Глядя на то, как его старый друг старательно избегает произносить вслух название планеты из спиральной галактики NGC 1512, Артём улыбнулся.
– Нет, я действительно не понимаю, – не сдавался Жора. – Ты веришь во всю эту хренотень-наплетень или как-то так?
– Как-то так. В детстве мечтал стать космонавтом и с тех пор остался незавершенный гештальт.
– А это не разводка на бабки?
– Жорж, не беспокойся, я вполне адекватен. И отдаю себе отчет, что планета Уммо – нечто вроде ностальгической онлайновой игры, в которую Европа играет уже лет пятьдесят. Следовательно, не могу исключать никаких вариантов. Вот ты получал когда-нибудь письма счастья?
– Получал. И сразу выбрасывал.
– И я выбрасывал, – признался Артём. – Считал эти письма разводкой на бабки. Или на эмоции, что в принципе конгруэнтно. А сейчас засомневался. Во мне проснулось где-то очень глубоко закопанное ожидание чуда. Могу я хоть один разок попробовать поверить в какое-нибудь письмо счастья? Хотя бы раз, а? Ну а вдруг?
* * *
С приближением седьмого июля нервы стали сдавать и у Даши. Она ходила крайне задумчивая, натыкалась на неподвижные предметы и слишком часто смотрелась в зеркало, хотя могла при этом убежать на работу, позабыв накрасить губы. Желая хоть как-то развеселить супругу, Артём предложил отметить пятую годовщину свадьбы не в узком семейном кругу, а в расширенном составе. Даша немного удивилась предложению, но сопротивляться не стала, и Артём, настроившийся на долгие уговоры, несколько дней расходовал пар вхолостую.
– А что, нормально посидим, – убеждал он больше сам себя. – Пригласим Жору и Вадика вместе с их женами. Ты сестру с мужем позовешь. Ну и всенепременно Лариску. Мы лет сто вместе не собирались. Помнишь, как Жора на нашей свадьбе у Лариски туфлю украл, а думал, что твоя? Это сколько же нужно было выпить?!
Праздник и в самом деле удался. День был жаркий, как будто специально для пикника, гости собрались охотно и даже юбилейные формальности соблюсти удалось. Один из клиентов Вадима случайно оказался владельцем зоны отдыха "Дикий берег" на Южном пляже, и буквально за полцены уступил им удобную беседку с двумя мангалами и грилем. Артём накануне замариновал полное ведро рыночной свинины с ребрышками, позаботился о помидорах, сладком перце, качественных березовых угольках и ни на секунду не отлучался от мангалов, пока не добился румяной сочности от каждого кусочка мяса на шампурах. Даша, поколдовав с шипящим грилем, приготовила мужу любимое праздничное блюдо – мясо по-балкански с чесночным творогом. Жора не стал пугать всех бразильским самогоном из сахарного тростника, а раздобыл на каком-то тайном складе две бутылки "Хванчкары", для которой по случаю "деревянной" свадьбы друзей заказал подарочную деревянную коробку.
Под "Хванчкару" и "Ахтамар" хорошо переварились и сочные шашлыки, и подарки в виде всевозможных деревянных безделушек-сувениров, и пространные горские тосты, на которых поднаторел в Нальчике шурин Артёма, муж старшей Дашиной сестры Валентины. Повеселел к концу пикника даже предельно серьезный хирург-подиатр Вадик, всегда сосредоточенный на очередных операциях для своих гламурных пациенток. Веселья не хватило только Артёму, и уже к середине застолья он не знал, куда спрятаться, чтобы не огорчать друзей кислой миной. Скука сводила скулы, перехватывала горло и пощипывала на языке. Артём запивал скуку коньяком, но от коньяка становилось только хуже.
