Гуля попрощалась и вышла. Ли открыла глаза. Отдельная палата в новом корпусе Кузинской больницы. Маленькая, но отдельная - теперь все палаты отдельными делают. Занавеску Гуля отдернула, и в широком окне покачивались верхушки деревьев - черные ветви березы с жалкими обрывками мокрой листвы, мохнатая шапка сосны.
Едва слышно скрипит насос, установленный на здоровое, правое плечо. Качает лекарство и физраствор в кровь, по тоненьким пластиковым жилкам, автоматически проросшим внутрь, припавшим к подключичной вене. Ли уже привыкла к этому тихому скрипу.
Дверь снова открылась. Ли широко открыла глаза - это был Ресков. Он еще ни разу не приезжал к ней - с того момента, как сдал ее в больницу, это Ли помнила смутно: они летели на санвертолете, она на носилках, Ресков рядом, держит ее за правую руку, и ей кажется, что через эту руку он вливает в нее жизнь. Жизнь в ней едва теплилась.
Вообще члены группы КБР навещали ее мало. Вот свой отряд - много, каждый день и не по одному человеку. А из КБР каждый побывал по разу, только Юлька - два. Ресков же еще у нее не был. Все это, конечно, ради конспирации. По-прежнему. Теперь так будет всегда.
Учитель подошел, сел рядом с ней. На плечи наброшен белый халат.
- Как ты? - спросил он, - болит что-нибудь?
- Нет, - ответила она. Ей постоянно капали анальгетики.
- Как чувствуешь себя?
- Да так себе, - Ли попробовала улыбнуться, - спасибо вам. Если бы не вы тогда…
Ресков мучительно сморщился, покрутил головой.
- Нам повезло еще. По-хорошему тебя нельзя было отпускать вообще. Но данных о том, что они связаны с вооруженными бандитами, у нас тогда не было. И все равно это мой прокол - то, что ты едва не погибла. Я отслеживал тебя, конечно, через комм, ты же понимаешь. Счел, что мой Зонгшен покрывает расстояние до Кузина за четверть часа. Я действительно был на месте происшествия через пять минут. Зонгшен мой идет и по лесу, а след был хорошо виден, да и навигация. И все же я чуть не опоздал.
- Он мог бы убить меня сразу.
- Видимо, он не убийца. Еще. Он боялся на самом деле, накручивал себя. Стрелял - но не в сердце, издевался. Это не так легко - в первый раз убить безоружного.
- Я бы все равно умерла, если бы не вы. Кровотечение. Так что он все равно убийца.
- Конечно. Он был убийцей, готовился им стать. Сейчас, раз ты выжила, его бы, вероятно, не расстреляли, если у него еще нет жертв на счету. Нынешние времена гуманные. Но теперь он мертв. У меня не было другого выхода, я должен был стрелять, чтобы спасти тебя.
Ресков помолчал.
- Вчера был суд, - вновь заговорил он, - Талгыта и трех его сообщников из взрослых отправили в ЗИН. Для националистов существует отдельный ЗИН, кстати, на территории Казахстана - там только дополнительно систему орошения поставили. Они там кучкуются в отдельные национальные группки. Воюют между собой. За десять лет, думаю, он многое поймет.
- Он же был украинец, - произнесла Ли, - а Миша у нас вообще русский. А национализм казахский. Почему так, Кирилл? Что за ерунда такая?
Ресков покачал головой.
- Ты разве еще не поняла - ни при чем здесь национализм, нация, любовь к народу или к своей культуре. Разве у нас кто мешает любить свою культуру и развивать ее - да развивай сколько влезет. Даже навязываем в определенной степени - все языки СТК предлагаются в школе для изучения. Бред это все, Лийя. Я же рассказывал сколько раз - и у Гитлера было полно коллаборационистов из народов, которые считались неполноценными. И например, в бандеровском конфликте участвовали и русские националисты. Ну не бред ли - риторика вся антирусская, проклятые москали, кацапы - а русские националисты как свои. Это просто фашистская идеология. Фашисты любой нации могут отлично сотрудничать друг с другом.
