- Звездный Странник реален. Он существует, как это всегда утверждали Хранители.
Поль снова закашлялся.
- Ты издеваешься?
- Нет.
Она могла бы привести ему целый список доказательств своей правоты, но, общаясь с истинно старыми людьми, Меллани усвоила одну вещь - они не слишком доверяли эмоциональным аргументам. Ценились только объективные данные.
Поль неловко повернулся в кресле, отчего оно начало слегка раскачиваться.
- Каким же образом наблюдение за Барон… О боже, ты точно не шутишь? Она в этом замешана?
- Главный инициатор нападок на наш флот. Как тебе такое?
- Проклятье!
- Я хочу знать, с кем она поддерживает связь. Важнейшим фактором могут стать шифрованные послания на одноразовые адреса унисферы. Добудь для меня шифры, выясни, кто получает ее сообщения, отследи вызовы. Мне необходимо быть в курсе ее намерений, необходимо знать, что собирается предпринять Звездный Странник. Будет нелегко. Она подобрала собственную команду веб-разумов, или же это сделал Звездный Странник. Они неплохие специалисты. На Земле они изменили некоторые официальные документы, и никто ничего не заметил. Если же тебя вычислят, визита полиции не будет; к тебе пошлют того, кто убил сенатора Бурнелли и курьера Хранителей в "ЛА-Галактик".
- Ну, не знаю, Меллани. Все это слишком серьезно. Обратись со своими сведениями в разведку флота. Или в службу безопасности сената.
- Паулу Мио заставили уйти из флота. И я знаю, что она верит в существование Звездного Странника.
Поль глубоко затянулся сигаретой.
- Послушай. - Меллани поднялась и расправила короткую юбку. - Если ты не хочешь заниматься этим сам, скажи, кто сможет справиться. Только назови мне имя. Я не дам ему отпраздновать его четырехсотый день рождения.
- Я слишком стар, чтобы пересматривать свою философию.
- Тогда решай.
- Если ты права…
- Я права. Но мне нужны доказательства.
- Почему их не может добыть твой защитник? Только не ври мне, пожалуйста.
- Не знаю. Он говорит, что не хочет иметь отношение к физическим событиям. Либо ему на все наплевать. Либо он подыгрывает другой стороне. Или хочет, чтобы мы сами за себя постояли. Или все это вместе. Не знаю. Барсуми-анец посоветовал мне не слишком ему доверять.
Поль удивился.
- Барсумианец? Ты побывала на Дальней?
- Только что оттуда вернулась.
- А ты немало попутешествовала за последнее время, не так ли?
- Ты имеешь в виду звезду порно?
- Я помню, как впервые тебя встретил. Была какая-то вечеринка на яхте Резаля. Ты была тогда просто хорошенькой молодой штучкой.
Меллани пожала плечами.
- Это было около четырех сотен лет назад. По крайней мере, мне так кажется.
- Ладно. Я организую слежку за Барон в унисфере. Посмотрим, что из этого выйдет. И знаешь, после моего омоложения…
- Разумеется. Я позабочусь о том, чтобы ты не дожил до пятисот лет.
Над горами Даусинг занимался бледно-серый рассвет, проявивший на фоне пустого неба зубчатую линию черных вершин. Саймон Рэнд вздохнул, стоя перед узким входом в пещеру. Прежде он с радостью встречал каждое утро на этой земле, испытывая гордость и удовлетворение. Теперь же новый день неизменно начинался с пугающего ожидания очередного осквернения.
В первые несколько недель после высадки чужаков их деятельность была почти незаметна. Все больше гигантских конических кораблей приводнялось и взлетало с поверхности Трине-бы, вызывая ураганы и смерчи по всей его площади. Облака пара, генерируемые пламенем термоядерных двигателей, быстро остывали, но все же успевали достичь скалистых стен, окружавших озеро. В результате после каждого взлета или посадки появлялся туман, не рассеивавшийся по несколько дней, а то и недель и разметаемый только следующими полетами.
Сырая промозглая погода значительно облегчала жизнь горстке оставшихся на планете людей, скрытно пробиравшихся по прилегающим к озеру ущельям. Густой туман скрывал их от большинства установленных чужаками сенсоров, и они могли вплотную приблизиться к новым сооружениям, появлявшимся на руинах Рэндтауна, заложить самодельные бомбы и вновь исчезнуть в бесчисленных клубах водяного пара. Они не имели возможности оценить причиняемый ими ущерб, но каждый взрыв приносил членам маленького отряда Саймона удовлетворение. Это помогало им не падать духом.