Похожие чувства, по рассказам очевидцев, испытывает солдат срочной службы после приказа о демобилизации. Дембель – это ведь не просто время, вмещающее в себя всю цепочку событий от приказа до дембельского вагона, а многомерное пространство бытия. В нем, как в матрешке, умещается все: и нежелание терять всю ту жизнь, к которой привык за годы службы, и стремление поскорее вернуться на "гражданку", и страх перед этой "гражданкой", которая еще неизвестно как примет обратно. Армейские товарищи, ставшие дембелю за два года службы роднее самой близкой родни, все еще рядом, они веселятся, поздравляют, хлопают по плечу, но весь фокус в том, что дембель уже не с ними. Он уже в другом измерении, откуда не воспринимаются никакие армейские радости. И грызет дембеля суровая армейская тоска, которую может заглушить только традиционный дембельский аккорд…
Нагрянувший июль спутал все карты окончательно. Настроение Артёма успевало даже в течение дня сменить направление несколько раз. С утра он мог уйти на работу, фальшиво насвистывая "Бесса ме мучо", а весь вечер без сил пролежать на диване, рассматривая свой универсальный идентификатор.
– Дашуль, но я ведь должен это сделать, да? – вопрошал он сиплым голосом.
– Нет, дорогой, ты меня не спрашивай, ты сам для начала определись, – нервно отзывалась из кухни Даша.
– Но я ведь всю оставшуюся жизнь буду жалеть, если упущу свой шанс!
– Какой шанс? – ехидно интересовалась Даша. – От меня сбежать?
– Это ненадолго, всего-то на один месяц…
– Тёма, допустим, я тебе верю, – продолжала гнуть свою линию Даша. – Допустим, планета Уммо действительно существует. Я даже готова предположить, что на ней живут добрые и порядочные инопланетяне, которые пригласили тебя в гости исключительно за красивые глаза. Но откуда ты взял эти сроки? Я в твоей настольной книге никаких сроков не нашла. В каком месте ты вычитал, что путешествие в другую галактику и обратно занимает только месяц?
Такую карту Артёму крыть было нечем, поэтому он сразу начинал волноваться, а от смущения и неловкости сильно размахивать руками. Сроки приглашающей стороной отдельно не оговариваются – это правда. Ну а кто мешает использовать сравнительную методику расчетов? Факт первый: все туристические ваучеры открываются не больше чем на месяц. Факт второй: никто не вытерпит гостя дольше. Проживание и трехразовое кормление обеспечить придется? А как же иначе. Еще и экскурсии разные нужны. Так что максимальный срок – пять недель. Шесть – это уже совсем фантастика.
– Зато, Дашуль, ты только представь, я могу стать первым, кто увидит другую обитаемую планету, – привычно бубнил Артём. – Разве не об этом мечтает половина человечества? Книги об этом бесконечные пишут, фильмы снимают. А я раздумываю. Даже самому не верится…
Привычную схему разрушил отец Артёма, когда однажды днем позвонил и передал ему через Дашу привет от мамы. Вообще-то отец звонил редко. В отсутствие Артёма – почти никогда. Артём периодически его набирал сам, пересказывал новости, расспрашивал о самочувствии, о жизни в деревне, о настроении мачехи, Юлии Петровны. С тех пор как отец перебрался вместе с мачехой в ближний пригород, поселок Осташково, где у него появился собственный земельный участок, он трансформировался из инженера-конструктора передовой советской космической техники в идейного агрария. Посадил особый зимний сорт яблок, гордился гигантскими томатами, темно-синими упругими баклажанами, серебристым сладким луком и заумными голландскими технологиями, позволяющими выращивать трехсотграммовые клубни рассыпчатого картофеля. Только одной темы они не касались никогда. Ни в личном разговоре, ни по телефону. Это была тема матери.
Мать бросила отца давно, когда Артёму исполнилось всего восемь. Впрочем, история умалчивала, кто кого бросил. Однажды утром она поцеловала еще непроснувшегося Артёма в лоб, как-то нервно его потискала, всплакнула и ушла на работу. С тех пор он не видел ее ни разу. Даже на фотографии. Все фотографии отец сразу собрал и куда-то спрятал, поэтому Артём помнил свою мать смутно. В воспоминаниях возникала даже не она, а некие остаточные ощущения от ее присутствия в квартире. По какой причине расстались родители – Артём так и не узнал. Пока был маленьким, много раз спрашивал, но отец всегда отшучивался. А когда вырос, спрашивать перестал вообще. Ушла и ушла. Значит, так было нужно. К мачехе Артём относился ровно, хотя и видел, как искренне она пыталась стать ему родной. Но она, увы, появилась поздно. Артёму тогда исполнилось шестнадцать. А шестнадцать – это не тот возраст, когда легко привыкаешь к переменам…
– Вспоминай с самого начала, напрягись, – расспрашивал супругу ошарашенный Артём. – Отец просто позвонил и сказал: передай моему дорогому сыну привет от его мамочки? Или он еще что-то до этого говорил?
