Девушки зашумели.
– Нет, мы не хотим… Мы хотим с тобой…
Они смеялись. Крис, не поддавшись на их уговоры, остался за столом. Его же спутницы отправились вниз. Они присоединились к толпе танцующих. При прочих обстоятельствах я бы счел этих женщин работницами обычного офиса…
– Ну надо же, ни одного знакомого лица, – сказал Крис.
Он рассматривал толпу.
– Здесь что, можно встретить ещё кого-нибудь из наших? – испугался я. Встреча только лишь с Крисом, как мне казалось, уже доставит в будущем немало хлопот.
– Ну, именно здесь может и вряд ли кто-то окажется…, – продолжая вглядываться в силуэты танцующих, сказал Крис. – Это заведение новое, я и сам тут в пятый раз. А вообще в Мидлатауне сейчас, наверняка, трется много наших сверху. Знаешь ли, все хотят развлечься…
– Но почему не дома? Почему не в самом Аптауне? – удивился я.
– Да где ж там отдыхать! – удивился в свою очередь Крис. – Все эти выставки, концерты… Скукота невыносимая. Да ещё и контролируй себя во всём, строй из себя порядочного горожанина, Система понапичкана повсюду. Там даже на женщин спокойно посмотреть нельзя, а тут… Вон, смотри, сколько их тут и никакой тебе слежки. Здесь делай все что хочешь, а датчики максимум, что смогут зафиксировать, что ты спускался вниз…
Крис снова наполнил бокалы, мы выпили. Милена ближе придвинулась ко мне.
– Я буду скучать по тебе, я люблю тебя… Ты будешь спускаться ко мне? – спросила она, обнимая меня за плечи.
– Ну…, – я не знал что сказать, мысли путались. – Может быть попозже… Потом…
– Я бы хотела, чтобы мы больше времени проводили вместе… У меня есть собственная квартира, мы можем встречаться там… Ты слушаешь меня?…
С другой стороны раздавался голос Криса. Он, поддерживая голову рукой и болтая остатками вина в бокале, ныл:
– Я ж в Мидлатун спускаюсь регулярно, лет с пятнадцати. Как-то в школе старшеклассники уговорили и вот… уже не могу отказать себе в удовольствии бывать здесь. Пристрастился к Мидлтауну. А… не говори ничего, знаю, что всё это опасно и хорошим ничем не закончится. Но когда вырываюсь сюда, когда выхожу из-под колпака Системы, обо всём забываю… Знаешь, я ведь так устаю. Там наверху надо всегда надо держать себя в руках, – продолжал Крис, наливая очередную порцию вина в наши бокалы. – Эти камеры, датчики, сканеры… Их слежение выматывает… А у меня ведь такой характер, я совершенно не терплю контроля… Я так устаю… А тут… Да чего тебе рассказывать, и сам знаешь… Ты вообще сам как?… Знаешь, а я ведь, признаться, думал, что ты у нас и правда идеальный… Рад, что ты оказался таким, как все!..
Крис хлопнул меня по плечу.
– Это каким таким, как все? Ну-ка расскажи…, – потребовал я, удивляясь тому, как трудно мне стали даваться слова.
– Да ну, ладно тебе…, – отмахивался Крис, убирая мою руку со своего локтя. – Чего тут строить из себя святошу, да ещё и рядом с такой… Извините, мадам, что говорю про вас в третьем лице, – сказал он, обращаясь уже к Милене. – Ой, люблю женщин! Где там мои красавицы…
Крис попытался встать, чтобы рассмотреть в толпе своих девиц, но, не удержавшись на ногах, опять плюхнулся в своё кресло, махнул рукой, снова наполнил свой бокал…
– Пусть веселятся, – сказал он доставая коммуникатор, – сейчас… Сейчас ещё позову… Знаешь, сколько у меня тут внизу таких… Девять! А как тебе? Ну скажи, не каждый может похвастаться таким количеством! И заметь, всех их я содержу и обеспечиваю… Я не какой-нибудь мидлтаунец, я всё могу оплатить…
При этих словах Милена встрепенулась. Она бросила на Криса многозначительный сияющий взгляд. Я понял, все эти женщины были ряды связаться с кем-нибудь из Аптауна. Не я сам, но та жизнь, которую я мог бы дать Милене, привлекли её…
– Кто те две, с которыми ты пришел? – спросил я, махнув головой в сторону танцующей толпы.