- Они говорили, - вспомнила Ли, - что СТК возник не потому, что рабочие взяли власть. А потому, что русские имперцы все захватили и уничтожили великий Казахстан.
- Вот! О рабочих они и слышать не хотят. А их идеал - это на самом деле власть местной национальной элиты, и в конечном итоге - восстановление буржуазии, чтобы эта элита снова получила собственность и имела возможность делать прибыли. Конечно, большинство-то националистиков мелких этого не понимают. Они и вправду верят в нацию и прочий бред. Их пока можно переубеждать. А вот те, кто стоят за ними…
Ресков покрутил головой.
- Лийя, - сказал он, - то, что ты сделала - это… ну очень круто. Не то, что ты пострадала, конечно - это моя вина. А то, что ты фактически одна эту группу раскрыла. И бандеровца этого - главным-то, конечно, он был, а не Талгыт. Мы и связи его уже знаем теперь. Он бы раскручивал украинцев, но в нашей школе их меньше, да и у них еще с бандеровщины прививка, не любят они нациков. Поэтому он стал казахов раскручивать. Ты даже не представляешь, какая ты молодец. И как ты все правильно сделала, и это - в пятнадцать лет. Знаешь, если бы ты что-то сравнимое, да в твоем возрасте сделала в армии - тебе бы сейчас орден дали и по всей Евразии прославили. А так - никто не узнает, кроме нас и твоего личного дела. В дело все занесено, конечно, насчет этого не волнуйся. Это тоже такой аспект. В КБР ты можешь хоть из кожи вон вылезти, хоть какой подвиг совершить - узнают об этом только после твоей смерти, да и то далеко не сразу.
- Да мне все равно, - Ли едва шевелила губами, - какая мне разница. Зачем мне слава эта. Да и за что тут…
Она замолчала. Все это время - и даже сейчас, и особенно сейчас, ночами, когда подступала боль - она нисколько не гордилась собой. Ей было тошно. По-прежнему мерзко, противно. По-прежнему - ощущение грязи, в которую она вляпалась - и не отмыться.
Но самое главное, что теперь как-то стало понятно, что придется так и оставаться во всем этом. Другого пути нет.
Если хочешь хоть немного себя уважать.
- А я ведь тебя сначала в группу не планировал, - признался Ресков, - мы отбирали ребят по другим параметрам, ты вроде и не проходила. Ты больше наукой занималась, общественница, умница. Но у нас есть один выпускник, он сейчас курсант КБР. Чон Йунгбинх, ты его помнишь, конечно же. Мы с ним говорили об этом в Ленинграде, и он сразу порекомендовал тебя.
- Бинх, - вырвалось у нее.
- Хороший товарищ, дельный. Вот так ты и попала в группу. Ну теперь я, конечно, нисколько не жалею!
Ресков ушел, попрощавшись, а Ли еще долго лежала, глядя в потолок, переваривая услышанное. Выходит, всем этим она обязана Бинху.
И выходит, Бинх помнит ее. Уже почти не пишет - но помнит.
Смеркалось, как всегда, рано, в комнату вошел дежурный салвер Володя с торчащим панковским гребнем и подносом в руках.
- Хэй, привет раненым героям! - воскликнул он, включая розовый мягкий свет, - или поярче сделать? Угу. Ну-ка, покажи свой драндулет!
Он поменял растворы для вливания. Протер кожу над проросшими жилками какой-то дезинфекцией.
- В туалет не хочешь? Тогда давай жрать, и без разговоров! Ну-ка, ну-ка, - он легко передвинул Ли повыше, нажатием кнопки поднял головную часть кровати, - твои любимые, между прочим, бутерброды с лососем!
- Неудобно, - пожаловалась Ли. Здоровая правая рука тоже двигалась с трудом из-за помпы с лекарствами.