– Не помню, – растерянно пожимала плечами Даша. – Мы с ним и общались-то пару минут. Кажется, он спросил, когда ты уезжаешь. Я объяснила, что сама пока не знаю. Еще ничего точно не решено… Тёма, а твоя мама разве не умерла?
– С чего ты взяла? – удивился Артём. – Я говорил только, что матери у меня нет, а отец с восьми лет воспитывал меня сам. Но это вовсе не значит, что моя мать умерла. Умерла и отсутствует – это разные вещи. Она, как видишь, жива и здорова.
– Тёма, я запуталась…
– Вполне тебя понимаю. Двадцать три года она не передавала мне приветы, а сейчас вдруг изыскала такую возможность. И этот факт, как говорится, не может не настораживать…
На следующий день Артём помчался в засыпанный тополиным пухом поселок Осташково. Загорелая и умиротворенная Кассандра, на этот раз повышавшая свою квалификацию на острове Хайнань, отпустила Артёма без возражений, он взял такси и через час тряской дороги уже открывал отцовскую калитку. Первым гостя встретил лохматый шерстяной шар по имени Император Калигула, за что и удостоился чести лизнуть Артёма в нос и обогнуть вместе с ним большую застекленную веранду не по-сельски добротного двухэтажного дома.
Отца, раскинувшего руки для объятий, Артём нашел на грядках с очередной премиальной клубникой.
– Приветствую тебя, мой бледнолицый сын! Ты ненадолго? То есть как всегда. А давай мы хотя бы по кофейку сообразим. Хочешь, поставлю тебе "Отель Калифорния" в аранжировке "Джипси Кингс"? Аранжировка старая, это я на нее недавно наткнулся. Но могу предложить и проверенного Горана Бреговича с Белградским симфоническим.
– Много кофе пить вредно, Тарас Сергеевич, – улыбнулся Артём.
– Намек понял, – закивал отец. – Жаль, твоя мачеха с утра уехала в "Мегу" за покупками. Она бы тоже порадовалась твоему неожиданному визиту.
Артём оглянулся на шеренгу разлапистых яблонь вдоль забора и опустился на скамейку.
– Пап, не ты ли меня учил, что редкий гость лучше татарина, но хуже, чем рыба об лед? Давай не будем ходить кругами. Я в большом недоумении. И это не удивительно, если вспомнить, сколько лет слово "мама" в нашей семье было табуированным. Что произошло вчера? Я что-то важное пропустил?
– Как тебе сказать… – Отец нахмурил густые брови.
– Нет, ты не думай, я не собираюсь мчаться сейчас на ее поиски, – добавил Артём. – Но хотелось бы понять… Мы взрослые люди, наконец. Меня не интересуют причины, по которым вы расстались…
– Могу говорить только о том, что знаю сам. – Отец опять ненадолго задумался. – В общем, твоя мама позвонила мне вчера. Сначала долго расспрашивала о тебе, а потом попросила передать привет. Я ее просьбу выполнил. И на этом, собственно, вся история заканчивается. А в том, что мы когда-то давно расстались, ничьей вины нет, поверь. Ни моей, ни маминой. Так сложились обстоятельства. Она должна была уехать. В жизни почти каждого человека возникают рано или поздно обстоятельства неодолимой силы. И тогда человеку остается только один путь – подчиниться. И попытаться жить дальше. После маминого отъезда у меня остался ты. У тебя остался я. Вместе мы – сила. Точно так?
– Точно так, – рассеянно кивнул Артём.