– А, эти… Понравились? – заулыбался Крис. – Лиза работает в офисе какой-то строительной фирмы, Мария – где-то бухгалтером…
– Да нет же, – прервал его я. – Тебе кто они?
– Ну ты, друг, такие вопросы задаешь, – развел руками Крис. – По-моему и так понятно… Знаешь, мы тут как-то друг друга не спрашиваем… Я люблю женщин и готов за это хорошо платить…
При этих словах Криса глаза Милены снова блеснули. Теперь я был уверен в том, что она будет рада заполучить его…
– Да заплачу я тебе, – кинул я Милене.
Она недовольно поморщилась. Покачиваясь из стороны в сторону, Крис сходил за ещё одной бутылкой вина.
– Ну а ты какими судьбами здесь?… – принялся в свою очередь расспрашивать меня Крис.
– Я жду поезда, по работе… – совсем уже размякнув, честно ответил я.
– Да ладно тебе, рассказывай… – подбадривал меня Крис, снова наполняя наши бокалы.
Алкоголь, его волшебная химическая формула творила со мной настоящие чудеса. Мой язык развязался. Утратив всякий контроль, я рассказал Крису всё, и как познакомился с Миленой, и как оказался в Мидлтауне, и как по-ошибке спустился вниз. Повинуясь какому-то врожденному чувству самосохранения, я утаил только то, что произошло со мной вчера в Аптауне, и ни словом не обмолвился о смерти жены.
– Нет, ну ничего себе… Так ты в Мидлтауне первый раз! – удивлялся уже изрядно подвыпивший Крис. – Ну кто бы мог подумать… Первый раз внизу… Не зря тебя назвали "безупречным".
– Да говорю же тебе, я вообще здесь по-ошибке. Да нет, не по-ошибке, а случайно… Ну ладно, не случайно, а просто мне нужно в Квебек, по работе…, – пытался объяснить Крису уже довольно пьяный я.
– Первый раз и уже нашел себе такую… – Крис восторженно указал в сторону Милены, которая, похоже, все больше разочаровываясь во мне, перебралась ближе к нему. Теперь потная рука Криса мяла её коленку.
– Как же твоя жена терпит всё это? – удивился я.
– А никак, – ответил Крис. – Думаешь, она лучше? Думаешь, она сама не спускается вниз? Да вот нет уж. У нас с ней ещё с самой свадьбы договоренность – она не лезет в мою жизнь, я – в её… Она же тоже устает… Я всё понимаю, ей тоже нужен отдых, пусть спускается и развлекается здесь…
– Да что тут хорошего? – закричал я. – Что тут делать?… Посмотри, ну какой интерес быть тут?…
– Ой, не скажи, не скажи…, – покачал головой Крис. – Иногда мне кажется, что тут и есть настоящая жизнь, а там, наверху… Всё там только для того, чтобы потом позволить себе иногда спускаться сюда… Посмотри, как на нас смотрят тут женщины. Для них мы боги! А там, в Аптауне… да там я вообще никто, такой же как все… Разве там можно просто вот так напиться?… Вот просто напиться и всё… Не думать ни о чём, не жрать эту дурацкую полезную еду, не лепить из себя то, чем не являешься…
Я молчал.
– Думаешь, я один плохой? – кричал Крис. – Нет уж, сюда все спускаются… Все…
Крис выругался так грязно, что я не поверил своим ушам.
– Весь Аптаун… Все опускаются… А потом все молчат и делают вид, что ничего не знают, чтобы только не потерять своё место наверху… Они все такие же как я, такие же животные… Все только делают вид. А я не хочу я быть хорошим… Понимаешь, не хочу… Я хочу женщин, выпивки, хочу свбоды…
Крис не унимался:
– Пойдем, пойдем я покажу тебе Колизей… Ты же ведь не знаешь, что такое Колизей.
Я не знал.
