Часть первая
1
Распахнув дверь своей старой комнаты, Иван шагнул внутрь и едва не сбил с ног худенького парнишку в синем повседневном курсантском комбинезоне.
– Э-э… Ты кто? – нахмурившись, спросил Голицын.
– Курсант Нежданный! – опознав в госте старшекурсника, поспешно вытянулся во фронт тот.
– Нежданный? Это многое объясняет… – проворчал Иван. – А где Маленький?.. Ну, в смысле Смирнов?
Весь прошлый год – а точнее ту его часть, что Голицын провел в Школе, Иван Смирнов (тогда – первокурсник) был его соседом по комнате. Поначалу повелось, что старшего из тезок стали называть Иван Большой, а младшего соответственно – Иван Маленький, но потом первое прозвище сократилось просто до "Иван", а второе – до "Маленький".
– Не знаю, – растерянно пожал плечами Нежданный.
– Ясно. А что ты здесь делаешь? – продолжал свой допрос Голицын.
– Я? Вообще-то, я здесь живу! – уже немного осмелев, заявил парнишка.
– Вот как? А где же тогда, по-твоему, живу я?
– А вот этого уже я не знаю, – развел руками Нежданный. – Но точно не здесь – это наша с Димкой Толстопальцевым комната. Третью койку сюда и не впихнешь!
Иван обвел помещение задумчивым взглядом. Вроде все как прежде, все на своих местах, но сразу чувствуется, что живут тут уже совсем другие люди. Аккуратные стопки учебных дисков на столе – у него они вечно громоздились бесформенной горой, а Маленький обычно держал свои в ящике, плакат на стенке шкафа – кажется, какая-то футбольная команда (это ж надо было притащить его сюда с Земли!), маленькая иконка в углу – что-то такое, кажется, висело у Глеба Соколова, но у них с Маленьким ничего подобного не водилось…
– Боголюбов сказал, что комната на двоих… – похоже, первокурсник заподозрил, что Иван все же присматривает место для третьей кровати (между прочим, влезла бы, куда бы она делась!), и поспешил выложить свой последний, самый сильный аргумент.
– На двоих, на двоих! – поспешил успокоить хозяина Голицын. – Раз Боголюбов сказал – значит, так оно и есть… Где он, кстати?
– У себя, наверное, – несказанно обрадовался этой сговорчивости Ивана первокурсник. – Его комната в конце коридора, за углом…
– Да-да, я знаю, – кивнул Голицын. – Ну что ж, успехов, курсант!
– Спасибо… И вам тоже… всего хорошего, – промямлил Нежданный.
Дверь в комнату куратора российской делегации, как обычно, заперта не была, однако, вопреки заверениям давешнего первокурсника, самого Сергея Владимировича Боголюбова на месте не оказалось. Проторчав с полминуты на пороге и так и не дождавшись приглашения войти, Голицын вернулся в коридор. Несколько секунд постоял в задумчивости, и затем, пожав плечами, сделал то, с чего, вероятно, следовало начать – поднял руку с браслетом и вызвал Глеба.
Соколов ответил сразу.
– Ваня? Ты где?!
– Где, где… В жилом секторе, где ж еще?! – опешил Голицын.
– В каком еще жилом секторе? В Школе?
– Нет, блин, на Земле, в Москве! – буркнул Иван. – Я по межгороду звоню!
– Тоже мне, шутник самоучка! А, все, засек тебя, – сам Голицын использовать пеленгатор, конечно же, не сообразил. – Что ты там делаешь?
– Как что? Вас ищу. Тебя, Маленького, ребят…
– А почему там?
– А где ж еще?! Вы вообще где?
– На Дальнем полигоне, конечно. Ты что, не получил уведомления?
– Какого еще уведомления?! – с каждой новой фразой друга ясности становилось все меньше и меньше.
– Обычного, на комп.
– О-йо!
Собственно, вот что ему нужно было сделать в самую первую очередь: открыть персональный школьный компьютер и просмотреть официальную информацию. И как это он не сообразил?!
– Я только что от Лавга, – пробормотал Голицын. – Комп еще даже не открывал…
– А, тогда понятно… – протянул Глеб. – Как, кстати, галашка? Сдал?
