом Фрэнком это случилось. У него истощились все ресурсы. Он ушел за Порог Смерти.
Оба рассмеялись, и затем Марта доверительным тоном сообщила:
- А у доктора Мак-Майкла холодные руки.
- Это неважно. А вообще мне семь лет.
- Как смешно, мне тоже семь!
- Ну и что? Многим семь лет. Я хотел сказать, что меня зовут Олджернон Тимберлейн, но ты можешь меня называть Олджи, а у моего отца есть фабрика, и там делают игрушки. Мы будем играть вместе, когда я сюда приеду? Мой брат Фрэнк - которого похоронили - он говорил, что девчонки глупые.
- А что во мне глупого? Я умею так быстро бегать - никто меня не догонит.
- Ха, а я догоню! Вот увидишь!
- Тогда знаешь что? Я буду приходить в ваш сад - потому что тут хорошо, нет цветов и всякой всячины как у нас, - и мы будем играть в пятнашки.
Она пролезла через дыру в заборе, изящно приподняв подол юбки, и оказалась прямо перед Олджи. Ему понравилось лицо девочки; нежный аромат вечернего сада, причудливый рисунок пятен света и тени - все это произвело впечатление на Олджи.
- Мне нельзя быстро бегать, - признался он, - потому что я болел.
- Я сразу подумала: ты ужасно выглядишь. Тебе нужно смазывать щеки кремом - я тоже так делала. Тогда давай играть в прятки. У вас есть беседка, там здорово прятаться.
Она взяла его за руку.
- Хорошо, давай играть в прятки, - согласился он. - Покажи мне эту беседку.
* * *
Патриция измерила окна - чтобы знать, какие потребуются занавеси, - а Венис курила и собиралась уходить.
- Едет твой любящий супруг, - сообщила она, заметив машину у подъезда.
- А обещал пораньше. Артур в последнее время всегда опаздывает. Я хотела с ним посоветоваться насчет этой дурацкой плиты. Там Кит за рулем?
- Тебе повезло: именно он. Иди встречай их, а я схожу за Олджерноном. Нам в самом деле уже пора.
Венис вышла через заднюю дверь и позвала Олджи по имени. Ее собственные дети были старше и почти не пострадали от лучевой болезни. Джералд перенес всего лишь нечто вроде простуды - так проявилась болезнь и у большинства взрослых.
Олджи не отозвался. Венис пошла по заросшей дорожке. Впереди пробежала маленькая девочка в красном платье и скрылась за кустом сирени. Венис улыбнулась и побежала следом; девочка пробралась через пролом в заборе в соседний сад, остановилась и с вызовом посмотрела на Венис.
- Я не сделаю тебе ничего плохого - пообещала Венис. Она сдержала возглас при виде лысой головы ребенка. Такое ей уже доводилось видеть не раз. Ты играла с Олджи, где он? Я не могу его найти.
- Он утонул в реке, - заявила девочка и заложила руки за спину. - Если вы не будете сердиться, я выйду и покажу вам.
Она сильно дрожала. Венис протянула ей руку.
- Иди сюда скорей и покажи мне… что ты там говоришь?
Девочка мгновенно пролезла в дыру, робко взялась за руку Венис и заглянула ей в лицо.
- С ногтями у меня ничего не случилось, только с головой, - пояснила Марта и повела Венис к пристани, которая примыкала к дальнему концу сада. Здесь храбрость изменила девочке, и она разревелась. Некоторое время она не могла говорить и потом, когда Венис обняла ее, показала палыцм на реку.
- Вон там Олджи утонул. Теперь видно, как он смотрит из-под воды.
Венис, встревожившись не на шутку, крепко прижала к себе ребенка, стала вглядываться сквозь ветви ивы в темную воду. Среди корней застрял и слегка колебался в струях течения какой-то предмет, смутно напоминавший человеческое лицо. Это был лист газеты.
После настойчивых уговоров Марта согласилась посмотреть и убедилась в своей ошибке. Но и после этого она продолжала плакать, потому что газета имела зловещий вид.
- А теперь ступай домой пить чай, - сказала Венис. - Олджи, должно быть, где-то недалеко. Я его найду, наверно, он забежал в дом - и, наверно, скоро вы опять сможете играть, беги, хорошо?
Девочка посмотрела на нее большими, полными слез глазами, кивнула и побежала к дыре в заборе. Когда Венис выпрямилась и шагнула в сторону дома, из задней двери появилась Патриция Тимберлейн в сопровождении двух мужчин. Один из них, ее муж Артур, в сорок с небольшим лет выглядел так, словно начисто забыл свои более юные годы. Венис, которая относилась к нему с симпатией - впрочем, она была не столь разборчива, как Патриция, и обычно испытывала расположение ко всякому, кто хорошо относился к ней, - пришлось признать, что у Артура угрюмый вид; его угнетали тяжелые проблемы, и он не знал, как быть: бросить им вызов или отнестись к ним стоически.