– Там… Там… Ты такого не увидишь в своём Аптауне… Там… Там… Каждый вечер бой. Представляешь, без правил, на деньги… Вот как тут можно отдохнуть! Пойдем! – Крис тянул меня за рукав.
– Не хочу. Не хочу…, – вырывался я из объятий Криса.
Крис снова выпил.
– А тогда знаешь что…, – не унимался он. – Тогда пойдем в казино… Просадим кучу денег… Ну скажи, где ещё можно будет так отдохнуть…
– Не хочу, не хочу я ничего просаживать. У меня всё есть, мне ничего не нужно…, – заплетающимся языком отговаривался я.
– Да глупый, не покупать… я тебя не в магазин зову… Играть будем, понимаешь играть, тратить…
Я уже ничего не понимал.
Вернулись спутницы Криса. Разгоряченные, веселые они прильнули к нему.
– Ты посмотри, как они любят нас… – радовался Крис. – Ну где получишь такую любовь. Какой там Аптаун…
Крис махнул рукой.
Вино закончилось. За следующей бутылкой Крис пойти уже не мог. Развалившись на диване, он принялся нашептывать что-то Милене, одновременно с этим шаря рукой под её почти полностью расстегнувшимся пиджаком.
Я переполз за другой столик.
– Что смотрите? – сказал я покосившимся на меня девушкам справа.
– Вы из Аптауна? – спросила одна из них.
– Нет… Да…
– Он из Аптауна, – прошептала девушка подруге.
Они тут же подсели ко мне.
Остаток вечера я помнил уже с трудом. Помню, что девушки уговорили меня купить им вина, помню, мы пили и они, кажется по моей просьбе, рассказывали мне о Мидлтауне. Они жаловались на то, что платят им мало, что все вокруг постоянно дорожает, что мужчины Мидлатуна жадные и не любят обязательств, что семей в Мидлтауне не бывает, женщины растят детей сами по себе…
Утром я проснулся в своём номере, со мной рядом мирно спали две блондинки… Кто они? Что вчера произошло?
Схватив свои вещи, я, наскоро напялив на себя одежду, выбежал в коридор. Спустившись вниз и расплатившись за номер, я поспешил унести ноги из этого места. Я не хотел вспоминать, что было прошлой ночью.
Всё, случившееся со мной, казалось мне одной большой ошибкой.
Никогда раньше я не позволял себе ничего подобного. Я был благочестивым жителем Аптауна и мне это нравилось! Что делал со мной этот находящийся под Аптауном мир? Почему я становился другим?… "Весь Аптаун спускается сюда…" – вертелось у меня в голове. Это были слова Криса. Неужели он не обманывал? Неужели каждый примерный житель Аптауна вечерами опускается сюда? Но для чего? Чтобы вмиг измениться, стать другим? Чтобы выползли наружу какие-то непонятные животные желания, самые низменные инстинкты? Алкоголь, женщины, жажда разгульной жизни… Это было невероятно. Те чинные люди, те благородные граждане Аптауна, представители высшего класса не могли так опускаться… Или… В каждом из нас жило что-то, что тщательно скрываемое делало нас похожими не на людей…
Я брел по улице. Мой нос, улавливающий запахи готовящихся повсюду завтраков, предательски совращал меня. Мне хотелось зайти в любую из тех забегаловок, которые попадались на моём пути. Не устояв под напором ароматов корицы, ванили и крепкого свежесваренного кофе, я рискнул заглянуть в какое-то кафе. Я решился отведать той еды, которая так волнующе будоражила чувства, манила меня. Вопреки моим ожиданиям, я не нашел здесь ни свежесваренного кофе, ни пудинга с ванилью, ни с корицей пирога. Передо мной, на мятой бумажной тарелке оказался только что разогретый в электропечи бутерброд. Его вид вызывал у меня отвращение, но запах… Он был божественен! Этот странного вида, намазанный тёмной пастой кусок пах и свежей поджаристой телячьей отбивной, и посыпанным сверху этой телятины душистым горошком, и только что сорванной с грядки зеленью, и горячим, вынутым за мгновение до этого момента из настоящей глиняной печи хлебом. Я накинулся на этот размякший ломоть как голодный волк.
