"Мама, если бы ты знала, - подумал Дар, - что тут все дело не в том, чтобы пробудить мышечную память… Просто раньше я чувствовал себя по-другому. Так, будто мое тело - это я… Похоже, что, когда я оставил его так надолго, я оторвал душу от всех этих мышц, костей и сухожилий - и уже не приклеить оторванного назад. Сейчас дело за тем, чтобы заставить все это слушаться. Наверно, это будет не проще, чем заставить слушаться чужого человека… но ведь я мог…"
Рон очень удивилась, когда безжизненная рука Дара вдруг сомкнулась на ее запястье. И не чувствовалось в этом действии ни слабости, ни дрожи. Обычное крепкое пожатие. Но в мальчишеских глазах отразилась такая мука, будто он сворачивал горы. Это почти так и было: Дар постигал то, чего раньше не знал и не умел… Но не прошло и часа, как он уже беззаботно бегал по талому снегу вместе с Клотом и Скирром… Телесная оболочка подчинилась, всецело и полностью, готовая выполнить любой приказ…
Вечером собрали совет у костра. Несколько минут все молчали, глядя на нового Дара. Нет, внешне он совсем не изменился. У него остался тот же голос, те же движения, тот же взгляд. Но, тем не менее, он казался совсем другим человеком. Причем таким, у которого хочется просить совета…
- Я пойду, куда шел, - сказал Дар со странной надеждой. - И прошу вас пойти со мной.
- Я с тобой, сынок, - Рон положила руку ему на плечо.
- И я, - коротко буркнул Ив.
Каяла и Нефью просто кивнули в знак согласия. Скирр заворковал что-то радостное. А Мих ответил за себя и за Раю:
- И мы с тобой.
- Эмеральд ждет нас, - улыбнулся Дар. - Мы найдем корабли…
Глава сороковая…Новый Бог перед Старшим Взрывом - что мальчик…
От любви до ненависти - один шажок-прыжок… Никогда бы не подумал, что возненавижу Рон. Причем такой силы была ненависть, что я шел по улице, и от меня шарахались люди, случайно на меня взглянувшие…
Она, она забрала моего сына! Пришла за ним из какого-то небытия!!! Мне плевать, что Дар пошел сам - это мальчишка; матери послушался…
Я лечу в Штаты, но Оракул подождет!
Ты смогла прийти в мой мир, Рон, так неужто я не сумею прорваться в твой?! Я был могущественным когда-то. Я был океаном, а ты власти имела не больше, чем щепка на его волнах!
Я вернусь и докажу, что не побежден!
Глава сорок первая. Разбитые корабли
До большого города оказался день езды на снегоходах… И первым, на что обратил внимание Дар, были корабли. Поверженные исполины лежали на берегу, перевернутые, намертво вросшие в песок… Они были печальны, как печальны мертвые изваяния, не сумевшие запечатлеть тепло живых.
- Мрак… - своеобразно ругнулся Дар. Остальные хранили молчание.
Ну, может быть, хоть один?!. Дар убил несколько часов, чтобы обежать все мертвые корпуса, но везде находил дыры в бортах и проваленные днища… Ни один из этих монстров уже не поплывет…
- Ладно, Дар, давай лучше костер разведем, поедим, погреемся, - утешил его Мих. - Может, к утру придумаем, что делать дальше…
…Дар рад был бы уснуть, но сон почему-то не шел…
Над Берегом Владислава гордо возвышалось открытое иссиня-черное небо, запятнанное звездами. Небо, которое обладало взглядом… Дар посмотрел в него внимательно, как смотрят в глаза, и ему показалось, будто что-то мягко дрогнуло в ночи. Правда, он так и не понял, что произошло… По ту сторону ночи вздрогнула Вита, встретив взгляд простого смертного, направленный в глубины ее души…
…Дар закрыл глаза и развел в стороны руки - бессильный непонятный жест… Он не знал, что делать. Как быть с этим краем мертвых кораблей…
…Молота судьбы не выдержала ни одна мечта… Даже мысль он отце уже не была лучом света - после того, как Дар встретился с ним. Человек. Это был человек. Хороший человек… правда, предатель… "Это Шура, моя жена…" вот-вот…
…Из-за камня легкой тенью выскочил Скирр. Дар, стряхнув печальные мысли, точно снежинки, улыбнулся пушистому малышу. Тот, оживленно объясняя что-то на своем мурлыкающем наречии, потянул Дара за руку. Звал куда-то…
Вдвоем они обошли мертвое судно, зарывшееся носом в песок и направились к обломанным зубам города… По пути их догнал Клот - бежал легко и беспечно, не обращая внимания на нешуточную силу, угадывавшуюся в каждом движении.
