- Мне двигаться нельзя, сильные ушибы и сломанные ребра, - сказала Рита по-русски. - Мне вкололи обезболивающие. И я выложилась, когда уезжала оттуда… Все ресурсы ушли… Но вы помогите отсюда выйти. Я уже способна работать.
Говорила она почти без латтонского акцента. Хотя выглядела более чистокровной латтонкой, чем все белобрысые и щекастые девицы нашего лимитрофа. Я узнал в ее лице либские черты - либии как раз были раскосые и темноволосые. Они, уходя в небытие, поделились кровью с пришлыми латтонцами.
- Ты с ума сошла, - вот и все, что я смог ей ответить.
- Нет. Я не могу тут долго быть. За мной могут прийти. Мне нужен донор.
- Это можно, - сразу согласился Муха. - Только у меня в крови сейчас процентов десять пива. У него тоже.
- Кровь тут ни при чем. Сядь сюда, на край, возьми меня правой рукой за левую руку, левую положи мне на правый висок и нагнись, я тоже должна положить тебе руку на висок.
Муха все это проделал, хотя я по глазам видел - ему страшновато.
А потом мне показалось, что с глазами беда: я увидел голубые искры между губами Мухи и Риты. Облачко голубых искр, которое растянулось и, став плоским, повисло между ним и ней, как натянутый платок. Пока я протирал глаза, оно исчезло.
- Теперь ты, - сказала мне Рита. - Бояться не надо. Я просто возьму у тебя немного энергии, чтобы полечиться. Мне нужно ускорить движение энергии по каналам, чтобы омыть все больные места. Выручайте, парни, я вам еще пригожусь.
- Гость, помоги встать, - попросил Муха. - Голова кружится…
Я молча выволок его в коридор.
- Пошли отсюда, - сказал я. - Ноги переставлять можешь?
- Погоди. Что-то я совсем плохой.
- Муха, тут какая-то засада. Дед сидит у Тимофея, оттуда посылает нас в эту клинику… что-то не так, понимаешь? Мы впутались в какие-то латтонские разборки!
Коридор был длинный, туда выходили двери небольших палат. В дальнем конце находился выход на служебную лестницу, а мы стояли поблизости от главной.
По ней поднимались двое мужчин и женщина. Они говорили по-латтонски. Мужчины расспрашивали о пациентке Рите Куус. Женщина отвечала, что как врач она не может позволить беспокоить пациентку, доставленную с сильным кровотечением по женской части. Мужчины в ответ на это утверждали, что, по их информации, у пациентки травмы совсем иного характера, а в клинику ее поместили по загадочному распоряжению заместителя главного врача госпожи Сидоровой. Женщина потребовала, чтобы перед входом в палату мужчины надели одноразовые халаты и бахилы. Она повела их туда, где стоял автомат для выдачи бахил, и потом дальше, видимо, в комнату, где висели халаты.
Вдруг дверь палаты распахнулась. Рита Куус стояла, держась за косяк, в голубой пижамке и босая.
- Помогите, - сказала она. - Уведите меня… Он собрался с силами, он может меня уничтожить… Помогите… Он тут, он сейчас явится… ему нужен прямой контакт…
- Она бредит, - шепнул я Мухе.
- Уведи ее, - прошептал Муха. - Унеси, что ли… Гость, это не бред… Гость, я знаю, я понял…
- Как ты мог понять?
- Потом… вытащи ее.
- Сядь, - велел я, показав на стул. - Вернусь за тобой.
Муха нес непонятную мне околесицу, но он был в своем уме, это я знал точно.
Перекинув Риту через плечо, потому что на руках девочек носят только в кино, я быстро спустился по служебной лестнице на первый этаж. Можно было выйти в вестибюль клиники, но что бы я стал там с ней делать дальше? Лестница вела куда-то вниз, и я решил, что в подвале всяко теплее, чем на улице, а может, найдутся какие-то тряпки. Нести в февральскую холодрыгу по улице босую девчонку в пижамке на голое тело…
- Поделись со мной, - попросила Рита, когда я поставил ее между какими-то бурлящими и гудящими, теплыми на ощупь стояками. - Мне уже лучше, я убрала гематомы.
- Ага, и буду с копыт валиться, как Муха, - отказался я.