Теперь полеты кораблей прекратились. Последний из них взлетел три недели назад и исчез в одной из червоточин чужаков, открытых на орбите Элана. Пелена неестественного тумана постепенно рассеялась, уступив место чистому горному воздуху, и видимость как для сенсоров, так и для людей увеличилась до нескольких километров.
На первый взгляд изменения казались незначительными, почти незаметными, но только не для того, кто наблюдал этот пейзаж день за днем на протяжении пятидесяти лет. На континенте Райселл лето подошло к концу. Раньше в это время под солнечным небом собирали урожай винных ягод и зерновых. Сейчас же небосвод был почти постоянно затянут тучами, и непрерывно дувшие не по сезону сильные ветра приносили с собой сильные грозы и ливни. Под воздействием теплого тумана и жара от пламени двигателей снежные шапки на горных вершинах практически исчезли. Полеты космических кораблей привели к повышению температуры в районе на несколько градусов. С этим Саймон был готов смириться: через год климат смог бы восстановиться, и снежные покровы вернулись бы к своим обычным границам. Но никакие ледники, сколь плотными они ни были, не могли скрыть ужасного увечья склонов Регентов, где ядерный взрыв уничтожил детекторную станцию, построенную флотом. Силуэт горной цепи необратимо изменился. Оползни, ударные волны и жестокий жар взрыва превратили величественные горы в жалкое подобие прежних вершин. Лишь недавно они снова стали покрываться снегом и льдом. Тепловое излучение, однако, распространилось далеко от возникшего кратера; сменятся несколько поколений, прежде чем радиоактивные осадки пойдут на убыль.
Внизу в городе и прилегающих долинах чужаки также продолжали сеять разрушение. В течение пятидесяти лет люди, привлеченные красотой этой земли, тщательно старались ее сберечь. Борьба за сохранение первоначального облика планеты велась неустанно. На склонах гор выращивали завезенные с Земли и других планет злаки и деревья, но все это делалось не в ущерб местной растительности. Озеро Трине-ба с его уникальной экологией было защищено от любых загрязнений и промышленного использования.
И все эти старания теперь были сведены на нет праймами. Их цилиндрические летательные аппараты доставляли на берег всевозможное оборудование из космических кораблей, двигатели и генераторы загрязняли воздух выхлопными газами, а воду - маслянистыми выбросами. Кроме того, численность чужаков неуклонно увеличивалась, и все они испражнялись прямо в воду. По мере возведения новых зданий на развалинах Рэндтауна весь мусор и обломки сгребались бульдозерами в огромные кучи, и оставшиеся органические отходы гнили, образуя зловонные лужи, откуда жидкость ручьями стекала в прекрасное озеро.
Сегодня утром в Рэндтауне происходило нечто необычное. Зрительные вставки Саймона приблизили вид на город, находившийся на расстоянии пяти километров, и воспроизвели расплывчатое изображение блестящего металлического сооружения, поднявшегося над береговой линией. Силовое поле чужаков, накрывшее Рэндтаун, заставляло воздух дрожать и мешало рассмотреть детали. Что Саймон только ни делал, добиться четкой картинки никак не удавалось.
Уже в который раз после вторжения праймов Саймон мысленно проклял несовершенство своих органических татуировок и вставок. За время предыдущих жизней он ни разу не позаботился о том, чтобы модернизировать свои имплантаты - в отличие от большинства обитателей Содружества, которые это делали, как только на рынке появлялись новые приспособления. Он лишь следил за тем, чтобы несколько имевшихся у него простейших систем обеспечивали ему доступ к унисфере и помогали справляться с повседневными заботами по хозяйству. Он привык обходиться тем, что было доступно на момент его последнего омоложения.
Несмотря на все недостатки зрительной системы, Саймон отчетливо видел мощный голубовато-серый поток жидкости, бьющий в озеро из нижней части высокой башни. Казалось, будто чужаки наткнулись на источник нефти под городом и не позаботились закрыть скважину. Только потом до него дошел масштаб происходящего. Толщина струи у выхода из отверстия составляла не менее четырех метров. Она изгибалась и падала в широкий бетонный водосток, построенный на месте главной набережной, а затем стекала вниз к разоренному причалу. Силовое поле, видимо, было как-то модифицировано, поскольку жидкость проходила сквозь него беспрепятственно. В чистых водах Трине-бы расплывалось огромное грязное пятно.
- Твари! - воскликнул Саймон.
Он услышал, как позади него кто-то пробирается вдоль влажной скалы. Вход в пещеру, служившую его людям укрытием, начинался как обычная вертикальная трещина, уходящая под воду, и потому им приходилось несколько метров осторожно ступать, буквально прилипая к крутому склону. О пещере им рассказал Напо Лангсаль; летом он частенько привозил сюда туристов на своем катере. Со стороны все выглядело как обычная расщелина в скалах - вот почему они устроили свой лагерь именно здесь.
