- Тренируйся, - важно посоветовал Питти. - А я попробую осторожненько порыскать по окрестностям. Отдыхайте, но не очень много, а потом идите в том же направлении, что и прежде.
С этими словами шаман легко подскочил на длинные ноги и зашагал прочь. Он не испытывал никаких мук совести, оставляя своих подопечных на милость Степи, потому что с детства знал, а потом имел возможность тысячу раз убедиться: с человеком происходит вовсе не то, что он хочет, а только то, что должно произойти.
- Думаю, мы могли бы до ночи пройти еще немного... Просто чтобы он не злился, - сказала Сойла. - Я бы понесла бурдюки, а вы по очереди Стэфи. А как только начнутся сумерки, ляжем спать, и, может быть, Питти придет. И как он только не боится ходить совсем один?
- А у него есть волшебные бубенцы, - сообщил Эль с набитым ртом. - И еще эти... Как их...
- Колокольцы, - подсказал Клас, понявший, о чем речь.
Тот, или те, кто шел сзади, излучали чистое счастье, и это заставляло юношу невольно улыбаться.
Глава восьмая
1
Питти двигался среди высокой травы чуть пригнувшись, словно охотясь. Это занятно контрастировало с беспрестанным позвякиванием выдававших его колокольчиков, но шаман совершенно не смущался. Видимо, в сопровождающих его звуках и правда имелся некий смысл - лесной человек шагал по Степи безо всякого опасения, не обращая ни малейшего внимания на скользящую там и сям по земле живность, нередко ядовитую. Покинув спутников, он двинулся сперва на северо-восток, поперек движения группы, а потом круто повернул на запад.
Минут через десять пути Питти вытащил из-за плеча лук и аккуратно наложил на тетиву стрелу, обращаясь с наконечником особенно аккуратно. Выбрав участок с как можно более высокой травой, шаман постоял рядом, как будто что-то прикидывая, потом удовлетворенно кивнул и сел, скрестив ноги.
- Идите, друзья мои, идите, - чуть слышно прошептали губы Питти. - Мне от вашей стрелы спрятаться не удалось, посмотрим, как вы спрячетесь от моей.
Очень скоро далеко в Степи ему почудилось легкое движение. Шаман сузил глаза, чуть нагнулся вперед и приподнял лук. Да, он не ошибся - вот они, оба. Как человек-белка и предполагал, повинуясь своему развитому чутью, это были Элоиз и паук. Питти имел богатый жизненный опыт, прежде ему уже доводилось встречать смертоносцев, но этот экземпляр показался ему каким-то особенным.
- Ого... - уже совсем беззвучно продолжил шаман. - Да ты у нас инвалид. Или мутант... Впрочем, мне ни то ни другое не поможет. Храните меня, духи.
Двое приближались. И девушка и паук шли странно: оба покачивались почти синхронно. Питти сильнее почувствовал эйфорию, исходящую от спутников, но не разрешил себе удивиться. Мир этих существ недоступен человеку, холодный разум насекомых непостижим. Стрелок медленно, очень медленно стал натягивать тетиву. Выбирать первую мишень не приходится, смертоносец слишком быстр.
Его все еще не замечали, это странно... Да они как-будто опьянены чем-то, вот новости из мира пауков! Так или иначе, а ждать Питти больше не мог, следовало оставить хоть какой-то шанс для второго выстрела. Совместив наконечник стрелы с мягким брюхом смертоносца, шаман повел им вверх и в сторону, машинально учитывая ветер и расстояние. Потом послушные пальцы мягким движением отпустили тетиву, в воздухе мелькнула быстрая тень, и вот уже белое пятнышко оперения трепещет на фоне темного живота паука.
- Удача! - воскликнул Питти и вскочил на ноги. - Н-ну, кто теперь?
За то короткое время, что потребовалось Анзе для того, чтобы опомниться, увидеть врага и начать атаку, шаман успел вытянуть из колчана еще одну стрелу, приложить ее к луку и поднять обе руки вверх. Успел! Теперь второй выстрел в паука, который несся на него со всей доступной ему огромной скоростью. Питти даже сделал паузу в восьмую часть секунды, прежде чем резко распрямить левую руку вперед, заставив гибкое дерево скрипнуть, и не успела рука замереть, как тренькнула тетива. Вторую стрелу смертоносец принял на полном ходу, отчего она глубоко ушла в лапу.
