Два года назад, вводя в программу Школы криск, альгерды весьма прозрачно намекали, что не стоит при составлении команд ограничиваться рамками национальных делегаций, однако преодолеть стереотипы землян им тогда так и не удалось.
– Не исключено, что с этой целью все и затеяно, – кивнул Соколов. – Ведь пока мы на Сопроле – вполне могли бы играть в старых составах, добавив, конечно, кого-то из талантливых новичков. А в финальных играх, в крайнем случае, можно было бы обойтись и без первокурсников. Но решили – наоборот, играть без нас…
– По-моему, это просто дискредитирует Кубок Школы, – пожал плечами Иван. Перспектива быть капитаном команды, да еще и формировать ее из иностранных курсантов его ничуть не вдохновляла. Хорошо хоть Маленький с ним – есть на кого положиться. Вот Глебу повезло: у него и Лерка, и Серега Фадеев: считая самого Соколова – три обладателя Кубка Школы прошлого года! Еще того, не ущербного.
– Что решено – то решено, приказы не обсуждаются… Ты готов? – Глеб бросил взгляд на часы.
– В смысле? – не понял Иван.
– В смысле – сок допил?
– А-а… Да, – отставил стакан Голицын.
– Тогда пошли, представлю тебя баллас… Тьфу ты, привычка! Вы нас, технарей, кажется, тоже как-то обидно обзываете… Представлю тебя твоему подразделению. Ну и по классам – обед заканчивается, время занятий.
– Пошли, – согласился Иван, поднимаясь. – А нашивку такую красивую мне где взять? – кивнул он на рукав товарища. – А то ведь и не признают за сержанта…
– Признают, куда денутся. А нашивку у Эммы получишь, после ужина.
– У Эммы – это хорошо…
Ловким движением Глеб скормил пустые стаканы синтезатору, и друзья вышли в коридор.
3
– Кубрик ба… гм… силового подразделения находится на батарейной палубе, – проговорил через плечо Глеб. – Видимо, чтоб, если что, ближе было бежать по тревоге. Твоя каюта там же, прям соседняя дверь. Можно поселиться и вместе со всеми – там есть десятая койка, но это, говорят, считается на флоте дурным тоном.
– Почему? – спросил Иван, вслед за другом взбегая по очередному трапу.
– Не знаю. Наверное, чтоб матросы могли расслабиться, отдохнуть от всевидящего командирского ока…
– Разумно, – кивнул Голицын. – Наверное, я уж лучше в отдельной каюте…
– А вот, кстати, и она, – Глеб остановился возле ничем не примечательной двери. – Поднеси ладонь к детектору, – он указал на узкую, почти незаметную металлическую полоску на косяке. – Просто поднеси, касаться не обязательно.
Иван сделал, как он просил, и полоска из серой тут же сделалась светло-зеленой.
– Отлично, ты ее "приручил", – улыбнулся Соколов. – Теперь, если надо открыть дверь, – просто проведи ладонью сверху вниз. Потом, если захочешь, сможешь настроить допуск другим – всем, кому сочтешь нужным.
– А ты у себя кому настроил? – поинтересовался Иван.
– Я? Да так… – неожиданно замялся Глеб. – Кое-кому из своих… Хочешь, тебе сделаю?
– Давай, а я – тебе, – деликатно не стал приставать с расспросами Голицын. – Как это сделать? – он вновь потянулся к двери.
– Давай потом – нас же ждут.
– А, ну да…
Пожалуй, по меркам корабля кубрик был довольно просторным помещением – примерно три на четыре метра, плюс высоченный потолок, но для десяти человек тут все же было тесновато. Койки располагались вдоль стен в три, а напротив двери – так и во все четыре яруса. В углах между ними находились узкие высокие шкафчики – слева с черными матовыми дверцами, справа – с зеркальными. Никакой другой мебели не было.
На нижних койках по трое сидели курсанты-второкурсники. При появлении в дверях Глеба и Ивана они дружно вскочили на ноги.
– Вольно, – махнул рукой Соколов. – Сидите.