…Все отцовские разговоры Ива разбивались о непоколебимое, невесть откуда взявшееся упрямство его сына, как волны об утес. Мих был непреклонен. Он стоял, скрестив руки на груди и выпрямившись во весь рост. Судя по отсутствующему взгляду, мысли его были там, возле костра, где устраивались на ночлег Нефью, Рон и… Рая.
- …В свое время я б тебя еще понял, - распекал его Ив. - Да, когда такая тьма стояла, когда кланы грызлись… да, тогда парни гибли два через один, а девки воевали не все. Те, которые оставались на слетах, жили лет по тридцать - и ничего удивительного, если у парня была жена его гораздо старше. Но сейчас, дурень! сейчас-то!.. Мы что, воюем, что, выбора нет?!
- Я люблю ее, - отвечал Мих. И так каждый раз… волны об утес, и все тут…
- Она радикс, - настаивал Ив.
- Я люблю ее, - упорно повторил Мих…
Ив понял, что Миха придушить проще, чем переубедить: он уже все для себя решил. "Вырос, балбес…" - пробурчал Ив и зашагал к костру. По пути поймал себя на мысли, что вовсе и не хотел переубеждать сына. Не хотел бы, чтобы он был вечно покладист и послушен, как слуга, чтобы дрожал и преклонялся пред отцом… Нет, Мих вырос таким, каким мужчина и должен быть… Вырос… давно ли Ив держал его на руках, когда маленькая ладошка Миха с трудом обхватывала отцовский палец?..
…Вчерашний ребенок возвращался в лагерь победителем… а его отец… всего лишь шел за ним…
- Ив, где Дар? - встретила его Рон вопросом.
- Не знаю, не видел, я тут с Михом разговаривал, - Ив задумчиво поскреб затылок.
- Он, вроде, на виду все время был, а теперь куда-то пропал…
- Ох, все заново, - проворчал Ив и гаркнул так, что эхо запрыгало по всем камням: - ДАР!!!
Городские развалины обступили троих со всех сторон. Здесь темнота превращалась во мрак… Клот остановился и заглянул Дару в глаза.
- …Ты меня боишься, Дарий? - спросил он, положив Дару ладонь на плечо.
Ладонь была тяжелая. Сожми Клот пальцы - и плечу впору захрустеть…
- Нет, Клот, - спокойно ответил Дар. - Ты здесь не для того, чтобы причинить мне вред.
- Ты мне доверяешь… - странно ухмыляясь, Клот убрал руку и отступил на шаг… на расстояние удара… - Почему?
Дар не смог ответить.
- А если я здесь затем, чтобы убить тебя? - вкрадчиво спросил Клот.
- Тогда я буду защищаться, - миролюбиво произнес Дар… один взгляд на этих двоих со стороны, на худощавого Дара и Клота, который, если в лицо не вглядываться, выглядит взрослым мужчиной - и становится понятно: мальчишке хватит и одного удара…
- Тебе хватит и одного удара, - озвучил общую мысль Клот.
- Не попадешь, - парировал Дар.