Совершив выстрел, шаман бросился в сторону. Будь паук всего лишь ранен, это не продлило бы жизнь лесному человеку ни на миг, но стрелы, впившиеся в тело смертоносца, несли в себе яд. Движения Анзы замедлились, координация потерялась. Тяжело развернувшись, раненый боец все же почти достал противника, почти дотянулся резко выброшенной когтистой лапой, но тут же и оступился, перекувыркнулся и тяжело заворочался на траве. Еще через несколько мгновений восьмилапый совсем перестал двигаться - паралич охватил все его тело.
У Питти не было такого яда, которым можно было бы убить смертоносца. Все, чего он смог добиться, проводя многочисленные опыты со скорпионами, сороконожками, лесным ядоцветом и другими возможными источниками подходящей отравы, уместилось на кончиках стрел, но этого было мало, чтобы убить восьмилапого, и шаман знал об этом. Однако этого противника пока в расчет можно не брать. Теперь девушка! Где она?
Во время этого сверхкороткого боя Элоиз сперва застыла на месте, а потом запоздало бросилась вслед за уже беспомощно повалившимся пауком, пытаясь на бегу выхватить никак не желающий слушаться меч. Она видела, как Питти поднялся с земли, посмотрел на поверженного врага и начал поворачивать голову в ее сторону. Инстинкт самосохранения бросил питомицу смертоносца на землю так стремительно, что даже острые глаза шамана не зафиксировали этого движения. Трава, доходящая в этом месте до пояса, скрыла девушку из глаз охотника.
- Где ты? - негромко произнес лесной человек. - Зачем прятаться? Я спас тебя и не собираюсь причинять вреда. Смотри - паук мертв!
Питти лгал не раздумывая - в этой войне хороши все средства. Она не стоит того, чтобы играть с ней честно, та, что помогает восьмилапым. Стрела лежит на тетиве и просит цели.
- Где ты?.. Крошка? Рыженькая? Покажись, я не сделаю тебе ничего плохого! - шаман медленно пошел вперед.
Что-то зашуршало в высокой траве справа. Что-то большое. Может быть, девушка, может быть - насекомое... Нужно проверить. Элоиз вжалась в землю всем телом, боясь поднять лицо, колокольчики убийцы позвякивали, казалось, прямо внутри головы.
"Не шевелись, он идет мимо. По моей команде встанешь и побежишь, это единственный шанс."
"Анза!" - девушка едва не крикнула этого вслух. - "Ты жив! Он не убил тебя, только ранил? Тебе больно?"
"Отравленные стрелы. Я не могу двигаться. Он прошел мимо тебя. Ты готова?"
"У меня еть меч! Я нападу сзади, скажи только..."
"Беги!!!"
Паук ударил своей волей по сознанию Элоиз, лишив ее способности сопротивляться приказу. Девушку словно подбросило, ноги сами понесли ее прочь, ветер развевал волосы.
"Беги, маленькая, не останавливайся!"
Случайный порыв ветра отнес звуки и Питти не обернулся на шорох. Лишь парой секунд спустя, осторожно обходя с фланга шевелящееся в траве существо, он поймал краем глаза колышащееся рыжее пятно. Резко обернувшись он вскинул лук и тут же выстрелил - слишком быстро, стрелу снесло ветром и, уже накладывая на лук новую шаман понял, что промахнулся. Девушка бежала стремительно, слишком резво и уже слишком далеко, чтобы Питти был уверен, что сможет ее догнать. Теперь шаман не спешил, движениям вернулась плавность и четкость. Пение тетивы.
Элоиз, бежавшая до того по прямой, рванулась в сторону, оставив стрелу без желанной встречи. Анза видел все, его советы имели силу приказов, от следующего выстрела девушка ушла в другую сторону, расстояние между ней и стрелком быстро росло.