- Поделись, и я смогу идти сама.
- Думаешь, я тебе поверю?
- Муха кормит симбионта, - сказала она. - Симбионт открыл канал, а я к этому каналу подключилась. Произошел выплеск. Я не думала, что там такой канал. Поэтому могу ходить.
- Точно! - воскликнул я. Сто раз мы говорили Мухе, чтобы не таскал с собой симбионта в супермаркет! Есть для него банка из-под баклажанной икры, пусть там и сидит! А Муха зачем-то поволок его на дело…
- Что это за симбионт? - спросила Рита. - Я с такими еще не сталкивалась. Зачем он нужен?
- Много он жрет? - вопросом на вопрос ответил я.
- Немного, но канал сделал хороший. Я же говорю: по такому каналу может быть большой выплеск.
- Ч-черт… Знали же мы…
Я хотел сказать: знали ведь мы, что в этой истории с черным столбиком есть какой-то подвох, какая-то здоровенная ловушка! Но воздержался. История о том, как три неглупых человека купились на жалобное вранье, - не для посторонних.
- Помоги мне, - сказала Рита. - Теперь совсем немного нужно, чтобы я могла двигаться сама. Ребра схвачены…
- Куда ты пойдешь босиком?
- Это не имеет значения. Маша сделала главное - дала мне ночь передышки с обезболивающими. Ты не представляешь, какая я была, когда Дед вытащил меня из-под стены. Они думали - я умерла. Но потом у них хватило ума вызвать такси. Я связалась с Машей Сидоровой, она дежурила и взяла меня к себе. Эти господа из безопасности опрашивали таксистов и вышли на след.
- Ясно. Только при чем тут безопасность?
- При том, что он ими тоже завладел.
- Кто - он?
- Я не знаю, как его зовут. И узнать негде. Поэтому у нас не получилось…
- Что не получилось?
- Заклясть его и прогнать. Хотя бы прогнать. Думаешь, для чего мы забрались в этот дом? Мы не знали, на что он способен. На окраине вред был бы минимальный… Тимофей давно уже присмотрел этот дом, но люди оттуда выехали только на прошлой неделе.
- Ты давно знаешь Тимофея?
- Он мой троюродный брат.
- Вот не думал, что у него либийская кровь.
- Да, по нему не скажешь. Но имя - Рай… нет. Нельзя. И ты тоже не используй латтонских имен. Ему достаточно нескольких слов - они открывают канал. И все. Он проникает в тебя, и ты понемногу теряешь рассудок.
- Почему же Муха еще в своем уме?
- Может быть, его охраняет симбионт? Или он считает Муху собственностью симбионта?
Я подумал и решился.
- Как это делается? - спросил я. - Как там было с руками и висками?
- Сейчас можно проще, - она улыбнулась. - Положи мне одну руку на левый висок, вторую - на грудь, вот сюда. И закрой глаза - я же знаю, что ты видел и испугался.
- А я не свалюсь, как Муха?
- Я тоже кое-чем с тобой поделюсь.
Когда я держал правую руку на ее виске, а левую - на груди, то не ощутил решительно ничего. А вот потом стало как-то зябко, пробила дрожь.
- Открой глаза, - сказала она. - Все в порядке. Мне удалось прогреть точки. Теперь будет легче. Идем, Гость. Где-то тут есть выход во двор.
Она пошла по грязному бетонному полу. Я видел ее ступни - грязь к ним не приставала! Когда мы выбрались во двор, она шла по снегу так, как шла бы в солнечный день по пляжу.
- Погоди! А Муха? - спросил я.
- Муха должен еще часа два посидеть, не двигаясь. Не бойся. Если он говорил по-латтонски и с ним ничего не случилось, то и сейчас не случится. Выходи на улицу первый и лови такси.
Мы уехали вовремя: когда уже оказались в машине, со двора выскочили те двое, что пришли за Ритой. Они ее выследили, но я показал таксисту десятку, и он унес нас на дикой скорости с неожиданными финтами.
- Ты, когда смотрел на них, ничего не заметил? - спросила Рита.
- Мало ли что мне померещится, - ответил я. - Какая-то игра света.
- Зеленоватого света?
- Значит, не померещилось.