Тогда Клот ударил. Страшно, без предупреждения… Дар уклонился - невозможно, но успел - и ударил в ответ…
…Скирр застыл в недоумении. Он никак не понимал, зачем эти прекрасные древние существа затеяли драку. Кто прав, кто виноват? Оба этих человека полюбились ему. Обоих он успел полюбить. И вот они дерутся… За кого вступиться, кого защищать?.. Он не понимал; но тому, кто дремал в его душе, понятно было все - ничто не могло укрыться от взгляда Бога…
…Клот в бою оказался страшен… Где нахватался всего этого мирный дурачок, полжизни проживший под крылом приемного дяди?.. Он не был ни на одной крестоносцевской тренировке, он не участвовал ни в одной мальчишеской драке - нет, в этой жизни он нигде не мог научиться… Тем не менее, довоенные боевые искусства одно за другим оживали в его сознании, превращая Клота в настоящую машину смерти. Ее нес каждый удар, каждый взмах руки…
Но Дар… уступающий в силе и росте и тоже не особо опытный в драках… почему и он безупречно отвечал на каждый выпад Клота, у которого в каждом движении скользили то каратэ, то кунг фу или айкидо, да и множество других школ… Дар никогда их не видел и не мог помнить… Он и не привязывался ни к одной из них… Он творил все заново, развиваясь по спирали… направленной вверх… Он начал с того, что просто пропускал удары, не давая им коснуться себя… А сейчас Клот уже уступал, все больше и больше уступал в мастерстве, потому что вспомнить что-то сверх того, что уже было - штука невозможная. А вот сотворить все сызнова и пойти дальше - это не так сложно, как кажется…
Скирр забился в какую-то щель между двумя цементными глыбами. Ему было страшно. Маленькое сердечко бешено колотилось в пушистой груди, точно хотело выскочить из нее…
Пушистик не выдержал этой пытки - он очертя голову бросился с диким, невероятно громким для такого малыша криком, между Клотом и Даром… Скирр не подумал, что его могут просто затоптать и не заметить…
Но, то ли схватка подошла к логическому завершению, то ли сыграл свою роль маленький отважный пушистик, - Клот и Дар остановились… поглядели друг на друга… и склонили головы в легком уважительном поклоне, как два примирившихся воина.
- Теперь я больше не сомневаюсь в тебе, - сказал Клот, пытаясь восстановить дыхание.
- Что ты хотел проверить? - спросил его Дар, опускаясь на одно колено, чтобы обнять и успокоить Скирра.
- Что ты Творец… Я объясню, - Клот тоже преклонил колено, чтобы быть рядом с Даром. - Я Наблюдатель. Я могу вспомнить то, что до меня знали другие…
- Как Мих… - выдохнул Дар. Клот кивнул.
- А в тебе… я почувствовал что-то очень сильное. Я хотел проверить, на самом ли деле ты Творец… и проверил. Да… Тебе не нужно ничего вспоминать. Ты можешь просто знать все, что захочешь. Все, что было и чего не было. Я вспомнил величайших довоенных мастеров боя. Ты - стал величайшим мастером, не вспоминая ничего.
- Вряд ли я это повторю, - устало кивнул Дар. - В том и проблема, что не помню всех этих ударов и уверток. Ни обычной, ни мышечной памятью…
- Повторишь, - заверил его Наблюдатель. - Или даже больше… Но тут я тебе не советчик. Ты разберешься во всем сам… А сейчас… я покажу тебе корабль…
Клот простер руку в сторону берега, где очень, очень далеко то ли отблеск луны играл в волнах, то ли светился какой-то огонек.
…В тот самый момент Дар понял, что знает, что это такое…
- …ДАР!!! - крикнули одновременно Ив и Мих, и слитные голоса прозвучали на удивление похоже, даже несмотря на то, что голос Миха еще не окреп, застыв на полпути от голоса мальчишки к голосу мужчины, а голос Ива отдавал прокуренной хрипотцой…
Искали Дара, Клота и Скирра…
…Рая молчаливо шагала рядом с Михом. И ему было приятно чувствовать, что она рядом. Это придавало сил и, казалось, вливало в жилы вещество, что быстрее и горячее, чем кровь…
…Рон не волновалась (чего можно было бы ожидать от любой матери). Она смотрела во тьму чистым выжидающим взглядом, точно знала, что все будет хорошо. Ждала. Ее лицо было удивительно похоже сейчас на лицо Нефью. Учитель Дара ступал бесшумно; слепые глаза скрывал край накинутого капюшона… но, чего не скажешь по внешнему спокойствию - в душе радикса теплым светом лучилась настоящая гордость за ученика. Он еще не понимал, почему, но чувствовал, что тот сделал еще шаг по своему Пути…
Дар, Клот и Скирр вышли навстречу и, не дожидаясь праведного гнева, Дар заявил:
- У нас есть корабль…
Глава сорок вторая. Черный Аполлон
Лён встретил свою двенадцатую зиму. Сегодня для него минул еще один год.