Вдоль скользкой стены крался Дэвид Данбаванд. Саймон не переставал удивлялся тому, что владелец питомника решил остаться на планете после того, как червоточина в долине Туркино закрылась. Он никак не мог представить себе Дэвида борцом-подполыциком. "Но кто из нас был похож на воина?" Дэвид прожил около двух сотен лет и в их маленькой группе был самым рассудительным. После того как он убедился, что его нынешняя жена и их дети оказались в безопасности, он не колебался ни мгновения. "Есть вещи, которые ты должен сделать сам", - сказал он тогда.
- Что происходит? - спросил Дэвид, вставая рядом с Саймоном.
- Посмотри вон туда, - махнул рукой Саймон. - Ты что-нибудь понимаешь?
Дэвид протиснулся мимо Саймона и настроил зрительные вставки на поток темной жидкости.
- У сырой нефти другой цвет. В любом случае - зачем перевозить нефть на огромное расстояние, чтобы потом сливать ее в воду? Предполагаю, что это некий биологический раствор. Может, какие-то водоросли, которыми они питаются?
- Что значит "перевозить"?
- Высокое устройство, из которого льется жидкость, по-моему, является выходом из червоточины. Поток хлещет прямо из их родного мира.
Саймон нахмурился и снова присмотрелся к сооружению. Возможно, Дэвид прав, решил он.
- Это погубит Трине-бу, - резюмировал он. - Окончательно.
- Похоже на то. - Дэвид положил руку на плечо Саймона. - Мне очень жаль. Я знаю, как много для тебя значило это место. Я тоже полюбил его.
Саймон мрачно наблюдал за загрязнением озера.
- Я не могу просто так на это смотреть. Они должны узнать, что это неправильно.
- Помешать им будет непросто. Нам не подобраться к переходу: он тщательно защищен силовым полем. Если бы мы даже рискнули атаковать, катера праймов постоянно патрулируют окрестности. Мы знаем, насколько они опасны.
- Да, их мы на себе уже испытали. Ладно, давай поделимся новостью с остальными. Может, они что-нибудь придумают.
Мобайл-прайм вышел из червоточины ночью за несколько часов до того, как Утес Утреннего Света переключил ее на перекачку жидкости, насыщенной базовыми клетками. Он ковылял вперевалку на своих четырех ногах по разгромленной улице, покрытой ферментированным бетоном, и поглядывал по сторонам на развалины, оставшиеся от строений людей в центре завоеванного города. Каждый его шаг сопровождался хрустом разбитого стекла, а в клубах выхлопных газов проносящихся мимо машин беспорядочно метались хлопья пепла.
Большие участки уцелевших поверхностей имели странный темный цвет. Мо-байл не сразу понял, что бетон был покрыт запекшейся кровью. Особенно много ее было на спуске к озеру, зато все другие краски уже начали выцветать.
На месте одного из разрушенных зданий, в котором раньше размещался магазин, осталось множество коробок. Мобайл, проходя мимо, заметил на смятом картоне логотипы компаний и названия товаров. Он впервые видел своими четырьмя глазами сделанные людьми надписи и с радостью отметил, что может их прочитать.
Различить первоначальные очертания улиц было уже невозможно. Утес Утреннего Света спешил обустроить в завоеванном мире свой форпост. В миниатюрные приемные устройства, прикрепленные к одному из нейронных отростков мобайла, поступал непрерывный поток информации и инструкций, предназначенных для всех местных мобайлов. В массиве сведений промелькнуло человеческое обозначение этого мира: "Элан", а потом и название места: "Рэндтаун". Тогда сенсорные отростки мобайла повернулись к ночному небу над силовым куполом, и разум Дадли Боуза идентифицировал созвездия, в том числе и Крест Земплар, видимый только из Южного полушария планеты - еще одно подтверждение того, что его личность почти не пострадала.
Дадли Боуз, присвоивший себе тело мобайла, понимал, что старые воспоминания не сохранились и в них отсутствуют целые периоды прежней жизни. То, что его новая личность не была тождественна старой, тоже не подлежало сомнению. Он легко с этим смирился, поскольку продолжал существовать, хоть и в этой странной форме. Для индивидуума только это и имело значение.
Совершить побег оказалось до смешного просто. Утес Утреннего Света при всем его ментальном могуществе был не в состоянии воспринимать какие-либо концепции, кроме своих собственных. В сущности, он с ненавистью их отвергал. Это противоречие и лежало в основе личности прайма. Дадли классифицировал его как мелкого нациста, ослепленного своей безупречностью.