- А ты терпи, казак, атаманом будешь. Давай-ка ешь, кормить я тебя не буду, я же должен стимулировать твои ресурсы! И кстати, к тебе там еще одна притащилась. Они тебя замучили совсем! Ей зайти или пусть завтра приходит?
- Да пусть зайдет, - улыбнулась Ли.
Ужин она доела до половины. Дверь открылась, и в палату робко заглянула Карагёз.
- Здравствуй, - робко сказала она.
- Привет. Да ты заходи! - Ли насторожилась. Отодвинула подставку с едой - та мягко автоматически отъехала.
Карагёз села на краешек стула.
- Вот… это тебе, - стала доставать из сумки конфеты, яблоки.
- Спасибо, - Ли не знала, как говорить с Карагёз. По правде сказать, ей было неловко, - ну как там, в школе?
- Да нормально, - кажется, и Карагёз растерялась, - так нормально все…
Она сцепила в замок тонкие пальцы.
- Лийя, я… Я не думала, что все так плохо! Правда! - вырвалось у нее, - я не думала, что он такой! Что он способен… Ну, Петро. Я думала, ничего такого, ну мы там собираемся, разговариваем. Но что он будет стрелять… в тебя…
- Я тоже, честно говоря, не представляла, что все так плохо, - кивнула Ли. Карагёз смотрела на нее с жалостью, и эта жалость накатывала, как асфальтовый каток. Страшен был не сам факт ранения, боли - страшна вот эта ненависть, эти цепкие мужские руки, впившиеся в глотку, тяжелый ботинок в лицо. Он хотел уничтожить, раздавить ее. Вот что страшно. И она не могла ему сопротивляться - она гораздо слабее. Да и не умеет она сопротивляться, все эти спарринги, тренировки - это же в шутку, это спорт. По-настоящему она не только не убивала людей - даже не ударила никого всерьез.
А он - стрелял в нее, он бил насмерть. Ли чувствовала, что дальше не сможет жить с этим фактом. По крайней мере - жить, так как раньше. А как вообще с этим жить? И стоит ли?
Она сморгнула. Сжала зубы. Не время сейчас расклеиваться, потом порыдаешь.
- Ты знаешь, я… я когда об этом узнала, пошла к нашим… у нас в отряде Тинка председатель ячейки, ты ее знаешь, конечно. Я рассказала все. Мы думали сначала, что ты не выживешь. Так из больницы передали, что все очень плохо. Я думаю - ну как мы могли? Как мы этого бандита слушали - ведь это же бандит! Зачем мы все это делали? Это же глупо, глупо! Тина и сказала, что мы дураки, конечно, и из-за нас в тебя и стреляли. Но хорошо, что я хоть сейчас… Мухтар еще возмущался потом, а я ему говорю - ты сам занимайся этой ерундой. А я не хочу там, где людей надо убивать! И с бандитами какое-то дело иметь! Ведь как подумать, какую чепуху они несли все это время. И Тал тоже чепуху нес, а я, дурочка, к себе в персонал тащила.
Ли слушала, прикрыв глаза.
- Ничего, - сказала она, - ты не расстраивайся, Карагёз. Все будет хорошо, я тебе обещаю. Все еще в нашей жизни будет хорошо.
Глава одиннадцатая. Работа и личная жизнь
Прошло Рождество, мелькнул безрадостный Сильвестр с новогодним безумным салютом - небо все было раскуплено ведущими фирмами, и в нем плясали световые рекламные фигуры, узоры, надписи. Здесь уже практически не было места обычным самодеятельным ракетам и сполохам, хотя и они стали куда более изощренными, чем раньше.
После Нового Года курсы возобновились. Рей приходил домой и падал в постель без сил - отчего-то бессмысленное сидение утомляло до такой степени, что даже в интернет не хотелось. Денег не хватало ни на что. Однажды Рей сказал об этом Ванг.
Та протянула ему очередную брошюру в виде пластикового листа - "Почему вам не хватает денег?"
- Такой литературы очень много, и там еще указан список сайтов, куда можно обратиться. Базис рассчитан исходя из нормальных потребностей среднего гражданина, и если вам не хватает - это говорит лишь о том, что вы не умеете считать деньги. Этому нужно учиться.