– А она осталась одна…
– Пытаешься меня разжалобить? А раньше она, значит, не могла ни приехать, ни позвонить?
– Я не знаю всех деталей, и мне трудно судить…
– Папа, ты изрекаешь, извини, сплошные загадки. Я приехал к тебе за ответом на один вопрос, а сейчас у меня десять новых. Вот откуда ты узнал про мою будущую командировку?
– Случайно догадался. А ты действительно уезжаешь? И надолго?
– Еще не знаю. Я не очень-то рвусь. Только если возникнет острая производственная необходимость…
– Обстоятельства неодолимой силы?
– Слушай, давай отложим наши семейные сложности до моего возвращения, – предложил Артём. – Ты за это время сможешь все обдумать не торопясь, найдешь другой приемлемый вариант семейного мифа. Не переживай, пап, я ненадолго. На месяц-полтора…
Пошарив по карманам, Артём вытащил пачку сигарет, покрутил в руках и вопросительно посмотрел на отца.
– Ты же хотел бросить.
– Брошу, – легко согласился Артём. – Вот вернусь и сразу брошу. Они проговорили еще с полчаса, выпили кофе, отец даже посмеялся, вспоминая многочисленные проделки Императора Калигулы, но Артём так и не смог справиться с растущей тревогой. Он беспокойно оглядывался по сторонам, часто терял нить беседы да и уезжал от отца с тяжелым сердцем.
– Попрощаться, конечно, не заедешь?
– Папа…
Артём накрыл своей ладонью отцовскую руку и удивился, почувствовав, как сильно тот взволнован.
* * *
Стрелки часов нехотя перевалили за четырехчасовой рубеж. Артём потряс головой, снял с лица липкую пленку сна, вытер вспотевшие ладони об джинсы и прогулялся вдоль линии "Z". Тридцать шагов вперед и столько же назад. Прислушался к окружающим звукам. Трактор-уборщик отполз довольно далеко и где-то там, видимо, умер. Покосившись на серую полоску горизонта над аэропортом, Артём досчитал до сотни. Потом еще два раза до сотни. Прогулялся со скоростью одного шага в секунду сначала вдоль парковочной разметки, потом по диагонали между круглыми колоннами. Но стрелки часов никак не желали двигаться с нормальной скоростью. Время застряло, как муха в сиропе.
Вернувшись к чемодану, Артём опять присел на ступеньку пожарной лестницы. Прикурил очередную сигарету, уже четвертую за двадцать минут, но сразу затоптал. Его смутил рев надрывающегося мотора. Было пятнадцать минут пятого, когда несущийся на всех парах микроавтобус, срезая углы, резко затормозил в десяти метрах. Артём усмехнулся. Если это те, кого он ждал, они не слишком пунктуальны. И выбрали далеко не самый удачный вид транспорта для межзвездных перемещений…
Первым из раздвижной двери микроавтобуса вывалился парень с огромным кофром. Следом, искусно рассыпая по асфальту нецензурную лексику, появилась девушка со штативом в одной руке и микрофоном в другой. Она споткнулась сначала об парня с чехлом, потом об штатив, подробно высказалась о квалификации водителя микроавтобуса, а пока выслушивала экспрессивный ответ, успела запутаться в микрофонном шнуре. Примерно через минуту Артём уже знал, что девушку зовут Регина, она возглавляет рекламную группу местного телеканала "Семь дней" и очень старается выполнить пожелания некоего Владислава, поэтому приехала на съемку в четыре утра, но вот ведь незадача – сам Владислав умудрился опоздать. Нет, телевизионная группа опоздала тоже, но в этом, вне всяких сомнений, вина не Регины, которая проспала, а водителя микроавтобуса, который ехал не слишком быстро. Ну а Владик – реальный гад. В конце концов, кому это больше нужно – ему или ей?
Пока девушка Регина обменивалась замечаниями с водителем, молчаливый парень, оказавшийся оператором, сноровисто расчехлил камеру, водрузил ее на штатив и спокойно поинтересовался:
– Мы работаем или нет? Здесь света мало.
– Паша, я сейчас завалю тебя светом, – заявила Регина, решительно вытащила опешившего Артёма из-за колонны и переставила под фонарь. – Сейчас как, нормально?