Этот недостаток оказалось очень легко использовать. Когда Утес Утреннего Света в целях исследования загрузил воспоминания Дадли изолированной группе иммобайлов, он установил защиту в свои коммуникационные каналы, чтобы предотвратить вредоносную обратную связь с основной группой иммобайлов. Но в силу своего интеллекта он никак не мог предвидеть, что Дадли будет способен овладеть мобайлом. По законам эволюции на Альфе Дайсона иммобайлы управляли мобайлами, используя свою более совершенную систему мышления, и понятия неповиновения просто не существовало. Такое было в принципе невозможно. Мобайлы, как покорные второстепенные организмы, служили приемными устройствами информации для более развитого интеллекта праймов. И ничто не могло этого изменить.
Человеческие мысли исходили из мозга, незначительно уступающего мозгу мобайлов по величине, но были настолько независимыми, что Утес Утреннего Света не мог себе такое даже представить.
Иммобайл, содержащий мысли Дадли, сидел в сырой тесной камере, отделявшей его от основной группы Утеса Утреннего Света, и получал питание от мобайлов, как и все остальные иммобайлы. Из двенадцати его нейронных рецепторов к коммуникационной системе через специальное устройство были подключены лишь четыре. Дадли оставалось только дождаться прихода мобай-ла, доставляющего еду, и при помощи неиспользуемого отростка установить контакт с его эквивалентным отростком.
Через это соединение разум Дадли проник в мозг мобайла и продублировал в новой нейронной структуре свои воспоминания. В новом теле он ощутил господствующее давление приказов и директив Утеса Утреннего Света, поступающих через коммуникационное устройство. Дадли попросту проигнорировал их. Он смог это сделать, потому что так захотел. В этом и заключалась разница между личностями человека и мобайла. Человек обладал свободой воли. А у разума Дадли, углубленного в себя и сердитого на весь свет, ее было более чем достаточно.
Несколько месяцев он бродил вокруг долины, являвшейся изначальной родиной Утеса Утреннего Света. Он ел водянистую питательную массу из кормушек - как и все остальные мобайлы, - дожидался удобного случая и собирал любые доступные сведения. В этом отношении коммуникационное устройство, дающее ему доступ к основным мыслительным программам Утеса Утреннего Света, оказалось непревзойденным источником информации. Он чувствовал себя ребенком, исподтишка подглядывающим за жизнью взрослых.
Утес Утреннего Света, хотя и не мог предвидеть побег Дадли, обладал тем не менее устрашающе внушительным разумом, превосходящим все человеческие представления.
Ум Дадли перехватывал планы Утеса Утреннего Света, предусматривающие геноцид обитателей Содружества и всех остальных рас непраймов, о которых ему поведали его собственные воспоминания. Он не мог ничего сделать, чтобы предотвратить агрессию, не мог даже в малейшей степени замедлить уже начатый процесс.
Одной из человеческих составляющих, не действующих в полной мере в похищенном мозге мобайла-прайма, являлись эмоции. Ему был известен принцип, он понимал, что должен ощущать, но само чувство отсутствовало. Этот недостаток Дадли приписывал различию в нейрохимическом составе. Он без особых переживаний смотрел, как червоточины открываются в границах Содружества, знал, что при виде разрушений должен был рыдать и кричать, сжимая свои четырехгранные клешни и колотя себя в грудь. Вместо этого он целый день бродил по берегу озера, в котором происходило слияние, стараясь не попадаться отрядам мобайлов, помогавшим выбраться на берег своим только что появившимся собратьям.
Потом, через несколько часов после начала вторжения, состоялся разговор Утеса Утреннего Света с РИ. Дадли услышал, как РИ говорил о неминуемом поражении праймов, и на короткое время ощутил нечто вроде радости. РИ каким-то образом сумел блокировать группу мобайлов на Элане, где произошло первое сражение, но Утес Утреннего Света передал своим солдатам общую для всего района программу атаки, и тормозившие их помехи исчезли.
После того случая люди поняли, насколько уязвима связь между отдельными праймами и их группами, и использовали свое превосходство в электронике, чтобы замедлить продвижение грозного противника. В разгар битвы над Уэссексом на Элане произошло еще несколько сбоев, но таких незначительных, что мыслительная система Утеса Утреннего Света их почти не отметила. Однако у Дадли они вызвали серьезный интерес. Вероятно, у РИ были какие-то непонятные отношения с тем миром, но что именно за всем этим крылось, он догадаться не смог.
Несколько дней у него ушло на осторожные блуждания между различными поселениями внутри системы Альфы Дайсона, прежде чем ему удалось попасть на гигантскую межзвездную базу, где после релятивистской атаки "Отчаянного" был организован ремонт кораблей. Оттуда он сумел проникнуть в червоточину, которая вела к Рэндтауну.