Патриция держалась за руку мужа, но чаще всего бросала взоры на другого человека. Кит Баррат, компаньон Артура Тимберлейна, имел довольно привлекательную внешность и небрежно зачесывал назад свои рыжевато-коричневые волосы. Кит был всего на пять лет моложе Артура, но отличался большей живостью - особенно, как ясно видела Венис, по отношение к Пат - и одевался элегантнее.
Здороваясь с ними, Венис заметила, каким странным взглядом, одновременно нежным и зловещим, обменялись Кит с Патрицией. Этот взгляд - к прискорбию Венис - несомненно означал, что дело зашло дальше, чем она предполагала.
- Артур, а Венис понравился дом, - сказала Патриция.
- Боюсь, сыро у реки будет, - заметил Артур, обращаясь к Венис. Он засунул руки в карманы брюк и покосился на реку так, словно опасался, что она сейчас выйдет из берегов и поглотит его. С видимой неохотой он отвел от нее взгляд и посмотрел на свою собеседницу:
- Эдгар сегодня возвращается с конференции? Хорошо. Может, зайдете сегодня к нам выпить? Я бы хотел у него спросить, как там дела в Австралии? Похоже, очень плохо, совсем плохо.
- Арт, какой же ты старый пессимист, - укорил его Кит посмеиваясь и, растянув имя своего компаньона: "А-ха-харт". - Брось это! Такой чудесный вечер, а ты брюзжишь. Погоди, пришлют отчет из "Моксана", и ты увидишь, у всех дела плохи или нет. Придет Рождество, и торговля пойдет. - Обратившись к Венис, он пояснил: - Мы обратились в "Моксан", бюро по изучению рынка. Хотим выяснить, из-за чего у нас не ладится торговля; завтра они нам пришлют отчет. - Он забавно вытаращил глаза и выразительно провел указательным пальцем перед горлом.
- Отчет должен был прийти сегодня, - возразил Артур. Он стоял ссутулившись, держа руки в карманах, и устало поглядывал на небо и окрестности. - По вечерам уже осень чувствуется. А где Олджи, Пат? Поедем-ка домой.
- Дорогой, я хотела, чтобы ты сначала посмотрел паровой котел, - сказала Патриция.
- О паровом котле поговорим позднее. Где Олджи? Вечно его нет, когда нужно.
- Олджи где-то спрятался, - сообщила Венис. - Он играл тут с маленькой девочкой из соседнего двора. Почему вы за ним не смотрите? Ладно, мне действительно пора, а то я ничего не успею сготовить к приезду Эдгара. Кит, будь душкой, подвези меня, ладно? Тебе ведь почти по пути.
- С удовольствием. - Кит попытался изобразить искреннее удовольствие. Они распрощались и направились к подъезду. Артур приехал с фабрики на автомобиле Кита, поскольку машиной Тимберлейнов воспользовалась Патриция. Когда Венис уселась рядом, Кит завел мотор и молча отъехал; не будучи особенно чувствительным, он все же держался с ней менее уверенно, зная, что она от него не в восторге.
Артур и Патриция также молчали; потом он проговорил:
- Ладно, давай найдем ребенка. Может, он в беседке. Почему ты оставила его без присмотра?
Патриция проигнорировала явный вызов - чем в очередной раз вызвала раздражение мужа - и, когда они направились вглубь сада, сменила тему.
- Прежние владельцы совсем запустили сад. Тут будет много работы, ты один не справишься; придется нанять садовника. Все эти кусты надо выкопать, оставить разве только те пионы.
- Мы еще не купили этот дом, - пробормотал Артур. Он не хотел разочаровывать Патрицию, но именно оттого его слова прозвучали чересчур мрачно. Она как будто не понимала, что их предприятие с каждым днем приближалось к краху.
Фирма Артура оказалась даже в более тяжелом положении, чем говорил он сам; и к его негодованию, из-за этого обстоятельства между ним и Пат вырастала непроницаемая стена. Он уже давно понял, что их брак не очень удачен и поначалу видел в финансовом кризисе чуть ли не благо. Казалось, трудности должны были сблизить супругов; ведь прежде Патриция сочувствовала бедам Артура. Однако теперь она как будто нарочно отказывалась его понимать.
Конечно, несчастья с детьми сильно потрясли ее, и все же она неплохо знала фабрику мягких игрушек. До того, как Артур женился на ней, Патриция работала там секретаршей: маленькое легкомысленное существо с изящной фигуркой и блестящими глазами. До сих пор Артур помнил, как удивился, когда она согласилась стать его женой. Он убеждал себя, что не похож на большинство людей: никогда не забывал ни хорошего, ни плохого.
Воспоминания о хорошем усугубляли его нынешние горести.
Тяжело ступая по траве, он покачал головой и повторил:
- Мы еще не купили этот дом.
Они подошли к беседке, и Артур открыл дверь. Беседка представляла собой небольшое простенькое строение с расписной доской над низким входом и одним окном, выходившим на реку. Внутри находились два складных садовых стула, гнилой парусиновый навес и пустая банка из-под олифы. Оглядев эти предметы с отвращением, Артур закрыл дверь, прислонился к ней и посмотрел на Патрицию.