Я ел, ел и ел… Я покупал один за другим эти странные, пропитанные чем-то немыслимым ломти. Я не мог насытиться. Что творилось со мной? Никогда раньше еда не вызывала во мне такого, никогда ещё вкус пищи не казался мне столь притягательным. Вопреки всем правилам этикета я ел прямо руками. Судорожно запихивал я себе в рот эти чудовищные ломти. Остановился я только тогда, когда почувствовал, что мой переполненный желудок готов взорваться. Стыдясь своего странного, неподвластного разуму приступа обжорства, я поторопился покинуть это место, однако, уйти оказалось нелегко. Разбухшая еда распирала живот.
Я сел… Только сейчас я начал осознавать, что натворил. Кидаемые в электропечь единственным официантом этого кафе пластины теста, за пару минут превращающиеся при нагреве в ароматные куски, были не чем иным, как искусственно синтезированной биологической клетчаткой. Об этом честно свидетельствовала надпись на их шуршащей упаковке. Химические усилители обманывали вкусовые рецепторы, делая эту еду столь привлекательной. Эмульгаторы, загустители, разрыхлители, ароматизаторы… Ни одного натурального ингредиента, способного принести пользу здоровью в составе этой еды я найти не смог. Но как же это было вкусно… Те пищевые добавки, которые мы придумали в Аптауне, для корма животных, варварски использовались на людях здесь, внизу. Это было немыслимо!
Я достал планшет. Я хотел записать всё, что увидел здесь, я хотел написать обо всём, что творилось вокруг. Строчки вылетали из-под моих пальцев одна за другой. Чем больше я печатал, чем чаще перебирал виртуальным клавишами, тем четче я ощущал на себе чужой взгляд. Девушка в углу зала смотрела на меня… А вот и ещё одна, совсем рядом… И ещё, повернулась из-за другого столика… Я уже больше не мог сосредоточиться. Взгляды женщин Мидлтауна отвлекали меня. Я поймал себя на мысли о том, что мне приятно их внимание. Я поправил осанку, улыбнулся одной из них. Эти женщины Мидлтауна не казались мне, как раньше, одинаково-безликими. Обладая собственной индивидуальностью, каждая была мне теперь симпатична. Мне хотелось нравиться им. В их глазах светился неподдельный интерес. В их окружении я чувствовал себя мужчиной…
"Да что же это? Откуда это во мне?" – думал я, гладя по руке подсевшую ко мне незнакомку. Объевшийся, забывший о правилах приличия, я был ненавистен сам себе. Что же это за чертово место, которое заставляло меня забыть о своём человеческом облике, которое заставляло всё чаще задавать вопрос – "Кто я? Человек?"…
Я бежал. Несся по улицам, не желая признаваться самому себе в том, что мне нравиться новая жизнь. Мне приятно внимание женщин, меня расслабляет алкоголь… Меня будоражит эта нежданно свалившаяся на меня свобода. Мне хочется жить так, повинуясь только лишь собственным инстинктам, не думать о морали, о здоровье, набивать свой желудок вкусной едой.
Неужели это возможно? Я хотел разобраться в своих, нежданно открытых мною чувствах. Воспоминания прошедшей ночи будоражили меня. Всё отчетливей возвращали они меня в одно и тоже место… Чтобы понять себя, мне нужно было вернуться туда.
– Скажите, как мне пройти в Колизей? – остановил я первого попавшегося мне прохожего.
Взглянув на мой, специально вынутый для пущей важности из кармана коммуникатор, прохожий учтиво указал маршрут.
Я уже не сомневался в том, что именно в Колизее провел остаток прошедшей ночи. Я готов был пожертвовать ещё одним днём, отложив начало предстоящего мне эксперимента, только для того, чтобы понять, что происходит с моим сознанием, со мной.
"Почему вещи, которые я раньше считал для себя недопустимыми, теперь мною желанны? Как могло случиться, что я, забыв о привычках и привязанностях прошлой жизни, с готовностью кидаюсь в пучину неправедных событий?" – думал я. Электропоезд мчал меня в Колизей.