Несколько человек поспешили усесться, но трое почему-то предпочли остаться на ногах. Среди них Голицын сразу узнал Смирнова, хотел было шагнуть к нему, но натолкнувшись на плечо Глеба, в нерешительности остановился. Маленький, впрочем, тоже не делал особых попыток броситься навстречу тезке.
– Господа курсанты, разрешите представить вам вашего командира, – торжественным тоном проговорил между тем Соколов. – Од-ин Голицын! – Глеб сделал полшага в сторону, выставляя друга на всеобщее обозрение. – Прошу любить и жаловать!
Что именно ему следует делать в этой ситуации, Иван не имел ни малейшего представления, но, вспомнив Серегу Фадеева, он шагнул из-за спины Глеба и отсалютовал.
– Альгер!
– Альгер! – успевшие рассесться второкурсники вновь оказались на ногах.
– Ну, я вас оставляю, – с улыбкой проговорил Соколов. – Увидимся за ужином! – бросил он на прощание Голицыну и исчез за дверью.
Несколько секунд в кубрике царило молчание. Второкурсники, кто настороженно, кто с любопытством, разглядывали Ивана.
Пауза явно затягивалась.
– О’кей, меня вы знаете, – решил, наконец, взять ситуацию в свои руки Голицын. – Давайте и я познакомлюсь с вами. Прошу каждого представиться.
– Иван Смирнов! – тут же, широко улыбаясь, шагнул вперед Маленький.
Голицын крепко пожал ему руку и перевел взгляд на следующего курсанта – кудрявого черноволосого юношу с флажком Евросоюза на рукаве комбинезона.
– Константинос Ксархакос, – после секундной паузы сделал шаг вперед тот.
– Ехал грека через реку… – одними губами прошептал Иван, обменявшись рукопожатием с курсантом.
В подразделении оказался еще один европеец – ирландец Патрик Мак Мерфи, а кроме него: два южноамериканца – улыбчивый бразилец Педро Луис Роберто да Силва, сразу же каталогизированный Иваном как Дон Педро, и хмурый аргентинец Рауль Гальтиери, китаец Линь Вэньтянь и его довольно симпатичная соотечественница Бо Шаофань, американец Терри Лайн и, наконец, японец Хирото Танака.
– Танака? – переспросил Голицын, услышав знакомую фамилию. – А Мицуо Танака тебе, случайно, не…
– Это был мой брат, – с гордостью проговорил курсант.
Два года назад Мицуо Танака учился вместе с Иваном. До окончания первого курса он не дожил.
– Он был хорошим курсантом, – Голицын почти не знал Мицуо, но почувствовал, что просто обязан сказать что-то в этом духе. Вышло банально, но японец, похоже, этого не заметил.
– Я стараюсь во всем быть похожим на него, од-ин! – горячо заявил он.
– Итак, курсанты, что у нас сейчас по плану? – задал вопрос Голицын, когда знакомство, наконец, состоялось.
– Занятие по основам навигации, од-ин! – ответил за всех Маленький.
– Навигации? Ну что ж… Приступить к занятиям! – распорядился Иван. Курсанты толпой двинулись к выходу. – Смирнов! А вас я прошу остаться… еще на пару минут! – проговорил Голицын, пропуская их к дверям.
– Да, группенфюрер! – произнес Маленький, когда дверь за его товарищами закрылась.
– Можно просто од-ин… Рад тебя видеть!
– Взаимно!
Курсанты обнялись.
– Ну, как ты тут? – спросил Иван.
– Да нормально… – пожал плечами Смирнов. – Год только начался… А мы что, на навигацию сегодня не пойдем?
– Пойдем. Я, собственно, хотел попросить, чтоб ты мне показал, куда идти. Не хотел при всех… Я ж только прилетел, ничего еще тут толком не знаю.
– А-а… – протянул Маленький. – Тогда пошли скорее, – проговорил он, взглянув на часы. – Пять минут осталось.
– Кстати, а почему навигация? – спросил Голицын уже в коридоре. – Мы же другое подразделение!
– Навигацию проходят все, – пояснил Смирнов. – Просто мы так, по верхам, а извозчики изучают углубленно.