– Ну.
– Молоток. Не сомневался в тебе. Короче, дуй на Дальний полигон. Мы все теперь здесь обитаем, в жилом секторе одни зеленые первокурсники остались.
– Да, я заметил… А что так вдруг? Типа сборов что ли?
– Ну, в каком-то смысле… На месте объясню. Беги скорее: через пятнадцать минут будет обед. Там и поговорим. Я пошлю Серегу Фадеева, он тебя встретит и проводит. Отбой.
– Отбой, – произнес Иван, не преминув отметить, что второкурсник Фадеев у Глеба вроде как на посылках.
Дальний полигон был местом по-своему загадочным. Официально он назывался просто Полигон, но чтобы как-то отличать его от резиденции анша Жиы – преподавателя ближнего боя по прозвищу Фантомас – за которой это название неофициально закрепилось еще два года назад, между собой курсанты стали именовать его Дальним. В прошлом году там еще велись какие-то не то строительные, не то монтажные работы и никаких занятий, естественно, не проводилось. Курсанты терялись в догадках, что же такое готовит им администрация, ходили слухи о целом подземном городе, едва ли не превосходящим размерами саму Школу, никак не подтвержденные, но, впрочем, и не опровергнутые.
Единственный известный Ивану вход на Дальний полигон в самом деле располагался едва ли не в самом дальнем конце Школы, от зала для криска к нему вел длинный, пустынный тоннель. На то, чтобы добраться сюда, у Ивана ушло почти десять минут. У герметичной двери в конце тоннеля Голицына уже ждал курсант второго курса Сергей Фадеев.
– Привет! – Иван протянул второкурснику руку.
– Альгер! – вопреки ожиданиям Голицына, тот сперва церемонно отсалютовал и лишь затем пожал поданную руку.
– Ты прям словно на плацу, – слегка смутился Иван. – Или на борту боевого корабля.
– Да ведь так оно и есть! – усмехнулся Сергей. – Ну, точнее подразумевается…
– Сговорились вы здесь все, что ли, – загадки загадывать? – нахмурился Голицын. – Что тут у вас происходит, в конце концов?
– Соколов все объяснит. Он велел проводить вас к нему.
– Соколов? ВЕЛЕЛ?! И вообще, с каких это пор мы с тобой на вы?
– С тех пор как мы переехали сюда. Соколов все объяснит, – упрямо повторил Фадеев. – Прошу за мной! – проговорил он, отворяя тяжелую дверь.
Пожав плечами, Иван последовал за второкурсником.
За дверью начинался узкий прямой коридор с серыми металлическими на вид стенами и низким сводчатым потолком. Пройдя по нему метров двадцать и миновав по пути с десяток плотно прикрытых дверей, курсанты свернули в боковой проход – такой же прямой и, кажется, даже еще более узкий – двоим если и разминуться, то разве что бочком, вжавшись в стены, – прошли еще с десяток метров и спустились по винтовой лестнице на уровень ниже. Здесь Фадеев остановился перед овальной дверцей и, подняв руку, провел ладонью возле косяка, как показалось Ивану, даже не коснувшись его. Дверь бесшумно открылась.
Второкурсник отступил в сторону, освобождаю Голицыну проход.
– Прошу!
– Благодарю! – в тон ему буркнул Иван, заходя внутрь.
После давящей тесноты коридора комната, в которую он попал, в первый момент показалась Голицыну весьма просторной. Впрочем, едва ли это было так на самом деле: стоило присмотреться, и можно было заметить, что неширокий диванчик, стол и три стула, составляющие ее нехитрую обстановку, едва не громоздились друг на друга. Единственный же свободный пятачок пола через мгновение занял вскочивший из-за стола Глеб Соколов.
– Ваня!
– Глеб!
Друзья обнялись.
– Вы свободны, курсант, – проговорил, глядя за спину Ивана Соколов, не выпуская Голицына из объятий.
Быстро оглянувшись, тот заметил, как Сергей Фадеев, отсалютовав, скрылся в глубине коридора.
– Я что-то пропустил? – удивленно выговорил Голицын. – Тебя сделали Начальником Школы?