- Это его спектр - болотно-зеленый, иногда желтоватый.
Я вспомнил, как засветились окна рухнувшего дома. Точно, с желтоватым оттенком…
- Да что за "он" такой?
- Приедем - расскажу.
Такси доставило нас к загородному коттеджу, где мы обнаружили Тимофея, Шведа с рукой на перевязи и Деда.
- Я тут живу, - сказала Рита, - и тут безопасно. Мой учитель научил меня ставить защиту.
- И где эта защита?
- Вот, - над дверью висел маленький образок. - Туда, где верят, ему ходу нет. Вера сильнее всех его выдумок. Если веришь, то все свои поступки как-то согласовываешь с верой. И сразу становится ясно, когда тебе подсовывают вранье.
- Всего только образок? - не поверил я.
- Сам по себе он не защита. Но мое взаимодействие с ним - защита. Хотя и тут мы не будем говорить по-латтонски. Кто знает, какую щель он может отыскать.
- Садитесь, - Тимофей указал на диван. - Сейчас всех покормлю. Ты справилась?
- Да, братик, сейчас я справилась. Но он… он теперь пустит в ход все. И что получится - не знаю…
- Где Муха? - спросил Риту Дед.
- Нужно позвонить Мухе, чтобы он знал, куда ехать.
Дальше мы просто сидели и ждали Муху. Рита легла отдохнуть, а Дед пристроился рядом и рассказывал ей страшную историю, как нашли симбионта, со всякими придуманными подробностями. Я бродил вдоль книжных полок и пытался понять: что во мне изменилось, чем со мной поделилась Рита?
Муха приехал - началась суета. Его усадили на стул, придвинули стол, на него поместили огромное металлическое блюдо.
- Ты умеешь выпускать симбионта? - спросила Рита.
- А чего тут не уметь… Выйдите все. Тимофей, вам это видеть незачем.
Заклинание он отчеканил уверенно, и черный столбик исправно возник на блюде. Тогда я позвал Тимофея, Риту и Шведа.
- Кто ты? - спросила Рита.
Столбик не ответил.
- Кто из вас его хозяин? Прикажите ему отвечать, - Рита обвела взглядом нас троих.
- Наверное, я, - сказал Муха. - Я с ним больше работаю, чем Дед или Гость. Симбионт, отвечай, пожалуйста.
- Я демон-симбионт, - сразу отозвался черный столбик. - Служебное устройство.
- Каково твое понятие об источниках добра и зла?
- У меня нет такого понятия. В меня не встроены категории добра и зла.
- Тебя можно научить этому?
- Я самообучающийся симбионт-аудиал. Выведен для точных соответствий. Мыслю лингвистическими категориями. Если это теперь лингвистические категории - готов их усвоить.
- Он прав, добро уж точно стало только лингвистической категорией! - не выдержал и встрял Дед.
- Давно ли ты выведен? - словно не замечая Деда, спросила Рита.
- Не имею встроенной категории времени. Выведен после утраты Старшего языка.
- Это он про Вавилонское столпотворение, - подсказал Рите Дед.
- Примерно так я и думала… Симбионт, тебя использовали те, которые вывели, и они же продавали людям на время?
- Да.
- У тебя есть связь с ними?
- Если я им нужен, могут найти. Недавно искали.
- Что ты ответил?
- Что имею хозяина. Когда умрет, поступлю в их распоряжение.
- Ничего себе… - прошептал потрясенный Муха. Он осознал, что теперь ему возиться с симбионтом добрых полвека.
- Тебя искали сегодня?
- Да, - неохотно ответил черный столбик. - И раньше тоже.
- Говорили о добре и зле?
- У меня есть встроенная категория повиновения и защиты. Так я ответил. Категорий добра и зла нет.
- От кого ты должен защищать хозяина?
- От лингвистической агрессии.
- Что это?
- Не знаю. Если произойдет - узнаю.
- От других видов агрессии будешь защищать?
- Выведен не для этого.
- Благодарю, - сказала симбионту Рита. - Тот, кто с ним говорил, не стал проявлять лингвистической агрессии. Не пожелал или, может быть, чего-то побоялся. Все-таки симбионт выведен раньше, чем он, симбионт старше и прав у него, наверное, больше… Забери его, Муха. Сейчас от него не будет пользы. Мы не можем объяснить ему, что демон, который тут хозяйничает, зло. Он и слушать не захочет.