– Извозчики?
– Ну, навигационное подразделение. Здесь у всех свои прозвища. Навигаторы – "извозчики", технари – "трубочисты", мы…
– Знаю, знаю, – прервал его Иван. – Трубочисты, говоришь… – он представил себе Глеба в черном костюме трубочиста и не смог сдержать улыбки. – Трубочисты – это хорошо…
– Вот, пришли, – сообщил тем временем Маленький. – Комната для индивидуальных занятий. У каждого своя кабинка. Твоя – первая справа. Заходишь, включаешь экран… Дальше разберешься, там все, в принципе, просто.
– Угу, – кивнул Голицын. – Я знаю. Спасибо.
– Не за что… од-ин!
– Курсант Голицын, ваше отставание от программы составляет десять академических часов, – утробным голосом нарда Ваша сообщил компьютер. – Рекомендуемый график дополнительных занятий направлен вам по почте. По окончании урока извольте ознакомиться.
– Да, аш-сун, – на автомате отозвался Иван, хотя в данном случае ответа от него не требовалось.
Выбрав в меню кнопку "вводное занятие", Голицын слегка коснулся ее ногтем указательного пальца. Послышалась негромкая музыка – как водится, что-то из альгерской классики – и стена перед глазами Ивана словно растворилась, явив взору курсанта трехмерную звездную карту. Легко найдя материнскую систему Альгера – в самом центре, разумеется, – Голицын попытался было, отталкиваясь от нее, отыскать родное Солнце, однако в этот момент за россыпью звезд материализовалась сутулая фигура нарда Ваша, и все внимание Ивана обратилось на преподавателя.
– Рад приветствовать вас на третьем курсе, курсант, – проговорил альгерд. Точнее, конечно, не сам альгерд, а его виртуальный дубль: если групповые занятия преподаватели еще могли вести лично, то индивидуальные полностью отдавались на откуп электронике. Впрочем, отличить такую копию от живого человека, общающегося с тобой по видеосвязи, было почти невозможно. – В этом году мы с вами начинаем изучать искусство навигации. Вы удивлены, не так ли? Почему – начинаем? Ведь предмет с таким названием значился в вашем расписании в течение двух лет!
– Да, есть немного… – пробормотал себе под нос Иван.
– Разумеется, те два года не пропали даром, – продолжал между тем альгерд. – Вы узнали, что такое координаты космического объекта, научились их определять, при недостаточности данных – вычислять, а наиболее важные даже заучили наизусть. Все это так. Но это была еще не навигация. Вы словно научились разводить краски, держать кисть и закреплять на мольберте холст. Без этого невозможно написать картину, но, согласитесь, все это – еще не живопись. Итак, пришло время нанести первые робкие мазки вашего будущего шедевра.
– Главное, чтоб в итоге не Черный Квадрат получился… – снова прошептал Голицын. – А то шедевры – они тоже разные бывают…
– Для начала давайте определимся с основными понятиями, – проговорил нард Ваш, строго взглянув на Ивана. Неужели услышал? – Что такое навигация? Не станем тянуть с ответом: это, во-первых, теоретическое обоснование и практическое применение методов управления космическим кораблем. Что это значит? А то, что вы должны понимать, как и почему ваш корабль способен переместиться из точки А в точку Б, и уметь его из этой точки А в точку Б привести. Но достаточно ли этого? Как вы думаете, курсант?
Сама постановка вопроса – особенно с учетом прозвучавшего чуть ранее "во-первых" – предполагала, что, очевидно, недостаточно, однако чего именно тут не хватает, Голицын не знал и посему счел за благо промолчать.