Да, она по-прежнему выглядела привлекательной, даже после своей болезни, смерти Фрэнка и одиннадцати лет совместной жизни. Противоречивые чувства переполняли его, и ему теперь хотелось высказать все разом: что она слишком хороша для него, что он старался, как мог, что после взрыва тех проклятых бомб весь мир полетел к чертям и что он знает о ее симпатии к Киту и даже рад за нее - лишь бы она его не покинула.
- Надеюсь, Олджи не упал в реку, - пробормотала Патриция, опуская глаза под его взглядом. - Наверно, он ушел в дом. Пойдем посмотрим.
- Пат, дело не в ребенке. Послушай, мне очень жаль, что так все вышло, я имею в виду эти последние неприятности. Я очень люблю тебя, дорогая. Признаюсь, я немного скуповат, но сейчас такие времена…
Она уже не в первый раз слышала фразу: "Признаюсь, я немного скуповат" - как будто это признание означало какую-то перемену. Патриция перестала слушать, ей припомнилось позапрошлое Рождество, когда она уговорила мужа устроить вечеринку, пригласив друзей и знакомых. Затея оказалась неудачной. Артур почувствовал, что гостям скучно, к ужасу Патриции, достал колоду карт и с наигранным радушием обратился к компании, состоявшей в основном из его сотрудников и их жен: "Вижу, вечеринка у нас получается не очень веселая, может, хотите посмотреть кое-какие карточные фокусы?"
И теперь, стоя в саду прохладным вечером, она снова покраснела от стыда. Что может сравниться с тем позором, который испытываешь, когда все вокруг вежливо улыбаются! Артур воображал, будто достаточно назвать порок, и он сразу исчезнет.
- Ты слушаешь меня, Пат? - Он все еще стоял, прислонившись к двери беседки, словно не хотел кого-то оттуда выпускать. - В последнее время ты, кажется, перестала меня слушать. Но я люблю тебя, ты знаешь. Я хочу только сказать, что мы не можем купить "Майский ручей", по крайней мере, сейчас. Дела идут слишком плохо. Это было бы неразумно. Я виделся с управляющим, и он сказал, что это было бы неразумно. Видишь ли, мы превысили кредит. Он говорит: прежде чем начнется улучшение, будет еще хуже. Значительно хуже.
- Но ведь мы договаривались! Ты обещал!
- Управляющий разъяснил…
- К черту банковского менеджера! Что ты сделал, показал ему новый карточный фокус? Когда умер Фрэнк, ты обещал мне…
- Патти, дорогая, я знаю, что обещал, но я просто не могу. Мы же не дети. Ты понимаешь, у нас нет денег!
- А как же твои сбережения… - начала она и запнулась. Артур сделал движение к ней, но остановился, опасаясь, что его оттолкнут. Костюм у него был поношенный и мятый. На одутловатом лице появилось незнакомое Патриции выражение, и она испугалась.
- Ты хочешь сказать, мы банкроты? Он облизнул губы.
- Нет, конечно, до этого еще не дошло. Ты ведь знаешь, мы обратились в бюро по изучению рынка. Но в прошлый месяц доходы были очень низкие.
Она снова разозлилась.
- Так как же на самом деле, плохи дела или нет? Почему ты не можешь сказать ясно? Ты все время разговариваешь со мной как с ребенком!
Он с болью посмотрел на нее, не зная, какую из множества волновавших его мыслей лучше высказать первой. Начать ли с того, что он любил Пат за ее ребячество? Или с того, что он хотел посвятить ее в свои проблемы, но боялся расстроить? А может, сказать, как он нуждается в ее понимании и сочувствии? Как ему неприятна ссора в этом странном безобразном саду?
Как всегда, в подобных случаях он сделал весьма неудачный выбор и тут же пожалел о нем.
- Я просто хочу сказать, Пат, что в прошлом месяце доходы снизились, очень сильно снизились.
- Люди перестали покупать мягкие игрушки?
- Ну, в общем, да.
- Даже Медвежонка Джека?
- Да, моя дорогая, даже маленького медвежонка Джека.
Патриция взяла его под руку, и они молча пошли к дому.
Когда выяснилось, что Олджи нет и в доме, остальные проблемы на время забылись. Встревоженные родители ходили по пустым комнатам и без конца звали мальчика, но в ответ доносилось лишь эхо.
Патриция выбежала из дома, продолжая звать Олджи, осмотрела кусты и вне себя от ужаса, понеслась к реке. Она была уже возле беседки, когда послышался испуганный голос "Мама!" Олджи стоял в полумраке возле приоткрытой двери; увидев мать, он заплакал и пулей бросился к ней.
Крепко прижав к себе ребенка, она спросила, почему он не показался раньше, когда его искали.
Олджи не мог ничего объяснить толком и лишь бормотал что-то про девочку и про игру в прятки.
Это была игра. Когда отец открыл дверь и заглянул в беседку, отчаянная игра продолжалась. Олджи хотел, чтобы отец нашел и обнял его. Мальчик сам не знал, что заставило его прятаться.