– Не все сразу! – рассмеялся Глеб. – Пока что-то вроде сержанта. Од-ин, младший командный состав из числа курсантов, – расцепив руки, он продемонстрировал другу золотую нашивку на рукаве. Тебе, кстати, тоже такая положена.
– Да ну? Здóрово! И за какие же это заслуги?
– В общем-то, лишь за то, что дотянул до третьего курса. Ты присаживайся, – Соколов кивнул на ближайший из стульев. – Сейчас все тебе расскажу. Есть хочешь?
– Не откажусь, – Иван охотно опустился на сидение. Стул оказался жестким, но неожиданно удобным.
– Сейчас сообразим, – повернувшись к плоскому пульту у стены, Глеб принялся набирать на нем какие-то команды. – Извини, выбор пока ограничен. Какую кухню предпочитаешь: земную, сопрольскую, стандартную?
– Ранольскую, – попытался пошутить Голицын.
– Что, правда? – удивленно оглянулся на него Соколов. – Боюсь, тут у нас ее пока нет.
– Ага, а земная есть, – хмыкнул Иван.
– Конечно, – с гордостью кивнул Глеб. – Сами вводили. Только блюд пока мало. Боголюбов обещал достать формулы, но, видно, не успел пока. Так что тебе?
– На твой вкус, – из всего сказанного другом Голицын мало что понял и решил на всякий случай перевести разговор на другую тему. – А я тут, понимаешь, спускаюсь в жилой сектор, захожу в свою старую комнату, а мне как в том анекдоте про волка и Красную Шапочку: "Ну, жила бабушка, а теперь здесь офис!". Паренек такой щупленький… как его… фамилия еще такая смешная… Нежданный!
– А, знаю, – проговорил Соколов, колдуя над пультом. – Андрюха Нежданный. Хороший парень, кстати. Говорят, в этом году будет капитаном "Варяга".
– Как капитаном?! – ахнул Иван. "Варягом" именовалась российская команда по криску – спортивной игре, равно популярной как в Альгере, так и в Раноле. Голицын и сам выступал за нее – когда обстоятельства позволяли. В прошлом году "Варяг" выиграл Кубок Школы. К победе команду привела капитан Валерия Боголюбова. – А Лерка как же?
– Лерка здесь, с нами.
– И что?
– В этом году на Кубок Школы будут играть одни первокурсники.
– Как – первокурсники? Да они ж еще небось и летать толком не умеют! – Матчи по криску, проводившиеся в условиях невесомости, требовали весьма специфической подготовки. – И потом – как же тогда мы? И вообще, что это будет за Кубок Школы – только для первокурсников?! Кубок детсада какой-то!
– Да ты погоди, не горячись, – отмахнулся Глеб. – У нас в этом году свой турнир будет. Специальный. Мы с тобой в разных командах, кстати…
– Значится так, – перебил друга Иван. – Все, стоп! Давай, оторвись от своих кнопочек и рассказывай по порядку, что тут у вас творится. С самого начала!
2
– На самом деле изначально альгерды планировали все это устроить еще в том году, на втором курсе, – проговорил Глеб. Колдовать над своим пультом он, впрочем, так и не перестал. – Но и Дальний полигон был еще не готов, и нас мало было – всего восемь.
– А сейчас нас типа стало гораздо больше – аж целых шесть! – не утерпев, заметил Иван.
– Слушай, будешь перебивать – до вечера ничего не узнаешь!
– Все, все, молчу… – замахал руками Голицын.
– Сейчас нас шестьдесят: шестеро наших и еще пятьдесят четыре бойца с нынешнего второго курса. Вполне достаточно.
– Да для чего достаточно-то?! – взревел Иван.
– Ты пока сюда из Школы шел, ничего необычного не заметил? – вместо ответа поинтересовался Соколов.
– Ну… – Голицын задумался. – Тесно тут у вас все как-то – словно нарочно так сделано, чтоб тесно было… Будь у кого клаустрофобия – не позавидуешь!
– В точку! – кивнул его товарищ. – Ничего не напоминает?
– Напоминает. Года четыре назад друзья-спелеологи меня с собой в одну пещеру затащили. Когда по шкурнику ползли – точь-в-точь этот ваш коридор…
– Не, не то, – покачал головой Глеб. – Ладно, подскажу. Ты с Земли на чем летел?