- Пять стрел, духи, пять стрел, - произнес шаман удивительно спокойным голосом, пошире расставляя ноги. - Пять, и ни одной больше.
Он быстро, не делая пауз, чередуя право и лево, выпустил все стрелы, заставив их одновременно повиснуть в воздухе. Смертельный веер завис над Элоиз, и в какой-то миг пауку, который все еще мог видеть девушку благодаря присущему своему роду расположению глаз, показалось, что все кончено. Подчиняясь его приказу, она побежала влево, потом у смертоносца мелькнула, всего лишь мелькнула мысль положить девушку ниц, и это заставило ее застыть, почти дождаться летящего точно в цель острия и лишь в последний момент рвануться снова. Однако стоило Анзе расслабиться и вновь пустить питомицу бежать по прямой, как можно дальше от убийцы, как откуда-то прямо с неба рухнула последняя стрела. Паук был бессилен уже что-либо предпринять, но смерть лишь скользнула сквозь растрепавшуюся копну волос и глубоко вонзилась в землю.
- Ну что ж, духи, я вижу что вы старались, - на лице Питти не отразилось ровным счетом ничего. Голос его остался таким же бесстрастным, когда он повернулся к смертоносцу: - Должен догнать твою подругу, старина, уж извини. Но тебе не должно быть скучно - там в траве ползают два-три малыша скорпиона, и сдается мне, они уже почувствовали твою кровь. Счастливо оставаться.
Паук не мог атаковать человека ментально, над ним как-будто возвышался невидимый, но прочный колпак прикрывающий сознание. Все, что оставалось - беспомощно проводить Питти ненавидящими глазами и послать последний сигнал Элоиз, которой уже не было видно:
"Уходи, маленькая, он идет за тобой. Со мной все в порядке, через два или три часа я найду тебя."
2
Все сделали так, как предлагала Сойла. Первым мальчика (который, конечно же, попытался протестовать) понес младший из братьев. Клас смотрел в основном под ноги, считая шаги и пытаясь прикинуть хоть примерно пройденное расстояние. Прислушиваться к непонятному разговору Сойлы и Эля он устал, а кое-как овладевший малой частью его языка Стэфи угрюмо молчал, на всех разобидевшись. Шаги получались частыми и мелкими. Десять раз по десять, еще десять раз по десять, три раза по десять раз...
- Эль! Эль! - брат увлекся болтовней с девушкой и не сразу обратил внимание на оклик. - Твоя очередь!
- Чего?
- Он говорит, тебе меня нести, - перевел Стэфи. - Только я и сам могу идти.
- А... Уже? - Эль выглядел несколько сконфуженным, и Класу сразу стало интересно: о чем это они болтали?
- Да, надо сменить Класа, - согласилась Сойла. - Он уже весь мокрый, ведь Стэфи не такой уж и легкий, я-то знаю.
- Да вот я хотел сказать, - Эль огляделся и положил на землю бурдюки с водой. - Я хотел как раз сказать, что не стоит нам далеко уходить. Дело идет к ужину, а еще Питти надо дождаться. Если, конечно, он не решил удрать.
Обрадованный Стэфи, уже сползший со спины Класа, тут же поднял с земли пару веток сухого кустарника, изображая сбор топлива для костра. Сойла вздохнула и пожала плечами:
- Наверно, ты прав... Давайте тогда все приготовим и будем ждать этого шамана... Но если он ушел насовсем, то куда же пойдем мы?
Клас совершенно не понял действий своих спутников. Он подошел к бурдюкам, взвалил оба на спину, но увидел что никто двигаться не собирается. Все уже решили без него? Конечно, какой смысл связываться c немым! Хлопоты одни. Юноша раздраженно сбросил сосуды с водой, которая негодующе булькнула, и пошел собирать пищу для костра - как ни злись, а в Степи ночью без костра страшновато. Вообще-то, Пожиратели Гусениц разводили огонь только в Праздники, после удачной охоты, но одно дело - племя, и совсем другое - пятеро путешественников.