– Разумеется, нет! – преподаватель, в общем-то, и не ждал от него ответа. – Только в гипотетическом одномерном пространстве из точки А в точку Б имеется единственный путь. Уже в двухмерном – на плоскости – число маршрутов стремится к бесконечности, что же говорить о движении в трех и более измерениях? Можно всю жизнь вести корабль к точке Б, но так и не достичь ее. Либо достичь недопустимо поздно. Поэтому, во-вторых, навигация предполагает маршрутизацию, то есть выбор оптимального пути следования в межзвездном пространстве. Корабль не просто должен попасть из точки А в точку Б. Он должен попасть туда с минимальными затратами времени и, по возможности, энергии. Но главное, конечно, – времени. Известны случаи, когда проигрыш противнику на марше считанных секунд стоил флоту поражения в сражении. А самая, казалось бы, незначительная экономия времени обеспечивала решающее стратегическое преимущество. И если теоретическое обоснование и практическое применение методов управления космическим кораблем является чистой воды наукой, если хотите – ремеслом, овладеть которым способен любой человек средних способностей, то выбор оптимального пути – это уже искусство, подвластное не каждому. Здесь нужен талант. Есть ли он у вас – выяснить можно лишь опытным путем. Впрочем, должен вас откровенно предупредить, Голицын: нард Орн отмечал ваши успехи в управлении универсальным планетарным катером типа "Эльметаш". Но, как показывает практика, хорошие атмосферные и даже орбитальные пилоты крайне редко являются талантливыми навигаторами. Почти никогда. Единственное известное мне исключение – сам нард Орн.
Альгерд выдержал небольшую паузу, давая Ивану возможность осмыслить услышанное.
– И все же, – продолжил он затем, – любой офицер военно-космических сил Альгера обязан уметь управлять своим боевым кораблем и в случае необходимости – привести его в нужное место. Пусть и не по идеальному маршруту, но с отклонением от оптимума не более чем на пятнадцать процентов. Обучению этому мы с вами и посвятим текущий семестр. Начнем же, как и положено, с самых азов теории. Итак, курсант, перед вами трехмерный космос, – нард Ваш указал рукой на разделяющую их карту. – Красиво, не правда ли? И совершенно бесперспективно с практической точки зрения. Двигаясь в этом пространстве, ваш корабль потратит годы на то, чтобы достичь ближайшей звездной системы, – аккурат возле материнской системы Альгера появилась яркая мерцающая точка. Она медленно – очень медленно! – двинулась к соседнему светилу. – Долгие годы! Что уж тогда говорить о перелетах между секторами! Будь этот способ единственным – наши с вами занятия не имели бы ровным счетом никакого смысла. Да их и не было бы, наверное: подавляющее большинство планет, включая вашу родину, так и оставались бы в изоляции. Но, к нашему счастью, в реальности пространство не трехмерно. Мы не можем ни увидеть, ни даже представить себе эти дополнительные измерения – четвертое, пятое и так далее. Но мы знаем об их существовании и умеем водить в них корабли. В этом и заключается единственно возможный способ межзвездного путешествия – вырваться за пределы трехмерного – существующего, по сути, лишь в нашем воображении – пространства. Потенциально число измерений бесконечно, а потому теоретически из любой точки пространства можно попасть в любую другую его точку. Но это лишь теоретически. Точка выхода зависит от множества факторов, таких как масса корабля, его скорость, ускорение, режим работы двигателей и многие другие. Предсказать ее для "дикой" точки входа – то есть такой, через которую ни один корабль ранее не "нырял", – с приемлемой погрешностью – невозможно. Не намного проще с уже известными "воротами" – опробованными и занесенными в реестр точками входа. Они делятся на три группы. Первая – самая малочисленная – "ворота", ведущие в стабильные тоннели, – преподаватель махнул рукой, и карту под всевозможными углами пересекло множество ярко-зеленых отрезков самой разной длины. – Вот собственно они все общим числом сто семь тысяч триста пятнадцать. По меркам галактики – ничтожно мало. Но, даже используя только их, худо-бедно уже можно летать. Вторая группа "ворот" – так называемые мерцающие. Их уже намного больше – сотни миллионов, – зеленые отрезки на карте погасли, сменившись ярко-оранжевыми, и правда куда более многочисленными. – Тоннели мерцающих "ворот" нестабильны – время от времени появляются и вновь исчезают. Однако период их "мерцания" точно установлен и зафиксирован. Учитывая такие "ворота" при прокладке курса, навигатор легко может вычислить момент, когда движение по тоннелю возможно и безопасно, когда – рискованно, а когда – авантюрно или невозможно. Ну и, наконец, третья группа, – оранжевые линии исчезли, и на смену им на этот раз явилось бесчисленное множество алых точек. – Это те "ворота", период мерцания которых точно не установлен, а также те, в отношении которых вовсе не выявлено определенного тоннеля. "Ворота" третьей группы постоянно изучаются при помощи беспилотных аппаратов – и нами, и Ранолой, и некоторыми независимыми планетами. Иногда, правда, реже, чем хотелось бы, значительно реже – какие-то из них официально признаются мерцающими. Существует соглашение, обязывающее каждое правительство и каждого капитана незамедлительно уведомлять все заинтересованные стороны об открытии новых мерцающих "ворот" – не говоря уже о стабильных тоннелях. Но часто оно саботируется – под предлогом незавершенности исследований, например. Так, по нашим данным, в настоящее время Ранолой с большей или меньшей активностью используется до пятидесяти тысяч незадекларированных мерцающих "ворот"… Вот на этом, пожалуй, мы и закончим наше вводное занятие. Если у вас возникли вопросы, можете задать их в письменном виде. Всего доброго, курсант.