– Да как обычно… Сначала на челноке, потом какая-то грузопассажирская посудина…
– А, ну тогда понятно. Гражданские суда – они другие. Нас-то на боевом корвете везли, так что сомнений уже ни у кого не возникло.
– Сомнений – в чем?
– В том, что вот это, – Соколов обвел вокруг широким жестом, – корабль. Военный космический корабль.
– Тогда уж подземный, – хмыкнул Иван. – Из эскадры по противодействию боевым кротам противника!
– Не, ну конечно, это макет. Но, как говорят, точная копия. Изнутри. Гигантский тренажер. Все по-настоящему – даром что не летает.
– То есть все-таки не летает?
– Нет, конечно. Я ж говорю: это такой тренажер. Точнее пара тренажеров: их тут, вообще-то, два. Экипаж каждого – тридцать человек. Живем на борту – все как на настоящем корабле. В Школу не выходим… Ну, почти не выходим. Занятия либо дистанционно, как в Африке было, либо преподы сами сюда к нам приходят. Помимо этого несем вахты – с учебными заданиями. В конце семестра будет экзамен – в космосе, уже на настоящем корабле. А все второе полугодие – практика. Говорят, в составе настоящей, несущей боевое дежурство эскадры. Вот так вот, дружище!
Что-то звякнуло, и над пультом возле Глеба в стене возникла широкая ниша. Запустив в нее руку, Соколов один за другим извлек оттуда пару серых прямоугольных контейнеров.
– Прошу, – пододвинув один из них Ивану, Глеб со щелчком откинул пластиковую крышку. В нос Голицыну ударил густой пряный запах. – Плов! – сообщил Соколов с такой гордостью, словно сам корпел над казаном, готовя хитрое восточное кушанье.
– Ух ты! Откуда такое богатство?
– Кто-то из арабских курсантов внес в базу формулу… Я же говорю: тут все по-настоящему! В полете у боевого корабля большую часть времени имеется избыток энергии, а места свободного, наоборот, мало. Поэтому пищу проще синтезировать, а не с собой возить. Ну а синтезатору же все равно, что сотворить: безвкусную белковую смесь или изысканный деликатес. Поэтому вводишь код – и пожалуйста: хочешь – утка по-пекински, хочешь – паэлья какая-нибудь, а хочешь – борщ с пампушками. Главное, чтоб нужное блюдо в базе было. Нас вот не предупредили, мы пустые прилетели, а другие делегации подсуетились. Но Сергей Владимирович вроде как обещал при случае добыть формулы русских блюд…
– Кучеряво живете! – отцепив прикрепленную к стенке контейнера вилку – на востоке, вообще-то, плов едят руками, но это там целое искусство, а мы уж тут так, без изысков – Иван с аппетитом принялся за еду. – Прям не Школа, а санаторий!
– Выбирать блюда имеет право только командный состав, – отозвался Глеб. – У второкурсников все скромнее: дневное меню определяется случайным образом, одно на всех – главное, чтоб количество калорий соответствовало норме. Тут прикол был: кто-то из пиндосов первым делом забил в базу свои гамбургеры – а они возьми да и выпади два раза подряд! Чуть до бунта не дошло – привет броненосцу "Потемкин"! – широкая улыбка, озарившая лицо Соколова, свидетельствовала, впрочем, о том, что насчет бунта он несколько преувеличивает. – Ну, мы с Эммой посовещались и своим сержантским доступом перевели этот "Макдональдс" в категорию неактивных. Два часа провозились, пока копались в базе, но зато теперь с синтезатором на ты!
– Эмма? Она здесь?! – с набитым ртом воскликнул Голицын, в результате едва не подавившись куском нежнейшей баранины.
– Здесь, здесь, – усмехнулся Глеб. – А вот Збышек, Чжу Пэн и Чан Бяо – они на "Бете".
– Где?
– Ну, на втором корабле. Нас же разделили – трое на этом – мы его "Альфой" называем, остальные трое – на "Бете"…
– А где сейчас Эмма? – перебил друга Иван.
– На вахте. Она, кстати, у нас здесь типа капитана.
– А почему "типа"?