Элоиз он увидел издалека, заметил все те же приметные рыжие волосы. Девушка уже не бежала, она шла, тяжело дыша и покачиваясь от усталости. Охотник сперва обрадовался ее появлению, подтверждающему их с Питти догадки, но тут же насторожился. Высокая пришелица сжимала в руке меч, ярко поблескивающий на солнце. Клас кинулся к месту стоянки, разыскивая глазами копье.
- Эль! Стэфи, скажи чтобы Эль поговорил с ней, только пусть держится на расстоянии!
- С кем? - не понял мальчик и завертел головой. - С кем поговорить?
Но к нему уже подскочила Сойла, тоже обеспокоенная, хотя и в гораздо меньшей степени:
- Смотрите, это же Элоиз! С племенем что-то случилось!
Эль не разделил настроений Сойлы и, выслушав через малыша совет Класа, тоже вооружился копьем. Так они и поджидали девушку: двое охотников с выставленными вперед копьями, рядом немало удивленные такой радушной встречей степнячка и выглядывающий из-за нее Стэфи.
Элоиз даже не обратила внимание на это странное построение, слезы катились у нее из глаз непрерывно. Анза молчал. Расстояние, конечно, было уже слишком большим, но теперь девушка воспринимала это еще и как мрачный знак. Друг наверное умер, а она даже не вернулась помочь ему, даже не попыталась спасти. Бедный, безногий, парализованный паук остался лежать в Степи. Но между ним и девушкой был враг, убийца с луком и отравленными стрелами. Умерев от яда она не сможет отомстить за смертоносца.
Девушка не имела никакого плана, приближаясь к друзьям шамана. Если бы в нее полетели стрелы, она просто умерла бы с облегчением. Врядли кто-то из людей страдал от потери близкого человека так сильно, как Элоиз, утратившая друга. Он давно уже стал частью ее самой, да и она, наверное, наполовину умерла вместе с ним. Ничего кроме боли не осталось в груди, человеческой боли и нечеловеческого желания отомстить.
- Здравствуй! - выкрикнул Эль, еще когда между ними оставалось больше двадцати шагов. - Что случилось? Ты решила идти с нами?
Элоиз подошла вплотную, остановилась, глядя на покачивающийся наконечник копья охотника. Солнце уже покраснело, спускаясь к горизонту, сушило слезы.
- Да, я решила пойти с вами. А где ваш друг? Высокий чужак?
- Он охотится. Ты, конечно, можешь остаться. Но с тобой действительно все в порядке? - Эль говорил, а сам больше прислушивался к своим ощущениям в области паха. Оказывается, память живет не только в голове! Ему было приятно снова видеть Элоиз, хотя он и не мог не чувствовать исходившую от нее опасность.
- Все в порядке. - девушка вложила меч в ножны и улыбгулась встревоженной Сойле. - И с племенем все в порядке. Вчера вечером я, кажется, была немного не в себе? Клас не обиделся на меня? А ты, Эль? - Элоиз ждала, что вот-вот стрела Питти вопьется ей в спину. Что делать?
- Нет, я не сержусь... - с улыбкой проворчал веснушчатый охотник и опустил копье. - Проходи, присаживайся, Сойла уже скоро будет разводить огонь.
- Ты, кажется не умеешь этого делать? - степнячка шагнула к Элоиз, тоже с улыбкой - наконец-то все образовалось! - Я покажу тебе. Все наши женщины с детства умеют добывать огонь из сухих палочек. Только придется немного потрудиться!
Рот малыша Стэфи с готовностью расплылся до ушей, теперь не улыбался только Клас. Что с Питти? Жив ли он и стоит ли спросить напрямую об этом у Элоиз? Сделав вид, будто что-то заметил в траве, он отошел чуть в сторону, по прежнему держа копье наизготовку. От пришелицы исходил сильный импульс боли и обреченного отчаянья, но внешне она была вполне здорова. Из-под волос осмотрев горизонт, и не заметив никаких признаков возвращающегося шамана, он был вынужден вернуться к спутникам. Сойла встретила его ласковым взглядом через плечо, они с рыжей чужачкой сидели теперь спиной к нему, рядом с ними Стэфи. Юноша остался стоять.