- Демон… - повторил Муха. - Он - это и есть демон?
- Да. Демон-паразит. Он присасывается к языкам. Вот присосался к латтонскому. И через него качает себе силу.
- Откуда ты знаешь? - спросил я.
Муха взял блюдо и вышел в другую комнату, чтобы прочитать заклинание и впустить в себя симбионта.
- Есть способы выявления демонов. Меня научили… - тут Рита вздохнула. - Думаете, это очень приятно - чувствовать рядом с собой зло? Учитель сказал мне: у тебя есть способности, а это значит, у тебя есть долг. Одно без другого не бывает.
- Помните, как мы встретились на митинге в парке? - спросил Тимофей. - Сестричка там тоже была. Мы хотели еще раз видеть все это вблизи… а увидели, как работает ваш симбионт!
- Вот почему мы хотели договориться с вами. Нам казалось, что у вас есть оружие, - добавила Рита. - А это никакое не оружие. Это как большой электронный словарь. Словарем, конечно, можно треснуть по башке… И все, ничего больше.
- Как можно присосаться к языку? - спросил я, хотя уже нутром чуял как.
- Когда языку придают особенное значение, он начинает будить эмоции и раскрывать каналы. Вот тут демон и внедряется. Самые податливые - старики. Он будит в них ненависть и высасывает энергию. Но это только начало…
Тимофей слушал, слушал сестричку - и взорвался.
- Ты видел этих старух? Они обычные вежливые латтонские бабушки. Но когда их удается собрать вместе - он активизируется, и они теряют рассудок. Ты видел, как они кричат вслед женщине, которая просто проходила мимо: "Русская сучка, убирайся в свою Россию!". Дед, мне бы, как это у вас, по фигу… но я видел в этой толпе свою маму… Вот когда мне стало страшно! Мою маму - она никогда никому грубого слова не сказала! Она кричала! Я ее потом спрашивал - она ничего не понимает! Вот так! - воскликнул Тимофей. - Тогда я понял, что дело плохо, стал наблюдать. Пошел к Рите…
- Я тоже наблюдала. Я уже знала, что это демон, только никому не говорила, - призналась Рита. - Я о них много читала, но это что-то новое. По новой модели, так? Он - как компьютерный вирус, захватывает пространство. Теперь он уже цепляется к каждому, кто произносит хоть несколько слов по-латтонски. Мы вовремя перешли на русский.
- Но если он высасывает энергию через латтонский язык, то что потом будет с людьми? - спросил, входя, Муха.
- Не знаем, - ответила Рита, - но ничего хорошего. Одно мы уже видим: у людей не осталось сил, чтобы рожать детей. Когда кончатся ресурсы латтонского языка, он присосется к какому-то другому.
- Я не хочу всю жизнь говорить по-русски, - вдруг перебил ее Швед. - У меня есть свой язык, и вот… вот у нас беда…
- Сами ее себе на голову накликали, - осадил его Дед. - Сами столько про свое национальное величие кричали - какая-то гадость обязательно должна была проснуться!
- Ладно, Дед, - сказал Муха. - Опять подраться хочешь? Всем плохо, а вы тут сейчас пузомерку устроите - кому хуже всех, тот и главный! Гость, вы когда уезжали, этих двух видели? Которые приходили за Ритой?
- Тот же цвет, что ночью в окнах, - ответил я. - Рита мне все объяснила. Но, значит, это он, демон, и есть?
Я имел в виду мужчин из полиции безопасности.
- Это что-то такое… как его щупальца… - туманно объяснила Рита.
- И я видел, - признался Муха. - Думал, с глазами что-то… Рита, если он там, в доме, был - значит, вы его как-то вызвали, да?
Рита промолчала.
- Вызвали. Она не справилась, - ответил за сестричку Тимофей. - Зря мы это сделали. Теперь он это… в битву пошел…
- В атаку, - поправил я.
Глава седьмая
Вдруг Рита резко выпрямилась, напряглась, брови сдвинулись, на лице появился какой-то болезненный оскал.