Полный надежд и грёз, как любой мальчишка; устремленный в небо - только дай пару крыл - и полетит… Он верил, что сегодня очень особенный день. И, как каждый нормальный человек в детстве, верил, что и он сам - особенный и чувствовал себя не таким, как все. Впрочем, это действительно был чудесный ребенок. Столько энергии; такие чистые, свободные мысли… Лён был из тех, кто отошел от линии "ранних взрослых", в восемь лет уже берущих в руки автомат или снайперку… Яркий пример нового поколения, не помнящего Закрытых Небес… Отец пророчил ему великие дела и обещал сыну Черный Аполлон… лет через шесть…
…Черная, угловатая громада, о которую уже полвека бились бессильные волны, намертво вросла в причал. А тот вцепился в борта корабля мириадами веревочных лесенок, издали напоминающих хитроумную паутину.
Черный Аполлон был кораблем и остался им, несмотря на то, что время жестоко обездвижило его… В свете дня начищенные металлические буквы на борту мерцали алым, точно в бессильной злобе и великой мечте когда-нибудь отплыть к горизонту. Он стал городом. Стал домом для бывшего клана "Приморцев", а с уходом Купола - просто Приморцев, которыми правил Капитан - отец Лёна.
Они радостно встретили конец бессмысленной бойни под закрытым небом - куда милее им казалось растить и учить своих детей и жить в мире. Когда появились дети Онабу - смешные пушистики, так похожие на людей, Приморцы не устроили на них охоту, не польстились на легкую добычу - мясо и теплых мех - они встретили их как равных, даже завели торговлю: пушистые малыши охотно меняли пойманную морскую живность на любые вещички с корабля…
Старик-ученый, единственный на Черном Аполлоне, кто еще помнил довоенные времена, пытался учить пушистиков человеческому языку или хотя бы научиться понимать их мурлыкающее наречие. Но безуспешно: барьер между двумя расами был столь высок, что его не удалось перейти.
Почему это не вызвало войны? Может, потому, что пушистики, маленькие и безоружные, не выглядели конкурентами? Или Приморцы тоже почувствовали охватившее весь мир равнодушие к войне?.. Кто знает…
Лён, выросший на корабле, мог бы пройти по нему с закрытыми глазами. Все здесь казалось ему родным и знакомым. И он очень любил Черный Аполлон, величественное творение прошлого. И даже не совсем верил, что люди, такие же люди, как он сам или его отец, построили такую громадину. Но верил, что раньше она могла плавать. Из одного конца мира в другой.
…Многие считали, что старый ученый с длинным довоенным именем Александр начал выживать из ума. Эта его идея-фикс о том, что настанет день - и Черный Аполлон вновь выйдет в открытое море… Отец Лёна, прямой потомок настоящего Капитана, того, что до войны водил по волнам этот корабль, мягко и рассудительно объяснял Александру и проникнувшемуся сумасшедшей идеей сыну, что Черный Аполлон уже никогда не сдвинется с места. Даже если залить остатки горючего в баки; даже если изъеденные временем детали выдержат запуск… Нет, слишком велики раны, нанесенные Аполлону Войной…
Но Александр не внимал никаким разумным объяснениям. Его вера была фанатичной, не приемлющей ничего, кроме себя самой. Она была чем-то сродни кипучей энергии любого мальчишки, выросшего на корабле, мечте о путешествиях, мечте о море. И потому, наверное, ею так загорелся Лён…
Бывало, стоя на носу корабля, будущий Капитан вглядывался в даль, туда, где Море сливается с Небом в одну полосу. И мечтал…
Возможно, именно фанатичная вера в свои мечты делает нас непобедимыми. Возможно, это и есть стальная струна нашей души, не дающая ей распластаться и погибнуть, не выдержав тяжкой ноши мелочей жизни. В детстве мы все непобедимы… в детстве мы все несем в себе столько силы, что - умей распорядиться ею - и сдвинешь горы… но потом сила уходит… или мы сами велим ей уйти…
…Отец Лёна когда-то тоже был таким… Даже во время Закрытых Небес, когда клан "Приморцев" вынужден был защищать свои рубежи, он мечтал о дне, когда Черный Аполлон покинет порт и поплывет навстречу Неизвестной Земле… Потому он смотрел сейчас на своего маленького сына и восхищался силой и верой, так похожей на его собственную лет пятнадцать назад…
Утренний ветер погнал к берегу легкие перистые облака, в коих Лён углядел очертание человеческой руки. Призрачной белой длани, стелющейся над миром. Собственная догадка его удивила и даже насторожила. Почему, он не знал сам…
- Лён! - окликнули его ребятишки. Будущий Капитан порывисто обернулся и побежал друзьям навстречу.