Из брошюры Рей почерпнул много полезных советов: например, чайный пакетик нужно заваривать не один, а несколько раз. Где еще можно достать бесплатную или дешевую подержанную одежду и вещи. Как вести счета. В брошюре было и множество рецептов и даже целых меню на неделю, поразивших Рея непрактичностью: например, в понедельник рекомендовалось съесть сардельку, во вторник - половину консервной банки гуляша, в среду - яйцо; куда девать остальные сардельки, которые ведь не продаются по одной, в меню ничего не говорилось. А если все-таки есть по сардельке в день из большого дешевого пакета, то обещанного разнообразия никак не получится. Собственно, примерно так он и питался. Не слишком, скажем прямо, разнообразно.
В магазин он ходил по субботам. Действительно, закупка в Альди обходилась дешевле, чем заказ на дом, хотя сама доставка беспилотниками почти бесплатна. Скорее всего, думал Рей, это потому, что в магазине ты выбираешь более придирчиво, да и ассортимент в Альди не такой большой, как на интернет-порталах: нечем особенно соблазняться. Рей бродил с тележкой меж полок, среди озабоченных женщин-иностранок, и забулдыг-алкашей явно местного вида. Попадались, впрочем, и приличные люди. Рей тянул руку за ветчиной и тотчас слышал бойкий голос советчика с интернет-портала "Учитесь жить!" - незачем брать колбасу по три доллара сто граммов, когда есть куриное мясо за один доллар. Он краснел и кидал в тележку пачку колбасы подешевле.
В начале февраля курсы закончились. Рей с сожалением распрощался с Леей и так и не решился попросить у нее номер комма. Она тоже не стремилась сближаться с ним.
Рей отправился отмечаться к Ванг, и та заявила ему:
- Вы уже довольно долго не можете найти работу!
- Но ведь я занимался на курсах полный день! - удивился Рей.
- Да, но вы и до этого ничего не могли найти. Мой долг - помочь вам! У нас для длительно безработных существуют специальные программы. Должна вас предупредить, что если вы не будете выполнять программу, я обязана буду применить санкции!
Рей, мечтавший о том, как в следующем месяце начнет получать полное, не сокращенное пособие, вздрогнул.
- Но ведь, - пробормотал он, - это не пособие по безработице, то, что вы мне платите. Это БОД. Он ведь называется так - БЕЗУСЛОВНЫЙ доход! Вы извините, я из прошлого все-таки, в современной жизни не ориентируюсь. В наше время говорили, что если введут БОД, то его будут платить всем, не спрашивая, ищешь ты работу или нет!
Ванг уставилась на него разом округлившимися глазами. Сердце уползло в пятки - что она скажет теперь?
- Но выплаты БОДа действительно совершенно не связаны ни с какими условиями! - отчеканила кураторша, - в нашем обществе 87 процентов граждан получают БОД! Его не получают лишь те, чей суммарный доход в два и более раз выше БОДа.
- Но тогда, - очень тихо сказал Рей, - почему вы требуете от меня поисков работы?
- Вы кажется, неправильно понимаете ситуацию, господин Гольденберг, - улыбнулась Ванг, - мы живем в свободном обществе! Это не тоталитарное государство, здесь никто не принудит вас что-либо делать! Но я, как ваш куратор-социальный педагог, должна помочь вам в социализации и адаптации, вот и все. И такой куратор в нашем обществе есть у каждого, хотя те, кто зарабатывает много и не нуждаются в БОДе, освобождены от обязательной опеки! Впрочем, я понимаю, откуда у вас такие дикие представления - что я от вас чего-то требую, что вы якобы должны искать работу! Так было в ваше время. Безработных мотивировали, их заставляли быть активными с помощью запугивания санкциями. Но это время, к счастью, давно позади! Поймите, мое призвание - помогать людям! Помогать вам. Я хочу вам помочь - быть социализированным, счастливым, самореализоваться в обществе! Разве вы этого не хотите?