Оператор промолчал, передвинув штатив вместе с камерой.
– А где мой микрофон? – занервничала Регина.
– У тебя в руке, – подсказал оператор.
– Сама знаю! – огрызнулась Регина и повернулась к Артёму. – Представьтесь, пожалуйста. Только смотрите не на камеру, а на меня. Алло, мужчина, не молчим. Вас как зовут?
– Хрен Моржов меня зовут, – разозлился Артём. – Еще будут вопросы?
– Мужчина, а вот грубить мне не надо. Я на работе, между прочим.
– А я тут стою и загораю. Вы от меня чего хотите вообще?
– Как чего? – растерялась Регина. – Комментарий нужен. Почему вы не отказались от приглашения посетить эту планету… эту… ну, как ее там…
– Уммо, – подсказал оператор.
– Сама знаю! – отмахнулась Регина. – Вы разве не считаете, что путешествие может быть сложным и даже опасным?
Вопрос был болезненный, как удар бейсбольной битой по затылку, и Артём на несколько мгновений застыл с каменным выражением лица. Если у него и оставались какие-то иллюзии, то теперь сомнений нет – люди с камерой приехали по его душу. Они захотели поговорить с самым наивным чудаком в этом городе. Ведь телезрители любят чудаков и клоунов. И чем чудаковатее на экране чудак, тем интереснее…
– По-моему, клиент отключился, – усмехнулся оператор. – Нашатырь дать?
Регина нервно дернула острым плечиком.
– Паша, ты можешь просто смотреть в камеру?
Выручил всех высокий светловолосый парень на серебристой "Инфинити". Судя по радостным крикам, с которыми к нему бросились телевизионщики, это и был Владислав. Артёма сразу забыли. Камера переместилась к Владиславу, он произнес длинный и проникновенный монолог, удовлетворивший обе стороны, потом они с Региной перекинулись непонятными Артёму фразами, над чем-то дружно посмеялись, и уже через пять минут съемочная группа свернулась и умчалась на своем микроавтобусе в неизвестном направлении.
Артём вернулся к своему чемодану. Вакуумная голова понемногу заполнялась воздухом через маленькую дырочку в черепной коробке, и теперь Артёму хотелось только одного – поймать такси. А расколовшийся на две половинки мобильник в таком деле не помощник.
– Наверное, мне следует извиниться. – Владислав протянул Артёму визитку, квадратик из ламинированного картона. – Поверьте, я отлично понимаю, что вы сейчас чувствуете.
– Не уверен, – процедил сквозь зубы Артём. – Хотелось бы для начала узнать, в какой эксперимент я по своей глупости вляпался?
– В очень важный…
– Звучит обнадеживающе. – Артём помолчал. – И пишется, наверное, с прописных букв – Очень Важный Эксперимент. Надеюсь, он завершился благополучно…
– Я тоже на это надеюсь. – Владислав отвел взгляд. – Могу я подбросить вас домой? К сожалению, не имею полномочий раскрывать все детали, но на некоторые ваши вопросы, думаю, смогу дать ответы.
– Сам доберусь. Безмерно благодарю за предложение!
Владислав вернулся к своей "Инфинити" и широко распахнул дверь с пассажирской стороны. В салоне автомобиля было просторно, тепло, играла легкая музыка, мягко светились шкалы приборной панели, пахло хорошей кожей и дорогим парфюмом.
– Садитесь.
Артём немного подумал и закинул свой чемодан не в багажник, а на заднее сиденье. Пусть хотя бы чехлы пострадают.
– Значит, вы и есть некоммерческое партнерство "Аксис Мунди"?
– Мы и есть, – кивнул Владислав, слегка притормаживая перед лежачим полицейским.
– И чем занимаетесь? Соединяете небо и землю?
– Исключительно в рабочее время!
Владислав впервые улыбнулся, и эта улыбка показалась Артёму вполне искренней.
– Если не секрет, Артём… Я могу вас так называть? О чем вы сейчас думаете? Меня проклинаете?
Артём демонстративно наморщил лоб.