Услышал ли он далекий крик или почувствовал зов о помощи с помощью каких-либо других чувств? Точно Клас сказать не мог, однако никто кроме него не обернулся. Горизонт был по прежнему чист, но юноша точно знал, что там кто-то есть, и этот человек зовет именно его. Сигналя брату приложенным к губам пальцем, он стал осторожно отходить в сторону, потом повернулся и побежал.
Примерно через минуту бега, когда дыхание вошло в ритм, а ноги приноровились перепрыгивать через подозрительные ямки и колючие кусты, Клас рискнул поднять на секунду голову и взглянуть вперед. Там, так далеко, что едва можно рассмотреть, взметнулись из травы две руки. Другой на его месте не смог бы даже утверждать наверняка, что это именно руки, а уж тем более не сумел бы сказать, чьи, но юноша был уверен - это Питти, и Питти попал в беду.
3
Мысленный контакт с девушкой разорвался несколько позже, чем она исчезла из виду. Теперь он остался один. Он видел, он слышал, но он не мог пошевелиться. В голову пришла мысль, что именно теперь он может понять кое-что в людях, по крайней мере в тех, которые испытали полное обездвиживание паутиной и медленную смерть заживо. Паук впервые почувствовал к этой процедуре отвращение. Шорох сзади, там где лежат лапы и брюхо, там где торчат из них две стрелы. Восьмилапые слышат при помощи волосков на ногах, поэтому смертоносец смог разобрать шаги целых трех движущихся существ. Скоро, очень скоро, как только они разберутся, что этот большой хищник мертв...
Животный протест на минуту затмил мозг ученого и он рванулся из невидимых пут изо всех своих могучих сил. Кажется, что-то пошевелилось, какая-то из лап, но невозможно понять, какая именно.
Паук затих, дав себе небольшой отдых. Озарение ударило словно молния. Как?!! Он, смертоносец, ученый из прославленного Ута, собирается позволить сожрать себя этим низким тварям?! Да что же с ним стало, как он дошел до такого состояния? И с этой мыслью вернулаись и уверенность и сила. Быстро прощупав импульсом ожившей воли подбирающихся к нему хищников, паук убедился, что это действительно скорпионы, совсем молодой выводок. Всего несколько секунд потребовалось восьмилапому, чтобы ударом воли, несущим огромный заряд ужаса, отогнать эту мелочь прочь.
Анза снова попробовал пошевелиться, и теперь успешнее, одна из лап явно начинала слушаться. Но еще слишком рано. Пока нужно поразмыслить, холодно, по-паучьему поразмыслить: что происходит? Как он мог забыть о своей силе? Ответ мог быть только один - в нем стало слишком много от человека. Постоянное общение и частые сливания сознания с Элоиз привнесли в смертоносца людские черты.
Восстановившаяся способность к самоанализу тут же прибавила к произошедшему еще одно открытие: Анза констатировал факт произошедших с ним изменений без каких-либо внутренних противоречий. Что случилось - то случилось, как бы говорил себе восьмилапый, так тому и быть. Возможно, это было хуже всего, это нежелание бороться со своим очеловечиванием. Видимо, процесс зашел слишком далеко.
Но что-то совсем древнее, мучительно вросшее в личность, еще боролось. Нет, он не человек! И никогда им не станет, даже если очень захочет. Анза вспомнил, как был с Элоиз во время ее случки с самцом. Маленькая долго была без мужчины, и несмотря на все несоответствие выбранной особи ее представлениям о необходимых для обладания ее вниманием качествах, девушка смогла полюбить степняка на короткое время. И Анза тоже.
Было в ее отношении что-то от материнского чувства, а что-то напротив, от тяги девочки к отцу - смертоносцу прежде нравилось анализировать ее эмоции, перелистывая их словно книгу через некоторое время после событий, забравшись в свою ничего не теряющую память. Теперь смертоносец не столько разбирал случившееся, сколько вспоминал приятные минуты. Да, он полюбил и желал этого самца, он помнил его кожу, и даже резкий мускусный запах в какой-то миг стал ему приятен.