– Экипаж корвета делится на три подразделения, – принялся объяснять Соколов. – Навигационное – это пилоты и штурманы, техническое – механики, мотористы и связисты, и, как его в шутку называют первые два, "балласт" – артиллеристы и десантники. Эмма возглавляет навигаторов – на настоящем корабле это соответствует должности капитана.
– А ты в каком подразделении? – спросил Голицын.
– В техническом.
– А… я?
– "Балласт", – улыбнулся Соколов.
– Сам ты балласт! Как оно по-нормальному называется?
– Силовое.
– Ну вот, другое дело, – кивнул Голицын. – А то чуть что – сразу "балласт"! Так говоришь, мы теперь сержанты?
– Аналогия не прямая. Наше звание – "од-ин" – имеет какое-то значение только здесь, на корабле, и только для членов нашего экипажа. Для всех остальных мы – обычные курсанты-третьекурсники.
– Ничего, и так неплохо… А по какому принципу распределяли по кораблям? И почему Эмма – навигатор, а, скажем, ты – техник?
– Понятия не имею, – пожал плечами Глеб. – По каким-то своим соображениям. Они ж – альгерды – наблюдали все это время за нами, делали для себя какие-то выводы… Распределение, кстати, не окончательное: кого-то еще могут перекинуть – и между подразделениями, и даже с корабля на корабль. Но только второкурсников, нас обещали не трогать. Если не проштрафимся, конечно, – а то ведь и разжаловать могут.
– Это у них быстро, – кивнул Иван, живо вспоминая прошлогоднюю историю со своим едва не состоявшимся отчислением. А как наших молодых распределили?
– Довольно удачно, я бы сказал. Лерка и Фадеев со мной. Маленький у тебя в балл… У тебя, короче. Еще на "Альфе" Игорек Фролов – под началом Эммы. Пухов и Фоменко на "Бете".
– Понятно… – проговорил Голицын, слегка отодвигая пустой контейнер. Соколов тут же отправил его обратно в синтезатор, достав оттуда взамен стакан с соком.
– Апельсиновый. Ты же вроде любишь?
– Я все люблю, кроме крови невинно убиенных помидоров…
– А томатного и нет. Жалко, кстати, я бы не отказался.
– А что еще есть? Скажем, пиво? – в надежде спросил Иван.
– Если и есть, то только в офицерском доступе, – развел руками Глеб.
– Офицерском? Это у кого ж такой? У Эммы?
– Нет, у нее, как и у нас с тобой, сержантский. В экипаже сейчас ни у кого офицерского нет, а преподы здесь не питаются. Вот когда реально в космос полетим, с нами должен будет находиться постоянный наблюдатель. Ему, наверное, положен офицерский.
– Ясно… А если потихонечку загрузить нужную формулу?
– Так где ж ее взять-то?
– Ну-у…
– Короче, мечтать не вредно! – заключил Глеб. – Борщ и котлеты Боголюбов обещал, а на счет пива я ему, честно говоря, и не заикался.
– Ну и зря… Или надо было к нему Лерку подослать…
– Смеешься? – хмыкнул Соколов. – Сергей Владимирович до сих пор считает, что она ничего крепче кефира в жизни не пробовала!
– Да ладно! Нет в ФСБ таких наивных полковников!
– Когда речь касается родных детей, слепнут самые прозорливые из прозорливых! – глубокомысленно произнес Глеб. – Впрочем, не суть: так или иначе, Лерка тут – самый безнадежный вариант. Она и сама это признала.
– Ну, может вы и правы, – не стал продолжать спор Иван – из последней фразы его друга можно было заключить, что вопрос в таком ключе все же поднимался. – Ты мне лучше вот что еще расскажи: что там у нас за беда с криском?
– С криском все просто: как я уже сказал, в Кубке Школы мы в этом году не участвуем: играют одни первокурсники. У нас же будут команды по подразделениям – по три на каждом корабле. Мы, третий курс – капитаны. В течение семестра разыгрываем первенство корабля, потом сборные "Альфы" и "Беты" сыграют за главный приз – не помню, как точно называется, что-то вроде Кубка Космоса.
– Понятно… – протянул Голицын. – Сбылась, значит, мечта администрации – перемешать национальные команды.