- Хочу, - согласился Рей, - но я ведь хотел пойти учиться…
- Ну извините, я же не могу оплатить вам учебу! Я оказываю вам педагогическую помощь и консультативную. Я могу помочь вам во всем: научить, как правильно распределять ваш бюджет, как заботиться о здоровье, как общаться с людьми. Именно этим я и занимаюсь! Вот вы уже прошли курсы, разве это не замечательно?
- Замечательно, - скрепя сердце, буркнул Рей, - но ведь вы меня сейчас упрекнули в том, что я не нашел работу…
- Позвольте, но какой же это упрек! Ведь сейчас все не так как раньше! Если вы и найдете работу, вам же не перестанут платить БОД! Поймите, речь не о деньгах! Мы не экономим деньги на вас! Но наличие постоянного места работы - это важный социальный показатель, это стабильность вашей психики, ощущение своей нужности, регулярное общение с людьми, структурирование времени! Поэтому мы всегда стремимся, чтобы наши подопечные имели это место работы. Это только для вашего блага! Рабочее место - это такое же необходимое благо, как жилье, пища, медицинское обслуживание. Вот я и хочу помочь вам найти рабочее место!
- Ну а если кто-то не хочет работать? - из предосторожности Рей не рискнул сказать "я не хочу".
Ванг улыбнулась снисходительно, как школьнику.
- Не все человеческие желания являются здоровыми. Особенно если речь идет о человеке дезадаптированном. Практически все получатели БОДа страдают тем или иным видом психических расстройств, даже те, кто еще не получил диагноза и лечения. Да, наше общество - общество индивидуализма и свободы личности! Но согласитесь, если больной шизофренией хочет убить себя, потому что этого хочет некий голос в его голове - это неправильно, и такому больному нужно помешать. Вот и нежелание работать, быть социализированным - это психическое нарушение. Если оно упорное, это говорит о расстройстве личности и требует стационарного лечения!
- Да я-то хочу работать, - поспешно заявил Рей.
- Вот именно. И то, что вам это не удается - следствие некоторых дурных привычек. Наша программа поможет вам от них избавиться и начать действительно активную и здоровую жизнь. Активируйте ваш комм, пожалуйста! - потребовала Ванг. Рей послушно активировал устройство.
Базис-граждане обязаны всегда иметь при себе коммы, ему это уже разъяснили.
На плоском экранчике вспыхнула и распалась фейерверком многоконечная звезда: пришло обновление.
- Эта программа будет определять вашу активность в течение дня и корректировать ее. Данные будут направляться непосредственно сюда, мне. Желаю вам успеха в поисках места работы!
На следующий день Рей проснулся от толчка. Семь утра. Он застонал и перевернулся на другой бок.
На курсы же не надо идти! Могут быть в положении безработного хоть какие-то плюсы?
Но что-то настойчиво толкнуло его в запястье. Комм оглушительно зазвенел, да так, что Рей подскочил на кровати.
- Вам рекомендуется покинуть постель, - посоветовал приятный, но твердый женский голос.
- О боже, - пробормотал Рей и встал. С трудом прошлепал в ванную. Снял омерзительный комм.
- Рекомендуется немедленно разместить прибор на вашем запястье! - отреагировал голос. Рей застонал.
- Я мыться пошел, ясно?
- Рекомендуется немедленно разместить прибор на вашем запястье!
Айфон был, конечно, водонепроницаемый, но все равно Рей не привык мыться, не снимая прибора. Он полез в треснутую душевую кабинку, включил воду. Через некоторое время комм сообщил:
- Снижая температуру воды, вы бережете окружающую среду и приносите пользу своему здоровью!
- Хрен тебе, - злорадно произнес Рей и дожал сенсор до ста процентов горячей воды. Все равно она течет, правда, еле теплая. Он вылез, вытерся, влез в одежду и двинулся было из ванной, но голос остановил его:
- Не забудьте разместить прибор на вашем запястье!