Их было трое. Девочки-близняшки Алла и Нира, коротко постриженные и потому в точности похожие на мальчишек… Лёну ровесницы. И рыжеволосый мальчик с пиратским именем Дрейк, на два года младше Лёна.
Эта дружная компания сложилась давно и почему-то держалась особняком от остальных детей. Неповторимая четверка - так называли их Приморцы постарше, удивляясь какой-нибудь очередной их проделке…
Сегодня они спустились на берег пораньше, надеясь к полудню добраться до запретных городских развалин, а к вечеру поспеть домой. Суровый марш-бросок, что и говорить, но четверка была настроена серьезно. Котомки с едой оттягивали плечи. Дрейк прихватил еще и масляный фонарь, на всякий случай. И - по замыслу никто не должен был ничего знать! Потому уходили на рассвете.
Романтически настроенные ребятишки о хичах и прочих не слишком приятных личностях, которые порой рыщут по округе, даже не думали. Но прекрасно понимали, что, узнай родители об их затее, и им это почему-то не понравится. Следствие вполне очевидно: не отказываться от приключения, а скрыться незаметно.
- …Хорошо идем! - подбодрил друзей Лён, когда корабль отдалился настолько, что люди на нем начали казаться точками. - К вечеру обернемся. Никто и не заметит!
Дрейк жутко волновался, но, помятуя о своем пиратском имени, держался храбро. Девочки не жаловались тоже, но вид у обеих был обеспокоенный.
Мало-помалу, словно скрывшийся вдали Черный Аполлон потерял неповторимую четверку из виду, чувство тревоги улеглось, отступило и забылось…
…Путешественники с любопытством провожали взглядом череду древних руин, от которых веяло вечностью: еще бы! Ведь они стояли здесь не просто до Войны… а гораздо, гораздо раньше нее. Высоченные, устремленные в небо обломки колонн. Когда-то белоснежные, а теперь запятнанные копотью. Ни Лён, ни трое его спутников никогда не видели ничего подобного. Будто строили все это иные люди, для которых имело значение, чтобы все не просто было прочно и целесообразно, а еще и красиво. И вечно.
Покалеченные Войной, прекрасные колонны торчали то там, то тут из снега, впиваясь острыми зубами в небеса, где плыла белая Длань… А до городских развалин было еще далеко. На самом деле на плечах давно повисла первая усталость, но дух, растревоженный непознанным, гнал четверку вперед. Они шагали по довоенной дороге. Когда-то асфальт раскрошился и промялся под гусеницами танков, а потом в трещины забился снег, который то таял, то вновь замерзал, расширяя раны…
…Солнце поднялось высоко. Сегодня был очень яркий свет. В такие дни у тех, кто помнит Купол, слезятся глаза…
…Перегородив дорогу и разворошив по ее краям асфальт, сквозь снег пробился болезненный послевоенный лес. Через него пришлось прорываться закрыв лица капюшонами, но царапин все равно нахватались. Черные, колючие, злобные деревья… казалось, они злопамятны и мстительны… Мелкие зверюшки, похожие на сильно изменившихся крыс, шныряли меж ветвей без всякого для себя вреда, и лишь люди рвали кожу в кровь и оставляли на иглах клочки одежды…