С этими словами изображение нарда Ваша исчезло. Следом за ним постепенно померкла и звездная карта.
Несколько секунд Иван раздумывал, не задать ли преподавателю вопрос насчет того, имеются ли свои незадекларированные "ворота" у Альгера, но по зрелом размышлении решил, что все же, наверное, пока не стоит.
4
Кают-компанию – ту самую комнату, где несколько часов назад они с Глебом отобедали – Иван нашел не сразу. Сперва, промахнувшись на уровень – здесь они назывались палубами – Голицын попал в какой-то явно технический отсек – полный разноцветных кабелей, различного диаметра труб и щитов с надписью "Опасно!", затем, возвращаясь, потерял нужную лестницу, в результате чего был вынужден спуститься еще ниже, и лишь потом, проплутав минут пять по совсем уже глухим и нежилым коридорам, сумел, наконец, выбраться наверх – как потом выяснилось, на противоположном искомому конце корабля. Впрочем, в тот момент Иван этого еще не знал и принялся в отчаянии ломиться во все двери подряд – как назло, одинаковые, словно капли воды. Первые три из них оказались заперты, четвертая вела в пустую классную комнату (интересно, кстати, а зачем на настоящем корвете классные комнаты? Век живи – век учись? Или там соответствующие помещения играют какую-то иную роль?), а вот пятая внезапно открылась сама, не успел еще Голицын толком протянуть к ней руку. По инерции Иван продолжил двигаться вперед – и в следующее мгновение налетел грудью на выходящего из каюты щуплого курсанта-второкурсника.
Столкновение было не слишком сильным, и тем не менее юного матроса отбросило назад, он взмахнул руками и, не удержав равновесия, оказался на полу.
– Pardon! – виновато проговорил Голицын, делая шаг вперед и протягивая курсанту руку, чтобы помочь тому подняться. Смущение его возросло еще больше, когда он понял, что помещение, в которое он столь неделикатно втолкнул несчастного матросика – не что иное, как гальюн – попросту санузел. И совсем уж неловко Иван почувствовал себя, когда второкурсник поднял голову, и стало ясно, что перед Голицыным – девушка.
– Ничего себе, пардон! Так ведь и убить можно! – сверкнув глазами, проговорила она и, ухватившись за ладонь третьекурсника, легко вскочила на ноги.
– Прошу прощения, я не нарочно… – попытался оправдаться Иван.
– Что, настолько приспичило? – встряхнув черной челкой, хмыкнула второкурсница.
– Нет… Не в этом дело! – покраснел Голицын. – Я это… ищу кают-компанию…
– А почему ты ищешь ее здесь? Типа здесь светлее?
– Я заблудился, – скрепя сердце, признался Иван.
– Заблудился?! Ну, ты даешь! Это ж надо – заблудился он! Скажи я что-нибудь подобное своему сержанту… Кто твой од-ин?
– Никто, – развел руками Голицын.
– Как это – никто?