Сооружение, поражающее своими масштабами, Колизей был вынесен на окраину города. Именно тут, на трибунах огромной арены, собирались те, кто жаждал зрелищ. Жёсткие удары, клубок сражающихся тел, пролившаяся кровь. Рёв толпы… И я… В этом шуме раздавался и мой ликующий голос… Сейчас все эти ночные воспоминания ясно встали передо мной. Теперь они вызвали во мне стыд.
– Представление начнется как всегда в два часа ночи. Билет будете покупать? – спросил меня голос в пока ещё свободной от нахлынувших зрителей кассе.
Мне было противно. Это место, построенное специально для проведения кровавых игрищ, заставляло меня сейчас сконфуженно прятать своё разбуженное желание этих зрелищ внутрь. Бойцы, выходцы из Даунтауна, заводимые криками своих болельщиков били, крошили, калечили друг друга. Сколько я поставил на каждого из них? Я хотел вместе с ними быть первым… А толпа вокруг ревела… Так люди отдыхали. Сегодняшней ночью я был среди них. Так же, как и они, я кричал, ликовал, срывался с места при каждом поражающем противника точном ударе. Живые люди, у всех на глазах, за деньги избивали друг друга, а я был восторженным свидетелем всего этого и мне всё происходящее нравилось…
Потупив глаза, я уходил всё дальше от кассы. Я возвращался на вокзал. Мидлтаун будил во мне нехорошие, неправильные, почти животные желания. Я боялся самого себя. За последние сутки я узнал себя совсем другим. Дома, в Аптауне, с его жесткими нормами нравственности, я чувствовал себя человеком… А тут… В кого я превращался? Я не понимал, что происходило со мной.
Найти во второй раз вокзал оказалось несложно. Быстро отыскав нужную мне ветку так называемого метро, я уже через полчаса стоял на железнодорожной платформе, ожидая посадки в поезд, следующий в Квебек. Теперь, освоившись в Мидлтауне, испытав то, что он мне мог дать, как никогда раньше мне хотелось вернуть себе место в обществе настоящих людей.
Поезд в Квебек пришел с опозданием в сорок минут. Всё это время я шатался на вокзале, вглядываясь в лица спешащих куда-то прохожих. Кто все они были? Куда торопились и задумывались ли над своей жизнью подобно мне?
Больше всего мне хотелось сейчас вернуть всё обратно, откинуть время назад. Если бы можно было возвратиться к тому моменту, когда я счастливый целую перед алтарем не менее счастливую, чем я Эльзу.
Тогда я бы смог что-то изменить, прожить жизнь как-то по-другому… Всё было бы иначе. А теперь?… Что это будет за эксперимент, который, обойдя препоны Системы, даст мне ещё один шанс. Смогу ли я обрести по-настоящему новую жизнь?
Наконец, я зашел в вагон. Занять своё место я смог только после того, как догадавшись приложить билет к ручке сиденья, заставил замолчать надоедливый динамик. "Регистрация не пройдена" – громогласно твердил он. Робко бросив взгляд на прочих пассажиров, я понял, что никому из них до меня дела нет. Проворно распихивая свои вещи по полкам экспресса, чиркая билетами по ручкам кресел, они рассаживались по местам. Мой сосед – мужчина лет тридцати пяти – расположившись рядом, тут же принялся с деловитым видом листать не электронный, а напечатанный на бумаге какой-то посвященный бизнесу журнал. К моему удивлению салон поезда выглядел довольно новым, однако, не оснащенный ни игровыми консолями, ни экранными для просмотра фильмов, ни даже электрическими розетками для подзарядки батарей планшета он не оставлял мне надежды на то, что в дороге я не буду скучать. Мне ничего не оставалось, как уставиться в окно. Там, за стеклом готовящегося к отправлению в Квебек экспресса я увидел мрачный город. Тусклые лампы фонарей, может быть в последний раз, освещали для меня серые, угрюмые стены… Я понял, что не знаю того, что мне предстоит. Там, где-то наверху, оставалась моя прошлая жизнь. Здесь, между стен Мидлтауна, я провел самые необычные в своей жизни часы. Роковая случайность и страх перед будущим гнали меня из родного города прочь. Поезд тронулся, я уезжал. Не так я хотел прощаться с Индианаполисом, не туда хотел бы проделать путь…