- Он здесь, - сказала Рита. - Он пробивается ко мне с информацией…
- Нет, не к тебе, - возразил я, потому что и сам напрягся. Неприятное это ощущение, когда в тебя стучатся, и твоя собственная кровь прямо бухает в голову, и зарождается ритм, ритм-носитель… как-то я это понял… размер определил. - Дактиль, - сказал я. - Та-та-та, Та-та-та, та… Р-раз-два-три, р-раз-два-три, р-раз…
- Да, - она кивнула. - Вот чем я с тобой поделилась… и пригодилось…
Ритм-носитель, посланный лингвистическим демоном, обрастал невнятными звуками. Я разгадывал их, как будто замазанный краской карандашный рисунок.
- Русские могут уйти, - вот такая фраза вылепилась наконец одновременно у меня и у Риты.
Мы с ней посмотрели друг на дружку.
- Муха, Дед, мы ему не нужны, - сказал я. - Он за Ритой, Шведом и Тимофеем пришел.
- Где он? - спросил Дед, выглядывая в окно.
- Всюду. Он накрыл мой дом, - обреченно ответила Рита. - Нельзя говорить на чужом языке и думать, будто кого-то этим обманешь…
- А от нас чего двадцать лет требовали? - вызверился на нее Дед. - Чтобы мы говорили по-латтонски и сами себя обманывали! Вот и получайте обратку!
- Дед, знаешь что? - сказал Муха. - Тебя тут никто не держит. Тебе можно уйти.
Очень мне не понравилось, как зазвенел его голос. Когда в Мухе просыпается упрямство, лучше с ним не спорить, а то сделает и тебе, и всему свету назло. Вот как с Наташкой: Дед ему внушал, что они не пара, а Муха уперся - и что мы имеем? Сумасшедшего поклонника, который ведь добьется, что она за него, дурака, замуж пойдет!
- И это правильно. Говорил же я: будет и на нашей улице праздник. За что двадцать лет боролись - на то и напоролись. Думаешь, демон к латтонскому языку прицепился? Он к их злобе прицепился! - проповедовал Дед, и мне вдруг стало скучно.
- В самом деле, шел бы ты, Дед, - сказал и я.
- А ты что, с ними останешься? - удивился наконец Дед. - С Тимофеем? Он меня чуть в могилку не отправил, а ты с ним останешься? Муха! Ты?!
- А я выйду, посмотрю, что это за демон такой, - решил Муха.
И с такой ухмылкой посмотрел на Деда - я даже крякнул. Хорошего мальчика мы воспитали! Орленочка!
- Ты его не увидишь, - предупредила Рита.
- Он меня увидит. Рита, ты пойми одну вещь: если он хочет вас с Тимофеем уничтожить - значит, вы для него опасны, - сказал Муха. - Почему - это не у меня спрашивать надо. В общем, я выйду на открытое место и поговорю с ним. А вы наблюдайте. Может, что и поймете.
- Я с тобой, - сразу присоединился я. - Дед, пока мы будем с ним толковать, ты просто собирайся и уходи.
- Ты это серьезно? - спросил он. - А вы останетесь? Так, да?
- Ну, извини, - Муха развел руками. - Ты потом успокоишься и поймешь.
- Дураки. Если это на самом деле демон, что вы можете с ним сделать? Героически сдохнуть вместе с тремя последними вменяемыми латтонцами?! - заорал Дед. - Кретины! Если тут такая бесовщина - бежать надо! Пока не поздно!
Я отродясь не видел Деда в такой панике. Он всегда был старший - и потому самый толковый, самый опытный, даже самый сильный. Я бы не рискнул драться с Тимофеем, а он подрался.
- Уходите, парни, - сказал Швед. - Чего мы вас с собой потащим…
- Ну да, как же, - ответил Муха. - Если вы действительно единственные латтонцы, которых он не пригреб, то вы… то вас… ну, в общем, мы с Гостем вас не бросим. Гость, пойдем потолкуем с этим чудиком. А Рита будет наблюдать. Может, есть шанс…
- Шанс сдохнуть за свободный и независимый лимитроф у вас есть! - не унимался Дед. - Уеду ко всем чертям! Дядька меня давно в Витебск зовет! Человеком стану!